Читать книгу Черный ястреб - Джоанна Борн - Страница 2

Она не умерла на пороге. Она выживала столько раз, что и не перечесть. И наверняка смерть отступит и теперь.

Жюстина открыла глаза и уже спустя мгновение поняла, где находится. Она лежала на обеденном столе в доме на Микс-стрит и смотрела в белый потолок, украшенный лепными узорами из переплетенных листьев.

Она услышала, как Хоукер спросил:

– Она будет жить?

И высокий худощавый доктор ответил нетерпеливо и раздраженно:

– Да откуда мне знать? Не загораживайте-ка мне свет!

Жюстина не могла сказать, ободрил ли этот ответ Хоукера, но она почувствовала некоторое облегчение. Она всегда считала настоящих хирургов грубыми, бездушными мясниками и никогда не доверяла вежливым докторам с нежными руками, пересыпающими речь малопонятными терминами.

Жестко было лежать на плоском столе. Жюстина ощутила собственную наготу, хотя совершенно не помнила, как с нее сняли одежду. Несколько человек держали ее за руки и ноги. Хоукер коснулся ее левого плеча и заглянул в лицо.

Внезапно на Жюстину обрушилась тьма, и она оказалась в самом сердце адского костра, когда тело пронизала боль. Ей просто необходимо было выбраться отсюда. И она боролась изо всех сил.

– Да держите же ее крепче, черт вас побери! – скомандовал хирург.

– Chиre. Ne me quitte pas. Посмотри на меня. Ici[1], – произнес Хоукер.

Тьма отступила. Хоукер навис над Жюстиной, и на его красивом умном лице отразилось беспокойство. Непослушные волосы упали на глаза. Жестокие глаза.

– Посмотри на меня. Вот так. – Его пальцы впились в плечо Жюстины. – Лежи спокойно. Ты здесь со мной.

– Я не хотела приходить сюда, – ответила Жюстина.

– Знаю. А теперь молчи и смотри на меня.

– Я не ненавижу тебя. – Она действительно произнесла это вслух? Каждое слово давалось с таким трудом.

– Потеряла сознание, – сказал кто-то. – Оно и к лучшему.

Но Жюстина не теряла сознания. Она различала свет и тьму, слышала голоса, чувствовала – и очень отчетливо – боль. И все же ей казалось, что это происходит с кем-то другим в нескольких футах от этого стола.

Мужской голос что-то произнес, и Хоукер ответил:

– …прежде чем дождь смыл следы крови. Узнайте, где это произошло. Пакс, я хочу, чтобы ты…

А хирург тем временем продолжал терзать Жюстину.

– Да посмотрите, не нужна ли моя помощь кому-нибудь еще. Каждый раз, когда вы… – Доктор замолчал, а потом обратился к кому-то: – Подержите-ка.

– Я шла очень медленно, – с трудом произнесла Жюстина. – Я должна рассказать. Газеты…

– Потом, – прервал ее Хоукер. – Поговорим потом.

Теперь она точно знала, что не умрет. Хоукер растолкает ее и заставит говорить, если поймет, что ее жизнь висит на волоске. Он будет жестоко настойчив в своем стремлении вытянуть из нее информацию. Уж в этом на него можно положиться.

– Вокруг дома все спокойно, – раздался еще один мужской голос. Над Жюстиной склонилось угрюмое лицо, покрытое шрамами, а потом снова исчезло из виду. Уильям Дойл.

А потом Хоукер приказал кому-то порасспросить жителей с Микс-стрит. Возможно, кто-то что-то видел.

И посреди всего этого – бормотание хирурга:

– Ну нет, ты от меня просто так не уйдешь, сукин сын! Как кровит, черт возьми! Мне необходимо… Да держите же кто-нибудь эту проклятую женщину!

Боль то усиливалась, то немного стихала. Тихо разговаривая сам с собой, хирург накладывал швы на рану.

– Отличное тело. Здоровое. И ни грамма жира. Полагаю, она одна из вас, – вновь раздался голос хирурга.

– Да. Не дайте ей умереть, – ответил Хоукер.

– Дойл… – начал кто-то и невнятно забормотал дальше. – Льет как из ведра… Нашел его под…

– Взгляну позже, – произнес Хоукер.

Раздались и другие голоса, но Жюстина уже не различала слов. Кромешная тьма начала наваливаться на нее со всех сторон, точно сотня мягких черных подушек. Однажды ей довелось спать на постели с черными бархатными подушками. Это было в Вене. Ее тело пронзила резкая боль, когда чьи-то руки подняли ее со стола. Углы комнаты закружились в бешеном водовороте.

– Вы знаете, что делать, – произнес хирург. – Наблюдайте за ней. Следите за тем, чтобы рана не начала кровоточить снова. Положите ее в постель и не позволяйте двигаться.

– Уж не сомневайтесь, – ответил Хоукер.

– Варвары! – Жюстина не стала называть присутствующих кретинами и безмозглыми идиотами, хотя они того заслуживали. Ведь она – сама кротость и терпение. – На мне нет одежды. Сделайте же что-нибудь.

Ее отнесли на второй этаж мимо большого зеркала, висевшего на стене, мимо карт в рамках. После стольких лет руки Хоукера все еще были такими же желанными, как хлеб с молоком для изголодавшегося путника.

«Я так и не смогла забыть».

Его нельзя было назвать слишком высоким или мускулистым. Во всяком случае, по силе он вряд ли сравнился бы с ходячей горой – Уильямом Дойлом. Хоукер таил в себе угрозу тонкого и чрезвычайно острого лезвия. Его сила не бросалась в глаза. И все же кости его были крепки, как сталь, а мышцы напоминали туго скрученные канаты.

Жюстина услышала, как стоящий у подножия лестницы Уильям Дойл сказал кому-то:

– Она слишком стара для тебя, приятель. Даже в свои двенадцать лет она была стара для таких, как ты.

Очевидно, один из молодых людей, находящихся в холле, заинтересовался ее наготой, и ускользающее сознание Жюстины нашло это забавным.