Читать книгу Черный ястреб - Джоанна Борн - Страница 4

В Лондоне не так уж много мест, где четверо предателей-заговорщиков могли встретиться тайно. Благодаря длительному сотрудничеству и общему прошлому они стали неразлучны. В самом начале своей деятельности они вынуждены были соблюдать предосторожности в соответствии с приказом человека, переправившего их в Англию. После его смерти они продолжали соблюдать конспирацию, исходя из приобретенного опыта. Теперь, спустя много лет, это вошло в привычку.

Мужчина, одетый в костюм палача, произнес:

– Ему почти шесть, не так ли? Довольно крупный для своего возраста.

– Он достаточно большой, чтобы обзавестись собственным пони, – заговорила одна из женщин. На ней было вызывающе яркое платье, а лицо скрывала венецианская карнавальная маска. – Я надеялась, что это будет… действительно маленькая лошадка.

Две женщины и двое мужчин стояли в скрытой за занавеской нише рядом с танцевальным залом. Даже само их дыхание отдавало предательством. Слишком давно вступили они в тайный сговор друг с другом. Шантаж и убийства связывали крепче, чем узы родства.

Звуки скрипок, флейт и виолончелей сплетались в причудливую мелодию. Феи и пираты, пастушки и английские рыцари кружились в быстром шотландском танце.

Женщина в карнавальной маске произнесла:

– Я порчу его. Мы всегда портим тех, кто младше. – Она раскрыла и вновь закрыла веер. – Он кажется таким маленьким на этом огромном пони.

Женщина в костюме Клеопатры отвернулась с выражением скуки на лице. У нее не было детей.

– Его назвали Палисейд. Ну что за имя для лошади? Ведь с английского это переводится как забор?

– Да, стена, окружающая крепость. Хорошее имя. Сильное, – заметил крепкий приземистый мужчина в плаще и латах средневекового тамплиера. Он выглядел настоящим солдатом, коим по сути и являлся.

Хэмфри всегда устраивали костюмированный бал в первую неделю мая. Это давно уже стало традицией сезона. Но сэр Джордж был всего лишь баронетом, а леди Хэмфри – дочерью моряка торгового флота. Публика на балу собралась разношерстная. Танцы были слишком шумными, а манеры присутствующих не слишком рафинированными. Молодые сквайры из Йоркшира, коим не удалось произвести фурор в течение сезона, расправляли перья на балу у Хэмфри, уверенные в собственной неотразимости. Мамаши привозили сюда робких дочерей, чей дебют должен был состояться лишь в следующем году, и таким образом исподволь представляли их обществу.

Карнавальная маска возразила:

– Мне нужен не сильный пони, а послушный. На его содержание уходит столько денег, а толку никакого. Кроме того, время от времени в его взгляде появляется такое коварное выражение.

Эти четверо разговаривали и ждали, скрытые от посторонних взглядов тяжелой голубой портьерой. Они потягивали пунш, болтая о погоде, последних скандалах, политике и совершенно бесполезном пони, содержащемся в конюшнях близ Хэмпстеда.

Женщина в костюме Клеопатры внезапно сменила тему:

– Доктор ушел в пять. А потом они послали мальчишку к аптекарю. Должно быть, она все еще жива.

– Отвратительная работа! – злобно прошипела Карнавальная Маска.

– И ужасно глупая. Нам всем чертовски повезло, что его не поймали. – Лицо Клеопатры скрывала маска с золотыми узорами, украшенная перьями. Ее голову венчал черный парик, а руки были унизаны тяжелыми золотыми браслетами. – Или что ее не поймали.

– Ее ударили ножом посреди Брэдди-сквер, – вступил в разговор Тамплиер. – И сделал это не наш человек. Никто из нас не стал бы так рисковать.

– И все же злоумышленник преуспел в своем намерении, – сказала Клеопатра. – Его план был хорошо продуман. Дождь скрыл следы. Он нанес удар рядом с Микс-стрит и убежал. Так что я назвала бы его работу смелой, но никак не глупой.

– Он всех нас подверг риску, – произнес Палач. – Британская разведка не простит нам этого. И не забудет.

– Может, это просто неудачное стечение обстоятельств, – угрюмо предположил Тамплиер. – Город наводнен ворами всех мастей. Вполне возможно…

– Я получила письмо, – перебила его Клеопатра. – В нем мне предписывалось быть в книжном магазине на Харт-стрит, дождаться людей из магистрата и дать показания. – Она немного помолчала. – Нам всем дали описание одного и того же человека. И все мы последовали данному в письме приказу.

– Нож у одного из нас, – подхватил Палач. – И если она умрет, вина будет лежать на нас.

– Только один из нас виновен. Только один. – Женщина в карнавальной маске схватила веер, словно оружие.

– Один – убийца. – Украшения Клеопатры зазвенели, когда она поднесла стакан с пуншем к губам. – Но трое из нас с готовностью солгут и тем самым отправят человека на эшафот. Для убийцы уже припасено место в аду. – В ее глазах вспыхнул огонь. – Оставишь мне местечко подле огня, Эми?

– Я никого не убивала.

– Ты сказала бы то же самое, даже если б за корсетом твоего платья был спрятан окровавленный нож. Так что же – будем по очереди заверять друг друга в собственной невиновности?

– Клянусь, я не…

– О Боже, все мы очень виртуозно умеем лгать, – закатила глаза Клеопатра. – Но ты можешь продолжать клясться, если тебе от этого легче.

Тамплиер поднял руки вверх, призывая к тишине. На его голову был наброшен капюшон из металлических колец, а лицо скрывала маска цвета стали. Его наряд состоял из серебристой кольчуги, отливавшей в блеске свечей, точно рыбья чешуя.

– Что нам известно?

– Представитель военной разведки ничего не видел. – Клеопатра вращала в руке бокал, пристально глядя на его содержимое. Один из преданных ей людей занимал высокую должность в военной разведке. – Их человек, надзирающий за Микс-стрит, промок до нитки и решил укрыться от дождя в ближайшей таверне. Поэтому им известно лишь то, что говорят вокруг. Но никто не связывает убийство с Микс-стрит. Ты знаешь имя подозреваемого?

– Да брось! – резко перебил Клеопатру Тамплиер. – Оно известно всем нам.

– Это глава британской разведывательной службы. Черный Ястреб.

– Именно поэтому нам грозит провал. – Палач облокотился о стену и опустил голову. – Жюстина Дюмотье и Черный Ястреб были когда-то любовниками. Если она умрет, он не успокоится, пока не разделается со всеми нами. – Он поднял голову, переводя взгляд с одного лица на другое. – И наверное, будет прав. Гравуа и Патлен заслужили смерть. Но не Дюмотье.

– Она была агентом тайной полиции, как и они. – Клеопатра пожала плечами.

– Как и мы. – Губы Тамплиера под маской изогнулись в угрюмой гримасе. – Она была бойцом и сражалась за то, во что верила. Она не должна умереть так вот бесславно.

– Мы всегда повторяли себе, что у нас нет выбора. – Карнавальная Маска следила взглядом за фигурой в светлом платье, мелькающей среди танцующих. За своей старшей дочерью. – Они победили. А мы стали монстрами, коими они пытались нас выставить. Мы…

Мужчина, одетый в костюм Генриха VIII, остановился рядом с нишей и заглянул за занавеску. На Клеопатре была надета накидка из собранной складками ткани, под которой отчетливо просматривалось молочно-белое тело и грудь с позолоченными сосками. Она обрела богатство, торгуя собственной красотой. Генрих VIII окинул Клеопатру оценивающим взглядом и похотливо облизнул губы.

Палач поднял свою секиру, тронув пальцем край лезвия, и Генрих VIII поспешил ретироваться.

Когда он ушел, Клеопатра произнесла:

– Слишком поздно. И так всегда. Что будем делать?

– Мы можем остановиться, – тихо произнес Палач.

Стоящие за занавеской люди многозначительно переглянулись. Они понимали друг друга без слов. Четыре французских шпиона, скрывающиеся под личиной графского внука, вдовы барона, грубовато-добродушного военного и известной куртизанки.

– С меня хватит, – произнес Палач. – Это конец. Когда придет очередное письмо, я просто проигнорирую его.

– Конец. – Карнавальная Маска вновь посмотрела на дочь. – Больше никогда. Чего бы это ни стоило.

Тамплиер склонил голову.

– Жюстина Дюмотье станет последней жертвой. – Клеопатра вновь переключила внимание на танцующих.

– Если, конечно, она умрет, – сказала Эми.

– Все мы были слишком прилежными учениками, – произнесла Клеопатра. – Тот нож наверняка был отравлен. Она не дотянет до утра.

– Не могу поверить, что это сделал один из нас.

– А вот я поверю с легкостью, – сказала Клеопатра. – Нам всем доводилось убивать. Даже тебе, милая Эни. И ты всегда использовала для этого нож.