Читать книгу Гнев ангелов - Джон Коннолли - Страница 5

Часть I
Глава 04

Оглавление

Извинившись, Эрни Сколлей направился в мужскую уборную. А я подошел к барной стойке, чтобы заказать еще кофейник. Пока я дожидался приготовления очередной порции, вошел Джеки Гарнер. Иногда Джеки проделывал для меня кое-какую работенку. Также он был закадычным дружком братьев Фульчи, и они считали его одним из немногих людей, первенство которых признавали без драки. Джеки притащил букет цветов и фирменную коробку конфет из старой портовой кондитерской на Фор-стрит.

– Для миссис Фульчи?

– Угадал. Она обожает сливочную помадку. Правда, без миндаля. У нее аллергия.

– Не хотелось бы доконать старушку, – бросил я. – Это может омрачить праздничек. Как сам, в порядке?

Джеки выглядел встревоженным и смущенным.

– Проблемы с матушкой, – промямлил он.

Мать Джеки обладала стихийной натурой. Рядом с ней миссис Фульчи выглядела как истинная Джун Кливер[2].

– Опять капризничает?

– Нет, заболела.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Она не хочет, чтобы об этом узнали, – скривившись, посетовал Джеки.

– Неужели все так плохо?

– Может, поговорим в другой раз?

– Заметано.

Он проскользнул мимо меня, и столик Фульчи огласился восторженными воплями, столь громогласными, что Дэйв Эрни от испуга разбил бокал и машинально потянулся к телефону с намерением вызвать копов.

– Все в порядке, – успокоил я его. – Так они выражают радость.

– Откуда ты знаешь?

– Поверь мне, драка у них на сегодня не запланирована.

– Ну, слава богу. А то наша Сладкая Кэти приготовила мамаше именинное угощение. Она ведь правда любит всякие вкусности?

Сладкая Кэти работала в «Медведе» официанткой. А по совместительству занималась выпечкой оригинальных пирожных, что побуждало волевых мужчин, несмотря на семейное положение, предлагать кулинарке руку и сердце, в надежде на гарантированный и постоянный запас сладостей. Мужья полагали, что жены смогут их понять.

– Насколько мне известно, она любит кексы. Но, заметь, если там будут орехи, то они могут убить ее. Похоже, у нее аллергия.

Дэйв побелел.

– Господи Иисусе, надо проверить!

– Не помешает. Как я только что говорил Джеки Гарнеру, трудно представить праздничный вечер, омраченный кончиной именинницы.

Забрав кофейник, я вернулся к столу, наполнил наши чашки и вернул его одной из официанток. Мариэль Веттерс изящно пригубила из своей чашки, не оставив на стенках следов губной помады.

– Симпатичный бар, – заметила она.

– Мне тоже нравится.

– А почему они разрешают вам использовать его для таких… встреч?

Она слегка махнула левой рукой, отставив указательный пальчик, – сей изящный жест выражал удивление. Ее лицо также отражало легкое изумление, несмотря на печальную историю, которую женщина взялась рассказать.

– Иногда я подрабатываю у них в баре.

– Так вы занимаетесь частными расследованиями по совместительству?

– Я предпочитаю думать, что по совместительству подрабатываю барменом. В любом случае мне здесь нравится. Нравится персонал. Мне даже нравятся большинство завсегдатаев.

– И я подозреваю, что тут вы чувствуете себя иначе, верно? Иначе, чем в свободное от «охоты не за животными» время.

– Совершенно верно.

– Вы ведь не просто пошутили.

– Нет, не просто.

Она вновь улыбнулась, на сей раз слегка встревоженно.

– Я читала про вас в газетах и в Интернете. Тот ужас, что случился с вашей женой и ребенком… у меня просто нет слов.

Сьюзен и Дженнифер погибли. Их отнял у меня человек, который надеялся опустошить мою душу, пролив их кровь. Эта тема частенько всплывала при знакомстве с новыми клиентами. Я пришел к пониманию того, что все их вопросы вызваны лучшими намерениями и люди нуждались в таком упоминании скорее ради самих себя, чем ради меня.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Я слышала – не знаю, правду ли говорят, – что теперь у вас есть еще одна дочь.

– Это так.

– Неужели она живет с вами? Я имею в виду, что вы еще… вы понимаете…

– Нет, она живет со своей матерью в Вермонте. Я стараюсь видеться с ней как можно чаще.

– Надеюсь, вы не сочтете меня излишне надоедливой. Я не собираюсь донимать вас. Мне просто хотелось узнать вас получше, прежде чем доверить тайны своего отца. Я знаю кое-кого из полицейских в округе, – кстати, никто в Мэне никогда не называл округ Арустук просто округом, – и у меня возникло искушение также спросить у них про вас. По моим представлениям, они могли бы рассказать больше, чем я нашла в Сети. И все-таки я решила, что лучше не связываться с ними, а попытаться самой понять при встрече, что вы собой представляете.

– Ну и как решение, оправдалось?

– Все нормально, по-моему. Хотя я думала, что вы выше ростом.

– Премного благодарен. Это звучит приятнее, чем «я думала, вы стройнее», или «я думала, у вас больше волос».

– А еще говорят, что женщины тщеславны, – бросила Мариэль, закатив глаза. – Неужели вы напрашиваетесь на комплименты, мистер Паркер?

– Отнюдь. Это не моя стихия, – заявил я и, выразительно помолчав, спросил: – Так почему же вы решили не наводить обо мне справки в полиции?

– По-моему, ответ вам и так известен.

– Потому что не хотели, чтобы кто-то заинтересовался, зачем вам могли понадобиться услуги частного детектива?

– Верно.

– Частных детективов люди нанимают по самым разным причинам. Обманутые жены, к примеру…

– Я больше не собираюсь замуж. И уж если на то пошло, в моем случае как раз я выступила в роли обманщицы.

Я удивленно приподнял бровь.

– Вы шокированы? – спросила Мариэль.

– Нет, просто мне вдруг захотелось, чтобы у него оказалась моя визитка. Бизнес есть бизнес.

Это вызвало у собеседницы смех.

– Он ничтожен. Полнейшее ничтожество. Он заслужил это. Так по каким же еще причинам люди нанимают вас? – полюбопытствовала она.

– Мошенничество в сфере страхования, пропавшие без вести, расследование давних дел.

– По-моему, скучновато.

– Зато безопасно в большинстве случаев.

– Но не всегда. Не в тех случаях, когда расследование заканчивается вашим именем в газетах или гибелью людей.

– Нет. Но иногда расследование начинается с одного дела, а в процессе превращается совсем в другое, обычно потому, что некто с самого начала не пожелал сказать правду.

– Клиент?

– Бывало и такое.

– Я не собираюсь лгать вам, мистер Паркер.

– Приятно слышать, если только ваши слова не являются ложью.

– Пожалуй, наш мир негативно повлиял на ваш идеализм?

– Увы, я по-прежнему идеалистичен. Просто в латах скептицизма безопаснее.

– И мне не нужно, чтобы вы кого-то преследовали. По крайней мере, я так думаю. В любом случае не в смысле жестокой охоты. Хотя Эрни может со мной не согласиться.

– А не пытался ли мистер Сколлей отговорить вас от прихода сюда? – спросил я.

– Как вы узнали?

– Тонкости профессии. Он не слишком хорошо умеет скрывать свои чувства. Как, впрочем, и большинство честных людей.

– Он считал, что нам лучше помалкивать о том, что мы узнали. По его мнению, сделанного все одно не воротишь. И в любом случае ему не хотелось запятнать память брата или моего отца.

– Но вы не согласились.

– Произошло ведь какое-то преступление, мистер Паркер. Возможно, даже не одно.

– И опять-таки, почему бы не обратиться в полицию?

– Если люди постоянно будут обращаться в полицию, вы станете настоящим барменом, а по совместительству – частным детективом.

– Или частному сыщику вовсе не останется дел.

Эрни Сколлей вернулся из туалета. По пути он снял свою бейсболку и пригладил пальцами густую седую шевелюру. Догадавшись о возникших между ним и Мариэль разногласиях, я также мог с уверенностью сказать, что Эрни испуган. Как и Мариэль, хотя она лучше скрывала свой страх. Эрни Сколлей, последний из честных людей, но не безупречно честный, хотел умолчать о секретах брата. Он присмотрелся к женщине и ко мне, пытаясь понять, не обсуждали ли мы в его отсутствие то, чего не следовало.

– На чем мы остановились? – спросил он.

– Вы рассказывали о поляне, – ответил я.


Пол и Харлан глянули в сторону поляны. Мертвый олень лежал возле их ног, но исходивший от него страх еще витал в воздухе. Харлан покрепче сжал свою заслуженную винтовку; в обойме оставалось еще четыре патрона и столько же у Пола. Кто-то напугал зверя, быть может, привлеченный запахом его крови, и охотникам не хотелось встретить с пустыми руками, к примеру, медведя или, избави боже, горного льва[3]. Оба они слышали истории о возможном возвращении в эти леса больших кошек. Почти двадцать лет их никто здесь не видел, и друзья не горели желанием стать первыми очевидцами возвращения горных львов.

Обойдя тушу оленя, они направились к поляне. А когда приблизились, наконец почувствовали нечто странное: неожиданную сырость и резкий запах гниющих растений. Перед ними темнела гладь стоячей воды, такой темной, что она скорее напоминала деготь, чем жидкость, как по цвету, так и по вязкости. Заглянув в пруд, Харлан едва сумел разглядеть отражение собственного лица. Эта вода явно поглощала больше протонов, чем следовало, проглатывая лучи их фонариков и того тусклого света, что еще просачивался сквозь ветви деревьев, и почти ничего не отражая. Почувствовав, что теряет равновесие, Харлан отступил назад и наткнулся на Пола, стоявшего прямо за ним. Он пошатнулся и в какое-то мгновение едва не свалился в черный водоем. Казалось, сама земля дрогнула под ногами. Винтовка упала на землю, и Харлан инстинктивно замахал руками, точно птица, отбивающаяся от хищника. Пол сноровисто обхватил его торс и оттащил назад. Налетев на дерево, Веттерс привалился к стволу и обвил его руками в отчаянном любовном объятии.

– Я думал, мне конец, – отдышавшись, буркнул он. – Чуть не затянуло в эту черную жижу.

Нет, он не боялся утонуть – скорее уж задохнуться или принять иную жуткую смерть. Харлан был уверен, что никакие земные твари не обитают в этих черных глубинах. (Уверен? Почему уверен? Уверенным можно быть в том, что север есть север, а восток есть восток. Но такая уверенность здесь неприменима; в этом, по крайней мере, он убедился.) Но это не означало, что водоем пуст. От него исходил злорадный смрад, порождавший страх. Возникало ощущение, что нечто более могущественное, чем засасывающая сила этой воды, утащит в глубину, если упадешь в пруд. Харлан внезапно осознал царившую вокруг тишину. Он осознал также, что близится ночь, хотя звезды так и не появились в небе, а проклятый компас сломался. Они могли застрять здесь, а ему этого не хотелось, чертовски не хотелось.

– Мы должны уходить, – сказал Харлан. – Здесь гиблое место.

Вдруг он сообразил, что с тех пор, как они увидели пруд, Пол еще не произнес ни слова. Друг стоял к нему спиной, нацелив ствол винтовки в землю.

– Ты меня слышишь? – озабоченно спросил Харлан. – По-моему, нам лучше убраться отсюда. Неладно тут что-то. Проклятое местечко…

– Смотри, – тихо отозвался Пол.

Он отступил в сторону и, скользнув лучом фонарика по глади пруда, осветил берег. И тогда Харлан увидел то, от чего онемел Пол.

На берегу громоздилась необычная преграда, хотя лес сделал все, чтобы скрыть ее очертания. На первый взгляд казалось, что впереди лежит ствол упавшего дерева, гораздо более могучего, чем стоявшие вокруг собратья, но из-под листвы выступала часть крыла, и в луче фонаря блеснула металлом также часть фюзеляжа. Ни один из друзей особо не разбирался в самолетах, но они сообразили, что перед ними маленький двухмоторный турбовинтовой летательный аппарат, лишившийся во время падения наряду с большей частью крыла и винта с правого борта. Он лежал на брюхе на северном берегу пруда, уткнувшись носом в ствол большой сосны. Лесная поросль скрыла путь падения самолета, да и само судно постаралась припрятать. Друзья опасливо медлили, с удивлением осознавая, что самолет почти полностью зарос зеленью. Корпус обвивали плети лиан, вокруг возвышались папоротники и теснились кусты. Словно сама земля медленно поглощала добычу: самолет изрядно провалился вниз, уже исчезла нижняя часть двигателя левого борта.

«Должно быть, эта штука пролежала здесь не один десяток лет», – подумал Харлан. Однако проступавшая из-под зелени надземная часть мотора вовсе не выглядела старой. На нем не было видно никакой ржавчины и следов заметных разрушений.

Перед кончиной, открывая тайну своим детям, Харлан скажет, что ему показалось, будто лес заглатывал упавшее судно и вскоре, учитывая скорость просадки почвы и буйного роста зелени, мог полностью вобрать его в себя.

Пол направился к месту крушения. Оторвавшись от дерева, Харлан последовал за ним, стараясь держаться подальше от пруда. Сколлей проверил землю вокруг прикладом винтовки, но почва оказалась твердой, а не топкой.

– Во время весеннего таяния она станет мягче, – заметил Харлан. – Возможно, это объясняет удивительно быстрое проседание самолета.

– Может, оно и так, – откликнулся Пол, хотя в его тоне не было уверенности.

Все окна судна заросли плющом, включая те, что находились в кабине. Впервые Харлан вдруг осознал, что внутри еще могли быть тела. И эта мысль заставила его вздрогнуть.

Растительный покров был настолько густым, что друзья с трудом обнаружили входной люк. Вооружившись охотничьими ножами, они принялись обрезать лианы. Растения поддавались неохотно, покрыв их перчатки липким соком, от которого исходил резкий разъедающий запах. Одна плеть обжигающе хлестнула Пола по предплечью, и шрам от ожога сохранился до того самого дня, когда он свел счеты с жизнью.

Расчистив дверцу, мужчины обнаружили, что она вместе с самолетом углубилась в землю более чем на дюйм. Им пришлось срезать изрядный пласт дерна, чтобы хоть немного приоткрыть доступ в салон. К тому времени уже совсем стемнело.

– Может, нам стоит вернуться сюда днем? – предложил Харлан.

– А ты думаешь, мы еще раз найдем это место? – с сомнением произнес Пол. – В такие дебри мы, похоже, никогда не забредали.

Веттерс осмотрелся. Лес здесь рос смешанный, высокие хвойники перемежались с могучими и старыми лиственными деревьями с уродливо изогнутыми стволами. В этих краях не наводили порядок и ничего не вырубали. Пол прав: Харлан не смог бы даже сказать, где именно они находятся. В северной стороне – вот все, что он знал, но в Мэне понятие «север» весьма растяжимо.

– Все одно, в темноте нам не отыскать дороги домой, – заметил Пол. – Компас сломался, да и звезд не видать. По-моему, придется дождаться рассвета.

– Заночевать здесь?

Харлану решительно не понравилась такая перспектива. Он глянул на черный пруд. Его гладь отливала обсидиановым блеском. В памяти всплыли смутные мрачные образы из старых фильмов ужасов, где из точно таких же водоемов появлялись страшенные твари, но их названия никак не вспоминались, и старик подумал, не сам ли он выдумал эти страсти.

– А у тебя есть идея получше? – спросил Пол. – Припасы у нас имеются. Разожжем костерок. Нам ведь не впервой ночевать в здешних лесах.

«Но не в таком месте», – хотел возразить Харлан. Не возле чертова пруда с затягивающими глубинами, да еще рядом с рухнувшим самолетом, который может служить гробом для неведомых мертвецов. Если бы они смогли отойти подальше отсюда, то, вероятно, и компас перестал бы барахлить. Или, если небо расчистится, они найдут дорогу домой по звездам. Веттерс попытался найти луну, но плотная облачная завеса не пропускала ни малейшего лучика света.

Харлан вновь покосился на самолет. Пол взялся за ручку дверцы.

– Ты готов заглянуть внутрь? – спросил он.

– Не готов, – проворчал Харлан, – но полагаю, что заглянуть в любом случае стоит. Мы зашли достаточно далеко. Заодно выясним, не осталось ли там кого внутри.

Повернув ручку, Сколлей дернул дверцу. Безрезультатно. Либо заклинило, либо заперта изнутри. Пол попытался еще разок, его лицо исказилось от натуги. И дверца со скрежетом приоткрылась. Харлан поднес ладонь к лицу, ожидая, что в нос ударит зловоние смерти, но оттуда выплыл лишь плесневелый запах пропитанных влагой ковров.

Пол заглянул в люк и прошелся лучом фонарика по салону. Через пару секунд он забрался внутрь.

– Да ты только погляди, что здесь такое! – раздался его голос.

Собрав все свое мужество, Веттерс последовал за другом в самолет.

В пустой самолет.


– Пустой? – удивился я.

– Пустой, – подтвердила Мариэль Веттерс. – Они не обнаружили никаких трупов, никаких останков. И это, по-моему, способствовало их дальнейшим действиям. Поэтому им стало легче забрать оттуда деньги.

Гнев ангелов

Подняться наверх