Читать книгу Заколдованный замок. Сборник - Эдгар Аллан По - Страница 21

До деревни добирались почти три часа, ибо располагалась она более чем в девяти милях от берега и наш путь лежал через пересеченную местность. По мере продвижения сопровождение Туу-Уита (первоначально состоявшее из ста десяти дикарей с каноэ) постоянно пополнялось все новыми отрядами из шести-семи человек, которые как бы случайно присоединялись к нам на каждом повороте тропинки. Во всем этом чувствовался некий замысел, и у меня невольно начали возникать разного рода подозрения, которыми я поделился с капитаном Гаем. Однако отступать было поздно, и мы решили, что безопаснее всего будет делать вид, что мы свято верим в честность Туу-Уита. С тем мы и продолжили путь, пристально наблюдая за маневрами дикарей и не позволяя им разделять нас. Пройдя таким строем через ущелье с отвесными стенами, мы наконец достигли того, что, как нас уверяли, являлось единственным жилым поселением на острове. Когда мы оказались в пределах видимости, вождь издал крик и несколько раз повторил слово «Клок-клок», которое, как мы поняли, было названием деревни или же означало само понятие «деревня».

Жилища являли собой самое жалкое зрелище и, в отличие от жилищ даже самых примитивных из известных человечеству народов, не имели единого плана. Некоторые (как мы позже выяснили, они принадлежали «вампу» или «ямпу», старейшинам острова) были сложены из дерева, срубленного примерно в четырех футах от корня, и большой черной шкуры, наброшенной на него и свисающей свободными складками до земли. Под такими шкурами и жили дикари. Другие были сделаны из грубых веток с засохшими листьями, уложенными под углом в сорок пять градусов на бесформенную груду глины высотой футов пять-шесть. Были и простые ямы, вырытые в земле и накрытые такими же ветками, которые отодвигались, когда обитатель ямы собирался спуститься, и возвращались на место, когда оказывался внутри. Некоторые были сооружены на деревьях между ветвей, причем верхние ветви подрезались, чтобы они наклонялись и образовывали лучшую защиту от непогоды. Однако большинство дикарей ютились в маленьких узких пещерках, очевидно, выдолбленных в крутой темной скале, которая окружала деревню с трех сторон. У входа в каждую такую пещерку стоял небольшой камень, который ее обитатель аккуратно придвигал ко входу, когда собирался уходить. Для чего это делалось, мне не известно, поскольку камни эти не перекрывали и трети входа.

Деревня, если это место достойно такого названия, располагалась в неглубокой долине, и попасть в нее можно было только с юга, так как крутая гряда, о которой я уже упоминал, отрезала подход с других сторон. Посреди долины протекала бурная речушка с той самой таинственной водой, которая тоже уже была описана. Вокруг поселения мы увидели несколько причудливых животных, очевидно одомашненных. Самое крупное из них формой тела и носом напоминало нашу свинью, но обладало при этом пушистым хвостом и стройными, как у антилопы, ногами. Передвигалось оно очень неуклюже и как-то нерешительно, и мы ни разу не видели, чтобы оно попыталось бежать. Также мы заметили несколько других похожих животных, но с более длинным, покрытым черной шерстью телом. Вокруг них копошилось множество домашних птиц самых разных видов, которые, вероятно, служили основной пищей для туземцев. Мы необычайно удивились, когда среди пернатых заметили черных альбатросов, которые время от времени свободно улетали в море на поиски пищи, но всегда возвращались в деревню. Для гнездования они использовали южный берег. Там к ним присоединялись дикие пеликаны, но последние никогда не допускались к жилью дикарей. Среди других ручных птиц можно назвать уток, почти не отличавшихся от обычных нырков, которые обитают в нашей стране, черных олушей и каких-то больших птиц, имеющих определенное сходство с сарычом, но не плотоядных. В рыбе недостатка не было. За время пребывания в деревне мы видели много сушеной семги, трески, голубых дельфинов, скумбрии, черной рыбы, скатов, морских угрей, лобанов, кефали, морских языков, морских петухов, мерлуз, хеков, камбал, барракуд и неисчислимое множество других видов. Также мы обратили внимание на то, что почти все они были сходны с рыбами, которые водятся у островов лорда Окленда, на 51° южной широты. Галапагосских черепах тоже было много. Мы увидели лишь нескольких диких животных, ни одного крупного или похожего на известные нам виды. Под ноги нам попалась пара змей устрашающего вида, но туземцы не обратили на них внимания, и мы решили, что они не ядовиты.

Когда мы с Туу-Уитом и его отрядом приблизились к деревне, нам навстречу вышла большая толпа с громкими криками, среди которых удалось только различить неизменные «Анаму-му!» и «Лама-лама!». Мы были немало удивлены, увидев, что, за немногим исключением, эти люди были совершенно голыми и в шкуры были одеты только дикари, встретившие нас на каноэ. Также, похоже, все имеющееся в деревне оружие тоже находилось в распоряжении воинов с каноэ, поскольку все обитатели деревни были безоружны. Мы увидели много женщин и детей, и надо сказать, что женщины не были лишены определенной привлекательности. Высокие и стройные, они держались со свободной грацией, которой не увидишь в цивилизованном обществе. Только губы у них, как и у мужчин, были такими мясистыми и малоподвижными, что даже во время смеха зубы никогда не обнажались. Волосы их были мягче, чем у мужчин. Среди всех обитателей деревни, возможно, человек десять – двенадцать были одеты так же, как отряд Туу-Уита, в черные шкуры, и вооружены копьями и тяжелыми дубинками. Эти, похоже, имели большое влияние на остальных, и в обращении к ним всегда произносилось слово «вампу». Именно эти «вампу» занимали жилища из черных шкур. Жилище Туу-Уита стояло в середине деревни, было гораздо крупнее остальных подобных и отличалось более искусной конструкцией. Дерево, которое служило ему основанием, было срублено на высоте футов двенадцати или около того от корня, а чуть ниже было оставлено несколько веток для растягивания навеса, сшитого из четырех очень больших шкур, скрепленных деревянными иглами. Внизу навес был прибит к земле колышками. Пол под ним, точно ковер, устилали сухие листья.

В эту хижину нас торжественно ввели, после чего туда же набилась целая толпа туземцев. Туу-Уит уселся на листья и жестом предложил нам последовать его примеру. Мы сели и оказались в положении крайне неудобном, если не сказать критическом. Мы сидели на земле, двенадцать человек, в окружении никак не меньше сорока дикарей, сомкнувшихся так тесно, что в случае какой-нибудь заварухи мы бы не смогли воспользоваться оружием и даже подняться на ноги. Теснота была не только в хижине, но и снаружи, где, вероятно, собралось все население острова, и лишь постоянные окрики Туу-Уита не давали толпе растоптать нас. Однако главным залогом нашей безопасности было присутствие рядом с нами самого вождя, и мы решили держаться как можно ближе к нему, чтобы при первом же проявлении враждебных намерений принести его в жертву.

После определенных усилий было восстановлено некое подобие тишины, и вождь обратился к нам с пространной речью, сильно напоминающей ту, что он произнес в каноэ при первой встрече, с той лишь разницей, что теперь «Анаму-му!» выделялись интонацией сильнее, чем «Лама-лама!». Мы выслушали его разглагольствования в полном молчании, после чего капитан Гай в ответной речи заверил его в вечной дружбе и доброжелательности, в ознаменование чего преподнес ему в дар несколько нитей синих бус и нож. Если при виде бус правитель острова, к нашему изумлению, презрительно поморщился, то нож вызвал у него безграничный восторг, и он тут же приказал подать обед. Угощения передали через головы собравшихся, и оказалось, что состоят они из еще дымящихся внутренностей какого-то крупного животного, возможно, одной из тонконогих свиней, которых мы видели на подходе к деревне. Видя нашу растерянность, он решил подать нам пример и начал ярд за ярдом поглощать кишки. Мы, не в силах смотреть на это, обнаружили явные признаки возмущения желудка, вызвавшие у его величества изумление, сравнимое разве что с тем, какое воздействие произвели на него зеркала. Мы отказались угощаться разложенными перед нами деликатесами и попытались заставить его понять, что мы не голодны, поскольку совсем недавно плотно пообедали.

Когда правитель покончил с трапезой, мы начали расспросы, пытаясь самыми хитроумными способами разведать, что производит его страна и можем ли получить из этого какую-то выгоду. Наконец он, кажется, понял, чего мы от него добивались, и предложил провести на ту часть берега, где, по его заверениям, можно было найти много трепангов (он для наглядности указал на них). Мы были рады возможности столь скоро выбраться из толпы, поэтому тут же дали ему понять, что нам не терпится отправиться в путь. После этого мы покинули хижину и в сопровождении всей деревни прошли с вождем на юго-западную оконечность острова, недалеко от бухты, где стояла на якоре наша шхуна. Здесь мы прождали около часу, пока к нам на каноэ не приплыли несколько дикарей. После этого весь наш отряд погрузился в одну из них и нас повезли вдоль упомянутого рифа, а потом вдоль другого, расположенного чуть дальше, на котором мы увидели гораздо большее количество трепангов, чем самые опытные моряки из нашего отряда когда-либо наблюдали в одном месте на нижних широтах, особенно славящихся этим товаром. Рядом с рифами мы оставались, пока не убедились, что при необходимости могли бы наполнить этими животными хоть дюжину судов, после чего нас подвезли к шхуне и мы расстались с Туу-Уитом, взяв с него слово в течение суток привезти нам столько уток и галапагосских черепах, сколько поместится в его каноэ. За все это время ничто в поведении туземцев не вызвало у нас подозрения, кроме того, как планомерно пополнялся их отряд по дороге от шхуны к деревне.