Читать книгу Игра воображения. Роман - Елизавета Аистова - Страница 11

Лето стояло неприютное, холодное, дождливое; не верилось, что на календаре июнь. Василиса застегнула курточку на «молнии», но все равно зябла. Когда она вошла в здание компании, Борис Борисыч стоял в холле и беседовал с какой-то красивой женщиной. Тонкая, черноволосая, с короткой стрижкой под мальчика. На женщине было короткое, подчеркивающее фигуру демисезонное красное пальто кричащего оттенка и туфли на шпильках в тон. Василиса поздоровалась и прошла мимо.

«Это, вероятно, и есть мама Кати, дочери Бориса. Интересная», – подумала Василиса. Она не могла думать о работе. Набирала текст автоматически, а мысли убегали к Борису и его спутнице.

В обеденный перерыв Василиса выходила из здания. Борис нагнал ее. Ей показалось, он чем-то смущен. Но только показалось: через несколько минут рассказывал ей о своей поездке в Египет, о круизе по Нилу, о Луксоре, о египетских пирамидах, о фараонах, о Долине Царей…

– На второй день круиза был смешной момент: выхожу на палубу, любуюсь живописными нильскими берегами, оглядываюсь и вдруг вижу знакомую физиономию своего соседа по лестничной площадке! Бывает же такое!

Василиса совсем не к месту спросила:

– А кто та женщина, с которой Вы сегодня беседовали в холле?

– Какая женщина? … Ах, женщина! Это моя бывшая жена.

– Очень красивая. Вы ее любите?

Борис не отвечал.

– Вы и сейчас ее любите?

– Это сложный вопрос. Люди, оказавшись вместе, начинают терзать друг друга. От любви ничего не остается. У нее своя жизнь, возможно, она счастлива. Да никого она не любит, кроме самой себя! – вдруг раздраженно добавил он.

– Как Вы с ней встретились?

– Познакомились в доме наших общих друзей, я влюбился в нее, через неделю сделал предложение. Мы поженились, родилась Катенька. Постепенно все разладилось. Моя жена – очень избалованный, капризный человек, она нуждалась в моем внимании. В постоянном внимании. У меня, кроме нее, была еще работа, друзья, книги, выставки. Она хотела, чтобы я был ее собственностью. Я не смог ей этого дать. Она стала устраивать мне тяжелые, отвратительные сцены. Я ушел. Она быстро нашла мне замену.

– Может, ей обидно было…

– Нам обоим не хотелось, чтобы Катя росла без отца, и мы часто видимся.

– Как зовут Вашу жену?

– Анна. Василиса, мы с тобой отклонились от курса. Мой рассказ был бы гораздо полезнее, если бы ты слушала про Египет.

– Мне интересно про Вас.

– Мне про меня неинтересно. Ты загрустила? – заметил Борис Борисыч.

– Подумала об экзаменах.

– Я за тебя буду болеть. Учти, ты не можешь провалиться!

– Нам кажется, пора, – на этот раз «часами» стала Василиса, потому что почувствовала себя ничтожной, по сравнению с отлично одетой, красивой и уверенной в себе Анной.

– Да, да, – спохватился Борис. – У меня море работы!

Василиса окончательно решила поступать на очное. Ей хотелось не думать о Борисе Борисыче, раз он все равно любит другую женщину.

– Прекрасно, – сказал он однажды. – Надеюсь, что твоя учеба не помешает нам иногда встречаться?

– Мне кажется, Борис Борисыч, Вам это не нужно. Я Вам совершенно безразлична.

– Я ни к кому не отношусь так, как к тебе.

Он вздохнул, помолчал и добавил:

– Ты очень мне нужна.

И взглянул на нее так, что Василиса отвела глаза. Взрослый мужчина смотрел на нее, как на женщину. Это испугало и обрадовало Василису. Он продолжал на нее смотреть. Она не выдержала его взгляда и отвернулась. «Значит, я ему нужна? Формулировочка та еще! – горько усмехнулась Василиса. – Не „я тебя люблю“, а „ты мне нужна“. Мужской эгоизм! Хотелось не думать о нем, но это плохо получается. – Жизнь – какая-то сплошная повинность. Василиса ткёт и ткёт полотно для Царя, а все не превращается в царевну», – подумала она и принялась за прерванную работу. Начальство не похвалит ее, если увидит, какая куча материалов не готова.

– Как ты, Алиса, в стране чудес? – позвонил Костя.

– В стране страданий и неудач. Я не Алиса, а Василиса, я уже тебе говорила.

– Василиса, развеселися! Но мы с Машкой поссорились, – безо всякого перехода сообщил он. – Ты должна меня утешать и уговаривать, что все будет хорошо.

– Из-за чего?!

– Решил проводить одну сотрудницу до метро, а Машка увидела, устроила скандал. Она придала значение ерундовому флирту. Подумаешь, шли вместе.

– А если честно?

– Я приобнял эту сотрудницу. Ну, и поцеловал. Василиса, не думай, пожалуйста, что я легкомысленный!

– Знаешь, что сказала бы баба Вера? Она бы сказала, что ты кобель!

– Машка сейчас ревмя ревет. Ты ей сегодня не звони, не надо. Я сама позвоню, узнаю, как и что. Еще хуже переругаетесь.

После работы Василиса отправилась к Машке.

– Знать я его больше не хочу. И эта дрянь говорила мне о любви! Я замуж за него собиралась!

– Маш, не реви, может, еще помиритесь. Он сказал, что ничего у него с ней не было.

– Он обнимал ее за плечи.

– Маш, он ее, может, дружески обнял…

– И поцеловал в губы у метро. Тебе легко говорить!

– Я ответственна за все, что произошло. Сама не ожидала этого от Кости. Самое главное – он боготворит тебя! Он боится тебя потерять!

– Он мне даже не позвонил! Это нормально?!

– Он боится тебе звонить, знает, как ты расстроена! Завтра он придет просить прощения за свою вольность.

– И это ты называешь вольностью?! Ты, моя подруга?!

– Маша, не надо, еще не хватало нам с тобой поссориться.

– Ты совершенно ни при чем. Я ему поверила, а он обыкновенный бабник. В любви мне клялся!

Машка ревела, а Василиса сидела рядом и молчала. Некоторые люди, если плачут, делаются уродливыми. Машкиным глазам просто шло плакать. Они были прекрасны, как питерское небо в грозу.

Когда Василиса пришла домой, ее встретил другой рев: кричала Ксюша: может быть, ей не хватало молока. Мама носила ее на руках. Сестренке на вырост подарили три горшка. Один, снабженный рулем, как на велосипеде, купила подруга мамы, другой, обыкновенный, – Арсений, а третий, музыкальный, привезла Машка. Ксюша пользовалась всеми тремя по очереди, и они были выставлены в ряд в прихожей. Особенно она потом полюбила горшок со спинкой и рулем, чтобы держаться, но самостоятельно садилась на него в качестве развлечения прямо в колготках.

– Это ты? Тебе Костя уже три раза звонил.

Василиса злилась на Костю. Он думает, Машка простит. Василиса никогда всерьез не ссорилась с Машкой. Они подружились в 6-ом классе. Тогда был какой-то повальный грипп. Всем классом болели. Во время болезни они с Машкой часами болтали по телефону и подружились. Обе хорошо учились. Машка чуть ровнее и успешнее. Обе любили классическую музыку (Машка занималась в музыкальной школе и неплохо играла на фортепиано). На том и сошлись. Раз они поссорились, когда Василиса подвела Машку, забыв ее тетрадь по географии, из которой надо было списать заданную географичкой таблицу. Но очень скоро помирились: Машка простила Василису. Машка чрезвычайно требовательна в дружбе. Сама могла пожертвовать своими интересами ради подруги и ждала того же. Она так и не простила Костю. Чтобы отвлечь дочь, родители отправили Машку в Анапу, к морю, к дальней родственнице. Костя сначала переживал, потом перестал страдать, и Василиса с удивлением узнала о новом Костином романе. «Как у него все просто, – думала Василиса, – была одна, потом другая, третья. И каждой он говорит о любви! Сам этому верит. Искренне верит, что его очередная любовь – на всю жизнь. Да это же гарем какой-то!»

Василиса сдала экзамены успешно, но надо было дожидаться списков. И теперь, когда миновали экзамены и голова освободилась от выученного хлама, Василиса вернулась к своим любовным переживаниям. Ее любовь и радовала, и отравляла ей жизнь, казалась какой-то бесконечной тоской. Раньше Василиса представляла любовь совсем другой: радостной, праздничной, искрящейся всеми цветами радуги, а ее одолевало мрачное чувство. Она ждала молодого человека – появился разведенный мужчина с ворохом жизненных проблем, со своей драмой. Она ждала внимания, поклонения – ее избранник едва ее замечал. Она думала, что, став старше, избавится от накатывавшего волнами одиночества – ей было еще хуже, чем раньше, и никто не мог ей помочь: ни мама, ни Машка, ни Костя. «Наверное, это и есть взрослая жизнь, – думала Василиса, направляясь в университет, чтобы посмотреть, повесили ли списки. – Жизнь вообще больше грустная, чем веселая».

Сердце заколотилось, и она остановилась, боясь подойти к спискам. Наконец, она сделала решительное движение вперед, но прочесть что-либо не смогла. Придется подождать, когда абитуриенты насладятся собственной победой или разойдутся, узнав про поражение. Но никто и не думал уходить. Василиса сделала над собой усилие, протиснулась поближе и увидела в списке двух Васильевых: Васильеву Т. П. и Васильеву В. С. Василиса закричала: «Приняли! Зачислена!» Она кинулась к автомату, позвонила маме и Косте. Василисе хотелось похвастать на работе. На работе все шло своим чередом. Василисы не было три недели, но за это время ничто не изменилось. Ей обрадовалась Тамара:

– Поздравляю! Молодец! Я думала, что ты обязательно поступишь! Борис Борисыч у генерального сейчас. Придется тебе подождать. Хочешь, полистай журнал мод. Тут есть волшебные вещицы.

Василисе казалось, Тамара знает, ради кого бы она пришла, и осуждает ее. Василиса разглядывала журнал, а сама страшно волновалась. И все-таки ей удалось немного отвлечься. Неожиданно она услышала над самым ухом:

– Василиса!

Борис Борисыч приветливо ей улыбался.

Василиса ни разу не была у него в кабинете. Она с любопытством осмотрелась. Здесь не было ничего лишнего. Ничего, что как-то характеризовало бы вкусы хозяина. Вот у Пономарева в кабинете полно каких-то финтифлюшек: разрезательные ножички, подставка для ручек в виде синего ежика из гжели, несущего на спине, помимо ручек и карандашей, миниатюрный голубоватый гриб с золотым кантиком, пепельница-сапожок тоже из гжели, цветные скрепки, кнопки, другие канцелярские мелочи.

– Меня зачислили в университет.

– Поздравляю! Теперь, конечно, уйдешь с работы. Мне будет не хватать наших совместных обедов.

– Борис Борисыч, я соскучилась.

Он не отвечал.

– Борис Борисыч, я очень соскучилась!

Она сознавала, что ведет себе безрассудно, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось броситься ему на шею. Он все еще молчал.

– Ну почему Вы молчите?

– Думаю о том, что ты только что сказала, – ответил он и сморщил лоб. «Гармошка» ничего не сказала Василисе, кроме того, что Бориса взволновали ее слова.