Читать книгу Будет воля твоя. Книга 1 - Эльвира Ивановнв Сапфирова - Страница 4

Под общий гомон удивления и шипение хмурой Татьяны, дергавшей его за рукав: «Хватит тебе, скоро домой приедем», Олег уже шел в кухню садиться за стол и вдруг понял: Вера не понимает своей вины. Он страдал, а она и сейчас считает себя правой, не осознаёт своего предательства. Эта догадка сдавила, сжала обручем.

А хозяйка суетливо гремела посудой, доставала хлеб, ставила солонку и, наливая в глубокую тарелку борщ, громко спрашивала, не поворачиваясь, может, кто-то еще все-таки проголодался.

– Тогда я налью вам из холодильника компотика. Только идите со своими стульями!

Артель дружно переместились в небольшую кухню, где под грохот и смех Олег сосредоточенно ел, вылавливая гущу, дул на нее и с наслаждением отправлял в рот.

Говорить ему не хотелось. Он с шумом тянул в себя вкусно пахнущую жидкость, закатывал глаза от удовольствия, смеялся, а внутри все сжималось от досады на самого себя, на жизнь, на разлуку. Вернуть! Вернуть во что бы то не стало! Это его невеста! Это его мечта!

Видя, с каким наслаждением он ест, Татьяна, смеясь, шутливо подсела рядом и спросила, не сумев скрыть зависти:

– Что, так вкусно?

Олег, молча, кивнул и причмокнул:

– Смотри, ложка стоит! А как капуста нарезана! Настоящая соломка!

– Я режу не хуже, – буркнула недовольно Татьяна. – Ну-ка, дай попробовать, чтобы знать, какой же борщ тебе все-таки нравится. А то никак не угодишь тебе!

Таня протянула руку к ложке мужа, но хозяйка поспешно достала чистую. Не успела положить рядом, как злой пронзительный взгляд бывшей подруги заставил Веру быстро убрать ложку со стола. Татьяна победно усмехнулась, посмотрела на мужа и наткнулась на его потемневший от гнева взгляд. Она вспыхнула на секунду негодованием, протестующе приподнялась, и тут же обмякла, покорно придвинулась, взяла из его рук ложку, и, наиграно смеясь и размахивая ладошкой, сказала:

– Нет, нет. Я есть не буду, лишь попробую. А то, что ни сварю, все не так, да не так.

Вере было неловко: совсем не хотелось быть причиной ссоры. Она понимающе кивнула, повернулась к кумовьям с вопросом об их кулинарных пристрастиях, рассказывала о своём любимом торте «Рыжик» и, с добродушным любопытством глядя на семейную пару друзей, думала. Изменилась? Прическа другая, но пряди волос так и свисают с висков. Студенческая косичка, которую она никак не хотела обрезать, сменилась модной стрижкой. Вера вздохнула. Ей идет. Замужество меняет всех. «Счастливы? Казак есть казак, да еще терский. Привыкнуть нужно».

Предки Олега поколениями жили бок о бок с горцами, многое переняли от них, и тактику воспитания жены тоже. Вроде бы поучал без злобы, а ощущение того, что больно высекли, останется надолго. У казаков чувство собственности развито гораздо сильнее, чем у других мужчин, а жена – собственность. С ними жить сложно. Вера была рада видеть друзей юности. Что было, то прошло. Сейчас у всех другая жизнь, они другие. Особенно радостно, что Олег больше не сердится на нее, раз приехал, а еще думала о том, как хорошо распорядилась судьба, отправив жениха в армию на два года, и, дав ей возможность понять себя, подумать. С Валентином такого роскошного подарка не получила.

***

Вера смотрела на препирающуюся пару и будто впервые увидела себя с мужем. Совсем, как они с Валентином в первые годы совместной жизни.

Он вот также решил утвердиться, унижая ее. Хорошо, что она сразу это поняла. Однажды Вера приняла душ, и села в кресло передохнуть. Вернулась – ни крестика, ни золотой цепочки, подарка мужа, в ванной нет на месте. Недоумевая, спросила Валентина о них. И тут на нее обрушился шквал упреков: растяпа, без памяти, только покупай тебе. Он кричал нравоучительно, назидательно, важно вышагивая по комнате с высоко поднятой головой, описывая ее недостатки. Сначала она растерялась, но павлинья походка мужа подсказала: он утверждался, унижая ее. Что отвечала, кричала в ответ, помнит смутно. Взрыв негодования от напрасных обвинений был таким сильным, что душевная боль не прошла до сих пор. У Олега с женой этот процесс идет по-другому.

***

Когда кумовья, как по команде, поставили пустые чашки со вздохом сожаления, Вера засуетилась:

– Еще? – и, с молчаливого согласия гостей, наполнила опять посуду компотом..

Ей было жаль Татьяну, глотающую горячий борщ. Вера понимала, что сочувствие еще больше злит женщину, видела, как та обжигалась, и от бешенства не чувствовала боли. Наконец, улыбнувшись через силу, весело произнесла, передавая Олегу ложку:

– Ну, ничего особенного. Борщ, как борщ.

Полные губы мужа растянулись в ехидной улыбке:

– Да что ты говоришь! – и, кивнув в сторону Веры, жестко протянул, – в ученики пойдешь или сама тренироваться будешь?

– Ребята, ну что вы, – бросилась спасать положение хозяйка. -Расскажите лучше, где же вы теперь живете? Как здесь оказались?

– Ну, не одной тебе в теплых краях жить. И нам тоже должно было повезти, – выпрямившись на стуле, резко ответила Татьяна, оглядывая кухню недоброжелательным взглядом. Хмыкнула, воскликнув:

– Олежек, да у нее тут одно старье!

Живо встала и сняла с холодильника вазу из цветного чешского стекла с узором, повертела в руках и радостно сообщила:

– Она же склеенная! Понимаешь? Мало того, что старая, еще и разбитая! – и обращаясь уже к неподвижно стоявшей хозяйке, произнесла назидательно и с пренебрежением, обличая ее в невежестве, – битая посуда приносит бедность и болезни. Так-то, милочка!

Вера залилась румянцем, взяла из рук вазу и прижала к груди.

– Знаешь, это на Западе, всеми любимом, так считают. А японцы, например, берегут старые вещи, реставрируют их, передают детям, внукам, – Вера осторожно поставила вазу на место. – Это любимая вещь моей мамы. За нее в свое время отдано было половину зарплаты, и мы с сестрой долго хлебали пустые щи и любовались этой красотой.

Кума с интересом подошла к холодильнику и, глядя вверх, в раздумье протянула:

– Да, может, японцы и правы.

– Господи, да о чем вы говорите?! Это же стекло, простое стекло! – резко одернула куму Татьяна. – Сейчас этого добра завались. Иди, покупай, даже учительской зарплаты хватит на три таких.

– Мне они не нужны, – спокойно ответила Вера, давая понять, что дискутировать на эту тему она не будет, и перевела взгляд на Олега, ожидая ответа.

Он сидел, широко раздвинув ноги в дорогих туфлях, его руки с расставленными локтями, были заведены за голову, полные губы твердо сжаты. Такая мелочь, как битая посуда, была для него бесконечно безразлична. Он размышлял: борщ она варит, как его мама. Вкусно. А запах! Как же это он не удержал её, не сберег свою мечту. Ведь это её он искал среди многочисленных поклонниц, перебирал, выбирал, бросал… А она рядом была, своевольная, упрямая. Такая, какая нужна в жизни, рядом.

Взгляд Веры, обращенный на него, отвлёк от раздумий. Он опустил руки, вздохнул:

– Как оказались? Да, перевели меня в этот край.

– Не просто перевели, – вступила в разговор Томчик, -а назначили начальником полиции.

Олег скромно прикрыл веками глаза, но наблюдал сквозь длинные ресницы за реакцией хозяйки, которая радостно выпалила, всплеснув руками:

– Вот это да! Вот здорово! Поздравляю! Ты молодец, Олег, Казак!

Она трясла его руку, похлопывала по плечу, повторяя восхищенно:

– Настоящий казак! Я так рада за тебя.

Искреннее восхищение сбило с толку. Он стушевался. Заставив друзей и жену заехать к Вере, он хотел похвастаться, жаждал увидеть, как она будет жалеть, мучиться от сознания того, что ее материальное положение ни в какое сравнение не идет с его богатством. Надеялся увидеть досаду, или, наконец, сожаление, а тут – искренняя радость, гордость и никакого раскаяния! А ведь это ей он доказывал все годы, что способен быть равным. Не получилось. Пока. Опять вырвался тяжелый вздох.

Придется заставить её признать свою вину, заставить помучиться и пожалеть о неправильно сделанном когда-то выборе. Будет рыдать и страдать, как он в армии плакал, уткнувшись в песок, когда прочитал письмо от незнакомки об измене. Если бы он только мог, прилетел бы, прибежал, приполз бы на эту свадьбу и обязательно расстроил бы её. Произошла ошибка, и он должен это доказать. Пальцы сжались в кулак, глаза потемнели.

Самое трудное было сделано: теперь он живет рядом.

Олег решительно встал, потянулся, разминая длинные сильные ноги, и весело произнес:

– Всё, други-товарищи, поехали дальше.

Гости шумно поднялись и так же быстро скрылись, как и появились, оставив Веру растерянно стоять посреди зала. Потом она долго ходила взад и вперед по квартире, глаза блестели, на губах играла улыбка, и картины далекой юности будоражили душу.