Читать книгу Девушка из письма - Эмили Гунис - Страница 11

5 февраля 2017 года, воскресенье

Было еще совсем раннее утро, когда Сэм остановилась вблизи бывшего приюта Святой Маргариты. Оставив Нану и Эмму спать в своих теплых постелях еще до рассвета, она тихо выбралась на мороз, туда, где был припаркован ее «воксхолл-нова», чтобы узкими и извилистыми переулками Престона доставить ее на покрытую туманом окраину тихого городка в сельском Сассексе.

Заброшенное здание в готическом стиле, популярном в Викторианскую эпоху, высилось перед ней, оно оказалось значительно больше, чем она представляла – ряды узких сводчатых окон под острой крышей с устремленными вверх над ней крестами. Природа уже взяла верх над домом, покрыв все толстым слоем плесени, а плющ разросся так, что стало трудно определить место, где стены упирались в землю. Особняк стоял одиноко посреди обширного пространства, и в глаза бросались явные следы приготовлений к его окончательному сносу. Повсюду была строительная техника, высились груды песка для засыпки фундамента, а стрела крана, высотой не менее ста футов, склонилась над зданием, и массивное стальное ядро на ее конце, казалось, только и ждет момента, чтобы приступить к своей разрушительной работе.

Плотнее закутавшись в пальто, Сэм остановилась перед металлической оградой, окружавшей это место по всему периметру. Она представила, как много лет назад здесь же стояла одна из тех девушек, положив одну руку на живот, в котором уже шевелился младенец, а в другой держа сумку со скудными пожитками. Девушка, брошенная всеми, кого прежде любила, и понятия не имевшая, какое будущее ожидает ее.

Сэм подергала два крупных замка, надежно запиравших вход за ограду, а потом отошла назад, чтобы прочитать все специально установленные вывески и плакаты с предупреждениями:

ЗДАНИЕ ПОДЛЕЖИТ СНОСУ. ВНИМАНИЕ: СТРОИТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА. НЕ ВХОДИТЬ! ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН.

Чуть в стороне на стойке виднелся красочный рекламный рисунок, на котором архитектор изобразил семь заманчиво красивых коттеджей.

УДОСТОЕННЫЙ ПРИЗА ПРОЕКТ НОВОГО ЖИЛОГО КВАРТАЛА. ФИРМА «СЛЕЙД ХОУМЗ» ОБЪЕДИНЯЕТ ТРАДИЦИОННУЮ ЭЛЕГАНТНОСТЬ КЛАССИКИ ФАСАДОВ С САМОЙ СОВРЕМЕННОЙ ОТДЕЛКОЙ ИНТЕРЬЕРОВ ПОСРЕДИ ЖИВОПИСНОГО ЛАНДШАФТА, РЯДОМ С УЕДИНЕННЫМ ГОРОДКОМ ПРЕСТОН В САМОМ СЕРДЦЕ САССЕКСА.

Крупными красными буквами на приколоченной поверх рисунка дощечке были выведены слова:

ВСЕ ДОМА УЖЕ ПРОДАНЫ БУДУЩИМ ВЛАДЕЛЬЦАМ.

Сэм повернулась и начала обход площадки, проводя рукой в перчатке по сетке ограждения. Сначала она не видела никаких признаков жизни, только откуда-то издали доносился лай собаки, но затем она набрела на сторожку охранника, внутри которой горел свет. Сэм направилась к ней, дважды споткнувшись о ледяные комья грязи носами туфель на высоких каблуках. Когда она подошла к парадному входу здания, появилась немецкая овчарка, она заливалась лаем, но чуть испуганно пятилась от непрошеной гостьи. Сэм инстинктивно остановилась, и хотя заметила, что пса держат на цепи и ее отделяет от него крепкий забор, у нее все равно учащенно забилось сердце.

– Макс! – выкрикнул мужской голос. – Заткнись!

В сторожке было достаточно светло, чтобы разглядеть внутри силуэт мужчины с волосами, собранными сзади в «конский хвост», который шел открывать дверь.

– В чем дело? Кто там?

Он был высокий, с толстой шеей и широкими плечами, как сразу отметила Сэм. Несмотря на холод, на нем была лишь одна сильно помятая футболка. Его черные сапоги мотоциклиста оставались незашнурованными. На одном из пальцев левой руки красовалось кольцо с украшением в виде золотой монеты, он держал в руке жестяную кружку, от которой поднимался пар. Он осмотрелся сначала с порога и только потом спустился по ступеням, чтобы как следует рассмотреть того, кто потревожил его собаку, продолжавшую грозно рычать на Сэм.

Она заранее продумала все возможные варианты событий, которые могут с ней произойти у здания бывшего приюта имени Святой Маргариты. Лучшим из них было бы обнаружить крупную дыру в ограде, чтобы вокруг никого не оказалось, и найти разбитое стекло в одном из окон, через которое легко забраться внутрь. Встреча со скучающим работником строительной фирмы тоже не оказалась бы проблемой, если бы прямо на месте располагался офис продаж. Тогда она могла бы сделать вид, что заинтересована в приобретении одного из новых домов, напроситься на экскурсию, чтобы потом с извинениями уйти. Даже сторожа она сумела бы очаровать. Но вышедший навстречу человек не был похож на обычного сторожа. Этот крупный мужчина скорее походил на управляющего строительством, поселившегося прямо на месте будущих работ со своим питомцем, походившим на прирученного волка-оборотня.

– Доброе утро! – пропела она и приветливо помахала рукой. – Простите. Я вовсе не хотела беспокоить вас и вашу собаку.

Он повернулся к ней, щурясь от солнца, и стала видна его густая козлиная борода. Глаза у него заслезились от дыма сигареты, которую он держал в другой руке. Сэм сумела прочитать надпись на футболке: «Врежь мне по морде. Сделай подарок ко дню рождения». Она притворилась, будто это насмешило ее. Улыбнулась, но от него реакции не последовало. Он разглядывал ее так долго, что Сэм почувствовала себя крайне неуютно под тяжелым взглядом. Пес снова залаял, и мужчина наконец отвел от нее глаза, чтобы ударить собаку ногой, с такой силой, что она взвыла от боли.

Здоровяк довольно ухмыльнулся и снова уставился на Сэм, удивленную и приведенную в смятение подобной жестокостью.

– Чего ради ты тута шляешься, дорогуша? Что разнюхиваешь? – спросил он с отчетливым акцентом кокни[7].

– Я вовсе не шляюсь здесь и ничего не разнюхиваю. Просто увидела свет в окне и захотела узнать, можно ли с кем-то поговорить.

– За каким чертом?

Он глубоко затянулся сигаретой и выпустил струю дыма в ее сторону. Их все еще разделяла крепкая металлическая ограда, но Сэм на мгновение почувствовала охватившую ее волну страха. Тем не менее она нашла в себе достаточно смелости, чтобы снова улыбнуться и опереться на сетку забора.

– Я хочу осмотреть этот дом, прежде чем его снесут. Не угостите сигареткой?

– Многих тянет как магнитом в этот дом с тех пор, как здеся нарыли кости старого святого отца. – Он протянул ей сигарету и дал прикурить от своей зажигалки через отверстие в ограде.

– Верно. Я тоже читала об этом в газетах. Потому и приехала.

Как давно поняла Сэм, чтобы быть убедительной, необходимо лгать как можно проще, апеллируя правдивыми подробностями. Она полезла в сумку и достала письмо Айви, затем показала ему старомодный почерк на пожелтевшей бумаге.

– Мой дед умер совсем недавно, и среди его вещей я нашла вот это. Думаю, письмо написала его мать, а сам он родился здесь. Когда же выяснила вчера, что приют собираются сносить, захотела взглянуть на место, где он провел первые недели своей жизни. Если монахини, присматривавшие за ним, еще живы, хорошо было бы поблагодарить их. – Здесь голос ее слегка дрогнул. Она вовсе не собиралась обсуждать с незнакомцем человека, фактически заменившего ей отца.

Мужчина усмехнулся.

– Поблагодарить? Такого я пока не слыхивал. Забавно.

– Почему для вас это смешно? – спросила Сэм, разглядывая его под скудными лучами зимнего солнца.

– Ты, случайно, сама не из газеты будешь? – Он снова глубоко затянулся табачным дымом.

– С чего вы взяли?

– Они тут долго ошивались, но только теперь следствие закончилось. Разрешение на снос наконец получено, слава те господи. Дом развалят через два дня, и точка. Уже никто не сможет помешать.

– Но они все равно заставляют вас спать здесь каждую ночь? Тяжко вам, должно быть. Такие стоят холода.

– Так оно и есть. Но каждый новый дом потянет на миллион, и они не хочут рисковать. А я жду не дождусь, чтобы поскорее убраться отседова.

– Я вас прекрасно понимаю. Между прочим, меня зовут Сэм. Рада познакомиться с вами. – Она смогла протиснуть сквозь ограду руку, и мужчина, немного помявшись, пожал ее.

– Энди. Стало быть, Сэм, ежели я тебе тут все покажу, ты со мной пойдешь куда-нибудь выпить вечером? – Он делал затяжки одну за другой, не сводя глаз с ее лица.

Сэм выдавила из себя улыбку.

– Вы отмечаете свой день рождения?

Энди опустил глаза на надпись на футболке.

– А что? Пожалуй, что и отмечаю. – Он еще недолго колебался, а потом повернулся лицом к зданию. – Ладно, пошли. Большого вреда не будет.

Когда тяжелая дубовая дверь приюта Святой Маргариты закрылась за ними, Сэм задержалась в огромном холле, откуда начиналась закруглявшаяся к верху широкая лестница. У самого ее верха пылинки плясали в скудном свете, проникавшем сквозь грязные витражи в окнах. Она заметила сломанную доску с надписью, валявшуюся на черно-белом кафеле пола. Склонилась и стерла с нее пыль.

«Господь всемогущий! Дозволь всем павшим обрести новый путь к Тебе через молитвы и усердный труд. Приют имени Святой Маргариты. Престон. Сестры милосердия».

Сэм представила себе, как сверкал прежде мрамор лестницы, который постоянно и тщательно полировали беременные девушки, под надзором непрестанно следивших за ними монахинь. Именно монахини создавали мрачную атмосферу подобных приютов, оказывая услуги семьям католиков, не желавших знать, что происходит внутри, давая целым общинам уходить от ответственности и ни о чем не заботиться. Сэм все это виделось картинами из жизни, протекавшей столетия назад, невозможными всего лишь для прошлого поколения.

– Глянь-ка сюда, дорогуша.

Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что почти забыла о своем попутчике. Разбитое стекло хрустнуло у нее под ногами, когда она вошла в дверной проем и посмотрела на огромный зал, залитый светом из двух высоких сводчатых окон. Вдоль стен здесь располагались большие керамические раковины для стирки, а не менее крупных размеров машина для отжима лежала на боку посреди потемневшего пола. Она стояла в дверях и представляла фигуры женщин, годами тонувших здесь в облаках пара, утиравших ладонями пот с лиц, стиравших в раковинах грязные простыни и пропускавших скатерти сквозь валики отжимного катка.

На задней стене высилось распятие, а над раковинами висел сильно изъеденный молью гобелен. Мурашки пробежали у Сэм по спине, когда она прочитала четко вышитый на нем текст.

«О, Благословенный Иисус, владыка всех душ. Молю Тебя во имя агонии, пережитой Твоим Священным Сердцем, и печалей Твоей Непорочной Матери: очисти Твоей Кровью всех грешников мира сего, кому суждено умереть в день нынешний.

И если Тебе угодно будет ниспослать мне сегодня страдания ради обретения милости Твоей, это тоже принесет мне блаженство, и возблагодарю я тебя, Добрейший Иисус, Пастырь и Владыка душ наших. Спасибо Тебе за несказанную радость самой творить благостные дела, путь к которым указал мне Ты своими благодеяниями. Аминь».

– Жуткое место. С ума сойти можно, – сказала Сэм. – Ощущение такое, будто девушки так и остались здесь взаперти.

– Ты все точно уловила, дорогуша. – Энди склонился к ней так близко, что она ощутила запах табачного дыма от его дыхания.

– Так вам известно, жив ли еще кто-то из здешних монахинь? – Она отвернулась от него в сторону.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– На какой вопрос? – Она пока не понимала, чем был вызван приступ внезапно накатившей тошноты – присутствием Энди или гнетущей атмосферой бывшей прачечной.

– Выпьем вместе сегодня или как?

Она улыбнулась и всмотрелась в дальний конец коридора.

– А там что?

– Столовая. Только в ней ничего не осталось. – Он посмотрел на часы. – Оттуда все вывезли перед сносом. Сомневаюсь, что ты там хоть что-то найдешь.

– А там? – Сэм кивком головы указала на темную деревянную дверь.

Энди промолчал, и тогда она сама пересекла холл, чтобы открыть ее, проскользнув мимо него, в то время как он даже не пошевелился, чтобы пропустить ее. В контрасте с огромным залом прачечной небольшая комната вызывала приступ клаустрофобии, и почерневшие от времени деревянные панели стен почти полностью поглощали скудный свет, попадавший сюда через маленькое окно. Письменный стол из красного дерева был задвинут в самый угол, а на нем стоял большой портрет в позолоченной раме, изображавший монахиню в полном парадном облачении. Вытянутое лицо женщины казалось лишенным всяких эмоций, губы были поджаты, а когда Сэм поставила портрет вертикально, стало казаться, что холодные глаза монахини непрерывно наблюдают за ее передвижениями по комнате. На табличке внизу была надпись: «Мать Карлин, настоятельница с 1945 по 1965 год».

– Вам не известно, она еще жива? – Сэм указала на портрет. – Мать Карлин?

– Знаю только, что пара бывших монахинь отсюдова живут в доме престарелых, он находится дальше вдоль дороги. Но имен не назову. Послушай, дорогуша, нам нельзя долго здесь торчать. В девять заявится шеф строительной фирмы.

– Конечно, простите. Пойдемте. – Она в последний раз окинула комнату взглядом и повернулась к двери.

При этом один из ее каблуков зацепился за нечто вроде ручки, чуть заметно торчавшей из пола. Она резко остановилась.

– А это еще что такое?

Энди пожал плечами, достал из кармана еще одну сигарету и прикурил ее. Сэм присела на корточки, пропустила сквозь ручку пальцы, начав тянуть. Ей пришлось приложить немалые усилия, но после нескольких попыток крышка люка стала постепенно подниматься, издавая громкий скрип, эхом разносившийся по почти пустой комнате. Она сделала шаг назад, чтобы получше рассмотреть открывшейся внизу ров.

– Как вы думаете, для чего использовалась эта яма? – Она бросила взгляд на Энди.

– А сама-то не догадываешься? – Он выпустил табачный дым из ноздрей в сырой воздух комнаты.

Сэм ощутила прилив тошноты, когда поняла, что яма у нее под ногами имела такие размеры, чтобы в ней мог разместиться только один человек – скорее всего, молодая женщина: пять футов высотой и три шириной, оно напоминало вертикально поставленный гроб. Ее внезапно словно парализовало, когда она представила себя запертой на много часов в полной темноте. Ров в полу едва ли позволял шевелиться вообще. У нее было бы достаточно времени на то, чтобы все обдумать и хорошенько усвоить преподанный ей урок. Когда Энди жестом поторопил ее к выходу, она услышала тонкий плач девушки. Она не сразу поняла, что это был ее плач.

У нее возникла острая боль в груди, перехватило дыхание, пока он за руку тащил ее вдоль коридора, затем вновь через помещение прачечной, где ей мерещились неподвижные фигуры девушек, склонившихся над раковинами, и непрерывно наблюдавших за ней. Когда они добрались до выхода, она с трудом преодолела высокий порог и выбралась наружу, отчаянно хватая ртом свежий воздух.

– Ты в порядке, дорогуша? – Энди отпустил ее руку.

– Простите, мне нужна минута, чтобы прийти в себя. Это место действует слишком угнетающе. Вынести такое зрелище трудно. – Она отмахнулась от предложенной им сигареты.

– Об чем я тебе и толковал. Ты понятия не имела, куда суешься. Чем скорее этот дом сровняют с землей, тем лучше. А тебе сейчас нужно поскорее уносить отседа ноги.

Сэм глубоко вздохнула, кивая в ответ. Она до сих пор не могла понять, почему судьба Айви вызвала в ней столько бурных эмоций, а в тягостной атмосфере приюта она прониклась еще и страданиями, пережитыми другими девушками, когда-то ставшими здесь своего рода заключенными. Если же принять во внимание смерть отца Бенджамина и вероятную связь с ним Китти Кэннон, все ее журналистское нутро просто взывало к ней, принуждая расследовать эту историю до конца, докопаться до истины.

Если мать-настоятельница Карлин еще жива, Сэм обязана разыскать ее. Но сначала ей необходимо выяснить точную причину, по которой Китти Кэннон присутствовала при расследовании обстоятельств смерти отца Бенджамина. Она позвонит в пресс-службу Кэннон, чтобы прощупать почву. И если упоминание о Святой Маргарите вызовет хоть какую-то ответную реакцию, станет ясно: она напала на верный след. Затем останется только заставить одну из выживших монахинь пролить свет на связь Кэннон с приютом, и Сэм получит необходимую информацию для более детального изучения вопроса.

Она посмотрела на свои часы: 7:30 утра. Еще два с половиной часа до того момента, когда ей положено уже сидеть за рабочим столом в редакции. Если поторопиться, ей, возможно, удастся выяснить местонахождение матери Карлин прямо сейчас. Она посмотрела на Энди.

– Я буду рада угостить вас выпивкой сегодня вечером в благодарность за причиненное беспокойство. А если вы еще вспомните адрес и название упомянутого дома престарелых, с меня еще две большие порции виски.