Читать книгу Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли - Страница 5

Нельзя сказать, что Энтони обладал большим опытом по части общения с прекрасным полом. Поэтому, когда девушка довольно резко ответила на его вопрос, он решил, что, возможно, его теория в отношении женщин нуждается в некоторой коррекции. Если разобраться, женщины не так уж беспомощны и слабы, как он подумал. Особенно некоторые. Взять, к примеру, хотя бы Жанну д’Арк, Флоренс Найтингейл, королеву Елизавету… Эти имена мгновенно стали приходить ему на ум, когда он смотрел на свою собеседницу. Разве этих дам можно назвать слабыми или беспомощными? Да ничего подобного. Странное дело, но ему начало казаться, что находившаяся перед ним девушка как раз из числа им подобных. Взгляд у нее по крайней мере был холодным и пронизывающим, и она нисколько не походила на беспомощную особу, неспособную постоять за себя.

– Да, я – мисс Кросс, – повторила она не слишком дружелюбным тоном. – Что вам угодно?

У Энтони появилось неприятное ощущение, что язык у него словно прилип к нёбу. А его миссия, минутой раньше представлявшаяся ему исполненной благородства, как-то неожиданно потеряла былую актуальность и настоятельно требовала пересмотра. Хотя бы потому, что гипнотизировавшая его сейчас холодным взглядом прекрасная мисс Кросс вдруг показалась ему способной на многое и ничуть не нуждающейся в защите, которую он собирался ей предложить.

– О, я просто… хотел с вами немного поговорить, – запинаясь, произнес Энтони, хотя на самом деле ему больше всего на свете хотелось повернуться и бежать отсюда со всех ног. Но и этого он тоже не мог сделать, поскольку его ноги по совершенно непонятной причине будто приросли к земле.

– Вы имеете какое-либо отношение к полиции? – со скрытой неприязнью осведомилась девушка.

– Господь свидетель, нет! – воскликнул шокированный ее словами Энтони. – Как вы только могли подумать такое… Нет, конечно же, нет.

Застывшее на лице девушки холодное непроницаемое выражение несколько смягчилось.

– Тогда почему вы хотели поговорить со мной? – спросила она, словно обычно с ней разговаривали только детективы и полицейские.

– Считал, что должен сказать вам кое-что, – пробормотал Энтони. – Но теперь понимаю, что это не так важно, как я думал. Даже, пожалуй, совсем не важно.

Сторонний наблюдатель мог бы заметить по выражению на лице девушки, что любопытство в ней борется с недоверием и осторожностью.

– И как прикажете вас понимать? Вроде бы вы специально приехали сюда, чтобы поговорить со мной, и вдруг в последний момент решили, что игра не стоит свеч? Как-то это странно, вы не находите? – медленно произнесла она, и лишь очень наблюдательный человек мог бы заметить в уголках ее глаз крохотные искорки смеха, появившиеся там на долю секунды.

– Просто после того, как я вас увидел, то, что казалось мне важным, потеряло всякое значение, мисс Кросс, – честно сказал Энтони.

– Слава богу, моя внешность еще может произвести на кого-то положительное впечатление, – тихо проговорила девушка – скорее для себя, нежели для кого-либо. В этот момент Энтони неожиданно представилось, что она лишилась былой холодности и неприступности и стала вдруг одинокой, покинутой и несчастной.

Утвердившись в этой мысли, Энтони принял решение, которое минутой раньше показалось бы ему слишком смелым, и выпалил:

– Хорошо, я скажу вам, зачем я пришел сюда, мисс Кросс. Дело в том, что я хотел предложить вам свою помощь, поскольку знаю, что вы сейчас находитесь в затруднительном положении. И буду горд, если вы согласитесь мою помощь принять… – Тут Энтони замолчал, у него снова перехватило горло, так как девушка окинула его проницательным оценивающим взглядом, который привел его в полное замешательство.

– Боюсь, я не очень хорошо понимаю вас, – произнесла она с надменными нотками в голосе. – Как-то не приходило в голову, что мне, оказывается, срочно требуется помощь.

– Нет, конечно же, нет, – пробормотал обескураженный Энтони. – Я, собственно, ничего такого и не имел в виду. Просто подумал, что…

– Позвольте поставить вас в известность, что я отказываюсь обсуждать свою частную жизнь с человеком, которого совершенно не знаю. Так что если вам больше нечего мне сказать, то… – Она сделала многозначительную паузу, определенно ожидая, что он сейчас же оставит ее в покое – да и вообще уберется отсюда.

Энтони испытал сильнейшее раздражение. В первую очередь на себя самого. Ведь он только что выставил себя перед этой девушкой совершеннейшим дураком, с растерянным видом произнося какие-то жалкие бессвязные слова и навязывая ненужную ей помощь, хотя и сам не до конца понимал, в чем, собственно, она должна заключаться. При всем том он никак не ожидал, что эта особа воспримет его лепет как грубое и нежелательное вмешательство в свой внутренний мир. Последнее задевало его душу и чувства особенно сильно. До такой степени, что ему захотелось отомстить ей.

– Если вы так ставите вопрос, – сухо произнес он, – придется признать, что добавить к вышесказанному мне действительно нечего, и остается лишь попросить у вас извинения за беспокойство. Тем не менее, – продолжил он, повинуясь внезапно возникшему импульсу и стараясь держаться и говорить увереннее, чем прежде, – не могу не заметить, что при сложившихся обстоятельствах ваша так называемая частная жизнь в любом случае сделается достоянием широкой публики – вне зависимости от того, хотите вы этого или нет, мисс Кросс.

Неожиданно девушка покраснела как рак и на какое-то время лишилась дара речи. Потом сжала кулаки, зло блеснула глазами и откинула назад темноволосую голову, как если бы в действительности собиралась вступить в схватку с некими злыми силами.

– Если вы явились сюда для того, чтобы оскорблять меня… – произнесла она сдавленным голосом.

– В том-то и дело, что нет! – воскликнул Энтони, искренне удивленный неожиданным результатом своего выступления. – Я приехал в деревню в компании своего приятеля, который работает на «Дейли курьер». Он предложил мне встретиться с вами и попросить вас дать ему интервью. Ну так вот: я считал своим долгом предупредить вас о том, что вами заинтересовалась пресса. Вот и все.

Боевой пыл так же быстро покинул девушку, как и овладел ею, а в ее глазах стало проступать чувство, подозрительно похожее на страх. Она посмотрела на Энтони широко открытыми глазами и пробормотала:

– И вы тоже репортер? Боже! Неужели дошло уже до репортерского нашествия…

Мужчины – странные существа. Всего пять минут назад Энтони злился на себя за мягкотелость и только и мечтал о том, чтобы отомстить девушке за ее холодность и презрительное к нему отношение, но… добившись, казалось, желаемого, неожиданно испытал чувство тревоги. Возможно, по той причине, что в ее нынешнем состоянии явственно проглядывал испуг, из-за чего Энтони почувствовал себя чуть ли не разбойником с большой дороги.

– Я не репортер, – со значением произнес он и успокаивающим тоном добавил: – И вообще, не стоит так тревожиться, поскольку брать интервью у вас будет Роджер Шегингэм – отличный, между прочим, парень, писатель и к тому же мой кузен. Кстати, он просил передать, что не станет приставать к вам с расспросами, если вы не дадите на то своего согласия. Честное слово! Так что если вы не захотите разговаривать с ним, я ему так и скажу. Подумаешь, интервью! Да здесь сотни людей, которые будут только рады поговорить с корреспондентом «Курьера» на интересующую его тему. Между прочим, я с самого начала был против этого, но он сказал мне, что вы, по идее, должны согласиться на интервью. В силу ряда причин. Я только не запомнил каких. Так что не волнуйтесь, мисс Кросс. Все будет хорошо. Я лично за этим прослежу.

Честно говоря, мисс Кросс поняла только самую суть довольно сумбурного выступления Энтони – да и то не очень хорошо. Возможно, по той причине, что, хотя продолжала смотреть на него, думала, похоже, о чем-то своем. Тем не менее, когда она заговорила снова, ей, судя по всему, уже удалось взять себя в руки, и ее голос звучал почти спокойно, разве что паузы между словами были чуть длиннее, чем прежде.

– Итак, если я правильно вас поняла, лондонские газеты заинтересовались смертью моей кузины? – спросила она.

– Боюсь, все обстоит именно таким образом, – произнес Энтони виноватым голосом, будто принося извинения за все лондонские газеты.

После этого девушка снова замолчала, устремив взгляд на горизонт и, похоже, вновь погрузившись в собственные мысли. Энтони, получивший таким образом неожиданную возможность остаться в компании мисс Кросс, решил извлечь из этого максимум пользы и занялся наблюдениями.

Тот факт, что девушка чудо как хороша, никаких сомнений у Энтони не вызывал. Ему нравилось в ней буквально все: ее фигура и грация, то, как она гордо держит голову, тонкие запястья и стройные ноги – даже крохотные завитки темных волос за ушами. Впрочем, к чему перечислять все достоинства мисс Кросс? Куда проще сказать, что Энтони не находил в ней ни единого недостатка или изъяна. Более того, глядя на молодого человека, было нетрудно прийти к выводу, что Энтони влюбился в мисс Кросс по уши и считает ее той самой девушкой, которую мудрое Провидение подобрало специально для него – молодого холостяка Энтони Уолтона, – с тем, чтобы она всю оставшуюся жизнь холила и лелеяла его, заботилась о нем и журила, когда он того заслуживает. Чтобы окончательно убедиться в этом, ему оставалось вернуться в гостиницу и еще раз обдумать события сегодняшнего утра, воскресив в памяти дивные черты мисс Кросс и ее прекрасные карие глаза. К сказанному, правда, необходимо добавить, что подобные мысли относительно мудрого Провидения, зарезервировавшего для него некую особенную девицу, посещали Энтони на протяжении последних десяти лет уже целых двадцать три раза, и всякий раз, увы, оказывались ошибочными. Но уж теперь Энтони знал совершенно точно, что на этот раз никакой ошибки быть не может и мисс Кросс – та самая девушка, которая ему нужна и с которой он готов делить все радости и страдания этой быстротекущей жизни.

Короче говоря, Энтони продолжал размышлять на эту тему, и с каждой секундой его мысли приобретали все более восторженный характер.

Неожиданно девушка вынырнула из овладевшей ею задумчивости, так как, похоже, пришла к какому-то решению. Когда она быстрым импульсивным движением повернулась к Энтони, последний, к огромному своему облегчению, увидел, что она улыбается.

– Может, подойдете и присядете здесь на минутку, мистер…?

– Уолтон! – торопливо выпалил Энтони.

– Боюсь, я очень виновата перед вами, мистер Уолтон. Вы поступили очень благородно, разыскав меня и предупредив о том, что меня ждет. Я же повела себя с вами просто по-свински.

– Ерунда, – небрежно махнул рукой Энтони и, пройдя несколько шагов до небольшой полянки, опустился рядом с девушкой на зеленую травку. Как выяснилось, они сидели в крохотной низине, откуда до возвышенного скалистого берега было не более двенадцати футов. – Я поступил как должно. И это мне надо извиняться, а не вам. Наверняка я вел себя ужасно нетактично.

– Ни в малейшей степени, – сказала девушка с теплыми нотками в голосе. – И вообще: во всем виновата я. Но если вы простите меня, то мы не будем больше к этому возвращаться. А теперь устраивайтесь поудобнее, потому что я хочу воспользоваться представившимся мне шансом и поговорить с вами.

– С удовольствием, – с улыбкой ответил Энтони, устраиваясь поудобнее, то есть придвигаясь поближе к девушке. – И должен вам заметить, что я горд вашим доверием.

Девушка обхватила руками колени и вновь устремила взгляд в сторону моря. Энтони же, исподтишка разглядывая ее, обнаружил в ее профиле твердые заостренные линии, говорившие о решительности и смелости. На первый взгляд ей было не больше двадцати одного года, максимум двадцать два. Но крохотные морщинки в уголках рта, глаз, да и другие признаки, включая почти незаметные складки на лбу, свидетельствовали о том, что она не только обладала значительным жизненным опытом, но и успела уже пройти через нелегкие испытания, даже, возможно, страдания.

– Кажется, вы говорили, что мне требуется помощь, – наконец произнесла она, медленно выговаривая слова, как если бы очень осторожно и аккуратно подбирала их. – Что ж! К чему притворяться и утверждать, что мне ничего подобного не требуется? Да, мне нужна помощь. И хотя ни вы меня не знаете, ни я вас не знаю, мне почему-то кажется, что я могу доверять вам. Тем более мне не к кому больше обратиться. Здесь нет ни единой близкой мне живой души. Полагаю, вы в курсе того, что… что…

– Да, – мягко перебил ее Энтони. – Думаю, я знаю все факты.

– Я тоже так думаю, иначе вы вряд ли упомянули бы об этом. – Она повернулась к Энтони и некоторое время смотрела на него в упор своими большими карими глазами. – Но вы не знаете о том, мистер Уолтон, что сегодня утром инспектор из Скотленд-Ярда на протяжении двух часов буквально изводил меня своими кошмарными вопросами.

В этот момент Энтони показалось, что чья-то холодная и безжалостная рука болезненно сдавила ему сердце.

– Боже! Это правда? – пробормотал он. – Я действительно ничего об этом не знал.

Мисс Кросс кивнула. Потом открыла было рот, чтобы что-то сказать, но у нее задрожали губы, и она поторопилась отвернуться от Энтони. Одновременно по ее телу волной пробежала легкая дрожь. А потом, совершенно неожиданно, вся ее выдержка, помогавшая ей контролировать свои чувства даже во время полицейского допроса, в мгновение ока исчезла – возможно, по той причине, что девушка ощутила исходившее от Энтони сочувствие, – и она, закрыв ладонями лицо, разрыдалась.

– Кажется, он думает обо мне… очень, очень плохо… – пролепетала она в перерыве между рыданиями.

Энтони смотрел на нее в панике, не имея ни малейшего представления, что ему делать, поскольку не обладал богатым опытом по части успокоения плачущих девушек. А ведь она не только рыдала, но и намекнула ему, что инспектор увидел в ней подозреваемую. Так, по крайней мере, думал Энтони, считавший, что Маргарет Кросс относилась к тому разряду особ женского пола, которые могут дать волю слезам только по очень серьезной причине. И в самом деле, какая женщина станет лить слезы и откровенничать с совершеннейшим незнакомцем, если у нее нет для этого очень серьезных причин? Похоже, мисс Кросс и вправду очень одинока в этом мире. Не говоря уже о том, что она, судя по всему, из-за обрушившихся на нее бед исчерпала все свои душевные силы и теперь находится на грани нервного срыва.

Если разобраться, мужчины почти не способны выразить сочувствие рыдающей женщине в вербальной форме, зато обладают другими средствами сделать это. Вот и Энтони, повинуясь инстинкту, обнял мисс Кросс за плечи, притянул к себе и положил ее головку на свое широкое плечо. Она – тоже инстинктивно, как если бы видела перед собой мать, – прижалась к нему, продолжая орошать слезами рубашку молодого человека. Энтони хватило ума все это время хранить молчание и не пытаться лезть к ней с утешениями в виде глупых и жалких слов, хотя сомнительно, что ему удалось бы выдавить из себя хоть слово, даже если бы он этого и захотел. Возможно, из-за того, что в эти минуты он испытал благоговейное чувство, будто держал в своих руках некую святыню. Как бы то ни было, этот сдержанный и довольно хладнокровный бритт, видя уткнувшуюся ему в плечо темноволосую женскую головку и чувствуя исходящую от ее стройного тела дрожь рыданий, ощутил у себя в горле предательский комок и сам едва не уронил слезу.

Постепенно, очень медленно плач начал затихать, а тело перестало содрогаться в такт рыданиям. Но как только это случилось, девушка мягко освободилась из объятий Энтони.

– Боже, какая же я глупая, – проговорила она, улыбаясь и глядя на Энтони мокрыми от слез глазами. – Да и нос у меня наверняка красный, а это некрасиво.

– Ни капельки не красный, – откровенно соврал Энтони, испытавший немалое облегчение при виде ее улыбки. – А очень даже хорошенький.

Маргарет сунула руку в сумочку и извлекла из нее небольшое зеркальце. Потом послышалось недовольное восклицание, после чего на свет божий явились пудреница и пуховка, а затем последовал ряд решительных действий, связанных с приведением лица в порядок.

– Ну вот… Так-то лучше, – заметила она через пару минут, внимательно разглядывая лицо в зеркале. Затем, закрыв пудреницу и спрятав ее и зеркальце в сумку, она одарила Энтони заговорщицкой улыбкой, как если бы они только что заключили некий тайный союз. – Надеюсь, вы когда-нибудь простите меня за то, что я выставила себя перед вами совершеннейшей идиоткой?

– Послушайте, – медленно произнес Энтони. – Быть может, вы все-таки расскажете мне, что с вами случилось? Ваши тайны меня не интересуют, но хотелось бы все-таки узнать, что я могу сделать, чтобы помочь вам? Ведь, насколько я понял, ваши дела, как ни крути, находятся сейчас далеко не в блестящем состоянии. Возможно, даже в худшем, нежели я думал ранее…

Энтони сделал паузу и со значением посмотрел на нее. Девушка понимающе кивнула.

– Вы хотите сказать, что глупо что-то делать, не зная проблем, которые могут неожиданно всплыть перед вами… Так? – задумчиво осведомилась она. – Что ж, в этом есть определенный резон, и я, конечно же, вам все расскажу. Я бы и раньше вам все рассказала, просто… – Тут она замолчала, опустилась на колени и, как прежде, устремила взгляд на линию горизонта, где море соединялось с небом.

– Вы не против, если я закурю? – спросил Энтони, доставая трубку.

– Конечно, нет. Мне самой иногда хочется выкурить сигарету. Не беспокойтесь, пожалуйста, – быстро добавила она, заметив, что Энтони начал похлопывать себя по карманам. – Сигареты у меня в сумочке, я курю только этот сорт. – С этими словами она вынула из сумки портсигар, а Энтони, чиркнув спичкой, дал ей прикурить, после чего прикурил сам. Сделав пару глубоких затяжек, девушка тяжело вздохнула.

– Что касается меня, то рассказывать особенно нечего. Четыре месяца назад я жила в Лондоне, без гроша в кармане, и так было почти все время в течение последних семи лет. Мой отец был армейским офицером и погиб во Франции в одна тысяча девятьсот семнадцатом году, когда мне исполнилось пятнадцать лет. От него я получила в наследство двести фунтов. Кроме того, мне регулярно выплачивают пенсию в связи с потерей кормильца, которой может хватить на жизнь, если питаться рисом, запивая его водой. – Она замолчала, словно что-то обдумывая. Потом продолжила: – К сожалению, я отношусь к категории «нежеланных детей», так как отец женился на моей матери не по любви, а в связи с ее беременностью. Своей матери не помню совершенно, так как она умерла, когда я была еще маленьким ребенком. Ее отец подвизался на ниве незаконных спекуляций ценными бумагами и дважды попадал из-за этого в тюрьму. Возможно, по этой причине ему удалось уговорить моего отца – совсем молодого тогда офицера – взять в жены мою мать. Но мой отец показал себя благородным человеком и ни разу даже не намекнул мне, что женился не по любви, а по… хм… необходимости. Так что не подумайте о нем чего дурного. Он был очень милым человеком. А об обстоятельствах этого брака и о том, что я «нежеланный ребенок», мне сообщили другие очень милые люди.

– Послушайте! – воскликнул Энтони, искренне опечаленный ее историей. – Вы вовсе не обязаны рассказывать мне то, что вам неприятно. Я имею в виду…

– А почему бы и нет? – жестко спросила девушка. – Почему, в самом деле, мне не рассказать вам все как есть? Тот полицейский инспектор, что у меня побывал, знал, похоже, все темные пятна моей жизни не хуже меня самой. К тому же не лишено вероятности, что моя неприкрашенная биография появится на страницах всех завтрашних газет.

– Но… – начал было Энтони, потом заерзал на месте и замолчал, не зная, что сказать. Некоторое время в воздухе висела гнетущая тишина.

– Короче говоря, из-за этого брака моего отца отлучили от семьи, – наконец продолжила девушка. – Ее члены не захотели иметь с ним ничего общего. Но обо мне они все-таки вспомнили. Один из братьев послал адвокату отца пятьсот фунтов с тем, чтобы эти деньги использовались на мое образование и достойное существование, пока я не достигну совершеннолетия и не смогу сама зарабатывать себе на хлеб. Но кроме этого, никто из моих так называемых родственников ничего для меня не сделал. Вы не думайте, я не жалуюсь. Учитывая обстоятельства, это был весьма щедрый жест со стороны брата отца. Так что эти деньги и доставшиеся мне от отца двести фунтов позволили мне безбедно прожить до восемнадцати лет, после чего мне предлагалось зарабатывать самостоятельно. Возможно, вы помните, что после войны у молодых девушек были проблемы с трудоустройством? Если не помните, скажу, что это истинная правда. Я окончила курсы стенографисток, но так уж сложилось, что стенографистки без опыта работы оказались никому не нужны. Но я все-таки нашла себе работу. Должна была найти – и нашла. Боже! Кем я только не работала… Достаточно сказать, что за последние три года мне довелось поработать и гувернанткой, и продавщицей, и официанткой, и даже горничной.

– Боже мой! – выдохнул Энтони.

Неожиданно девушка расхохоталась и с неподдельным весельем посмотрела на Энтони:

– Только не вздумайте меня жалеть! Надеюсь, вы не считаете работу горничной унизительной? Если разобраться, это была лучшая работа из всех, что мне удалось найти. Так что я вовсе не прочь снова вернуться к этой деятельности, если не найду ничего другого. А вот быть гувернанткой мне не понравилось. Работа официантки, в общем, ничего себе, но уж больно тяжелая в плане физических нагрузок. А из горничных меня уволили, поскольку леди, которой я прислуживала, приревновала меня к своему мужу. Подумать только – этот тип попытался меня поцеловать и при этом даже не закрыл дверь. Я основательно надрала ему за это уши, но это, увы, не помогло, и меня все-таки уволили, не забыв, к счастью, выплатить месячную зарплату. Ну так вот, когда мои сбережения стали подходить к концу и я начала подумывать о том, что пора подыскать себе новую работу, мне неожиданно пришло письмо от Элси – я имею в виду миссис Вейн.

Энтони кивнул:

– Ваша кузина, если мне не изменяет память?

– Точно. Ее мать была сестрой моей матушки. В жизни ее не видела, даже по большому счету ничего о ней не слышала, но тем не менее… Короче говоря, к моему большому удивлению, она написала, что знает о моих жизненных трудностях и, обладая значительным личным состоянием, может, так сказать, протянуть мне руку помощи. Иначе говоря, она предложила мне приехать в эти края и жить с ней в качестве компаньонки, получая при этом весьма неплохую зарплату.

– Чертовски благородно с ее стороны, – прокомментировал слова мисс Кросс Энтони.

Девушка одарила его странным взглядом:

– Да, не правда ли? Но и очень необычно тоже. Впрочем, чуть позже последовали еще более необычные события. Через день или два после моего приезда она в весьма небрежной манере сообщила мне новость о том, что тем же утром она переписала свое завещание и без каких-либо условий оставляет мне все свои деньги в сумме десяти тысяч фунтов или даже больше, не говоря уже о драгоценностях. Надеюсь, вы понимаете, что я была как минимум сильно удивлена, когда услышала это?

– Еще бы! Такая щедрость… Это просто поразительно!

– Иначе и не скажешь, – сухо заметила девушка. – Но оцените теперь мое положение, особенно учитывая тот факт, что мой дедуля неоднократно сидел. Непростое – это по меньшей мере. Вы не находите? Но хуже всего то, что мне совершенно не с кем посоветоваться. Адвокат отца, который вел также и мои дела, умер. Джордж – то есть доктор Вейн – явно не относится к разряду людей, с которыми можно обсуждать подобные проблемы. О мисс Уильямсон, его секретарше, я уже не говорю. Так что я осталась совсем одна. – Она швырнула сигаретный окурок в сторону моря и невесело рассмеялась. – Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я готова сделать своим конфидентом даже совершенно незнакомого человека? Фактически первого, кто подошел ко мне. Вас, к примеру. Впрочем, сей факт, боюсь, не может служить оправданием того, что я позволила себе разрыдаться на вашем плече.

– М-да, ваше положение завидным не назовешь, – пробормотал Энтони. – Я до такой степени проникся сочувствием к вам, что готов лично придушить того инспектора, который замучил вас своими расспросами. Но это все слова, а ведь нам с вами надо что-то делать, не так ли? И в этой связи мне приходит на ум только одно. Вам необходимо рассказать все до малейших подробностей моему кузену. Он – единственный, кто сможет вам помочь. Кроме того, я уверен, что он не станет без вашего разрешения публиковать в «Курьере» сведения, которые вы ему сообщите.

Девушка медленно кивнула:

– Возможно, это лучший из всех возможных вариантов. Роджер Шерингэм, вы сказали, не так ли? Между прочим, я прочитала несколько его книг и полагаю, что он весьма достойный джентльмен.

– Совершенно верно. Конечно, он способен заговорить кого угодно, но в его порядочности можете не сомневаться. Кстати, он, как и я, учился в Оксфорде и играл там в сборной команде по гольфу. О! Прошу прощения! Мы договорились с Роджером примерно в это время встретиться на тропинке возле скал. Не будете возражать, если я сейчас сбегаю туда и почти сразу вернусь в его компании? Мне представляется, что в нашем распоряжении слишком мало времени, так что не будем терять его понапрасну. Согласны?

– Вы очень добры, мистер Уолтон, – сказала девушка с благодарностью в голосе. – И я сегодня полночи буду ругать себя за то, что отнеслась к вам по-свински, когда вы предложили мне помощь.