Читать книгу Я лесбиянка: история жизни и любви. Том первый - Евгения Монастырская - Страница 11

Проблемы у меня были не только с незнакомыми людьми. Родная тетка пыталась вырастить из меня цепкую самку.

– Когда у мужика на тебя стоит, – говорила она, хищно ощерясь, – от него можно получить, все, что хочешь.

Мне было тринадцать, я хлопала глазами, не зная, что сказать.

Она мечтала воспитать хитрую оборотистую самочку, как бы продолжательницу ее самой, наученную неплохо выживать в колючем мужском мире. Кому-то нужно было передать свои навыки и умение.

Она выбрала меня: нелепую, наглухо спрятавшуюся в пожелтевшие страницы книг, напуганную фантазерку. В тринадцать лет я уже знала, что мир страшен и неприветлив, но выживать пыталась иным способом. Или не выживать. Это как повезет, думала я, погружаясь в бесконтрольное чтение, уходя с головою в выдуманные миры. А реальность поджидала меня на краю чужих фантазий, пощелкивая острыми зубками, крадясь по моему теплому следу.

Тетка транслировала без устали, как заведенный биоробот: важно не просто овладеть навыками выживания и следить, чтобы тебя не сожрали, не покалечили, не турнули, нужно научиться еще и что-то поиметь с этих мужских особей. И главное – не пропустить, не профукать то драгоценное время, «когда у них на тебя стоит».

«С твоей-то внешностью!» – говорила она, окидывала мою фигуру оценивающим взглядом и сладко причмокивала, будто желая лизнуть розоватый зефирчик.

Жили тетки, а их было две, в Одессе. С мамой мы часто приезжали погостить к ним на лето. Первая, так рьяно взявшаяся за меня, окончила иняз, преподавала французский и защитилась. Была замужем за очень преуспевающим стоматологом. Вторая выучилась на филфаке и сразу выскочила за старпома, кстати по любви.

Четкий план зрел у них в голове. «Пусть она переезжает к нам в восемнадцать, – говорили они моей маме, – мы выдадим ее за старпома». И мерещилось мне, что у всех одесских девушек, рассекающих в разноцветных мини юбках по тенистым, увитым раскидистыми платанами улицам, в голове остро пульсирует единственное желание – выйти за старпомов.

Старпомы становились капитанами дальнего плавания, а в те далекие времена это означило: фирменные шмотки, сувениры, деньги. И, что немаловажно, относительная свобода: ведь муж уходит в плавание на несколько месяцев.

Тетку озадачило, когда она поняла, что замуж я не тороплюсь и переезжать из Москвы в Одессу не собираюсь. Остервенело потроша толстопузых бычков, статная, грозная, она вытирала руки, измазанные рыбьими потрохами, о фартук, остро зыркала в мою сторону и пренебрежительно фыркала. Как посмела я не продать свою внешность выгодно?

А я сидела на пуфике, загадочно улыбаясь, грезя, чувствуя, как в глубине моего тела, пульсируя, разгорается желание. Я уже захлебнулась первой лесбийской любовью, живущей недалеко от Нескучного сада. Мечтала о ее влажных поцелуях и конечно скрывала свою страсть не только от теток, но и от матери.

А еще хиповала, писала картины и носила их на Арбат. Прислонив полотна к стене театра Вахтангова, присаживалась на низенькие ступеньки, ожидая покупателей. Сюрреалистические холсты с изображением жутких существ изредка покупали иностранцы. Вечером я курила траву с арбатскими обитателями, пила «три топора» прямо из горлышка и изредка оказывалась в отделении милиции. Я была потеряна для мира самок, караулящих моменты «стояния у мужиков».