Читать книгу Сны Аделаиды - Евграф Жданко - Страница 5

На фоне тех людских остатков,

Что сохранились здесь доныне,

Иван Ефимович Придатков

Был как цветок среди полыни

(в том смысле, что в среде подобных

был бесподобный экземпляр,

беззлобный голос в сонме злобных

или еврей в толпе татар).

Столь «беспросветных» доброхотов

К нам в мир нечасто посылают.

Но в пору смут, переворотов

И войн (кто пережил, те знают)

Всем распрощавшимся с надеждой

В пути встречается такой:

Снабдит и хлебом и одеждой,

А может, даст совет какой.

Приехав фельдшером кудрявым

С дипломом новеньким в кармане

(в тот самый год, когда лукавым

вторым был свергнут первый в клане),

Прижился Ваня понемногу

В совхозе «Ленинский закал»,

Осел, женился, слава богу,

Детишек справных нарожал.

Так и прошло неспешно время,

И нет уж прежнего задора,

И уж блестит на солнце темя,

И внуку в армию уж скоро,

И «Знак Почёта» есть в шкатулке,

И ставят школьникам в пример,

И домик свой стоит в проулке,

И сам Иван – пенсионер.

Всё так, но в дни, что послужили

Началом нашему рассказу,

Иван с Петром знакомы были,

Сошлись друг с другом как-то сразу:

Парням – за двадцать, неженаты,

И внешне оба – молодцы,

За год до этого – солдаты,

Теперь же – сельские спецы.

Работу делали прилично

И трезво, что немаловажно,

По вечерам же, как обычно,

Шли в клуб на танцы, эпатажно

Там не вели себя и к местным

Девчатам лазали тайком…

И каждый слыл и интересным,

И перспективным женихом.

Всё хорошо б, и жить бы стало

С годами, может, потеплее,

Судьба бы, может, подобрала

Расклад получше, посветлее,

Когда б близ хутора Кульчевский

Не приключилась раз беда:

Пропал Петруха Василевский,

Пропал без всякого следа!

• • • • • • • • • •

Не претендуя горделиво

На некий дар необъяснимый

(в наш век сенсаций, эксклюзива

всяк дар имеет, хоть бы мнимый),

Я всё же не без представленья

О многомерности миров…

Однако есть иные мненья

В иных мозгах иных голов.

Как передать мне, что бывает

В душе простого человека

(того, что в общем-то не знает

мудрёных слов, как «ипотека»,

живёт рутинным настоящим,

чей век похож на каждый день)

При встрече с фактом, уводящим

Привычный смысл со света в тень?..

• • • • • • • • • •

Они стояли и молчали,

Без слёз в глазах и сил для вздоха;

Пётр – в удручающей печали,

Ивану ж вовсе стало плохо;

Другой бы дёру дал от страха,

А Ване с сердцем-то его…

Промокла вмиг на нём рубаха,

И ноги что-то не того.

«Так ты живой, Петруха, что ли?..

А мы ведь было… сам подумай…

Везде… с багром… на суходоле…

Авдотья чуть… с тех пор угрюмой…

Да ты совсем не стар… похоже…

И никаких, считай, следов…».

«А ты Иван? Придатков? Кто же,

В конце концов, кто я таков!».

• • • • • • • • • •

Как только шок от потрясенья

Чуть поослаб, Иван, как баба,

Захлюпал носом, и сомненья

Его оставили, и «жаба»,

За грудь схватившая так с маху,

Дала ему вздохнуть слегка…

И грусть пришла на смену страху,

Растрогав сердце старика.

Как будто молодость вернулась,

Минуя прожитые годы,

Душа как будто окунулась

В давно унёсшиеся воды.

И что с того, что необычный

День нынче выдался такой?..

Вот – Петька, кореш закадычный,

Знакомый, нашенский, живой!

«Ну здравствуй, Петя! Ты откуда?

Глазам не верится, ей-богу!

Шёл в цех, и вот – такое чудо…

Я тут живу через дорогу;

Давай ко мне, мы это дело —

Как между близкими людьми!..

Ведь лет-то сколько пролетело!

Друзьями ж были, чёрт возьми!».

В ответ – ни звука, ни полслова,

Застыв подобно истукану,

Герой наш смотрит бестолково

В рот говорящему Ивану.

Нутро незримая подпруга

Свела – что впору помереть…

И на глазах былого друга

Пётр стал стремительно стареть.

Лицо одрябло, точно шарик

В конце рождественской недели;

Глаза потухли, как фонарик,

Чьи батарейки разом сели;

Пошли траншеями морщины

По лбу, у глаз и по щекам,

И две глубокие плешины

Легли на темя по бокам.

Готов ровесник для Ивана;

Придатков только что не скачет;

В мозгу подобие тумана,

Дыханье спёрло: радость, значит.

Петра хватает как попало:

«Давай ко мне! Петруха! Брат!

Споём на пару, как бывало —

Теперь уж сорок лет назад!..».

Тут небо мигом помутилось,

Рванул ветрище что есть мочи,

А пыль с обочин закрутилась,

Как бесы в пляске среди ночи,

И ливень с градом полновесным

Ударил землю, точно бич, —

Да так, что знаменьем чуть крестным

Не осенил себя Ильич.

Иван Петра сгребает крепко

И тащит в дом через дорогу;

Пока волок, слетела кепка,

Промок пиджак и чем-то ногу

Зашиб старик, однако ж друга

Довёл до самых до ворот.

А тут уж Клавдия, супруга,

Им зонт из фортки подаёт.