Читать книгу Времена - Феликс Фельдман - Страница 9

Сбор был объявлен на полпятого у дома номер шестнадцать на Заарштрассе. Для Тима и Кристины это всего-то дорогу перейти, а Лидия сидела дома и размышляла, во что бы ей лучше одеться. На календаре 21 апреля 2016 года. Порывы ветра были достаточно свежи, а если учесть, что ночью было ещё минус три, то стоило одеться потеплей. Закладка кубоидов всё-таки будет на улице. Но днём распогодилось и температура поднялась до 15 градусов тепла. Наконец она решилась на пальтишко, которое похвалил Давид. Оно было из твида пье-де-пуль со стоячим воротничком, приталенное, с большими чёрными пуговицами. Пальто стройнило и без того элегантную фигуру девушки. Ещё подсознательно, но ей хотелось большего внимания со стороны парня.

Давид Сандлер, студент факультета юриспруденции из университета имени Гумбольдта, предложил Лидии взять с ними своего приятеля Влада Вайсмана. Влад учился у профессора по классу скрипки Фолькера Якобсена в Ганноверской высшей школе музыки и театра, но перевёлся в Берлинскую высшую школу музыки имени Ганса Эйслера. Берлин всё-таки предоставлял музыканту больше возможностей концертной деятельности.

Его родители жили в местечке Лауэнау, муниципалитете района Шаумбург в Нижней Саксонии. Бывшие киевляне, они эмигрировали в 1991 году и поначалу жили в общежитии для беженцев, устроенном в замке Хасперде, в местечке между городами Бад-Мюндер и Хамельн. Затем перебрались туда, где быстрее можно было снять жильё и начать какую-либо трудовую деятельность.

Давид считал, что Владу должно быть это интересно. По натуре он общественник, а поскольку в Шаумбурге тоже закладывали своим бывшим гражданам эти памятные камни и наверняка будут закладывать ещё, Влада можно подключить к делу. Кроме того, он приобщится к их коллективу. Коллектив – это всегда множество разных мероприятий, а не только закладка камней. Можно и в поход вместе сходить, и в кино.

Лидия, конечно, не забыла просьбу Никласа. Но в еврейской общине ей разъяснили, что участие, в том числе и членов общины, в благородном проекте Демнига только добровольное, а закладка и надзор за камнями преткновения дело совести коренных немцев.

Сегодня приготовили кубоиды в память семьи Равич, депортированной нацистами в Освенцим. Встретиться решили у входа в торговый центр «Форум Штеглиц» в четыре часа. Когда же подошёл Никлас Вальтер, переборчивый и не очень церемонный толстячок Влад Вайсман после знакомства спросил его:

– Ваша организация – это вроде скаутского движения?

– Нет-нет, – ответил Никлас. У нас, конечно, есть с ними и общие, например, гуманитарные цели. Скауты объединяют и молодёжь, и взрослых без различия пола, происхождения, расы или вероисповедания, хотя что касается пола, то у них всё-таки есть две параллельные организации: бойскауты и гёрл-гайдинг для девочек. Это неполитические организации, которые обращают особое внимание на физическое и духовное развитие мальчиков и девочек, но всё это преимущественно с элементами игры. Мы же организация гуманитарно-политическая и исключительно молодёжная. У нас свои особые интересы, которые должны быть учтены и вплетены в реальную политику взрослых. Это значит – в политику немецкого правительства во главе с нынешним канцлером Ангелой Меркель.

– А разве плохо, когда и взрослые, и дети в организации объединены одной педагогической целью? – вмешалась в разговор Лидия. – Ведь так можно решать исторический конфликт отцов и детей.

– Да кто говорит, что плохо? Мы существуем параллельно и не мешаем друг другу, скорее дополняем. Но наши идеалы политические, – ответил Никлас. – Я бы сказал так: скаутинг – это программа предотвращения возможного инфантилизма в характере детей. Программа становления порядочных активных взрослых людей.

– Понятно. А можно подробней о «соколах?» – не унимался Вайсман.

– Сейчас могу только коротко, – ответил Никлас. – После передачи камней общественности приглашаю всех в Штеглицкий парк. Там есть небольшой уютный ресторанчик. Он, пожалуй, уже к сезону открыт, и там поговорим подробней. Идёт?

– Можно, – как-то робко ответил Давид, взглянув на девушек и прикидывая содержимое кошелька. Он никак не мог привыкнуть, что приглашение по-немецки вовсе не означает, что за вас будут платить. Каждый платит за себя, зато довольствуется приятным обществом.

Ребята перешли дорогу и направились по Райнштрассе к намеченному объекту.

– Нас иногда считают молодёжной организацией при Социал-демократической партии Германии. Это не так, – продолжил Никлас разъяснения на ходу. – В начале двадцатых прошлого века мы были социалистической рабочей молодёжью, и уже тогда некоторые называли себя «красными соколами». В Австрии существовали группы, которые занимались правами детей, они создавали детские республики. В это время название закрепилось. Когда Гитлер пришёл к власти, «соколы» были запрещены. Многих посадили в тюрьмы, немало из тех, кто остался, участвовали в сопротивлении, значительной части удалось бежать за границу. После войны организация была восстановлена, и на первой конференции ассоциации «Соколы» два её бывших руководителя были выбраны на равных правах председателями.

– Совсем неплохое демократическое начало, – заметил Вайсман.

– Никакой абсолютистской власти для председателя, – пошутил Никлас и, вдруг помрачнев, добавил. – Я пропущу мрачную страницу преследований, тюремных заключений и расстрелов наших ребят Народной полицией ГДР.

Давид и Влад понимающе переглянулись. Никлас заметил, кивнул и продолжил:

– В Федеративной республике два фактора – студенческое движение Запада в 60-х годах и югославская модель рабочего самоуправления вместе с разрывом со сталинизмом – влияли на поиски «соколами» альтернатив социализму. Поэтому они в конце концов ещё больше отмежевались от классических позиций СДПГ. Конфликт усилился в начале нового тысячелетия из-за позиций по Афганистану и Косово. Сейчас мы впервые имеем председателями и женщину, и мужчину, Джозефину Тишнер и Иммануэля Бенца. Так что, Влад, демократия у «соколов» продолжается.

Тем временем ребята за разговором подошли к дому на Заарштрассе 16. Гунтер Демниг приступил к закладке четырёх кубоидов. Вокруг него, кроме членов команды «соколов», собрались зеваки; с неприязнью смотрел на действия Демнига жилец дома с балкона второго этажа. Чей-то глухой голос из заднего ряда зевак с намеком на нацистское время прогудел: «А назад оглянуться не хотите?!» Ребят передёрнуло. Физически крепкий и горячий Тим ринулся было на голос, но его перехватила Петра Фриче, руководитель инициативной группы.

– Мне уже два письма пришло с угрозами, – сказала она язвительно в адрес голоса. – Уверена, что от неонацистов. Они организовали так называемый «Проект по борьбе с камнями преткновения». Как же им не распетушиться, когда существуют такие правые новообразования как «Патриотические европейцы против исламизации Запада» (ПЕГИДА) и «Альтернатива для Германии» (АдГ). Только в феврале серой краской были замазаны 36 памятных камней, но их по Берлину около шести тысяч. Захлебнутся! Меня лишь удивляет, ужасает и возмущает очевидная неспособность и нечувствительность полиции и власти к защите памятных мест и людей, выступающих против неонацизма и забвения преступлений нацистов.

Демниг побрызгал жидкостью и протёр тряпкой медные таблички. Он встал, вытирая с лица пот и разминая спину. В плоскости тротуара засветились имена: «Здесь жил Альберт Равич, год рождения 1890. Депортирован 29.1.1943. Убит в Освенциме». «Здесь жила Полина Равич…» «Здесь жил Гюнтер Равич…» «Здесь жил Манфред Равич…»

Из дома номер 16 и из ближайших домов стали выходить жильцы, явно заинтересованные тем, что закладывается у их порогов. Тогда Петра Фриче обратилась непосредственно к ним.

– Дамы и господа, «соколы», друзья! – начала она традиционно, обращаясь к присутствующим. – Наш принцип таков: если забыто имя человека, то забыт и сам человек. Тем более не станем мы забывать людей, наших граждан, которые здесь жили и ушли из жизни не по своей воле. Мы работаем с архивами, разыскиваем родственников, мы восстанавливаем биографии не кинозвёзд или героев, это биографии простых людей. Именно в этом доме жила обычная семья по фамилии Равич. Отец, Альберт, был обыкновенным коммерческим служащим. Он полюбил женщину. Её звали Полина Зильберман из Фриденау. Как и у других пар, у них родились дети, близнецы Манфред и Гюнтер. Семья жила по этому адресу примерно до 1940 года, жила в достатке, имела – что было тогда редкостью – личную телефонную связь в квартире. Затем их принуждают переехать на Гросгёршенштрассе, а после ещё раз на Дальманштрассе 2 в качестве субарендаторов, – Фриче сделала паузу, пережидая шум громыхающего по дороге грузового автомобиля. – Гюнтер и его родители были депортированы в Освенцим 29 января 1943 года. Транспорт прибыл туда 30 января 1943 года. Из находящихся нём тысячи человек двести восемьдесят мужчин и женщин были отправлены в лагерь в качестве заключенных, остальные семьсот двадцать человек были немедленно убиты в газовой камере.

Предположительно в газовой камере погибли Полина, Альберт и Гюнтер Равичи. Манфреда депортировали в Освенцим 12 марта 1943 года. Федеральные архивы называют датой убийства Манфреда 16 мая 1943 года. 18 летнему юноше оставалось жить еще два месяца.

Петра Фриче остановилась, охватывая взглядом толпу. Кто-то из женщин вытирал платочком глаза, мужчины стояли насупившись, хамивший прохожий исчез. Фриче предложила высказаться жильцам дома, но люди молчали.

Далее по программе должен был состояться для молодёжи семинар-поминовение в общинном доме евангелистов Базилике Розария.

Давид тронул Никласа за рукав куртки:

– Ник, мне бы хотелось продолжить тему Холокоста, которую ты начал, но уже поздно, нам с Владом пора домой. В парк мы не пойдём. Я предлагаю встретиться двадцать четвёртого в «Зелёной лампе» на Уландштрассе. По воскресеньям у них бранч с десяти часов до полшестого.

– Это ресторан?

– Да, русский. Блюд навалом, лопай до отвала, и стоит, смотря по времени, от 9 до 12 евро с гостя. Даже красную икру выставляют. Нас семеро, можно ещё кого-нибудь пригласить. Позвоню, закажу двойной столик. Согласны?

Посовещавшись, решили встретиться в воскресенье прямо у входа в час дня. Алкоголь не заказывать, даже если хозяева будут настойчивы.

В воскресенье Никлас взял с собой Мишель, а Лидия – новую знакомую на случай танцев для баланса мужского и женского пола. Ввосьмером компания молодых людей устроилась в закутке ресторана подальше от входной двери и таким образом, чтобы дискуссией не очень мешать другим посетителям, а те – не совали нос в их дела.

Когда ребята немного утолили голод, Давид решил взять быка за рога:

– Ники, – начал он, – в Центре европейско-еврейских исследований имени Моисея Мендельсона при Потсдамском университете я нашёл том радиоархива, в котором известный гитлеровский нацист, медик Герхард Вагнер, в речи на партсъезде НСДАП утверждал, что расистские идеи и немецкий социализм являются нераздельным единством. Вы, «соколы», считаете себя социалистами. Что ж, бывают разные формы социализма, но основа у них одна. Иначе говоря, разные течения социализма как бы братья?

– Это ты меня провоцируешь, Давид? Или хочешь на чём-то поймать? Отвечу тебе сразу. Для нас фашизм – это не мнение, а преступление. Тем более нацизм. Мы исходим из конечного результата, а не из болтовни. Ещё важно понять, как однажды написал наш товарищ Эрих Фрид: «Фашист, который не что иное, как фашист, является фашистом. Антифашист, который является всего лишь антифашистом, не является антифашистом». Как видишь, Давид, «соколы» не парламентские болтуны. Для нас быть антифашистом значит действовать.

– И как вы действовали в последнее время? – поинтересовалась подружка Лидии?

– Ой, простите, – вспохватилась Лидхен, – забыла вам представить: София или просто Соня, говоря по-русски. Она сама себя представит, как принято у нас в Германии.

Все с любопытством уставились на новенькую, ожидая её объяснений.

– Да. Я София Левин, – сказала она, – приехала с родителями из Москвы в 1997 году двухлетней, закончила гимназию в Берлине, сейчас изучаю социологию в «Свободном университете», и интересует меня анализ процессов глобализации европейских стран. О «соколах» мне рассказала Лидия. Любопытно.

– Очень приятно, Софи, – заинтересовался чернобровой среднего роста девушкой Тим. – Могу ответить на ваш вопрос. Мы отдаём себе отчёт в том, что объект наших действий – это молодые люди, и особенно дети, у которых взгляды ещё не сформированы. Поэтому они легко поддаются воздействию всяческих взглядов. Мы хотим их перехватить. Стало быть, наши действия имеют прежде всего педагогический характер.

– «Воздействию всяческих взглядов», – повторила Софи, – в том числе расистских и антисемитских от своих же родителей?

– Или правоэкстремистских организаций, которые почему-то не запрещены в Германии, – поддержал Софию Давид, явно подготовленный к встрече. – Вот откровенная фраза и суть нацизма из выступления Геббельса в Берлинской опере 25 ноября, то есть через несколько дней после «Хрустальной ночи», перед так называемой профсоюзной организацией «Сила через радость» и Имперской палатой культуры: «Национал-социализм – антисемитское движение». Разве у неонацистов другое мнение, если они даже не произносят этого вслух? Почему не запретить такую партию?

– Мы считаем запрет партий и организаций не эффективным, – продолжил Тим. – Те довольно широкие слои населения, у которых ещё сохраняются расистские или антисемитские предрассудки, вовсе не организованы, тем более эти люди не члены партий. Как это запретишь? Да и запрет не ведет автоматически к изменениям индивидуальных ценностей. Это мы обсуждали ещё в ноябре 2001 года. Открытая пропаганда фашистских идей должна законодательно преследоваться, а что делать с индивидуальным мнением? У нас тем лицам и организациям, которые осуществляют просветительскую работу, предлагается крепить солидарность граждан в сохранении базовых ценностей демократического общества. Поскольку правоэкстремистские идеи подспудно циркулируют в обществе, то мы и ведём идейную борьбу. Наши идеи против их идей, если мы уверены в силе своих. Мы добиваемся большинства. Наш девиз: измени мир воспитанием!