Читать книгу В погоне за миллиардом. Серия «Время тлеть и время цвести» - Галина Тер-Микаэлян - Страница 3

В марте в НИИ Экономики управления проходила предзащита кандидатской диссертации Руслана Керимова. После доклада, как и положено, была развернута небольшая полемика. Докладчик добросовестно прочитал заранее записанные ответы на задаваемые ему вопросы – все роли в этом спектакле были распределены заранее. После заседания всем присутствующим в зале ученым были вручены монография докладчика и приглашения на небольшой банкет в ресторане «Прага» – из слова «небольшой» следовало сделать вывод, что банкет после самой защиты будет просто грандиозным.

Сам Керимов и его супруга на банкете присутствовали совсем недолго – через час они в сопровождении охраны и востроносого молодого человека в очках незаметно покинули зал. Это никого особо не встревожило – ученые мужи, быстро разомлев от изысканных напитков и черной икры, уже напрочь позабыли о недавнем докладе, и лишь некоторые из них изредка вспоминали о докладчике.

– Этот Керимов – кто он такой? – осторожно спросил доктор экономических наук профессор Звягинцев своего соседа по столу академика Егорова.

– А я вот, если честно, даже не знаю, – отвечал тот, аккуратно вытирая рот салфеткой и раздумывая, что еще из выставленных на столе деликатесов можно было бы съесть без вреда для своей язвы, – мне намекнули на перспективу договорных работ, и условия, в принципе, заманчивы – у него свой алмазный прииск.

– Вы о Керимове говорите? – вступил в разговор сидевший справа от Звягинцева член-корреспондент Ильясов. – Судя по нынешней предзащите, работа серьезная, что и говорить. Мне предложили быть оппонентом на защите.

На лице академика Егорова появилось обиженное выражение, и в ответ на слова Ильясова он ограничился коротким «Вот как!». Профессор Звягинцев же внезапно оживился:

– Да?

Накануне ему тоже звонили и предложили быть оппонентом на защите диссертации Керимова. Это имя Звягинцеву ничего не говорило, и он уже совсем было собрался отказаться, но его убедительно просили приехать на предзащиту, подумать и сказать последнее слово после доклада. Что ж, в свете того, что он сейчас услышал за столом, стоило, пожалуй, согласиться.

В том, что ответ профессора Звягинцева будет положительным, востроносый молодой человек, сидевший в гостиной подмосковного коттеджа Керимовых, был уверен.

– Со Звягинцевым еще сегодня поговорят, – деловито говорил он Тане, которая удобно расположилась в кресле-качалке и слегка покачивалась в такт разговору, – думаю, он даст положительный ответ, но, естественно, его следует заинтересовать.

Нервно и изящно стиснув пальцы, она посмотрела на мужа – тот стоял у окна, не вступая в разговор, – и сказала:

– Заинтересовать – не вопрос. Руслан, что ты можешь предложить?

Керимов, подавив вспыхнувшую злость, заставил себя посмотреть на бойкого востроносого экономиста. В течение нескольких последних дней тот добросовестно разучивал с ним доклад – добивался, чтобы диссертант правильно произносил непонятные ему термины в тексте, в нужном месте ставил ударения и не путал последовательность ответов на заранее подготовленные вопросы и реплики из зала. Экономист вел себя с исключительным тактом и доброжелательством, но в прятавшемся за очками взгляде его чуть прищуренных глаз мнительному Руслану Керимову постоянно мерещилась насмешка. Поэтому ответ алмазного магната прозвучал резко, почти грубо:

– Что предложить-то? Все толчем вокруг да около – тем давай, этим давай. Кому сколько надо, так пусть прямо и говорят, а мы уж решим, кому и сколько и за что давать.

Востроносый экономист ничуть не обиделся на грубый тон диссертанта. Все с тем же серьезным и доброжелательным видом он начал объяснять:

– Видите ли, Руслан, не все так просто. Тут есть много нюансов и острых углов, которые нам нужно обойти. Вы представляете себе, что такое оппонент? Оппонент, это ученый, который представляет в ВАК отзыв о вашей диссертации. Если у него солидное имя и хорошие связи в научных кругах, то на основании двух таких отзывов вам присвоят степень кандидата наук. Оппонент будет читать вашу диссертацию и, естественно, захочет побеседовать с вами лично. Поэтому нам нужно заручиться его доброжелательным отношением. Звягинцев и Ильясов нам в этом смысле вполне подходят.

Неожиданно Таня нахмурилась.

– Послушайте, но ведь вы не так давно называли другое имя – не Звягинцев, а Рудаков, кажется, академик. Академик ведь выше должность, чем профессор, разве нет?

Ее собеседник тонко улыбнулся, покачал головой и с прежним терпением продолжил объяснять – теперь уже ей:

– Академик – не должность, а звание. И Рудаков, и Звягинцев имеют одинаковую ученую степень доктора экономических наук, но мы с шефом посовещались, подумали и… как бы вам объяснить… Короче говоря, Рудаков имеет большие связи за рубежом и часто выезжает читать лекции в Германии и Штатах. Сами понимаете, что за это ему платят валютой и неплохо платят. А Звягинцев за границей менее известен, он сидит у себя в институте на профессорской ставке – как и вся наша ученая элита. Конечно, всякие надбавки и прочее, но реально зарплаты профессора едва хватит, чтобы прокормить породистую собаку. А у Звягинцева их целых две. Поэтому ученые сейчас выживают в основном за счет договорных работ.

Таня вновь вопросительно посмотрела на мужа, но Руслан лучше нее понял смысл сказанного и от этого почувствовал некоторое облегчение. Лицо его разгладилось, приняв снисходительное выражение – что ж, можно расплатиться с этими научными дармоедами и таким образом.

– Понятно, – грубовато-добродушно сказал он, отходя от окна и потирая руки. – Я уж и у вас три года пол-института кормлю на этих договорах, мне не привыкать. Ладно, давайте. Можно хоть завтра – зовите всех ваших академиков, а я приглашу нотариуса. Составим быстренько контракты и все подпишем.

Востроносый вкрадчиво улыбнулся и чуть наклонился вперед, что придало его последующим словам некоторую интимность:

– Наш институт – другое дело, вы наш соискатель, у нас совместная работа. С оппонентами же дело обстоит иначе, есть положение ВАКа: у диссертанта и оппонентов не должно быть никаких точек соприкосновения – ни совместных работ, ни общих публикаций. Полагаю, что будет лучше, если контракт подпишете не вы, а кто-то другой из совета директоров вашей компании. Подумайте и решите.

Когда он ушел, Руслан, с досадой пожал плечами и сказал жене:

– Придется просить Гната Ючкина, леший ему в задницу.

Таня всплеснула руками.

– Совсем завертелась с твоей предзащитой и с этим банкетом, забыла – Игнатий утром звонил, сказал, что отец просил его срочно вылететь в Умудск. Он сам не знал зачем, волновался, что что-то с детьми.

– Какого хрена ты не сказала? Коза недоделанная, … твою мать!

Таня поджала губы, как всегда, когда муж срывал на ней свой гнев. Керимов дважды прошелся по гостиной, время от времени останавливаясь и выпуская в сторону жены очередной залп своих излюбленных красочных выражений. Наконец он немного притих, и тогда Таня, утерев слезы, робко заметила:

– Можно факсом…

– Иди ты на х…! – рявкнул на нее муж. – Факсом! Тут надо все делать лично, сама не понимаешь, дура? – он еще немного походил и внезапно успокоился: – Ладно, пойду к Шумиловой, буду с ней договариваться – пусть подпишет эти контракты, х… ей в задницу. Ладно, не реви, иди сюда!

Стиснув хрупкие плечи Тани, Керимов притянул ее к себе и грубо впился губами в ее рот, с удовольствием почувствовав, как она вздрогнула и невольно застонала от боли. Через полчаса, оставив жену лежать на столе с задранной юбкой и разбросанными в стороны ногами, он поднялся и, на ходу застегивая брюки, отправился звонить Лилиане, чтобы договориться о встрече.

Было одиннадцать вечера, но ночной секретарь госпожи Шумиловой соединила их немедленно, и его приятно удивило то, как приветливо и радушно звучал ее голос:

– Руслан, дорогой, я не знала, что ты будешь в Москве, это для меня приятный сюрприз. Решил немного развеяться или проблемы?

– Да нет. Или, может, да. Тут разные личные дела, и я хотел тебя попросить – маленькая услуга, понимаешь. Мелочь, но нетелефонный разговор.

Она засмеялась – словно речка зажурчала – потом негромко и задушевно сказала:

– Завтра с утра, надеюсь, ты мне сможешь рассказать все подробно – я отменю все встречи и буду тебя ждать. У меня к тебе, кстати, тоже есть разговор.

Она действительно ждала его. Стол в кабинете был накрыт, в узкой бутылке переливалась, искрила янтарным отблеском любимая Керимовым старка, закуски поражали разнообразием, но ближе всего к Руслану стояла тарелка с нарезанной ломтиками осетриной – любимым лакомством алмазного магната. Улыбающаяся секретарша поставила на стол хрустальные бокалы и исчезла. Лилиана очаровательно улыбнулась гостю.

– Мы с тобой так редко видимся, Руслан! Давай прежде, чем говорить о делах, выпьем за то, чтобы нам чаще встречаться – не ради бизнеса, а просто так, чисто по-человечески. Я очень рада тебя видеть и готова помочь всем, чем смогу.

После столь проникновенного начала Керимов, который до того все раздумывал, в какую форму облечь свою просьбу, решил объясниться откровенно. Лилиана слушала внимательно, задала пару вопросов и что-то пометила у себя в органайзере.

– Я думал, что если, например, твоя фирма заключит с ними контракты, то я смогу перечислять средства по нашим внутренним каналам, – в голосе Руслана звучало непривычное для него смущение.

Лиля какое-то время задумчиво смотрела на него, потом улыбнулась.

– Это мы уладим. Я рада за тебя, Руслан, очень рада – в наше время престижно иметь ученую степень.

Керимов неловко усмехнулся.

– Не знаю, ты, может, думаешь, что это мне ни к чему, но…

– Я ничего такого не думаю, ты – умный и способный человек, Руслан. Сейчас все министры и политики бросились защищать диссертации, а чем ты хуже их? Чем ты, например, хуже Игнатия Ючкина? Он умеет говорить красивые слова, но, если копнуть поглубже, то это полный ноль. Ноль!

В голосе ее прозвучала неожиданная злость, на лице появилось выражение горькой обиды, и Руслан подумал:

«Эге, да тут у них что-то не то с Гнатом!»

Вслух же он благодушно произнес:

– Что ты, Лилиана, Гнат у нас всегда был самый умный, нам до него расти!

Стремительно вскочив на ноги, Лиля быстро-быстро заходила по кабинету, плотно стиснув губы, словно пыталась сдержать кипевшую внутри ярость, потом упала в стоявшее у окна кресло и с силой сцепила пальцы рук.

– Умный! – негромко, но с презрением процедила она сквозь зубы, словно обращаясь к самой себе. – Только ума не хватает, чтобы жить без папиных указаний. Нужно, ненужно – раз папа велел все бросить и лететь домой, так он обо всем забывает и тут же в самолет.

– Гм! Надо ж вот как, – неопределенно заметил Керимов, пытаясь сообразить, что означает раздражение, звучавшее в интонациях хозяйки «Умудия холдинг»

– Да, вот так! – на лице Лилианы появилось детски-обиженное выражение. – Ты ведь заешь, Руслан, сколько я для него сделала, кем он стал, благодаря мне! А теперь, стоит его отцу сказать слово, так он меня бросает и мчится в Умудск к своей дорогой супруге. И ведь это не в первый раз! Мне надоело, понимаешь, надоело!

Ее полные слез глаза смотрели на алмазного магната, словно в поисках сочувствия, а он внезапно почувствовал себя вольготнее и проще.

«Надо ж! Баба, она и есть баба – хоть президентом холдинга ее ставь, хоть господом-богом! Эта, конечно, с перчиком, но для Гната стара – его супружница и моложе, и посвежей будет. Поэтому он, небось, от этой президентши и бегает при каждом удобном случае, а она и бесится. От меня-то она чего хочет – ждет, чтобы утешил? Что ж, сиськи у нее ничего, а если с этого мне еще перепадет, то я могу, у меня Танька не привередливая. В самом деле, пусть сделает меня президентом вместо Гната. А когда я всю эту тягомотину с диссертацией закончу и кандидатом в науке стану, так у Ючкиных обоих здорово будет в заднице свербеть!»

От всех этих мыслей у Керимова вдруг стало так хорошо на душе, что он белозубо усмехнулся и вкрадчиво сказал сидевшей перед ним поникшей оскорбленной женщине то, что никогда прежде не посмел бы сказать президенту холдинга госпоже Шумиловой:

– Ничего, Лилиана, не надо так горевать! Конечно, Гната тоже понять можно – законная супруга требует, Егор настаивает. Гнат по природе не таков, чтобы открыто против семьи идти. И у них дети к тому же – он их обожает.

– Обожает! А я? Он думает, я буду сидеть и все это терпеть? Я для него забыла о муже, о семье, а он… Зачем тогда было…

Словно в порыве отчаяния она закрыла лицо руками и замерла. Выждав с полминуты, Руслан решил, что пора действовать. Он поднялся, сделал несколько шагов, наклонился и, нависнув над Лилей, сжал своими крупными руками ее плечи.

– Что поделаешь, Лилиана, ты не переживай так. Гната тоже можно понять – он семью никогда не оставит, но он мужчина, а перед тобой любому мужчине трудно устоять. Ты ведь такая… такая…

Пальцы Руслана начали поглаживать, разминать ее плечи, постепенно опускаясь к груди. Он раздумывал, стоит ли уложить ее животом на стол или перенести на обитую кожей софу – многие женщины любят, когда мужчина поднимает их на руки, демонстрируя свою физическую силу. Однако Лиля внезапно оторвала ладони от лица, осторожно отстранила гладившие ее руки и, ловко проскользнув у него под локтем, поднялась. Обойдя письменный стол, она села, указав Руслану на стоявший по другую сторону стола стул.

– Садись, Руслан, не стоит меня утешать – я не позволю так с собой обращаться, я ему за все отплачу! Кончилось мое терпение! Я готова на все, и я хочу, чтобы ты мне помог – для этого я тебя и позвала. Обещаю: в накладе ты не останешься. Согласен?

На щеках ее пылал яркий румянец, глаза мстительно горели. Неловко потоптавшись и не зная, что теперь делать, Керимов, в конце концов, опустился на край сидения и нерешительно произнес:

– Гм… ну… я ведь не знаю, это от разного зависит.

Лиля высоко вскинула голову, и взгляд ее засверкал с удвоенной яростью.

– Да, решено! – судорожно вздохнув, почти крикнула она. – Я отдам тебе то, что хотела дать ему. Я готова даже от чего-то отказаться, чем-то поступиться, но сделать так, чтобы все Ючкины тявкали и ползали у моих ног, понимаешь?

– М-да, ну… я понимаю, конечно, но… это ведь дело житейское. Завтра опять стерпитесь-слюбитесь, а Керимов будет виноват. Потом, глядишь, Гнат дома побудет, своих ублажит и опять к тебе вернется. Так что ты перетерпи, а там видно будет.

Он искоса взглянул на Лилиану и с удовлетворением отметил, что слова его привели ее в несказанное бешенство.

– Никогда! – она звонко хлопнула ладонью по столу, и папка с документами, лежавшая на другом краю, подпрыгнула, словно мячик. – Ты плохо меня знаешь, Руслан, я не умею прощать! Этого никогда не будет!

– Ну-ну, – его широкая ладонь накрыла ее тонкие пальцы с длиннющими кроваво-красными ногтями, и сжала их. – Ты уж… так близко все принимаешь к сердцу. Мужик он и есть мужик. Если тебе что надо, то можешь на меня рассчитывать.

Взгляд Руслана стал недвусмысленным, но Лиля лишь благодарно посмотрела на него и, вроде бы не поняв намека, убрала свою руку со стола.

– Я знаю, Руслан, что смогу на тебя рассчитывать, потому что такие люди, как ты, умеют быть благодарными. Не думай, что я сейчас говорю и делаю сгоряча – я думала обо всем довольно долго и именно поэтому просила тебя прийти. Помнишь, о чем мы говорили на совещании в декабре?

Игривое настроение Керимова мгновенно улетучилось, и весь он превратился в слух.

– Что ж не помнить, – хмуро пробурчал он, – половину из того миллиарда, что выделил американец, перегнать на счета холдинга за счет контрактов со строителями и накладных на оборудование, а половину за счет затрат холдинга на обучение специалистов. Чтобы фонд Капри не возникал, что сумма на обучение нереальна, взять кредиты под залог недвижимости холдинга. Потом мы еще решили пока перевести все деньги на зарубежные счета холдинга, чтобы никто из посторонних к ним не присосался. И тут я с вами был согласен. А вот когда Ючкины предложили, чтобы, выплачивать кредиты за счет продажи алмазов, тут я возражал. И теперь возражаю, потому что процент большой, и получится, что прибыли у меня всего-ничего. Ты уж не обижайся.

– Какая тут обида, – мягко возразила Лилиана, – мыслишь ты правильно, и я на твоей стороне, хотя на собрании промолчала. Понимаешь, тогда у меня с Игнатием еще….

Не договорив, она сделала виноватое лицо и опустила голову. Керимов с досады крякнул:

– Эх, ну что с вами бабами… то есть, дамами делать! Я ведь думал, ты за всем этим стоишь, Ючкиным вертишь. Сейчас даже идти к тебе боялся – думал, недовольна и помочь мне насчет контрактов с этими, как их – оппонентами – не захочешь.

– Что ты Руслан, как ты мог подумать! – Лилиана подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Кстати, ты в курсе, что Ючкины договорились с мэром Умудска господином Бобровским, и город инвестирует в холдинг бюджетные средства – из тех, что Москва выделила на президентскую кампанию?

Алмазный магнат был искренне удивлен.

– Из бюджета?

Она кивнула.

– Да. А за это Ючкины, говоря по-простому, до мая прокрутят через зарубежные банки бюджетные деньги города. Эти неплохие дивиденды – годовой бюджет Умудска около трехсот миллионов долларов. Конечно, своих зарплат бюджетникам до мая не видать, но они привыкли.

Бюджетники Керимова беспокоили мало, и план он в целом одобрил:

– Неплохо, но почему я-то ничего не знаю?

Лилиана мило улыбнулась.

– Догадайся сам, Руслан.

Она смотрела на него пристально и многозначительно, словно отвечая своим взглядом на его вопрос. Лицо Керимова, который начинал понимать, постепенно темнело и, наконец, исказилось от ярости.

– Суки! Хотят, чтобы Керимов корячился, алмазы сбывал, выплачивал кредиты, а они дивиденды между собой делили! Правильно я отказался!

– Если честно, Руслан, то ты не знаешь и многих других сделок, которые проворачиваются за твоей спиной. Ючкины намерены постепенно ограничить твое участие в делах концерна и твою долю прибыли от продажи алмазов.

– Так я их выведу на чистую воду – по закону выведу, у меня все прокуроры в городе и районе в кармане.

Лилиана печально покачала головой.

– Боюсь, тебе придется нелегко. Возможно даже, ты будешь поставлен в такое положение, что тебя вынудят продать акции «Умудия даймонд» и уйти в сторону – у них на тебя достаточно компромата и в нужный момент…

– Сволочи! – лицо Керимова потемнело, вскочив на ноги, он широкими шагами заходил по кабинету. – Продать акции? Хрен им с маслом, а не акции, я на алмазах сижу! Пусть сам подохну, но и они у меня свои задницы с чесноком жрать будут!

– Зачем же самому подыхать? – улыбка госпожи Шумиловой превратилась в недобрый оскал. – Нет, Руслан, у меня есть предложение получше. Раз мы с тобой решили играть в одной команде, то для начала ты должен узнать, что задумали Ючкины, а после этого Игнатий со своим папой у нас еще попляшут!

– Ну? – по лицу алмазного магната видно было, что он еще не до конца доверяет Лиле.

– Кредиты взяты под залог недвижимости холдинга, а главная недвижимость компании – земля прииска. Поскольку ты отказался взвалить всю тяжесть выплаты кредитов на «Умудия даймонд», они объявят холдинг банкротом, и прииск пойдет с аукциона. Цена акций после известия о банкротстве холдинга и слухов об истощении месторождения алмазов….

– Что?! Какое истощение?!

– Слухи распустить очень легко, Руслан. Так вот, после всего этого цена акций сразу упадет, и Ючкины через подставных лиц приобретут прииск за бесценок.

Слушая ее, Керимов время от времени тыльной стороной ладони вытирал выступавший на лбу холодный пот, начисто позабыв о носовом платке, который заботливая Таня положила ему в верхний карман пиджака.

– Что задумали, сволочи, а? – бормотал он. – Вот оно, … твою мать! Я-то им, как отцу и брату верил. К Егору всегда с уважением относился, слушал, как он мне постоянно впендюживал: осторожно, мол, никаких документов без меня не подписывай, никаких решений без моего совета не принимай. А сами…. Да на хрен ты мне сдался со своими советами, ты мне кто – отец родной? Еще с тобой советоваться мне надо!

– Это он так тебя постоянно обрабатывал? – Лилиана сочувственно покачала головой. – Да, серьезно они за тебя взялись, как я посмотрю.

– Да пошел он на х…! – взвился Керимов. – Ты меня прости, Лилиана, что я так откровенно при тебе выражаюсь, но обидно, понимаешь!

– Конечно, понимаю! Ты столько сил вложил в алмазный прииск, а в результате останешься ни с чем – ни алмазов, ни денег. Только не волнуйся, я придумала, что делать, ты сядь и послушай.

– А ты-то? Сама, небось, вместе с Гнатом против меня все это крутила!

Опустившись на стул, алмазный магнат мрачным взглядом уперся в лицо Лилианы, и ей осталось лишь с виноватым видом сознаться:

– Ты прав, я должна была сразу тебя предупредить, но Игнатий… он… ты даже не представляешь, что я к нему чувствовала, – она закрыла лицо руками и судорожно всхлипнула. – Я не могла думать иначе, как его мыслями, понимаешь? Я делала все, как он хотел, я не понимала – ведь я женщина, я одна, а мой отец и муж… – ее голос внезапно сорвался, зазвенел слезами и перешел на крик: – Они не хотят меня знать из-за Игнатия! Из-за него я порвала с мужем и рассорилась с родителями! Ты должен мне помочь, Руслан, должен! Если не ты, то кто?

Огорошенный столь горячим призывом Руслан почесал затылок.

– Ну, это уж я не знаю, как тебе помочь. Ладно, ты меня предупредила, и на том спасибо, я им теперь не дамся. Ни хрена они у меня прииск получат!

– Я так виновата перед тобой, Руслан! Но все можно исправить, и я хочу тебе помочь.

Поразмыслив, Керимов немного отошел и решил простить Лилиану.

– Да ладно, чего там говорить, – снисходительно сказал он, – коли бабе мужик голову заморочит, то она для него и Кремль пойдет взрывать. Я на тебя не в обиде, и, тем более, что ты мне сейчас глаза на них обоих открыла. И как ты мне хочешь помочь?

– Послушай, – Лиля опустила руки и подняла к нему залитое слезами лицо, – я хочу ему отплатить за мое унижение, а остальное мне безразлично, понимаешь? Я разбита, мне не нужны деньги, пусть все будет твоим, а я только хочу увидеть, как их растопчут, понимаешь? Всю их семью! – она вцепилась своими тонкими пальцами в крупную руку Руслана, как утопающий цепляется за соломинку.

– Ты конкретно скажи, что предлагаешь, так я не пойму, – он напряженно смотрел на сидевшую рядом женщину, совершенно позабыв свои недавние помышления о сексе с ней.

– Я сделаю с ними то, что они собирались сделать с тобой – пущу их по миру без штанов.

Мысль эта пришлась Керимову по душе.

– Я б на Егорку с Гнатом без портков с удовольствием глянул, – губы его скривила веселая ухмылка, – только как с них эти портки снять?

Лилиана вмиг успокоилась, взгляд ее стал холодным.

– Вместе мы с тобой, Руслан, сможем все. Согласно внутреннему уставу нашего холдинга все коммерческие операции, оплата счетов и перемещение средств могут проводиться за подписью президента и под контролем одного из директоров. Для начала мы начнем переводить деньги со счетов холдинга на твои счета.

– Это как же? – Керимов растерялся от неожиданности. – Меня ж потом вором и мошенником объявят.

– Не объявят. Но для начала ты должен сделать вид, что согласен на предложение Ючкиных – оплачивать кредиты доходами «Умудия даймонд».

– Ни хрена! – во взгляде Керимова вновь появилось подозрение. – Это ты другим будешь лапшу вешать. Не согласен!

– Послушай, – терпеливо объясняла она, – это всего два-три месяца, и выплаты будут не столь высоки – мы реструктурируем долги по кредитам с тем, чтобы основные выплаты начались после того, как ты увеличишь добычу.

– И как же мне ее увеличить? У меня в эту зиму половина туркменов и таджиков на прииске передохла, нужно месяц, чтобы новых завести.

– Ты заявишь на собрании акционеров, что для повышения производительности труда тебе нужно будет закупить американское оборудование. Поскольку ты берешь на себя всю кредитную нагрузку, холдинг не вправе тебе отказать.

Керимов уставился на нее непонимающим взглядом, в глубине души полагая, что у Лилианы Шумиловой явно не все в порядке с головой.

– На х… мне американское оборудование, кто у меня будет на нем работать – туркмены?

– Прекрати ругаться, Руслан, – укорила она и терпеливо начала объяснять, стараясь делать это как можно проще: – Тебе американское оборудование ни к чему, по совершении сделки его сразу перепродадут – в Ботсвану или Конго, будет договоренность. Однако документы о покупке будут основанием для того, чтобы ты перевел деньги холдинга на счета подставных фирм-посредников. После этого ты через этих же посредников сам у себя закупишь крупные партии алмазов и легализуешь деньги. Посредники же самоликвидируются. Если кто-то начнет выяснять, ему просто некуда будет сунуться – фирм нет, а на нет и суда нет. А у тебя все документы в порядке.

– Гм, – Керимов усиленно размышлял, – и на сколько же я смогу закупить этого оборудования?

Лилиана ласково улыбнулась.

– Да на сколько угодно. Покупай, не стесняйся – ветрогенераторы, фронтальные погрузчики, буровые установки с программным управлением. Я сама составлю тебе список, чтобы ты уложился… скажем, в миллиард долларов и восемьсот миллионов.

– Что?!

– Деньги Капри, – она загнула палец, – кредитные деньги под недвижимость холдинга, пятьсот миллионов. Они ведь истрачены лишь фиктивно, а в действительности лежат на зарубежных счетах и приносят дивиденды. Ну и бюджетные деньги, которые решил прокрутить мэр Бобровский.

Неожиданно Керимов оробел.

– Не знаю, – неуверенно произнес он, – Игнатий может догадаться, он умный, а за такое Ючкины с Бобровским с меня три шкуры сдерут.

Лилиана весело рассмеялась.

– Брось, Руслан, какой там он умный! Чтобы ты знал: Ючкин проделал примерно то же самое с деньгами Капри. Однако он в результате не получит ничего, а ты получишь все. Так кто же из вас умней?

– Гм. Ну, а дальше-то как?

– Поскольку в этом деле и у Ючкиных, и у Бобровского рыльце в пуху, никто из них предъявить тебе претензий не сможет. Так что юридически ты чист. А дальше ты все берешь в свои руки – Ючкины останутся ни с чем и вынуждены будут продать тебе свои акции. «Умудия холдинг» станет только твоим.

– Погоди, а ты-то сама?

– Я всего лишь хочу, чтобы ты возместил мне стоимость моих акций «Умудия холдинг» по их нынешней рыночной цене. Чтобы ты окончательно поверил мне, я передам их тебе прямо сейчас – мы теперь же нотариально оформим акт купли-продажи.

Руслан Керимов был настолько ошеломлен, что онемел и не сразу вновь обрел дар слова.

– Как?! Ты продашь мне свои акции? Но ведь у тебя контрольный пакет, ты президент компании! К тому же, я сейчас не в состоянии приобрести твои акции.

Она небрежно махнула рукой.

– Я больше не хочу иметь никаких дел – ни с холдингом, ни с Ючкиными. Бери «Умудия холдинг» в свои руки. После того, как ты приобретешь мой пакет акций, ты сможешь сам диктовать свои условия совету директоров. Естественно, что ты сейчас не сможешь выплатить мне их полную стоимость, поэтому денег я не потребую – только долговое обязательство. После того, как все деньги окажутся в твоих руках, ты его погасишь. Согласен?

Керимов пытался переварить услышанное. Алмазный магнат был деловым человеком, не раз встречался с разного рода подвохами, и сейчас обдумывал ситуацию. Возможно, эта баба его просто дурачит… Но зачем это ей? Не рассчитывает же она, что он просто так и бесконтрольно доверит ей всю операцию. Например, он переведет деньги на счета фирмы-посредника, а та исчезнет до того, как эти деньги попадут на его, Керимова, счет.

– Кто будет контролировать поступление денег на мои личные счета после того, как мы переведем их на счета посредников? – спросил он. – Потому что я должен быть уверен, что…

– Ты займешься этим сам, я не стану вмешиваться. Два офиса фирм-посредников находятся в Воронеже, три в Пскове, один в Саратове и два в Волгограде. Пять зарегистрировано в Астрахани, мой человек в астраханском филиале банка имеет связи в мэрии и обеспечит тебе благоприятную обстановку. К концу мая, как только деньги Капри поступят на счета холдинга, все должно совершиться одномоментно, после этого фирмы-посредники будут сразу ликвидированы. Сегодня же я передам тебе все документы, и мы подпишем договор купли-продажи моего пакета акций. Только сделать это нужно очень тихо, ты понимаешь.

Но Керимов, все еще колеблясь, отвел глаза.

– А американцы? Если люди этого Капри начнут во всем этом копаться… Они ведь имеют право контроля. Там, вроде, главным назначили его сына, этого парня я купить не смогу.

Лилиана слегка подняла бровь и усмехнулась.

– С этой стороны нам опасность грозит меньше всего. Во-первых, все документы, которые мы представляем фонду, юридически обоснованны, а во-вторых…. Во-вторых, есть причина, по которой парнишка Дональд будет к нам лоялен, а возражать ему никто не посмеет. Что тебя еще тревожит, Руслан? Решайся, другого такого шанса у тебя уже не будет. Возможно даже, у тебя вообще больше не будет никаких шансов. Да? Или нет? Союзники?

Она протянула ему руку и ждала ответа. Керимов смотрел на нее и думал:

«Умна, а все же баба, что и говорить! Мужик ее бросил, так она на все готова, чтобы ему напакостить – даже акции свои продает, чтоб планы все его похерить. Что ж, грех не воспользоваться бабьей дуростью. А Гнат со своим папашей – еще те сволочи!».

– Да, – хрипло произнес он, сжимая тонкие пальцы, и резким движением внезапно притянул ее к себе. – А хочешь, я сейчас заставлю тебя забыть эту сволочь Гната?

Лиля улыбнулась и с вежливой улыбкой отстранилась.

– В другой раз, – сказала она, высвобождая руку, – сегодня мне еще нужно много работать. Да и тебе тоже, раз мы играем в одной команде. Займемся делами, к шести подойдет нотариус, и я официально передам тебе свои акции. А завтра утром ты вылетишь в Астрахань – ты должен начинать знакомиться с людьми.

До шести они работали – связывались с офисами производителей горнодобывающего оборудования, рассылали факсы и требования. После того, как нотариус заверил сделку купли-продажи акций, и Керимов стал владельцем контрольного пакета, он немного расслабился и уже почти полностью доверял Лилиане, хотя его немного задело то, что она отказалась скрепить их так внезапно возникшую дружбу близкими отношениями.

«Ладно, пусть отпереживает из-за Гната, а там – посмотрим. Чтоб баба была до конца предана, нужно ее под себя подмять. Пусть посмотрит, что и я тоже не лыком шит и не хуже этого красавчика. Через пару-другую дней вернусь из Астрахани тогда уже…».

В начале девятого Лиля проводила гостя до порога и еще раз дружески пожала ему руку. Потом приказала секретарше вызвать машину, спустилась вниз и сама села за руль, велев охранникам занять заднее сидение. Выехав за пределы окружной дороги, автомобиль понесся по Киевскому шоссе. Минут через двадцать, притормозив на светофоре, Лилиана внезапно повернулась к одному из своих секъюрити и распорядилась:

– Позвони в Саларьево, предупреди, что я скоро буду.

Свернув налево, она проехала развилку, потом повернула направо и вскоре остановилась у двухэтажного коттеджа. Один из охранников вышел из машины и позвонил в дверь, которая немедленно распахнулась, выпустив двоих мужчин. Один из них остался стоять на крыльце с охранником, другой подошел к автомобилю и, наклонившись к окну, доложил Лиле:

– Все в порядке, мальчик в прекрасной форме, поужинал и сейчас смотрит телевизор.

– Хорошо, пусть пока смотрит, – она выбралась из машины, тряхнула головой, поправив рукой волосы, и пошла в дом, на ходу приказав почтительно следовавшему за ней человеку: – Приготовьте кофе, я выпью в кабинете и отдохну, а через полчаса приведете его ко мне.

Когда Мишу Кукуева ввели к ней в кабинет, на лице его был написан испуг. Широко распахнутыми глазами он озирался по сторонам, пока, наконец, не увидел сидящую в кресле женщину в облегающем фигуру блестящем кожаном костюме. Охранник вышел, оставив молодого человека стоять посреди комнаты. Лиля с ласковой улыбкой указала ему на стул подле себя.

– В чем дело, Михаил, у вас такой испуганный вид – с вами здесь разве плохо обращались все это время?

Он осторожно присел и, напряженно вытянув вперед шею, разглядывал Лилиану, которая смотрела на него в ожидании ответа.

– Я… да нет, тут ребята нормальные, я и гуляю, и готовят вкусно. Просто… вы ведь тогда говорили, что поможете заграницу – куда-нибудь в Бразилию. А тут Москва рядом – сиди и жди, что они в любой момент достанут.

Она весело рассмеялась.

– Придет время, и вы поедете в вашу Бразилию. Кстати, почему вам так хочется именно туда – наверное, в последнее время смотрите много сериалов?

Внезапно Мишей овладело бешенство, и, не в силах сдержать себя, он закричал:

– А что еще в этой чертовой дыре делать? Я вам все рассказал, и вы за это обещали мне помочь уехать, а теперь я сижу здесь – целые дни одни и те же рожи, все компьютеры от сети отсоединены, только ящик и смотрю! Три месяца уже ни одной бабы не видел, скоро импотентом стану!

Закинув голову назад, Лиля безудержно хохотала. Потом, немного успокоившись, нравоучительно заметила:

– В вашем возрасте, Миша, воздержание неопасно, вы еще успеете свое наверстать. Я, конечно, могу помочь вашему горю и приказать доставить вам женщину, но… вы, наверное, сами понимаете, что посвящать еще кого-то в наши с вами дела небезопасно. А так – ради бога, хоть в Кремль на экскурсию вас отвезут. Могу вообще вас куда-нибудь отправить – в Москву, к вашей тете в Германию или домой в Воронеж.

От тона, каким это было сказано, Миша вновь почувствовал страх.

– Нет-нет, не надо, вы правы, это опасно. Это я уже тут совсем с тоски спятил, вы тоже меня поймите. Только вы же говорили…

– Я обещала помочь, но вы что – думаете, вас в Бразилии не отыщут? Да они вас даже на Северном полюсе найдут. К тому же, чтобы жить в Бразилии, нужны деньги, это вам не мыльная опера.

– У меня кое-что есть, – хмуро буркнул он, но тут же пожалел о сказанном и опасливо покосился на собеседницу.

– Знаю, – она равнодушно махнула рукой, – то, что вы еще не успели проиграть в карты и припрятали от Скуратти. Так этого вам в Бразилии и на неделю не хватит. К тому же, дорогой мой, помогать вам за ваши прекрасные глаза я не собираюсь – вы должны на меня поработать. Вы изучили то, что я вам оставила?

– Ну… изучил. Так и что?

– Так и то, что вы отчасти сами виноваты в своем нынешнем положении и в том, что вас отследили – не нужно было допускать столько ошибок.

Миша снова взвился:

– А я виноват? Этот программист, который вышел на мой след, конечно, крутой мужик, но восстановил он сожженный сервер, а что дальше? Не получи он информации из базы данных банка, так черта с два меня бы отследили! Я ж не думал, что его допустят копаться в базе – банк этот я и боком не трогал, чего ради они пустили посторонних в свою базу?

– Ладно-ладно, раз вы разобрались в своих ошибках, то в следующий раз, надеюсь, их не повторите, – добродушно сказала Лилиана, откидываясь на спинку кресла. – Вы ведь очень толковый мальчик, и Скуратти прекрасно отзывался о ваших способностях.

– В другой раз? – пролепетал он. – Какой другой раз?

– В ближайшие месяцы вам предстоит выполнить кое-какую работу. Ту самую, в которой вы проявили столько изобретательности. Но не бойтесь, это будет намного легче, так как большую часть информации я вам предоставлю. Начнем уже сегодня – я понемногу буду посвящать вас во все нюансы, и мы обдумаем детали операции. На этот раз ошибок допускать нельзя.

Миша почесал затылок и неожиданно ухмыльнулся.

– Ничего себе! Я вас так вдохновил, что и вы решили увести бабки с чужих счетов?

– Эмоциональная сторона вопроса вас не касается, – она чуть сощурила глаза, и лицо ее неожиданно стало холодным. – Коротко поясняю: вам нужно будет отследить перемещение средств с контролируемых мною счетов, держать под контролем их местонахождение и в нужный момент перекинуть в банк, где работает Скуратти. С ним есть договоренность, он поможет стереть информацию в базе, а после этого вы переправите деньги на те счета, которые я вам назову. Если все пройдет удачно, вы получите чек на два миллиона долларов, заграничный паспорт и билет на самолет до Бразилии. Пока вы будете на территории России, мои люди проследят за вашей безопасностью. Ясно? Или еще что-то нужно объяснять?

– Да… нет, в общем-то, – он нервно вздрогнул, потом судорожно вздохнул. – Только… если вы контролируете счета и работаете в паре с этим Скуратти, то для чего такие сложности? Можно сразу переместить деньги.

– Нельзя, – коротко отрезала Лилиана, – я не хочу, чтобы следы привели ко мне.

– Понятно. Но хозяева счетов могут поднять скандал, когда обнаружат, что деньги исчезли. Они свяжут ниточки и заподозрят прежде всего вас. Конечно, они этих денег уже не найдут, но через вас могут выйти и на меня…

– Не нервничайте и не дергайтесь так, – усмехнулась она. – Хозяин счетов слишком глуп, чтобы связывать ниточки, а скандал поднять в любом случае не сможет – эти деньги ему не принадлежат. Так что лично вам ничто не угрожает.

– Как сказать, – проворчал Миша. – В прошлый раз я вроде тоже вышел на торговцев оружием и решил, что они не станут поднимать бучу из-за «грязных» денег, а оно вот как получилось – сижу здесь, как идиот, и боюсь нос высунуть. Ладно, выхода у меня нет, но только где гарантии, что вы сделаете, как говорите?

– Гарантий, действительно, никаких, вы правы, – с усмешкой подтвердила Лилиана, – но и выхода у вас тоже нет, тут вы тоже правы. Так что придется вам рискнуть и поверить мне на слово. Когда я приеду в следующий раз, мы поговорим более конкретно.

Она вернулась домой уже после полуночи и утром была разбужена Алиной – та с пылесосом в руках пришла убрать спальню хозяйки и растерянно попятилась, когда разбуженная ею Лиля села на кровати.

– Ой, простите, пожалуйста, я не слышала, как вы ночью вернулись – думала, никого нет. Я потом уберу, извините, – она смотрела исподлобья, и во взгляде ее, несмотря на безукоризненно вежливый тон, читалась неприязнь.

– Ничего, убирайте, – Лилиана вздохнула и спустила с кровати ноги, – я уже проснулась. Пойду в ванную.

Стоя под струями душа, она слышала гудение пылесоса и думала об этом взгляде своей домработницы – удивительно неприятная женщина. Валентина Филева, мать Лилианы, всегда любила говорить, что нельзя держать в доме прислугу, которая ненавидит хозяев – это создает негативную ауру. И хотя поначалу, когда Филев удалил из дому всю русскую прислугу, она испытывала сложности при общении с персоналом, но потом была даже рада.

«Российские служанки или хамки или интеллигентки, что еще хуже, – сказала однажды дочери Валентина, – они всегда будут ненавидеть тех, кто богаче их, даже если сумеют это скрыть»

Лилиана полгала, что мать права – эта Алина, бывшая учительница истории, конечно, бесится из-за того, что жизнь ее обломала и заставила прислуживать богатым. И не чувствует никакой благодарности за то, что ее вытащили из нищеты, платят долларами за ту грязь, которую она оставляет после каждой своей неумелой уборки, да еще кормят вместе с ее маленьким ублюдком. Предыдущие домработницы не имели образования и выглядели более добродушными, хотя тоже были не ангелочки – так и норовили почесать своими злыми языками, за что их и послали подальше. Эту Алину тоже бы гнать отсюда поганой метлой, но нельзя – она дочь Таниной гувернантки, а та, похоже, нашла общий язык с Ильей.

«Илья, милый, любимый, единственный, будь со мной! – Лилиана повторяла и повторяла мысленный призыв к мужу. – Пусть сейчас ты приходишь только к Тане, хоть и тайком, но в один прекрасный день вернешься ко мне. У тебя будут миллиарды. Миллиарды! Я все делаю для тебя, мой ненаглядный, мы будем вместе, как в тот день, когда мы поженились. На той фотографии, где мы в ЗАГСе, ты наклонился ко мне и целуешь меня… Я добилась этого, добьюсь и того, что ты вернешься»

Ее начало трясти, и мысли в голове заплясали бешеным роем – так бывало всегда, когда ей представлялось возвращение мужа. Торопливо накинув халат, она вышла из душа и сказала уже почти закончившей уборку Алине:

– Протрите, пожалуйста, альбомы – они заперты в этом шкафу, но тут щели, и они все равно пылятся. Вот ключ. Только не пылесосьте – их нужно протереть сухой тряпочкой.

Она села перед зеркалом и начала накладывать на лицо крем, а Алина послушно достала три больших толстых альбома и начала протирать каждую страницу. Внезапно она застыла, разглядывая фотографию, на которой Лиля и Илья обменивались кольцами в ЗАГСе.

– Это ваш муж? – невольно вырвалось у нее.

Лиля удивленно повернула голову – они с Алиной никогда не разговаривали на темы, не связанные с уборкой квартиры. Тем не менее, она с улыбкой посмотрела на снимок, и взгляд ее засветился нежностью.

– Да, это мой муж. Вы же его видели, когда он приходил к Тане. Не очень изменился, да? Он всегда был удивительно красив, мой Илья, а такие красивые люди мало меняются. Посмотрите, вот здесь он еще школьник, – она забыла о своем макияже и, взяв у Алины из рук альбом, переворачивала страницы, – а это он со своим дядей. Тоже красивый мужчина, правда? Депутат! Они с Илюшей очень похожи, их даже всегда принимали за отца и сына. А это Илья уже взрослый с другом своего детства – они ездили в какой-то спортивный лагерь.

– А… этот друг – кто он? – голос Алины внезапно осип.

– Этот? Это Антон Муромцев. Он сейчас заведует моей клиникой. Очень талантливый врач, между прочим. Вам, кстати, не нужно обследоваться по женским делам? Я могла бы направить вас к нему.

– Спасибо, – хмуро буркнула Алина, с ожесточением проведя тряпкой по фотографии Ильи и его друга детства Антона Муромцева, – мне частная клиника не по карману.

– Да ну что вы, это не ваши проблемы – все мои сотрудницы пользуются услугами клиники, я это оплачиваю. Так что, если хотите, то в любой момент можете туда обратиться и сказать, что я вас направила.

– Благодарю, я подумаю.

Аккуратно уложив альбомы обратно в шкаф, Алина заперла дверцу, повесила ключ на гвоздик и вышла, волоча за собой пылесос. Лилиана отметила странное выражение на лице молодой женщины, но не придала этому значения – мало ли, что может твориться в голове такой неприятной особы.

Осторожно стирая салфеткой остатки крема около глаз, она смотрела на свое отражение. Женщина в зеркале задумчиво улыбалась счастливой и нежной улыбкой, губы беззвучно шептали:

– Илья, мой любимый, мой ненаглядный!

Разбуженные старыми фотографиями воспоминания почему-то поселили в ее душе твердую уверенность, что муж к ней вернется и очень скоро.