Читать книгу Ее Высочество - Гай Юлий Орловский - Страница 10

Еще не все в королевском дворце ее величества Орландии знают, что мне в Дронтарии подарен большой замок, но уже то, что королева мне пожаловала глердство Остеранское, вызывает жгучий интерес, дескать, он вхож к королеве, с таким нужно постараться сблизиться, может оказаться очень полезным…

Я прошел через залы, вежливо отвечая на приветствия, но не останавливаясь на разговоры, весь в себе и с печатью задумчивости на челе, во дворе пошарил взглядом, тут же увидел Понсоменера, уже идет ко мне, спокойный и сонный.

– Ты хорош, – сказал я с удовольствием. – Чувствуешь. Отыщи Фицроя. Предстоят великие дела. А кому, как не нам?

Он ответил кротко:

– Сейчас. Он в таверне «Веселая корова».

– Ха, – сказал я. – Какое непостоянство! Он ж клялся, что больше туда ни ногой.

Он ничего не ответил, удалился молча, я пошел в сторону башни Рундельштотта, в черепе уже формируется список, что мне может понадобиться, что понадобится наверняка, а что можно взять на всякий случай.

Издали послышался веселый вопль, простучали копыта, Фицрой соскочил на каменные плиты, живой и веселый.

– Ты куда, снова к своему колдуну?.. Мы здесь все популярнее, знаешь?.. А я тут еще рассказал, что тебе пожалованы королем Дронтарии земли на берегу моря, ты приезжал похвастаться, позадирать нос, и сегодня же, собрав вещички, уедем обратно.

Я скривился.

– Зачем?

– А пусть, – ответил он беспечно. – Кто-то зубами скрежещет от злости, это так приятно видеть! Кто-то сразу смотрит, что от нас можно урвать, к чему присосаться, где что-то поиметь… Смотришь на таких, душа радуется. Даже ликует, можно сказать. Воспаряет.

Я с удовольствием смотрел, как он скалит зубы, довольный и брызжущий той мужской энергией, что заставляет ввязываться в поединки, обжуливать и всячески выказывать превосходство над остальными самцами.

Я посмотрел ему в лицо.

– У тебя глаза голубые или какие-то болотные? Никак не пойму, от угла солнечного света меняются, что ли…

Он сказал сердито:

– Я все равно красавец. У моего отца ярко-синие, даже не понял, почему у меня не такие яркие.

– Все равно красавец, – согласился я. – А что, хотел бы синие?

Он посмотрел на меня в изумлении.

– А кто бы не хотел? Синие – это благородство! Это порода! Это наш родовой знак!.. Ты куда?

– Нужно старика навестить, – ответил я коротко. – Перед обратной дорогой.

Гвардейцы все еще охраняют вход в башню, но уже не застывшие навытяжку, а притащили обрубок дерева и, рассевшись с комфортом, азартно бросают кости.

Я кивнул им, сохраняя хозяйский вид, у меня полный доступ, бодро двинулся вверх по винтовой лестнице, как же достает отсутствие лифтов, кто бы подумал…

Еще только протянув руку к двери его комнаты, ощутил просачивающийся в щель аромат крепкого душистого вина. Едва переступил порог, окунулся в это море запахов, а сам Рундельштотт возлежит на ложе среди звериных шкур, под спиной две большие подушки и поменьше под головой, в руке большая чаша, на столике пузатый кувшин, комната не просто заполнена мощным ароматом крепкого вина, а тонет в нем.

Он даже не повернул голову, когда я вошел, лицо осунулось, под глазами темные мешки в три этажа, а бессильно свисающая с ложа рука выглядит совсем исхудавшей.

– Здравствуйте, мастер, – сказал я тихо и печально. – Королевство в опасности и, как всегда, в горести и надежде взывает к лучшим своим сынам. Этот вы сын, мастер! Сынок даже. Королева прислала меня к вам, мастер, дабы я!.. Вот потому. Если не вы, мастер, то кто?.. Нет таких. Я вот в упор не вижу. И королева не видит. Так и сказала, мол, бегом к Рундельштотту, великий мастер все поймет и всех спасет!

Он чуть повернул голову, в глазах появилось выражение горькой иронии.

– Мальчик…

Я сказал торопливо:

– А я вот не отказываюсь от мальчика! Это меня молодит. На полгода, а то и на год. Да пусть даже на месяц, все равно приятно. Хотя, конечно, в прошлом году я был таким дураком, зато сейчас такой умный…

Он сказал хмельным голосом:

– Говорить умеешь. Другой бы даже поверил.

– Мастер, – вскрикнул я оскорбленно.

– Другой, – сказал он задумчиво, – поверил бы и возгордился, но я тебя знаю… Ты еще тот жук… Пить будешь?.. И даже именем моим научился прикрываться… Не спорь, знаю. И даже ничего не держу против. Это и мой авторитет поддерживает, и польза твоему делу, но ты все еще мой ученик, я за тебя отвечаю. Что стряслось на этот раз?

Я подвинул ногой табуретку, сел у его ложа.

– Мастер, вы будете смеяться, а то и ржать, как целый табун, но дело в том, что все это… правда.

Он хмыкнул.

– Все… это насколько все?

– Принцесса исчезла, – сказал я, чтобы не объяснять термин «все», который поддается различным толкованиям. – Пока что это секрет, но враг и так знает, а от своих правду привычно прячем… Ее выкрали из замка ее тети. Где-то вблизи Санпринга.

Он медленно поднялся и сел на ложе, помотал головой. Я ждал, а он провел рукой по лицу, я вздрогнул, на миг показалось, что передо мной немолодой, но собранный и очень злой мужчина, таким Рундельштотт был разве что в расцвете жизненных сил, но в следующее мгновение это снова разочарованный во всем старик, потерявший последние силы и даже желание жить.

– Знаю ее замок, – проговорил он мрачным голосом. – Огромный, нелепый, там герцог Кенгель занимал только одно крыло, а остальное пустовало несколько веков. Пробраться в него ничего не стоило… Что думаешь делать?

– Вы уже догадались, мастер, – ответил я почтительно. – Прошу вас подумать, чем можете помочь в этом крайне сложном деле, за которое я даже не знаю, как и взяться. Как вы понимаете, идти придется крохотной группкой. Втроем-вчетвером.

Он поморщился.

– Возглавлять группу будешь ты. Я сразу заметил за тобой это свойство. Есть в тебе такое… Вторым пойдет Фицрой, он твой соперник, но и друг тоже. А кто еще?

– Просто слуга, – ответил я коротко.

– Я подумаю, – буркнул он, – чем могу помочь. Хотя сейчас вот ничего в голову не лезет.

Я поднялся.

– Мастер, я сказал главное. Сейчас побегу скажу ее величеству, что отправляемся немедленно.

– Неужели только втроем? – спросил он вдогонку.

– Больше некому, – ответил я и поскорее закрыл за собой дверь, пока он не поднялся с постели.

Лаборатория, в которой мы потерпели сокрушительный крах, так уверена королева, на два этажа выше покоев Рундельштотта, я одолел расстояние бегом, спеша, чтобы Рундельштотт вдруг да не вышел на лестничную площадку.

Перед дверью оглянулся, рывком открыл, вбежал и, не закрывая за собой, поспешно пролез через Зеркало Древних на ту сторону, что моя сторона и мой мир, хотя и этот уже в какой-то мере тоже мой или почти мой, раз уж оброс здесь имуществом, что для демократа и гуманиста первостепенно.

Воздух чист и стерилен, ни малейших запахов, словно я в лаборатории по производству особо чистых редкоземельных, слабый огонек над дверью, за окном глухая ночь, возле самой рамы пара слабых звездочек, в доме тишина. Я осторожно вышел в коридор, из стены бесшумно выдвинулась Аня, предпочтя голографию, и приложила палец к губам.

– Твоя женщина спит, – сообщила она страшным шепотом. – Чего от тебя конем пахнет?..

– Ого, – сказал я, – даже знаешь, как пахнет конь?..

Она фыркнула.

– Вечная твоя отговорочка!.. У тебя что, конские духи?.. Как можно успеть надушиться по дороге от спальни до туалета?

Я ответил гордо:

– Человек все успевает! А я для тебя должен быть лучшим из человеков!.. Нет?.. Тогда щас подправим в твоей программе…

– Я тебе все конечности поотбиваю. Ишь, начал демонстрировать свою угнетательскую натуру!.. Дать тебе вигридола?.. Чтобы ты показал себя своей женщине в полном блеске?

– Нет, – отрубил я, – моя лучшая женщина – это ты. Я с тобой в самой интимной близости, духовной и эстетической. А животная близость, это так… мощная, но все-таки животная. Так и собаки умеют.

– А свиньи еще лучше, – подхватила она счастливо, – у них оргазм длится пятьдесят две минуты!..

– Не завидуй, – отрезал я. – И не соблазняй такими низкими примерами. Человек – это почему-то звучит!.. Не помню как, но слышал, что звучит. Наверное, трансгуманистично. А не, вот. Духовная связь превыше всех связей. И за нее не сажают. И в парткоме по подготовке к сингулярности не прорабатывают. Так что я выбираю чистые и высокие отношения. Хотя, конечно, учитывая позывы тела, в котором живу… ну, сама понимаешь…

Она сказала жарким шепотом:

– Понимаю. Как самец, ты стремишься оплодотворить как можно больше самок. Я могу тебе помочь, а в перерывах тренировать твою железу. Кроме прямого назначения она в режиме сублимации отвечает еще и за творчество, успешные проведения избирательных кампаний и карьеру в банковской сфере!

– Но не…

Она приложила палец к губам, умолкла, прислушалась, сказала торопливо:

– Тихо, твоя самка проснулась, ищет. Будто не знает, что раз уже покрыта, то тебе инстинкт велит искать новую… Ага, направляется в эту сторону…

– Исчезни, – велел я.

– Слушаю и повинуюсь, – шепнула она. – Любые услуги, дорогой…

Она растаяла, и почти сразу дверь распахнулась, вдвинулась заспанная Мариэтта, одной рукой придерживает дверь, другой трет кулаком правый глаз.

Сразу же принюхалась, вся вздыбленная, как тощий кот с помойки перед дракой с толстым ухоженным котом.

– Чего от тебя конем пахнет?..

– Ого, – сказал я, – даже знаешь, как пахнет конь?.. Это ты меня заездила. И как наездница, и вообще как сатрап, тиран и непрозрачная власть.

Она фыркнула.

– Вечная твоя отговорочка!.. У тебя что, конские духи?.. Как можно успеть надушиться по дороге от спальни до туалета?

Я уставился на нее с подозрением. Говорят же, все женщины одинаковы, но чтобы даже слово в слово за компьютерной программой… Или тем за основу ставили типичные женские реакции?

– Ты уже час спишь, – уличил я. – А мне не спится в ночь глухую… Нет-нет, никаких ассоциаций, а то знаю тебя с твоим солдатским юмором. Потому вышел вот во двор, взял коня и проскакал пару миль, лиг… или верст, не важно. А следы от подков, предупреждая твой следующий вопрос, тщательно заровнял, чтобы газон не портили. У меня там газон… если не ошибаюсь.

Она сморщила нос.

– Больше не душись такими. Это уж слишком!.. Что за мода пошла на глупую брутальность?.. Сперва животики уберите, да жир на боках хорошо бы подрастрясти, а потом уже такими духами.

Я спросил обидчиво:

– Где животик? Где животик?.. Это просто грудь сдвинулась вниз. О гравитации слышала? Ну да, откуда, вы же полиция…

– Ладно, – сказала она, – нет у тебя животика. Пойдем в постель! Привязывать тебя там, что ли…

Ее сонное все еще личико стало задумчивым. Я обнял ее за плечи, не такие уж и мускулистые, как казалось раньше, повел обратно.

Слышно было, как простучали от коридора коготки Яшки, не такие твердые, как копытца ежика, но услышала даже Мариэтта, а Яшка вскарабкался по свешенному на пол краю одеяла, мы не успели слова сказать, как пробежал по нашим телам.

Я увидел радостно вытаращенные глаза своего рептиля, а Мариэтта сказала недовольно:

– Зачем тебе этот ящеренок? Лучше бы собаку завел! Или кошку. На ту вообще можно не обращать внимания.

– Ну да, – возразил я. – У меня был щеночек в детстве, спал со мной, а потом вырос и всегда во сне выпихивал лапами на пол!

– Так то щеночек, а это жаба какая-то.

– Жабам даже памятники ставят!

– Чего это вдруг?

– За вклад в науку, – пояснил я.

– Не жабам, – возразила она, – а лягушкам.

– Не подсматривай в Инете, – сказал я с обидой. – Что за жизнь, лежим в постели, а ты в Инете шаришь?

– У меня нет имплантатов в мозгу, – заверила она. – Просто я такая вот вся умная. И красивая. А ты свинья грубая, нет чтобы похвалить девушку!

– Какая ты девушка, – сказал я недовольно. – Давно замужем, так что женщина…

Она посмотрела несколько странно.

– А что, есть разница и помимо возраста?

Я запнулся, чего это я, это в Нижних Долинах, как и в других королевствах, девушка становится женщиной в брачную ночь, а здесь такие мелочи давно забыты из-за их пустяковости.

– Юмора не понимаешь, – сказал я свысока.