Читать книгу Машина времени - Герберт Уэллс - Страница 8

Я думаю, что тогда никто из нас не верил в Машину времени. Дело в том, что Путешественник принадлежал к числу таких людей, которые слишком умны, чтобы им можно было верить. Вы никогда не могли быть убеждены, что он не утаивает от вас своих мыслей и что за его, казалось бы, чистосердечной откровенностью не скрывается какая-нибудь задняя мысль, какая-нибудь хитроумная ловушка, в которую вы можете попасться. Если бы эту модель показал нам Фильби и теми же самыми словами объяснил бы нам ее сущность, то мы выказали бы гораздо меньше скептицизма. Мотивы его действий были бы нам понятны: каждый колбасник мог бы понять Фильби! Но Путешественник отличался большими странностями, и мы не доверяли ему. То, что составило бы славу другого, менее умного человека, в его руках казалось пустяками. Это ошибка – делать открытия так легко, как он! Серьезные люди, относившиеся к нему вполне беспристрастно, все-таки никогда не были уверены в нем. Они инстинктивно чувствовали, что доверять ему свою репутацию умных людей – все равно что уставлять детскую тонким фарфором. Он всегда мог одурачить их!

Я думаю, что поэтому никто из нас не разговаривал об этом путешествии во времени в течение недели, которая прошла от одного вторника до другого, хотя, без сомнения, многим из нас приходили в голову разные странные возможности, относящиеся к такому путешествию: его видимая правдоподобность и в то же время практическая невероятность. Возможность анахронизма и полный хаос, который это должно было бы произвести, конечно, представлялись нам всем, когда мы думали об этом.

Что касается меня лично, то я был особенно заинтересован фокусом с моделью. Помню, что я разговаривал об этом с врачом, которого встретил в пятницу, в Линнеевском обществе. Он говорил, что видел нечто подобное в Тюбингене, и придавал особенное значение тому, что одну из свечей задуло движением воздуха. Но как был сделан фокус, он все-таки объяснить не мог.

В следующий вторник я опять отправился в Ричмонд – я был, мне кажется, одним из самых постоянных посетителей Путешественника, – но, приехав поздно, я уже застал там несколько человек, сидящих в гостиной. Врач стоял у камина, держа в одной руке лист бумаги, а в другой часы. Я осмотрелся кругом, но хозяина нигде не было видно.

– Половина восьмого, – сказал врач. – Мне кажется, мы могли бы пообедать?

– А где?.. – спросил я, называя хозяина.

– Вы только что явились? Да, это что-то странное. Должно быть, его задержало что-нибудь. В этой записке он просит меня распорядиться обедом, если он не вернется к семи часам. Говорит, что все объяснит нам, когда вернется.

– Жаль будет, если испортится обед, – сказал Издатель одной распространенной газеты.

Врач позвонил.

Из тех, кто присутствовал на прежнем обеде, кроме меня и Врача был только один Психолог. Из новых были: Бленк, вышеупомянутый Издатель, один журналист и еще какой-то тихий, застенчивый человек с бородой, которого я не знал и который, насколько я мог судить, не проронил ни слова весь вечер.

За столом толковали о том, куда мог деваться хозяин, и я, шутя, заметил, что он, может быть, отправился в свое путешествие во времени. Издатель попросил объяснить ему, что это значит, и Психолог принялся довольно тяжеловесно рассказывать ему об «остроумном парадоксе и фокусе», свидетелем которого мы были на прошлой неделе. Он как раз дошел до середины рассказа, когда дверь в коридор тихо и бесшумно отворилась. Я сидел против двери и первый увидел хозяина.

– А! – вскричал я. – Наконец-то!..

Дверь раскрылась настежь, и перед нами предстал хозяин.

Я невольно вскрикнул от удивления.

– Господи! Что с вами случилось, дружище? – воскликнул также Врач, и все сидящие за столом повернулись к двери.

Вид его действительно был очень странный. Его сюртук был весь в пыли и грязи, рукава покрыты какими-то зелеными пятнами, волосы всклокочены и, как мне показалось, стали серее обыкновенного, оттого ли, что они были покрыты грязью и пылью, или же оттого, что они в самом деле выцвели. Он был мертвенно-бледен, и на подбородке у него виднелся полузаживший порез. Лицо его имело блуждающее, страдальческое выражение, на минуту он остановился на пороге, как будто ослепленный светом. Затем он вошел в комнату, прихрамывая, подобно тому как хромают бродяги, стершие себе ноги во время своих странствований.

Мы смотрели на него и ждали, чтобы он заговорил.

Но он не сказал ни слова, а с трудом добрался до стола и потянулся к бутылке. Издатель наполнил стакан шампанским и пододвинул к нему. Он залпом выпил его, и, казалось, это принесло ему пользу, так как он осмотрел стол и тень прежней улыбки промелькнула у него на лице.

– Ради бога, мой милый, объясните, что с вами случилось? – спросил Врач.

Путешественник как будто не слыхал его вопроса.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал он, слегка запинаясь. – Я сейчас оправлюсь…

Он протянул стакан, чтобы его наполнили вином, и опять выпил залпом.

– Теперь хорошо, – сказал он.

Его глаза заблестели, и на щеках появился прежний румянец. Он взглянул на нас с каким-то неопределенным одобрением и затем прошелся по теплой и уютной комнате.

– Я пойду умоюсь и оденусь… потом вернусь и объясню вам, – заговорил он, снова запинаясь и как будто подыскивал слова. – Оставьте мне кусок баранины. Я смертельно хочу поесть мяса…

Увидев Издателя, который был редким гостем у него, он справился об его здоровье. Издатель задал ему какой-то вопрос.

– Сейчас скажу вам, – отвечал он. – Но у меня забавный вид. Дайте мне переодеться…

Он поставил стакан и пошел к двери, ведущей на лестницу. Я снова обратил внимание на его хромоту и на мягкий шлепающий звук его шагов. Привстав с места, я взглянул на его ноги. На них ничего не было, кроме порванных и окровавленных носков.

Дверь закрылась за Путешественником. Я хотел было пойти за ним, но тотчас же вспомнил, что он терпеть не может, чтобы о нем хлопотали, и потому остался. Но несколько мгновений я не мог собрать своих мыслей.

– Странное поведение знаменитого ученого! – услышал я голос Издателя, который по привычке излагал свою мысль в виде заголовка газетной статьи. Эго заставило меня снова обратить внимание на ярко освещенный обеденный стол.

– В чем дело? – спросил Журналист. – Уж не разыграл ли он бродягу-любителя? Я не понимаю!..

Я встретился взглядом с Психологом, и на его лице прочел отражение собственных мыслей. Я подумал о путешествии во времени и о Путешественнике, который, хромая, с трудом взбирался по лестнице. Но я не думаю, чтобы еще кто-нибудь заметил его хромоту.

Первым пришел в себя от удивления Врач. Он позвонил – хозяин наш терпеть не мог, чтобы слуги оставались в комнате во время обеда, – и велел подавать следующее кушанье. Издатель, что-то ворча себе под нос, принялся работать ножом и вилкой, и Молчаливый гость тоже последовал его примеру. Обед возобновился. Разговор, в промежутках между паузами, ограничивался одними восклицаниями удивления.

Любопытство Издателя было в высшей степени возбуждено.

– Не пополняет ли наш общий друг свои скромные доходы сбором подаяния? Или уж не подвержен ли он тому, что случилось с Навуходоносором? – спро-сил он.

– Я убежден, что это имеет отношение к Машине времени, – сказал я и стал продолжать прерванный рассказ Психолога о нашем предыдущем собрании здесь. Издатель начал возражать.

– Что это за путешествие во времени? – воскликнул он. – Неужели человек может покрыться пылью оттого, что будет вертеться в своем парадоксе?..

Эта идея показалась ему настолько забавной, что он уже представил ее в карикатурном виде.

– Нет у них, что ли, щеток для чистки платья в этом будущем времени? – спрашивал он.

Журналист тоже не хотел ни за что верить и присоединился к Издателю в легком деле изображения всего в смешном виде. Оба представляли новый тип журналистов, веселых и непочтительных молодых людей.

– Наш специальный корреспондент завтрашнего дня сообщает… – начал было Журналист, выкрикивая эти слова в ту минуту, когда вернулся хозяин и своим приходом прервал его разглагольствования.

Путешественник был одет в обыкновенный вечерний костюм и, кроме блуждающего взгляда, на лице его уже не осталось следов того истощения, которое так поразило меня.

– Слушайте, – весело сказал ему Издатель, – вот эти господа уверяют, что вы побывали в середине будущей недели! Не расскажете ли вы нам что-нибудь о Розберри? Что хотите получить за это сообщение?

Путешественник во времени, не говоря ни слова, занял место, отведенное для него. На лице его мелькнула прежняя спокойная усмешка.

– Где моя баранина? – спросил он. – Какое удовольствие снова воткнуть вилку в кусок мяса!..

– Рассказ! – крикнул Издатель.

– К черту рассказ! – сказал Путешественник. – Мне ужасно хочется есть. Я не скажу ни слова, пока в мои артерии не попадет известное количество пептонов… Благодарю! Пожалуйста, дайте и соль.

– Одно слово: вы путешествовали во времени? – спросил я.

– Да, – отвечал кивком головы Путешественник, наполняя свой рот мясом.

– Я готов заплатить шиллинг за строчку, – сказал Издатель.

Путешественник во времени протянул свой стакан Молчаливому человеку, постучав о стекло пальцем. Молчаливый человек, не спускавший с него глаз, нервно привскочил и налил ему вина.

Конец обеда прошел в напряженном ожидании. Что касается меня, то я с трудом воздерживался от вопросов и думаю, что то же самое было с другими. Журналист пробовал рассказывать анекдоты про Гетти Поттер, чтобы уничтожить натянутое чувство. Но Путешественник обращал внимание только на еду и проявлял аппетит подлинного бродяги. Врач курил сигаретку и исподлобья внимательно наблюдал за Путешественником, Молчаливый человек, по-видимому, чувствовал еще больший прилив застенчивости и вследствие нервности с особенною решительностью пил шампанское стакан за стаканом.

Наконец, Путешественник отодвинул тарелку и, посмотрев на нас, сказал:

– Мне кажется, я должен оправдаться перед вами. Я просто умирал с голоду. Со мною произошло самое удивительное приключение.

Он протянул руку и, взяв сигару, обрезал кончик ее.

– Однако пойдем лучше в курительную комнату, – прибавил он. – Это слишком длинная история, и потому не стоит начинать ее над жирными тарелками.

Он встал и, позвонив по дороге слуге, провел нас в соседнюю комнату.

– Вы рассказали Бленку, Дэт и Гозу о Машине времени? – спросил он меня, усаживаясь в удобное кресло и указывая на трех новых гостей.

– Но ведь это простой парадокс! – воскликнул Издатель.

– Я не в силах спорить сегодня. Я ничего не имею против того, чтоб рассказать вам эту историю, но доказывать и спорить не буду… Я могу рассказать вам о том, что случилось со мной, если вам это угодно, – прибавил он, – но вы не должны прерывать меня. Я очень желаю поделиться с вами тем, что я испытал, хотя знаю, что большая часть моего рассказа покажется вам вымыслом. Пусть так! Это все-таки правда, от первого до последнего слова… В четыре часа я был в своей лаборатории, и с того момента… я прожил восемь дней, но каких? Ни одно человеческое существо не переживало ничего подобного, никогда! Я страшно утомлен, но я не засну, пока не расскажу вам всего. Тогда только я лягу спать. Итак, не прерывать!.. Согласны?

– Согласны! – крикнул Издатель, и все повторили за ним хором:

– Согласны!

Путешественник во времени начал свой рассказ, который я и излагаю здесь.

Он сидел, сначала откинувшись на спинку кресла, и рассказывал усталым голосом, но потом немного оживился.

Записывая его рассказ, я особенно ясно почувствовал полную несостоятельность пера и чернил и в особенности свою неспособность передать все достоинства этого рассказа. Я полагаю, что вы со вниманием прочтете его. Но вы не увидите бледного лица рассказчика, освещенного ярким светом лампы, его искреннего выражения и интонации его голоса. Вы не можете знать, как соответственно различным фазам рассказа менялось выражение его лица! Большинство из нас, слушателей, сидело в тени, так как в курительной комнате не были зажжены свечи, и свет лампы освещал только лицо Журналиста да ноги Молчаливого человека, начиная с колен. Сначала мы иногда переглядывались друг с другом, но вскоре перестали и уже не спускали глаз с рассказчика.