Читать книгу Дочь для волка - Ханна Уиттен - Страница 5

Глава третья

Оглавление

Придворные, рассевшись по дорогим экипажам, отправились в путь на восходе солнца. Диколесье было рядом, ехать было недалеко. Экипаж Рэд возглавлял процессию. Принцесса была в одиночестве, не считая кучера. У ее ног стояла только одна сумка. Кожаная, потертая, под завязку набитая книгами. Рэд не знала, зачем она взяла их с собой. Но сейчас сумка стояла напротив нее, как последний якорь, привязывающий ее душу к ноющим мышцам и все еще бьющемуся сердцу. Ничего, кроме одежды и этой сумки, Рэд с собой в Диколесье не брала. По крайней мере, если она проживет достаточно долго, чтобы заскучать, ей будет чем заняться.

Она проскользнула в библиотеку, едва взошло солнце. Принялась торопливо сгребать с полок любимые романы и сборники стихов. Рукав ее задрался.

Знак был маленьким. Нить корня под кожей, кружок тоненького усика прямо под локтем. Рэд прикоснулась к нему. Сосуды на пальцах позеленели, а ветви живой изгороди за окном библиотеки потянулись к стеклу. Едва заметно – и в тот же миг Знак на ее руке шевельнулся. Нежно, но неумолимо – как будто крюк вонзился в ее грудь, тихонько потянув ее на север. К деревьям.

Рэд зажмурилась и сжала кулаки. Дышать стало больно, и она сосредоточилась именно на этом. Протолкнуть воздух в легкие, потом обратно. У каждого вдоха был привкус могильной грязи, и из-за этого она в конце концов расплакалась. Рэд лежала на полу – опустошенная, окруженная упавшими книгами, точно крепостной стеной, и рыдала до тех пор, пока соль не вымыла с ее губ вкус земли.

Теперь ее лицо было чистым, а Знак спрятан под рукавом белого платья, которое она надела под плащ.

Белое платье, черный пояс, красный плащ. Группа молчаливых жриц принесла это все к дверям ее покоев вчера вечером. Рэд бросила всю одежду в угол кучей. Но когда она проснулась этим утром, Нив уже была в комнате и раскладывала одежду на стуле у окна, разглаживая заломы на ткани ладонью.

Нив молча помогла ей одеться. Подала белое платье, помогла натянуть его через голову и завязать черный пояс вокруг талии. Плащ Рэд надела последним. Цвета крови, он был тяжелым и теплым. Когда облачение было завершено, сестры некоторое стояли неподвижно и молча, глядя на свои отражения в зеркале.

Нив ушла, не сказав ни слова.

В карете Рэд плотнее закуталась в плащ. Она не могла удержать сестру рядом, но могла сохранить плащ, которого та касалась.

За окном мелькали придорожные пейзажи. Северная Валлейда – это холмы, долины и бескрайние просторы, словно Диколесье забрало в себя все деревья и не позволяло им расти больше нигде, кроме как внутри себя. Рэд вспомнила, как поразила ее эта пустота в ту ночь, когда ей исполнилось шестнадцать и они с Нив украли лошадей, погнав их на север. В ту ясную ночь она чувствовала себя звездой – звездой, падающей сквозь мрак и холод.

Иногда на обочине попадались сельские жители. Они молча наблюдали за процессией. Вероятно, Рэд должна была помахать им рукой. Но она смотрела прямо перед собой, мир сузился до пределов ее алого капюшона. Знак пульсировал в ее руке, и в такт этой пульсации дрожали все поджилки Рэд.

Дорога заканчивалась задолго до границ Диколесья – никто, кроме Второй Дочери, не мог в него войти, да и не стал бы пытаться, поэтому подъезды к лесу никто не расчищал. Экипаж тряхнуло, когда колеса съехали на побитую морозом траву. Теперь он стоял на ничейной земле – это место не принадлежало ни Рэд, ни Волку.

Руки и ноги Рэд двигались почти сами по себе. Она подобрала юбки, перекинула сумку с книгами через плечо. Осторожно вышла из экипажа. Она не плакала.

Кучер, даже не взглянув на нее, тут же развернул экипаж, возвращая его на дорогу.

Странный гул исходил от опушки леса, одновременно отталкивающий и притягательный. Рэд он тянул вперед, остальных – отталкивал, предупреждая, что лучше всего держаться подальше.

Экипажи забили дорогу за ее спиной, плотно, как бусины на ожерелье, прижавшись друг к другу. Хвост процессии доходил до ближайшей деревни. Все, кто приехал посмотреть, как дань лесу будет уплачена, молча ждали, когда работа будет сделана.

Впереди возвышаось Диколесье, отбрасывая тени на покрытую изморозью землю. В тумане тянулись ввысь голые ветви – все выше и выше; Рэд не могла увидеть даже, где они заканчиваются. Стволы изгибались и скручивались, как навеки застывшие в странных па танцоры. Кусочки неба, зажатые между ними, казались темнее, чем следовало бы, словно в лесу уже наступили сумерки. В обе стороны, насколько хватало взгляда, деревья росли как по линейке. Граница. Между «там» и «здесь».

Рэд никто не объяснил, что делать дальше, но это казалось достаточно простым. Проскользни между деревьями и исчезни.

Принцесса шагнула вперед и тут осознала, что лес тянет ее к себе, как подхваченный ветром лист. Она резко выдохнула и уперлась ногами в землю. Диколесье жаждало ее, хотело поглотить ее мгновенно. Но тени ее раздери, если она сдастся не на своих условиях.

– Рэд! – разорвал тишину голос Нив.

Она вылезла из кареты, путаясь в подоле своего черного платья. Солнечные блики играли на серебряном обруче в волосах двойняшки, когда она шла по полю с выражением крайней решимости на лице.

Впервые в жизни Рэд взмолилась. Гайе, Пяти Королям, кому угодно – кто услышит.

– Помогите ей, – пробормотала она онемевшими губами. – Помогите ей пережить это.

Остаток жизни Рэд поджидал ее за деревьями. Но Нив была здесь. Рэд пронзила острая и странная мысль, что впервые с тех пор, как они делили материнскую утробу, они с сестрой остались только вдвоем.

Еще одна фигура появилась из кареты позади Нив. У Рэд внутри все упало. Она подумала, что это Арик или Раффи и все они втроем сейчас предпримут последнюю попытку изменить то, что изменить нельзя. Человек медленно обошел карету величественной походкой; это был не Арик.

Мама.

Внешностью Рэд пошла в мать. Те же медово-золотистые волосы, те же острые скулы, широкие бедра и большая грудь – в то время как Нив была стройной, как веточка. Рэд смотрела, как мать ступает по покрытой изморозью траве, и ей казалось, что она смотрит на себя – жертву, идущую к лесу, – со стороны.

Казалось, эта мысль должна что-то значить.

Нив подошла к Рэд первой. Ее хриплое дыхание было рыданиями, запертыми в клетку благовоспитанности. Она притянула сестру к себе, обхватив ее плечи тонкими руками.

– Я увижу тебя снова, – прошептала она. – Я найду способ. Обещаю.

Судя по интонации, Нив ждала какого-то ответа. Но Рэд не хотела лгать.

Тень матери упала на них – более темная и густая, чем тени деревьев.

– Нивира. Вернись в карету, пожалуйста.

Нив даже не обернулась, чтобы взглянуть на Айлу.

– Нет.

Пауза. Затем Айла склонила голову, словно идя на компромисс.

– Что ж, тогда мы попрощаемся все вместе.

Рэд знала, что это должно было произойти.

Мать Мерры была настолько расстроена, когда ее дочь отправили в Диколесье, что едва не отреклась от престола. Мать Сайеты еще долго после этого печального события поили успокоительными настоями. Кальденоре пришлось пить эти настои до того, как ее ребенка принесли в жертву лесу, – она почти обезумела, когда Знак проступил на руке ее дочери, когда наконец стало ясно, что все Вторые Дочери, рожденные королевами Валлейды, связаны с Диколесьем той Сделкой, что заключила Гайя.

Но прощания – для людей, которые хорошо знают друг друга, а Айла за всю жизнь Рэд не сочла необходимым толком познакомиться с дочерью.

Руки королевы под плащом дрожали.

– Я знаю, вы считаете меня жестокой. – Облачко пара вылетело у нее изо рта, как призрак. – Вы обе.

Нив ничего не сказала, но перевела взгляд на Рэд. Годы, за которые накопилось столько невысказанного, годы попыток добиться хоть какого-то проявления чувств от матери сжали ее горло.

– Я была бы рада, если бы ты была хотя бы жестокой, – сказала Рэд, зная, что теперь ведет себя жестоко она. – Жестокость – это было бы хоть что-то.

Айла застыла как мертвая.

– Ты никогда не принадлежала мне, Рэдарис.

Золотой завиток выбился из черной сетки, поддерживающей прическу королевы, и коснулся щеки Рэд.

– С того момента как ты появилась на свет, ты принадлежала лесу. И они старались изо всех сил, чтобы я не позабыла об этом.

Королева развернулась и, не оглядываясь, зашагала к карете.

Рэд медленно повернулась лицом к деревьям, следуя нежному, но настойчивому зову Знака. Она услышала шелест листьев – тихий, на самой грани восприятия, – хотя деревья находились слишком далеко даже для этого. Глубоко в ее груди осколок магии, изломанный подарок Диколесья, раскрылся, как раскрывается бутон цветка под солнцем.

Нив повернулась вместе с ней, глядя на лес со страхом и жгучей ненавистью.

– Это несправедливо.

Рэд не ответила. Мягко сжала руку сестры на прощанье и двинулась к Диколесью.

– Обещаю, Рэд! – крикнула Нив ей вслед. – Мы еще встретимся!

Рэд оглянулась через плечо. Она не стала бы раздувать угли надежд, которым не суждено сбыться, но могла сказать правду, которая была никак не связана с ними.

– Я люблю тебя.

Слезы навернулись на глаза Нив.

И ответ – конец ее жизни:

– Люблю тебя.

Бросив последний взгляд на сестру, Рэд натянула алый капюшон. Он заглушил все звуки, кроме стука сердца. Она шагнула вперед, и деревья поглотили ее.

* * *

В Диколесье было холоднее.

Температура упала мгновенно, и стало настолько холодно, что Рэд порадовалась тому, что ее нарядили в этот плащ.

Когда девушка входила под своды леса, тот инфернальный гул, который она услышала уже издалека, стал громче и физически давил на нее. Рэд едва не запнулась о ковер упавших листьев и сломанных веток и была готова уже закричать от боли, но едва она пересекла границу леса, как все стихло. Исчезла и давящая на нее тяжесть. Рэд оказалась одна среди листьев и глубокой, нетронутой тишины. Единственное, что двигалось в лесу, – это туман, причудливыми клубами ползущий по земле.

Знак, надежно скрытый рукавом платья и тяжелым плащом, снова засвербел как бешеный. А затем ощущение, как будто ее куда-то тянут, как на ниточке, исчезло полностью. Рэд рассеянно потерла Знак.

Деревья были странными. Некоторые были невысокими и узловатыми, а другие – высокими, с прямыми стволами. Кора их казалась неестественно белой, но у самых корней стволы были изогнуты, перекручены и покрыты темными разводами гнили. Если бы у деревьев были сосуды, Рэд сказала бы, что яд забил именно их, и теперь они, набухшие, почерневшие, надувались на стволах. Некоторые деревья были тронуты гнилью только у основания стволов, другие черная слизь покрывала выше уровня человеческого роста. У этих ветви росли только на самой макушке. Они изящно свисали вниз – тонкие ветки, покрытые светлой, будто костяной, корой. Прямо как мертвые ветви в Святилище.

Одно белое дерево стояло прямо на границе леса. Черная гниль уже захлестнула его ствол почти до половины. Даже земля вокруг него казалась темной и источала запах мороза. Соседние деревья с обычной коричневой корой и еще сохранившие ветви там и сям не имели никаких признаков заражения.

Кроме деревьев и Рэд, здесь никого не было.

Она глубоко прерывисто вздохнула. Ей удалось заставить сердце, трепыхавшееся почти что в горле, забиться ровнее. Под ребрами вскипал, медленно расширяясь, водоворот силы, которой она никогда не просила. Вены Рэд слегка позеленели.

Она полагала, что магия попытается вырваться наружу, и стиснула зубы, ожидая, пока каждое дерево в этом проклятом лесу потянется к ней.

Но ее сила оставалась послушной хозяйке. Она словно бы затаилась в ожидании чего-то.

Впрочем, Рэд знала, что ее заметили. Ее увидели, ее отметили. Деревья знали ее, они помнили – ее кровь на лесной подстилке, дар, всученный насильно, – сила, которой она никогда не искала и которую не могла контролировать.

Один короткий ослепительный миг Рэд жаждала схватки, хотя знала, что это бесполезно. Мать Сайеты пыталась сжечь Диколесье. Нив – тоже. Но это ничего не дало.

Рэд заткнула рот руками и засопела. Она не хотела, чтобы Диколесье видело ее слезы. Когда угроза разреветься миновала, принцесса стиснула свою сумку с книгами и вгляделась в полумрак, царивший под деревьями. Не было смысла оттягивать неизбежное.

– Я здесь! – раскатился под сводами ее крик. Звук причудливо менялся – пространство и окружающая тишина исказили его, заставив звучать почти жалобно.

Рэд расхохоталась как безумная и добавила:

– Достойна ли я?

Ничего не произошло. Туман бесшумно плыл между деревьев, запутываясь в ветках и мертвых листьях.

Рэд стиснула зубы от разочарования. Отчаяние, заполонившее всю ее еще мгновения назад, сменилось жестоким гневом. Она чувствовала, как зашевелились под ее ногами корни, как потянулись к ней ветви цвета кости.

Инстинкт подсказывал Рэд сдерживать свою магию. Но это было Диколесье, которому она принадлежала и порождением которого была эта сила.

– Я здесь, тени тебя раздери! – закричала она во мрак. – Приди и забери свою жертву, Волк!

Диколесье, казалось, склонилось к ней. Ожидая чего-то. Как будто у Рэд было нечто нужное лесу.

Безрассудная вспышка погасла так же мгновенно, как и появилась. В глазах Рэд заплясали черные пятна. Задыхаясь, она стиснула кулаки. Точнее, попыталась – и обнаружила, что пальцы ее зарылись в лесную подстилку. Она нахмурилась, увидев, что руки ее погружены в слой мертвых листьев и прочего лесного мусора. Рэд не помнила, чтобы она опускалась на колени и вцеплялась в листья.

Прежде чем она успела подняться на ноги, ее руки начало затягивать вглубь. В мгновение ока земля покрыла ее руки до запястья, тонкие корни опутали пальцы. Они скользили по рукам девушки словно живые, испытующе тыкались в костяшки пальцев, кожу ладоней. Рэд ощутила острый укол около ногтя – корень словно пытался прорасти прямо под ее кожу.

Сердце Рэд бешено заколотилось, паника сжала горло. Она отчаянно рванулась, пытаясь освободиться. Дернула рукой, пытаясь сломать этот корень. Ветви задевали ее голову, путались в волосах. Словно требуя чего-то.

Магия, затаившаяся в ее груди, медленно потянулась вперед – неумолимо, как тянется навстречу летнему солнцу плеть вьюнка. Казалось, эта сила стремится вырваться из-под кожи Рэд навстречу лесу, породившему ее.

Нет.

Рэд стиснула зубы. Сглотнула, чувствуя привкус грязи, снова наполнивший ее рот, загнала магию обратно внутрь. Давила до тех пор, пока не поняла, что сейчас может рухнуть без чувств, обессилев в борьбе с этой частью себя.

Пот выступил на ее лбу. Магия наконец подчинилась ее воле и отхлынула вглубь, в клетку, которую Рэд создала там для нее. Ее запястья горели зеленым – силой, которой она не позволила выйти наружу.

Рэд выдернула руки из лесной подстилки. Вытерла ладони о колени. Тонкие усики корня сломались и отвалились. Упали на землю и словно бы зарылись в нее, как змеи, прячущиеся в нору.

Три белых дерева склонились над девушкой. Все они казались ближе, чем находились минуту назад. Их изящные падающие ветви низко опустились, словно руки, застывшие за миг до того, как погладить.

Под сводами вскипел и разлился мягкий звук. Он звучал почти как живой голос, пытающийся произнести слово. Но звук стих прежде, чем Рэд смогла разобрать, что это за слово, превратился в свист ветра и шелест листвы.

В последовавшей тишине с ветви куста один за другим упали три цветка, присоединившись ко множеству таких же, разбросанных под ногами. Маленькие белые цветки потемнели и иссохли еще до того, как коснулись лесной подстилки.

Это произвело на Рэд неприятное впечатление – словно бы лесу пришлось отдать частичку себя за попытку заговорить.

С трудом сглотнув, она встала, перекинула сумку через плечо.

– Что ж, я полагаю, мне самой придется тебя найти.

И двинулась в чащу леса.

К тому моменту как путь ей преградило непролазное скопление зелени, опутавшей одно из белых деревьев, Рэд потеряла счет времени. Невысокие, выглядевшие неопрятными кусты обвивали ствол, на ветках остро поблескивали шипы. Вьюнок опутал дерево так густо, что девушка едва смогла различить гниль – та покрывала весь ствол почти целиком, подбираясь к ветвям дерева в вышине. Она попыталась обойти заросли. В ее капюшон вцепился шип с ветки куста, которой – она руку была готова дать на отсечение – мгновение назад там не было, и сдернул алую ткань с ее головы. Еще один, острый, как кинжал, чиркнул ее по лицу, оставив алую дорожку.

Рэд прикрыла щеку рукой, но было поздно. Капля крови медленно покатилась по шипу, упала на другой, еще ближе к истерзанному тьмой стволу белого дерева. Попытайся Рэд протянуть руку через сплетение сучьев и стереть кровь, она бы только зацепилась за другие шипы и пролила еще больше крови. Поэтому девушка просто стояла, смотрела, ждала, и страх стискивал ее грудь.

Кровь упала на белый ствол. Мгновение дерево словно бы колебалось, а затем жадно впитало ее, как впитывает воду иссохшая земля.

Спотыкаясь на листьях, Рэд попятилась от дерева, но врезалась спиной в другое, тоже тонкое и светлое, тоже перекрученное от черной гнили. Ветви кустов вцепились в ее юбки, но Рэд вырвалась. Треск рвущейся ткани показался неестественно громким в безмолвном лесу.

И снова этот звук. Он исходил от лесной подстилки, он был в шелесте листьев, скрипе ветвей и треске тянущихся к ней плетей вьюнка. Все это сливалось в некое подобие голоса, который Рэд не столько слышала, сколько ощущала всем телом. Он раздавался из ее груди, из осколка магии, который она удержала на месте, стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

«Наконец-то. Он был один так долго».

От дерева отломилась и упала ветвь. Еще падая, она высохла и скукожилась, словно для нее прошли годы, и превратилась в высохший, скрюченный обломок.

У Рэд застучали зубы, волоски на руках встали дыбом.

Ветви тянулись к ней, корни ползли к ее ногам. Она застыла, как олень перед летящей в него стрелой.

Чего-то подобного Рэд ожидала в глубине души и была готова к этому. В разговорах с Нив она, конечно, отрицала это. Говорила, что никто не знает, что случилось со Вторыми Дочерьми после того, как они перешли границу леса. Но она знала, что ее здесь не ждет ничего, кроме смерти, и думала, что готова к ней.

Теперь, когда Рэд смотрела в глаза смерти – когтистые ветви уже тянулись к ней, искривленные гнилью корни, взрывая землю, подползали все ближе, – она поняла, что не готова покорно принять смерть. Все это смирение, которым ее пичкали двадцать лет, взбурлило и взорвалось в ней. Не от страха стучали ее зубы, а от ярости. Рэд хотела жить, а все эти каноны и уложения, которые твердили, что нет, она не должна, – к чертям их собачьим!

И она побежала.

Плети вьюнка тянулись к ней, усыпанная листьями земля изгибалась под ногами, ставя подножки. Белые деревья изгибались и скручивались, словно пытаясь вырваться из невидимых оков. Лес словно был зверем, отчаянно нуждавшимся в ее крови, но кто-то сдерживал ее, как собаку на поводке.

В конце концов Рэд выбежала на поляну. Та была окружена белыми деревьями – стволы их дрожали, – но Рэд выбралась на ее центр, где из растительности были только мох и грязь. Задыхаясь, девушка упала на колени. Юбка ее превратилась в лохмотья, ветки застряли в волосах.

Тишину нарушил сухой треск. Это раскололось одно из белых деревьев – словно улыбка перечеркнула светлую кору. Трещина раскрылась шире, в ней блеснули влажные клыки. Одно за другим деревья распахивали свои зубастые пасти, на стволах появлялись кровожадные улыбки.

Шатаясь, Рэд поднялась. Мышцы ее дрожали, но она снова побежала. В боку кололо, она не чуяла под собой ног, но бежала все дальше и дальше. В конце концов ее колени подломились, а мир превратился в точку. Рэд рухнула на кучу листьев, уткнулась лбом в землю.

Возможно, то было исполнением Сделки. Рассказы о теле Гайи с проросшими насквозь корнями. Возможно, Волк решит, является ли она приемлемой жертвой, только после того, как его Диколесье пожрет Рэд, как оно пожрало Гайю, и посмотрит, не выплюнет ли лес Королей после этого. Может быть, это Волк сдерживал Диколесье, чтобы у него во время погони как следует разгорелся аппетит, и теперь, когда Рэд выбилась из сил, он спустит лес с поводка.

Рэд закрыла глаза, ожидая каждую секунду ощутить прикосновение зубов к своей шее.

Минута. Две. Ничего не происходило. Она глянула сквозь намокшие от пота пряди, прилипшие к ее лицу.

Перед ней были железные ворота в два человеческих роста вышиной. Они тянулись, насколько она могла видеть, изгибаясь, прежде чем исчезнуть во мраке. Сквозь щели в металле Рэд видела части скрытого за воротами замка – башня, и еще одна, поменьше. Руины, наполовину пожранные окружающим лесом, но это было уже что-то.

Шатаясь, Рэд поднялась и медленно прижала руки к воротам.


Дочь для волка

Подняться наверх