Читать книгу За синим пламенем свечи. Часть 2. Эксидорская невеста - Ирина Костина - Страница 12

После мойки посуды Эфиминия вручила Таньке ведро, кочергу и веник с совком.

– Идём, покажу тебе печи. Твоя обязанность – чистить их каждое утро после завтрака. А золу будешь высыпать на задний двор.

При дневном свете замок Эксидор выглядел чуточку привлекательнее. Следы его былой роскоши были ещё заметны. Танька по пути с интересом разглядывала огромные люстры, завёрнутые в ткань, остатки красивой мебели, цветные витражи и инкрустированные детали интерьера под толстым слоем пыли.

Они прошли через несколько комнат и оказались в длинном коридоре, стены которого украшала череда портретов в тяжёлых позолоченных рамах. Танька, задрав голову, рассматривала проплывающие мимо лица мужчин и женщин в диковинных нарядах. Предпоследним в этой веренице оказался портрет властителя Эрджеральда и замыкающим – изображение юной девушки в полный рост. Танька невольно остановилась:

– Чей это портрет?

Кухарка неожиданно остановилась и с умилением посмотрела на картину. Голос её сделался трогательным и дрожащим:

– Это Эстуэль. Наша бедная девочка. Красавица.

И она краем передника вытерла слезу.

Танька пристальнее вгляделась в портрет дочери правителя. Ничего особенного. Девица примерно её же возраста, с точно такими же огненно-рыжими крупными кудрями, распущенными по плечам. В белоснежном платье с букетиком белых цветов, которые она нежно прижимала к груди.

– А где она сейчас?

Эфиминия в раз переменилась и сделалась снова строгой и суровой:

– Это тебя не касается!! Чего встала? Пошевеливайся!

Обозначив фронт работы, Эфиминия удалилась на кухню. Печей в замке оказалось не мало; к счастью не все они использовались – и чистке подлежали только те, что разжигались для обогрева жилых помещений на ночь. На первом этаже размещалась прислуга. Рядом с кухней, на женской половине, к жилищу кухарки (где теперь проживала и Танька) примыкали комнаты горничной Эзл и прачки – все три помещения обогревала одна печь, выходящая заслонкой в коридор. Камердинер и дворецкий проживали в другой половине этажа; там тоже была одна печь на две комнаты. Ещё одну пришлось затопить из-за временного размещения с ними по соседству раненого Эвар-Си.

Танька узнала, что угольщик с водоносом и поварята не ночуют в замке, а лишь приходят сюда на службу. А садовник живёт в отдельном домике в конце сада.

На втором этаже замка действовали три печи. Одна из них обогревала ночью покои правителя, другая – комнаты, в которых размещался дипанарий Элчиритас. Третья располагалась в стене возле лестницы, ведущей на третий этаж. Что за помещения она отапливала, было неясно. И Танька из любопытства, прокралась по лестнице наверх и упёрлась в одну – единственную дверь.

Приложила ухо – тишина. Но, едва она повернулась, чтоб уйти, как дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникла грозная фигура служанки по имени Эви, той, что утром не стала завтракать вместе со всеми, а молчаливо нагребла себе каши и ушла.

Её появление было столь внезапным, что Танюха с перепугу, едва не свалилась со ступенек. Да и вид у служанки был, мягко выражаясь, недоброжелательным.

– Чего тебе нужно? – спросила Эви.

Гголос у неё оказался глухим и сиплым, точно она простудилась.

– Н-ничего, – пролепетала в ответ Танька, отступая в страхе назад, – Я чищу печи.

– Печь вон там, под лестницей! – сообщила она и захлопнула дверь.

Ведро, доверху наполненное золой, Танька вытащила на задний двор. И остановилась, чтоб оглядеться и понять, куда следует высыпать печной хлам? Увидела кучу спрессовавшейся золы возле высокого забора, отделяющего задний двор от сада, и уверенно пошла туда.

Подойдя ближе, она услышала чьи-то голоса за забором.

– Значит, завтра на рассвете? – тихо сказал мужчина.

– Да. Две по три, – ответила женщина так же негромко, и добавила, – И, пожалуйста, скажи, чтоб фазана не трогали.

По метнувшимся теням в щелях забора стало ясно, что собеседники разошлись. Один исчез сразу, а другой торопливо пошёл вдоль забора. Танька проследила за ним глазами и увидела, как из-за забора вышла горничная Эзл.

Она тут же столкнулась взглядом с Танькой. На какое-то мгновенье будто растерялась. Но затем, гордо вскинув голову, прошла мимо и скрылась в замке.

После обеда, когда вся посуда была перемыта, Эфиминия недовольно оглядела Таньку с ног до головы:

– Ходишь, как пугало в этом фаталанском гвардейском костюме! Смотреть тошно!

– У меня больше ничего нет.

Кухарка покусала губы:

– Из моих вещей тебе тоже вряд ли что подойдёт, – и окликнула горничную, – Эзл! Может, найдёшь в своих закромах какое-нибудь платье нашей новой прислуге?

– Вот ещё! – огрызнулась та, – Нет у меня ничего лишнего. Сама в обносках хожу!

И, подхватив, корзину с выстиранным бельём, ушла на задний двор.

Кухарка вздохнула. И вдруг, вынула из кармана передника кожаный мешочек, отсчитала из него три монетки и сунула их новой помощнице в ладонь:

– Вот что! Ступай-ка к старьёвщику, да купи себе какое-нибудь платье!

– Хорошо! – обрадовалась та.

– Эй, – прищурилась кухарка, – Смотри! Не вздумай сбежать! Я сейчас велю, чтоб Эйб-садовник тебя сопровождал!

– Не надо, – доверчиво произнесла Танька, – Не волнуйтесь. Не сбегу.

На рынке оказалась только одна лавка старьёвщика. Хозяин скептично поглядел на монеты в руке покупательницы, и вытащил из груды тряпья какой-то поношенный балахон цвета сухой полыни.

– Что это? – скривилась Танька.

– Это то, что я могу предложить за те деньги, что у тебя есть! – сообщил он.

– Н-да… И чем это лучше моего мундира?

– Привет, красавица! – услышала она за спиной радостный бас и обернулась.

– Бэрт! Я так рада тебя видеть!

– Решила принарядиться?

– Да вот. Не знаю. Как тебе? – она показала ему предложенную старьёвщиком хламиду.

– Уф! Ничего страшней не видел! – скривился Бэрт.

Продавец обиженный, забрал балахон назад:

– А что ты хотела за три медных монеты? Платье из бархата с золотой отделкой?!

Гвардеец обнял Таньку за плечо:

– Вот что! Идём отсюда.

– Куда?

– В торговую лавку.

Он привёл её к каменному дому с нарядной вывеской. И распахнул двери:

– Прошу!

Хозяин магазина встрепенулся и бросился им навстречу с угодливым выражением лица.

– Приятель! – по-свойски обратился к нему Бэрт, – Вот юная барышня. Надо бы её приодеть во что-нибудь подобающее!

Тот в восторге прижал руки к груди:

– Не может быть! Неужели в Эксидоре появился кто-то, кто желает приобрести хорошее платье?! – и с умилением уставился на Таньку, – Милая барышня, позвольте на Вас взглянуть? Чудная фигура. Прелестный цвет лица. Снимите шляпу, будьте любезны. Какие восхитительные волосы! А цвет!… Стойте! Я знаю, что Вам предложить!

Окрылённый идеей, он скрылся за занавеской и вернулся оттуда, держа на руках бережно, точно ребёнка, белоснежное шёлковое платье, расшитое жемчугом и кружевами. Танька с Бэртом уставились, как заворожённые.

– Какое красивое! – выдохнула Танюха, едва к ней вернулся дар речи, – Конечно, это совсем не то, что я могу себе позволить… Но оно просто!…Просто…

– Божественно! Не правда ли? – подсказал хозяин магазина, – Желаете примерить?

– А можно?! – она с трепетом погладила ткань с холодными гладкими бусинами.

– Я настоятельно прошу Вас об этом! Ступайте в примерочную. Мои портнихи Вам помогут.

Спустя несколько минут Танюха вернулась, лучась от счастья. Платье село великолепно, будто на неё было сшито. Выпрямив спину и придав лицу властительный вид, она обратилась к застывшим в креслах зрителям:

– Ну? Как я вам?

Бэрт и хозяин магазина переменились в лицах.

– О, господи… – растрогался торговец, – Вы… Вы… Вам очень к лицу! Очень!

А толстяк Бэрт застыл с отвисшей губой. Танюха, довольная собой, вдоволь покружилась перед зеркалом.

– Вам нравится? – в восторге спросил её лавочник, предвкушая выгодную покупку.

– Да, мне нравится! – призналась она, – Но, к сожалению, я не могу его купить.

– Но оно так Вам идёт! Берите!

– Нет.

– Отчего же?!

– Будьте добры, подберите мне платье проще. И не белое, а тёмной расцветки.

– Помилуйте! Отчего же тёмной?

– Мне предстоит в нём работать. На кухне.

– А-а. Понимаю… – кивнул хозяин, – Сейчас. Что-нибудь подберём.

И проскользнул за занавеску.

– Что-то не так? – спросила Танюха, наклоняясь к Бэрту.

Но он так и не смог произнести ничего вразумительного. Только нелепо развёл руками. И пробормотал одно-единственное слово:

– Нормально!

В итоге выбор остановился на платье коричневого цвета их хлопка, отороченном скромным кружевом. Бэрт, расплатился с хозяином магазина и поблагодарил за услуги. Танька в новом платье, приплясывая, вышла на улицу:

– Бэрт! Дружище! Спасибо огромное! Как я смогу тебя отблагодарить?

– Пустяки! – отмахнулся толстяк, – Ты спасла жизнь моему другу. Считай, что мы квиты!

– Спасибо тебе!

– Кстати, как он себя чувствует?

– Хорошо! Он сегодня позавтракал и пообедал с большим аппетитом. Доктор сказал, что скоро разрешит ему вставать с постели.

– Нормально! – улыбнулся Бэрт, приятельски толкая Таньку в плечо, – Передай ему поклон от меня! И от ребят из эскадрона.

– Непременно.

– Барышня! Барышня! – это их догнал на улице торговец магазина.

И вдруг вручил Танюхе бумажный свёрток:

– Возьмите!

– Что это?

– Белое платье. То, что Вы мерили.

– Что Вы! У меня нет столько денег!!

– Берите. Это подарок, – любезно улыбнулся он.

– Что Вы… Это очень дорогой подарок…

Лавочник горько вздохнул:

– Это платье висит у меня в магазине третью синюю свечу. Вряд ли его уже кто-то купит.

– Почему?

– Времена унылые. Но как только я увидел Вас в нём, я понял, что оно Ваше! Берите! Не отказывайтесь!

– Право, мне неловко…

– Мне кажется, у Вас обязательно скоро появится приятный повод его надеть. Вспомните тогда обо мне добрым словом.

Он приподнял шляпу в знак уважения и ушёл. Они проводили его долгим взглядом.

– Какой странный и милый человек, – сказала Танька.

– Да, – крякнул в кулак Бэрт, – И очень добрый! Поверьте, нынче в Эксидоре это редкость.

Следующее утро было похоже на предыдущее. Угольщик рубил дрова, водонос умчался к реке, поварята суетились у плиты. Эфиминия вдруг обнаружила, что водонос позабыл на кухне ремни, которыми стягивал борта тележки.

– Вот растяпа! – рассердилась она и окликнула новую помощницу, – Эй! Паула! Сбегай-ка живо на берег, да отдай ремни этому недотёпе! Иначе мы к обеду воды не дождёмся! Да смотри, не задерживайся!! Молочница придёт вот-вот!

Танька помчалась бегом по улице вниз к реке. Водонос был сердечно ей благодарен за ремни. И добродушно подсказал, что быстрее вернуться в замок не по улице, а по берегу через сад. И указал тропинку к калитке.

Танюха пошла указанным путём. У входа в сад она заметила, как от пристани замка отчаливают две лодки. На пирсе, провожая их, стоял сам властитель Эрджеральд. А так же дипанарий и несколько гвардейцев. Один из гвардейцев обернулся – это оказался Эдрус. Увидев Таньку у калитки сада, он отделился от остальных и устремился к ней. Она подумала, что он рад встрече и намерен приветствовать старую знакомую. Но ошиблась.

Эдрус бесцеремонно ухватил её за руку повыше локтя и зашипел, раздувая ноздри:

– Что ты здесь делаешь?! Ступай прочь!! Живо!

И, не дав ей ничего сказать, отворил калитку сада, грубо запихнул Таньку внутрь, и подтолкнул:

– Уходи!! Немедленно!!

Огорошенная его поведением, она пустилась бегом по садовой дорожке к кухне. Молочница уже поджидала её у кухни. Сегодня она была не так пуглива, любезно перекинулась парой фраз. И вдруг вынула из холщёвой сумки пару туфель.

– Я заметила, что Вы ходите в сапогах, – смущённо призналась она, – Это, должно быть, неудобно. Не желаете примерить? Это туфли моей дочери. Они ей уже малы. А у Вас я вижу, ножка маленькая.

– Спасибо! – обрадовалась Танька.

Туфли пришлись впору. И Танюха вручила за них молочнице те три медные монеты, что дала ей Эфиминия на платье.

После обеда, когда выдалось свободное время, она проведала Эвар-Си. Доктор разрешил ему встать и выйти ненадолго в сад. Танюха любезно вызвалась его сопроводить.

Присев на скамейку, после мрачной комнаты, он долго щурился от яркого солнца и выглядел беспомощным и забавным. Танька постаралась его развлечь разговорами и не забыла передать поклон от Бэрта. И поведала о том, как он купил для неё платье.

– Дружище Бэрт! – обрадовался Эвар-Си, – Он любит поворчать, у него грозный вид и жуткий бас, но он добрейший человек из всех, кого я знаю! Мы дружим с самых первых дней нашей службы в кавалерии Эксидора. И всё это время он сетует на судьбу и обещает уехать домой в Бристолин!

– Как же он оказался в Эксидоре?

– Бристолин – царство искусств, это родина художников и поэтов, учителей музыки и танцев. И сам Бэрт из семьи архитектора. Но, поскольку у него не нашлось талантов, которые он смог бы развить в Бристолине, отец пожелал сделать из него доблестного воина, и отправил в Эксидор в учебный гвардейский корпус.

– В Эксидор?!

– Да, да, уважаемая Паула! Не смотрите на меня скептично. Я же Вам говорил, что некогда Эксидор был одним из просвещённых городов в Октерии. Да что говорить, и я сам прибыл сюда из Ситара для обучения военной службе!

– Так Вы родом из Ситара?

– Да. Мои родители и по сей день живут там.

– Вот как? Значит, властитель Сальтварес с Эрджеральдом тихо ненавидят друг друга, а Вы, ситарец, несёте службу в Эксидоре?

– Да. И я Вам больше скажу. Мой отец ситарец, а мать эксидорка. Поэтому они и назвали меня в честь своего союза двойным именем Эвар-Си.

– Отчего же вы с Бэртом не вернулись каждый к себе на родину, когда дела в Эксидоре стали плохи?

Он пожал плечами:

– Уверен, однажды так и случится.

– Чего вы ждёте?

– Если вдруг придётся пролить кровь, то каждый из нас встанет на защиту своего родного города.