Читать книгу Хорошая моя - Ирина Ваганова - Страница 3

Ольга Озерцова

Ольга отстранила тюлевую занавеску, поморщилась от напоминавшего старую пудру запаха. В потоке солнечного света, словно микроскопические мошки, вились блестящие пылинки. Надо постирать шторы. И стекло помыть: всё в дождевых затёках.

Печально улыбнулась мыслям. Ничего, скоро завершится круговерть ЕГЭ, можно будет заняться домом.

Подвинув керамическую вазу с бледно-голубыми сухоцветами в сторону, облокотилась на подоконник и посмотрела вниз. Идёт?

Непрошеная визитёрша должна бы за это время спуститься, ведь поскакала по ступенькам не хуже горной козочки. Тревожная мамаша – знакомый типаж, десятка два таких встречалось за учительскую карьеру. Ольга хотела поскорее выпроводить возмутившую спокойствие даму, вот и сказала, что не видела во дворе её дочек. На самом деле девочки-дошкольницы скучали на крылечке и, как водится между сёстрами, пререкались. Речь шла о мороженом: лучше есть с вареньем или с шоколадом. Остро захотелось мороженого. Хоть с чем. Хоть просто так. Представила, как откусывает эскимо: с лёгким хрустом ломается шоколад, зубы впиваются в холодное твёрдое тело, нёбо немного немеет…

Рот наполнился слюной. Даже сливочный вкус почувствовала.

А! Вот, идут.

Женщина, держа за руки двойняшек в сиреневых платьицах, пересекала двор в направлении ворот. Сестрёнки подпрыгивали в такт материнским шагам. Ольге показалось, что она слышит неугомонный девчоночий щебет.

Надо бы умилиться, но вместо этого грудь жгло раздражение. Неприятно, когда посторонние врываются в уютный, с таким трудом поддерживаемый мирок, походя срывая с действительности удобные маски.

– Явилась! – сердито щурилась в спину женщине Ольга. – Звали тебя! Ябеда-корябеда солёный огурец!

Хмыкнула, вспомнив детскую дразнилку. Понятно, жалобщица не виновата в том, что приходится бороться за свою семью, тут скорее вопросы к сестрице. Как-то так повелось, что ко всем случившимся за много лет бедам причастна именно Катя. И трагическое происшествие, повлекшее скудоумие брата, и смерть отца, и лёгкое помешательство матери – всё связано с ней. Косвенно, и всё же. Такая уж Катюшка неугомонная! Прямо-таки проводник неприятностей!

Бу-бум! Грохнула входная дверь. Сразу же раздался звонкий голос младшей сестрицы:

– Общий привет! Я дома!

– Что ты всегда так долбишь, Катя! – возмутилась Ольга, отходя от окна.

– Кто-то спит? – сестра мимоходом заглянула в гостиную и отправилась мыть руки. Уже из ванной сообщила. – А я со своими будущими падчерицами познакомилась!

– Что? – внезапно осипшим голосом переспросила Ольга.– Где твоя совесть? Разве можно так?

Вряд ли сестра услышала её за шумом воды. Да, собственно, вопросы были риторическими. Катя вошла в гостиную, потирая ладони, вместе с ней влетел аромат земляничного мыла.

– Чего такая злая? Завидуешь?

– Да как ты вообще… – Ольга зашипела, закатывая глаза, и не сразу продолжила. – Я уже молчу о том, что подло уводить отца двух детей из семьи. Как ты могла допустить ситуацию, когда обманутая женщина явилась сюда и потревожила маму!

– Потревожила? Чем же? Сообщила заплесневелую весть о смерти папы? – с уверенностью предположила Катя. – Мамулю больше ничем не прошибёшь.

– Именно! Хорошо, что я пришла как раз в этот момент, иначе… – Ольга настороженно взглянула на дверь в смежную комнату. Там довольно громко работал телевизор, вряд ли мать подслушает, и всё-таки не стоило называть вещи как они есть. За два года у всех выработалась устойчивая привычка игнорировать болезненную тему.

– Моё мнение ты знаешь, – Катя обошла стол, ведя пальцами по полированной столешнице, – давно пора покончить с враньём. Мамуля шикарно устроилась, живёт в мире иллюзий, наслаждается покоем, а мы приспосабливайся!

– Ты знаешь, что мы пытались…

– Да-да… – нервно передёрнув плечами, сестра направилась в свою комнату, – извини, мне нужно заниматься. За ужином поговорим, – в дверях она остановилась, постучала костяшками пальцев по притолоке и, повысив голос, добавила. – Раз уж всё открылось, я сделаю заявление. Готовьтесь.

Ольга, подавляя волну беспокойства, ринулась на ней:

– Какое ещё заявление?

– Узнаешь, – криво улыбнулась Катя, прикрывая дверь перед носом, – больше нет смысла откладывать.

– Насчёт чего, хотя бы скажи! – крикнула Ольга, обращаясь к белому полотну двери.

– Насчёт квартиры, – донеслось из комнаты.

Час от часу не легче!

– Что ещё выдумала? Говори сейчас.

– Нет. Когда соберутся все. Не мешай, Оля! Я должна закончить статью.

Ольга прикусила фалангу левого указательного и стала вышагивать по гостиной. Что ещё выдумала эта затейница? Опять потребует отдельную комнату? Было уже такое. Катя устроила истерику, сетуя, что мать, оставшись вдовой, продолжает занимать супружескую спальню, в то время как им с Леной приходится делить шестнадцать квадратных метров на двоих. А ничего, что Лена сутками пропадает на дежурствах и, можно сказать, поселилась в больнице? А если приходит домой, то либо спит, либо сидит у мамы.

Кстати, о маме. Ольга прислушалась. Судя по звукам, доносившимся из комнаты, сериал завершился. Потрясла немного кистями рук и открыла дверь – убедиться, что с мамой всё в порядке.

Эльвира Васильевна сидела в кресле, сосредоточенно рассматривая потолок. Вязанье пригрелось на коленях. На экране телевизора мелькали рекламные ролики.

– Мамуль, – Ольга подошла ближе и положила руку на плечо матери, – как себя чувствуешь?

– Она ушла?

– Кто?

– Эта страшная женщина.

– Не понимаю, о ком ты?

– Ведьма. Хочет наслать порчу на Витю.

– Ну что ты фантазируешь, мам? – Ольга старалась улыбаться, придавая легкомысленность тону. – Нет никакой ведьмы. Это жена папиного коллеги приходила. Уже ушла.

– Да-а? – Эльвира Васильевна пристально посмотрела на дочь. – Дай-то бог.

Когда она так смотрела, Ольге казалось, что мама понимает всё куда лучше, чем все думают. Улыбнувшись ещё шире, спросила:

– Что приготовить на ужин?

– Сделай котлетки из индейки, папа любит.

– Тебе чего хочется? Папа не успеет к ужину.

Эльвира Васильевна отвела взгляд и покачала головой:

– Как много он работает! Его совсем никто не жалеет.

Ольга согласно кивнула, погладив мать по плечу, и осмотрелась. Помещение широкое, в два окна, такое же, как у них с братом. Правда, там пространство поделено шкафами, что создаёт впечатление изолированности. Помнится, Катя настаивала на том, чтобы Лена перебралась сюда, оставив маленькую комнату целиком ей. Говорила, мол, сестра – врач, пусть живёт с пациенткой. Кате же – аспирантке и подающему надежды учёному – требуется отдельный кабинет.

Как не хочется снова запускать эти обороты!

– Что ж, котлетки так котлетки. Приготовлю.

– Иди-иди, доченька, – Эльвира Васильевна взялась за кружево, – а я салфетку довяжу, рядов десять осталось.

Ольга наклонилась, поцеловала мать в пахнущие сиренью волосы, и пошла на кухню. Готовить и готовиться. Нужно продумать, что отвечать на Катюхины запросы. Хорошо бы Лену предупредить, чтобы разговор не оказался для неё ударом.

– Эх, Катька, что ж ты такая беспокойная, как будто от других родителей!

Вскоре кухня наполнилась аппетитными ароматами жареного мяса и лука. Накрыв сковородку со скворчащими котлетами прозрачной крышкой и убедившись, что картошка ещё не сварилась, Ольга взялась за телефон. Звонила сестре, та должна быть на подходе. Если, конечно, её снова не задержал какой-нибудь серьёзный случай.

Лена ответила:

– Да, Олюшка, уже бегу. Хлеба взять?

– Я купила. Послушай, Лен, хочу предупредить.

– Что такое?

– Катюха возобновляет старую песню. Сказала, что за ужином будет серьёзный разговор.

– Пугаешь! Я уж думала, с мамой что-то случилось.

– Пока нет, но как ты себе представляешь её реакцию? Катя начнёт убеждать, что папы больше нет, что ты будешь вместо него делить с мамой комнату.

– Оля, я тебя умоляю! Не усложняй. Скажем, что папа уехал на симпозиум в Японию. Или в Австралию. Не важно. Куда-нибудь подальше. Пока не вернулся, я поживу с ней. Вот и всё! Прости, я на перекрёстке, неудобно говорить.

– А-а…

Ольга отложила телефон и задумчиво посмотрела в окно. Сестра права. Мама дней не считает – симпозиум не закончится никогда.

Катьке снова повезло. Какие они разные. Какие непохожие. Если бы не Лена, можно было с ума сойти в бесконечно усложнявшейся обстановке абсурда.