Читать книгу Про Петю и косточку - Иван Барминов, Иван Алексеевич Барминов - Страница 9

Больница для дедушки

Оглавление

Тот же четверг, конечная остановка троллейбуса №2 города К. 14:21.

Справа виднелся парк, и Пете очень захотелось пойти в его сторону. Но мама сказала, что им некогда, и они зашагали по уложенной плиткой дорожке куда-то вниз.

Петя только вчера научился ходить, поэтому делать это было довольно непривычно и даже сложно. Но ему так нравилось, что он теперь, совсем как взрослый, ходит на двух ногах, что он старательно терпел боль и напряжение в ногах. К тому же через некоторое время после такого терпения идти становилось намного легче.

Просто шагать рядом с мамой было скучновато, поэтому Петя внимательно рассматривал все по сторонам.

Например, когда Петя посмотрел налево, то увидел, что там стоят маршрутки. Наверное, здесь располагалась конечная остановка.

Затем они прошли мимо большой черной машины с блестящими колесами в форме звезд. Внутри одного из колес виднелось что-то красное. За рулем сидела очень-очень красивая блондинка с волнистыми волосами. Петя подумал, что эта тетя очень красивая, но его мама все равно красивее, чем она.

Петя посмотрел на другую сторону улицы: там стояли мусорные баки и какой-то старенький зеленый домик, совсем не такой большой, в котором живут они. И сделан он был вроде бы из досок, а дом, где была их квартира, был сделан из кирпича.

Еще через несколько минут они перешли дорогу и оказались около какого-то заборчика.

Петя видел, как полная и грузная женщина слева копалась в машине, помогая старенькому дедушке вылезти. Еще у него была палочка, и он опирался на нее, чтобы встать.

Сначала они хотели зайти в здание прямо в центральный красивый вход, но оказалось, что это вход в поликлинику, а не в больницу, поэтому они спустились по ступенькам слева. Пете было очень весело цепляться руками за перила и спускаться по ступеням самому. Лена пыталась помочь, чтобы они шли побыстрее, но Петя сказал: «Я сам», и ей пришлось ждать, пока он спустится.

Наконец, они зашли в здание больницы, поднялись на третий этаж и оказались в коридоре перед дверью терапевтического отделения. Лена позвонила в звонок. Прошло несколько минут, ничего не происходило. «Наверно, дома никого нет», – подумал Петя. Лена позвонила еще раз, прислушиваясь, работает ли звонок: он исправно издавал дребезжащий звук внутри отделения, но никто не приходил. Лена подождала еще три минуты и нажала на кнопку звонка в третий раз. Не успела она отдернуть палец, как дверь открылась, и в проеме показалась женщина в белом халате, молодая и мощная, про таких говорят «кровь с молоком»:

– Женщина! Вы думаете, нам тут не слышно этот звонок?!! Или если побольше трезвонить, к вам быстрей подойдут?! Нам тут есть чем заняться, вообще-то!!

Реакция этой, по всей видимости, медсестры была в целом довольно резкой и недружелюбной, но Лена все же решила, что она в чем-то права, поэтому тихо и спокойно ответила:

– Извините, пожалуйста. Я не хотела вас тревожить или доставлять вам неприятности. У меня тут папу положили, кажется, с инфарктом. Я пришла узнать, что с ним, нужно ли что-то принести.

Медсестра увидела, что эта молодая худощавая посетительница с ребенком вполне признает ее право быть хозяйкой положения:

– В другой раз будете знать, как вести себя в стенах медицинского учреждения! Фамилия пациента?

– Кузнецов.

– Сейчас посмотрю, в какой он палате. Вы пока стойте здесь. И бахилы наденьте!

Медсестра удалилась обратно в отделение. Лена виновато улыбнулась Пете, как бы извиняясь за свою покорность. Ей на самом деле не понравился напористый тон этой медсестры, и в глубине души хотелось бы поставить ее на место, проявить твердость характера, но сложно проявить то, чего у тебя никогда не было.

Пока они надевали бахилы, вернулась медсестра и впустила их в отделение, сказав, что пациент Кузнецов находится в пятой палате.

– Если хотите у врачей что-нибудь спросить – они в ординаторской, это в конце коридора, – добавила она напоследок, скрываясь в дверях с надписью «Для персонала».

Лена проследовала мимо первой, второй и третьей палат, справа от нее остался сестринский пост. После холла с диванчиком и стареньким телевизором была процедурная. Слева виднелась четвертая палата. «Значит, следующая наша», – подумала Лена. Она очень разволновалась от неизвестности того, что увидит. Ей представлялось, что там лежит ее папа, неподвижно, под гнетом капельниц, и даже не реагирует на то, как она заходит в дверь. Или рисовалась картина, как он лежит и жалобно хрипит из последних сил, и никто не может ему помочь. Или она думала, что там такая палата, где лежат штук двадцать пациентов, и они все умирают, и никто даже не заходит туда, потому что это не имеет смысла.

Порядком разволновавшись в предвкушении открывания двери пятой палаты, Лена и не заметила, как отпустила ручку Пети. А тот и сам потянул свою руку из маминой ладони, потому что захотел поближе посмотреть, что это там лежит на тумбе, на которой стоит телевизор. Это было что-то желтое, вроде бы пластмассовое.

«Игрушка», – подумал Петя и не ошибся. Это был желтый утенок, с которым можно плавать в ванной. Петя взял его в руки и стал внимательно изучать, ему захотелось попробовать его на зуб. Он всегда так делал, когда видел что-то новое. По тому, прокусывался предмет или нет, можно было понять, насколько он твердый.

– Малыш, привет! Не нужно брать эту игрушку в рот, вдруг она грязная, – сказала постовая медсестра, до той поры наблюдавшая за действиями маленького мальчика, не вмешиваясь.

Петя застыл, немного не донеся игрушку до своего рта, и посмотрел в сторону говорившей тети. Она показалась ему доброй и милой, поэтому он улыбнулся и протянул ей утенка. В это время из комнаты для персонала вышла другая, уже знакомая Пете медсестра, быстро оценила ситуацию и громко сказала:

– Ну и мамаша, за ребенком уследить не может!

Лена стояла в коридоре так, что не видела за углом Петю, но видела эту неприятную медсестру. Ей стало очень не по себе от ее фразы, но зато она поняла, что Петя где-то рядом с диванчиком в холле.

– Галя, ну что ты такая грубая! – вступилась за посетителей медсестра, которая понравилась ребенку.

– А тебе, Вера, лишь бы с ребенком посюсюкаться. Что, не понимаешь, что он тут сейчас заразы какой-нибудь нахватается, а нам потом отвечать?!

Вера смутилась, не зная, что ответить, а Галя продолжила свое нападение:

– Тебя здесь на посту зачем поставили? Почему ты не доглядела?! Работаешь второй год, а ума все не прибавится. Вот я все старшей расскажу, будет тебе!

Вера замолчала и ретировалась обратно за свой пост, смиренно ожидая, реализует Галя свою угрозу или нет.

Лена подозвала Петю. Как ни странно, напряженная обстановка, сложившаяся в коридоре, придала ей решимости пройти побыстрее в пятую палату. «По-крайней мере, атмосфера там точно не может быть такой же бессмысленно грубой», – подумала она.

Галя посмотрела на пугливо выглядывающую из-за стойки медицинского поста Веру, взглянула на идущих к палате женщину с ребенком и успокоилась. Все было именно так, как она и хотела: все делают то, что должно, и никто не оспаривает ее авторитет. Поэтому она решила не тратить время на кляузы старшей медсестре и неторопливо пошла заниматься своей работой.

Лена с Петей наконец открыли дверь в палату к Василию Степановичу.

Палата была не очень большой – в ней стояло четыре кровати, три из которых были заняты. Василий Степанович полулежал на своей койке, читая детектив Марининой. Увидев дочь, он повернулся к ней и сказал:

– Доча, ну ты представляешь, оказывается, интересно пишет она! А я думал, это какая-то бабская чушь. А там такое происходит! Такой водоворот событий закрутился, и Каменская-то эта так здорово все расследует!

– Ладно, пап, я потом посмотрю, что за детектив. Ты лучше про себя расскажи.

– Эх, я-то ведь не знал, что в больницу ложусь, не взял ничего с собой почитать. Все как-то неожиданно так получилось. Хорошо, тезка, Василий Петрович, выручил – книжицу дал, а то ведь это тоска смертная – просто лежать.

Василий Степанович говорил медленно, с чувством, с толком, с расстановкой. Впрочем, как и всегда. Его слова про тоску смертную заставили Лену вздрогнуть и вспомнить, как всего лишь около часа назад она представляла себе, что он может умереть. Сейчас его речь была очень живая и полностью опровергала ее фантазии. Было очевидно, что он совершенно не собирается умирать.

– Папа, папочка, родной мой! – не в силах сдерживать эмоции, она бросилась обнимать его. – Как же я испугалась!

– Ну ладно тебе, доча, ну хватит, с кем ни бывает, приболел немного, – успокаивал ее папа.

Петя наблюдал это и радовался. Он понял, что его дед ничего хитрого не придумал, он просто заболел. Он заключил в своем маленьком сознании, что иногда люди болеют дома, а иногда – в больнице. И еще он понял, что вся тревожность его мамы волшебным образом куда-то исчезла, и что это волшебство каким-то образом делает его дедушка.

Василий Степанович рассказал дочери, что он пришел, как обычно, на ежемесячный прием к своему терапевту, Софье Николаевне, но в этот раз все пошло как-то не так.

– Честно говоря, – сказал он, – я еще с утра себя неважно чувствовал, да думал, может, погода меняется, не стал никому говорить.

– Папа, папа, ну что же ты такой беспечный! – вздохнула в ответ Лена.

– Ну так и прием по плану, я и думаю, чего говорить, беспокоить вас, доктору и расскажу. Правда, потом все хуже стало, в груди чего-то заболело, еле дошел до поликлиники. А уж когда поднялся на второй этаж, чувствую – все! Не могу больше идти, да и боль стала такая нестерпимая. Вроде и не то чтобы осколок в меня попал, как на войне, нет, другая боль, эта какая-то ноющая, что ли. Но очень уж сильная была.

– И что же дальше было, папа, не отвлекайся! – Лене хотелось узнать все, что происходило сегодня с ее отцом.

– Ну а дальше я прямо сполз на скамеечку, сижу, дышу кое-как. Медсестричка шла мимо, да и заметила, что мне плохо. Туда-сюда, врача позвала, ЭКГ сделали, оказалось – инфаркт. Ну и положили меня.

– Быстро как этот инфаркт развивается! – удивилась Лена.

– Да, доча, представляешь себе, раз – и все! – с облегчением согласился Василий Степанович.

Он не стал говорить, что болело у него в груди слева уже несколько дней, что он крепился и не хотел никого беспокоить, и что прием у него был назначен по плану только на следующий понедельник, а сегодня он пошел именно из-за этой боли. Ему было стыдно, что он, такой значимый для своей семьи человек, такой важный образец для подражания, из-за юношеской бравады и беспечности пропустил у себя серьезное заболевание.

«Ну уж нет, – думал он, – кому-кому, а дочери бы я точно в таком не признался, стыдно мне, старому дураку!»

Лена ничего не понимала в медицине, поэтому с легкостью приняла озвученную информацию, как верную.

Они еще немного поговорили, Василий Степанович передал ей список того, что необходимо в период нахождения в больнице, а в конце добавил:

– Да, и купи шоколадку, нужно Гале отдать.

– Гале? – удивилась Лена. – Это не той ли наглой медсестре с замашками продавщицы в советском магазине?

– Ну такая деваха дородная, статная, розовощекая.

– Да, похоже, что она и есть. Неприятная она какая-то, грубая.

– Да ну что ты, это просто у нее характер строгий, а так Галочка – золото! Знала бы ты, как у нее все четко, она сразу мне и палату подготовила, и капельницу сделала. Как только все успевает! Красота!

– Ну да, молодец получается, – с трудом переваривала папины впечатления Лена.

– Эх, будь я помоложе да посвободнее, мы бы с ней погуляли!

– Ладно, пап, не смеши меня! – Лена поняла, что с папиным желанием жить все очень хорошо.

– Да уж, вот бы снова стать хоть на денек молодым и красивым! – помечтал Василий Степанович. – Ну так ты про шоколадку не забудь! Тут без Галки бардак был бы. А эта дурында молодая, Вера, кажется, ее зовут, вообще витает постоянно где-то в облаках, то не успеет, это не успеет. Ну ничего, Галина ей жару задаст!

– Ладно, пап, я поняла, ты мне лучше скажи, что твоему врачу нужно?

– В каком смысле? – не понял Василий Степанович.

– В прямом, с утра ведь позвонили и сказали, что нужно приходить в больницу, поговорить с врачами. Вот я и прибежала побыстрее.

– А-а-а! – облегченно протянул Ленин папа. – Ну все понятно.

– Что понятно-то, пап?

– Да это у меня тут одежды кое-какой нехватка, носков там всяких. Вот Галочка с утра и позвонила, чтобы кто-то пришел. А к врачу идти не нужно.

– Боже мой! Ну как так можно пугать-то!! – с укором посмотрела на отца Лена. – Мы-то с мамой подумали, что нужно срочно лекарств купить или за операцию заплатить, ну мало ли что!

– Да нет, доча, ты не переживай, это, наверное, эта старая ключница, мама твоя, напутала все. У страха глаза велики, а она всегда такой пугливой была, чуть что.

– Папа, папочка, как же я рада, что с тобой все хорошо! – и Лена, не выдержав, прижалась к отцу и обняла его.

– Ну что ты, все хорошо, я помирать пока не собираюсь, – погладив волосы Лены, сказал Василий Степанович.

Петя наблюдал их диалог и думал, что когда рядом с его мамой находится ее папа, она чувствует себя намного спокойнее. На какое-то мгновение он даже позавидовал ей.

Составив список необходимых вещей, Лена попрощалась с папой и вместе с Петей пошла в сторону выхода из больницы.

Обратно они выходили уже через другой вход, через шлагбаум. Выйдя с территории больницы, они пошли по какой-то улице вверх. Петя понял, что они идут неправильно, не так, как шли сюда, и показал ручонкой налево: «Туда», но мама сказала, что лучше знает. Она выглядела какой-то потерянной, Петя решил не спорить, и они пошли вверх по этой улице.

Удивительно, но эта улица была очень похожа на ту, по которой они шли в больницу – также с этой стороны стояли маршрутки, а на противоположной были мусорные баки. Но, несмотря на схожесть, Петя был уверен, что это не та улица, и снова показал, что нужно повернуть налево. Мама не послушала Петю и продолжала упрямо тянуть их вперед. Она явно была чем-то встревожена.

Когда они прошли еще сто метров, Лена наконец поняла, что они вышли не туда, откуда заходили. «Боже мой, это же насколько я, получается, взволнована, что даже теряюсь на улице», – подумала она.

Наконец, дойдя до следующего перекрестка, Лена сориентировалась, и они зашагали по направлению к конечной троллейбуса, который увезет их домой.

Петя продолжал разглядывать все, что их окружало. Увидев на той стороне улицы значок аптеки, Петя сказал: «А», потом, увидев, что мама ничего не поняла, еще раз: «А!». Но мама решила, что он хочет есть или еще что-то, и сказала: «Терпи до дома». Ее состояние было каким-то взвинченным, поэтому она добавила: «Надоел уже!» Она не поняла, что ее ответ был слишком эмоциональным для попытки ребенка что-то ей сказать. А вот Петя очень четко почувствовал себя непонятым и лишенным опоры. Ему показалось, что он вдруг стал очень легким, таким легким, что ему даже стало страшно, что его сейчас унесет порывом ветра куда-то в небо. Он на всякий случай внимательно посмотрел на свои ножки, не собираются ли они оторваться от дороги, но все было как обычно: ноги шагали, опираясь о плитку, и он двигался вперед вместе с мамой. Сосредоточившись на этом наблюдении, он и не заметил, как они дошагали до входа в троллейбус.

Про Петю и косточку

Подняться наверх