Читать книгу Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 11

После революции в теоретическом отношении психология представляла чрезвычайно пеструю картину. В ней выделялись различные течения: эмпирическая психология, поведенчество (в различных его вариантах – реактология, рефлексология), фрейдизм, социально-ориентированные области психологии; наряду с материалистическими, естественно-научными, сохранялись и продолжали развиваться, по крайней мере в первые послереволюционные годы, воззрения религиозно-идеалистического толка. Сложившийся плюрализм мнений и подходов в атмосфере высокой социальной активности общества стал реальной почвой для развития интенсивных научных поисков и развертывания продуктивных дискуссий. Примером тому служат серьезные теоретические обсуждения ключевых проблем науки, развернувшиеся в философской науке в начале 20-х годов.

Существенное значение для формирования нового мировоззрения имела дискуссия о роли философии в развитии науки. В 20-е годы этот вопрос стал предметом острых споров. Ряд общественных деятелей – Э.Енчмен, С.К.Минин и др. отрицали философию, называя ее «орудием эксплуатации» и приравнивая к религии. «Подобно религии философия враждебна пролетариату», – утверждал С.К.Минин [58, с. 126]. Отсюда негативная оценка им понятия «философия марксизма», утверждение необходимости очищения науки от философии. Противоположную позицию занимал Н.И.Бухарин. Он доказывал органическую связь философии с различными научными дисциплинами, подчеркивал ее интеграционную роль в развитии научного мировоззрения, создании целостной системы знания [21]. Тем самым создавалась благоприятная почва для восприятия марксисткой философии в качестве методологического базиса развития научного мировоззрения. В области психологии в ходе теоретических дискуссий также росло осознание необходимости интеграции усилий всех ее течений, их объединения на почве общего методолого-теоретического подхода. В этом многие ученые того времени видели выход из кризисного состояния психологии, идентифицируемого с ее теоретической и организационной раздробленностью и разобщенностью.

Именно в «осознанной потребности отдельных дисциплин в руководстве», в необходимости «критически согласовать разрозненные данные, привести в систему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и основные понятия, заложить фундаментальные принципы», то есть создать «общую психологию», видел Л.С.Выготский основу для преодоления кризиса психологии [26, с. 292]. «Психология, – писал он, – не двинется дальше, пока не создаст методологии» [там же, 423].

Второй важный вопрос состоял в том, какое философское учение должно быть положено в основу развития науки. Дискуссии 20-х годов показали поляризацию главных философских течений – материализма и идеализма – и их однозначное связывание с теми или иными классовыми и политическими направлениями [60]. Так, философы идеалистического лагеря, оценивая марксистскую философию идентифицировали ее с вульгарным материализмом в науке и коммунизмом в политике. С другой стороны, философы-марксисты, подчеркивали связь идеализма с капитализмом, контрреволюцией и религией. Поэтому нельзя не согласиться с мнением о том, что «социально-классовая направленность философского мировоззрения затмевала то ценное, что имелось в содержании концепций, находящихся в состоянии конфронтации» [там же].

И, естественно, что в условиях «триумфального шествия» социалистических идей во всех сферах общественной жизни в качестве такой общенаучной методологии, основания объединения разноуровневых и разнонаправленных течений психологической мысли выступает философия Маркса, являющаяся методолого-теоретическим и идеологическим базисом и обоснованием осуществлявшихся в стране социальных преобразований.

Ставшая после победы революции руководящей силой общества Коммунистическая партия уделяла науке большое внимание, оказывая на нее не только организационное, но и идейное воздействие. Проблемы научной политики государства и новой социалистической науки обсуждаются в работах многих видных деятелей партии и государства: В.И.Ленина, Л.Д.Троцкого, Н.И. Бухарина, А.В.Луначарского, П.К.Крупской и др. В своей программной статье «О значении воинствующего материализма», опубликованной в 1922, В.И.Ленин обосновывал необходимость укрепления союза философии с естествознанием, перестройки естествознания на базе диалектического материализма [51].

Для пропаганды идей марксизма в науке и осуществления линии воинствующего материализма в научном мировоззрении была создана сеть коммунистических изданий(журналы «Под знаменем марксизма», «Вестник Коммунистической Академии», «Октябрь» и др.) и учреждений (Академия Коммунистического воспитания и т. д.). Т. е. с первых же лет жизни нового государства наука была предметом его пристального внимания и контроля.

В этих условиях было естественно, что именно к марксизму обращались многие ученые в поисках тех точек опоры, которые обеспечивали бы психологии выход из теоретического тупика, преодоление переживаемых ею организационных трудностей, дальнейшее ее прогрессивное развитие. Собственно же научной предпосылкой столь принципиальной теоретико-методологической переориентации являлись объединяющая многих прогрессивно мыслящих психологов глубокая неудовлетворенность господствующей в психологии, начиная с конца XIX в., интроспекционистской, идеалистической парадигмой и поиск материалистических оснований познания психической реальности.

Одними из первых отечественных ученых, выступивших с призывом построения новой психологии, базирующейся на основе марксизма, были П.П.Блонский и К.Н.Корнилов. Принявший идеи Октябрьской революции и вдохновленный открывающимися ею перспективами социального переустройства общества, П.П. Блонский связывал с этим и возможности качественного сдвига в развитии научного мировоззрения. Он критиковал идеалистическую психологию, считая, что разрабатываемая ею проблема души – «проблема метафизическая, а не научная». Поэтому «борьба против психологии души» оценивалась им как борьба против «религиозных и метафизических атавизмов в психологии» [11]. Блонский призывал к реформированию науки, доказывал, что прогресс в развитии психологии связан прежде всего с освоением ею марксизма: «Научная психология ориентируется на марксизм» [там же, с. 34].

Поиск конкретных путей построения новой психологии приводит Блонского к отходу от проблемы сознания, понимаемой им как замаскированная форма психологии души, на позиции поведенчества, что, с его точки зрения, отвечает требованиям материалистического подхода в психологии. Предметом психологии человека, согласно взглядам ученого, должно быть поведение человека, и сам человек рассматривается им как биологическое существо. Тем самым снимается противоречие между психологией и естествознанием. Психология, став наукой о поведении, превращается в раздел биологического знания. Однако, Блонский подчеркивал в то же время и важность социальных условий в развитии человека, понимая под последними совместную деятельность человека в разных сообществах. Психологические феномены рассматриваются Блонским как виды поведения.

Дальнейшая эволюция взглядов ученого состояла в отказе от поведенческих позиций и в принятии идеи о необходимости учета и исследования субъективных состояний при условии их строго материалистического объяснения.

Столь же безаппеляционной и однозначной в этом вопросе была позиция К.Н.Корнилова. Выступая на 1-м Всероссийском съезде по психоневрологии в 1923 г., он также говорил об актуальной необходимости создания марксистской психологии.

Отмечая традиционную ориентированность психологии на связь с философским знанием, Корнилов считал вполне оправданным применение марксизма в реорганизации психологии. Причем, последний характеризовался им как «строго научное или, как говорят, «внутринаучное» философское мировоззрение» [43, с. 42].

Корнилова поддержали многие ученые, работавшие в основных психологических центрах страны: В.А.Артемов, Н.Ф.Добрынин, Л.С.Выготский, А.Р. Лурия, А.А. Смирнов, Б.М. Теплов и др. В начале 20-х гг. он становится одним из лидеров российской психологии. Этому немало способствовал исход дискуссии, развернувшейся в это время между ним и Г.И. Челпановым. С Челпановым в послереволюционные годы ассоциировались традиционные идеалистические воззрения в российской психологии. Последовательный борец против материализма, сторонник эмпирической, интроспекционистской вундтовской психологии, Челпанов сохраняет свои взгляды и в новых условиях. Декларируя необходимость осмысления возможностей использования марксизма в психологии, он в то же время последовательно отстаивал тезис о независимости эмпирической психологии от идеалистической философии. Тем самым, делалась попытка вывести представляемое им направление из под удара. Столь же, по мнению Челпанова, безосновательно связывание эмпирической психологии с диалектическим материализмом. Позже Челпанов сделал безуспешную попытку обосновать возможность соединения интроспективной эмпирической психологии с марксизмом.

Главным оппонентом Челпанова становится Корнилов, который, критикуя идеализм и непоследовательность Челпанова, в то же время предлагал столь же непродуктивный путь чисто внешнего, механического, ассоциативного соединения марксистских идей с психологическими положениями. О проблеме «марксизм и психология», по сути дела, спорили два человека, в равной степени далеко стоящие от понимания подлинного содержания и эвристических возможностей марксистской философии как методологии психологии. Столкнулись две крайние позиции: неприятие по существу нового философского мировоззрения и попытка его чисто механического внедрения в науку [16]. Не логика научных аргументов, а однозначное и прямолинейное восприятие социально одобряемого мировоззрения обеспечило победу Корнилова: в 1923 г. он замещает Челпанова на посту руководителя Психологического института. Этим фактически завершалась длительная борьба, ведущаяся между естественно-научным и идеалистическим, интроспекционистским подходами в отечественной психологической науке.

И хотя некоторое время еще продолжалось обсуждение указанной проблемы, вопрос был решен уже однозначно в пользу марксизма. Например, неудачной оказалась попытка А.Н.Нечаева, вслед за Г.И. Челпановым, на II Всероссийском създе по психоневрологии в 1924 г. провести идею об отказе психологии от принятия тех или иных философско-мировоззренческих основ. В изложении Нечаева это выступило в виде призыва «ни идеализма, ни материализма». Этот тезис был отвергнут участниками съезда. Дискуссии и выступления обнаруживали доминирование материалистически ориентированных направлений в психологии, которые в 20-е гг. были представлены ререфлексологией В.М.Бехтерева и реактологией К.Н.Корнилова.

Выступая против интроспеционизма и отстаивая объективный путь исследования психики, указанные направления в то же время представляли упрощенную механистическую модель понимания и интерпретации природы и оснований функционирования психики, фактически сводя ее исследование лишь к выявлению нервно-физиологических механизмов. Тем самым, в психологию вводилось новое понимание предмета психологии – поведение (или внешне выраженные реакции и рефлексы человека в ответ на внешние воздействия).

Введение в отечественную психологию категории поведение связано с деятельностью И.М.Сеченова, И.П. Павлова, В.М. Бехтерева, A.A. Ухтомского [93][15].

Вот как определял предмет психологии В.М.Бехтерев: «Для рефлексологии… нет ни объекта ни субъекта в человеке, а имеется нечто единое – и объект и субъект, вместе взятые в форме деятеля, причем для стороннего наблюдателя доступна научному изучению только внешняя сторона этого деятеля, характеризующаяся совокупностью разнообразных рефлексов, и она-то и подлежит прежде всего объективному изучению, субъективная же сторона не подлежит прямому наблюдению и, следовательно, не может быть непосредственно изучаема…» [10, с. 185].

Исходя из утверждения о недоступности психики непосредственному объективному исследованию, рефлексологическое направление приходит к отказу от ее изучения, считая, что необходимо все проявления человека – и элементарные и высшие (к последним он относит психическую деятельность или «духовную сферу») – изучать строго объективно, а значит ограничиться лишь исследованием внешних особенностей действий человека в соотношении их с теми внешними (физическими, биологическими, социальными) воздействиями, которые их обусловливают.

Таким образом, на смену интроспекционистской ориентации приходит новый подход, суть которого выражается в следующих характеристиках:

1. Объективный способ изучения всех проявлений человека;

2. Антропологическая ориентация: точкой отсчета является человек как целое в его взаимодействии с окружающей его действительностью;

3. Материалистическая трактовка психики как производной от деятельности организма и осуществляющихся в нем энергетических преобразований, при умалении отражательной природы психики;

4. Антипсихологизм или игнорирование психики как предмета исследования.

В рамках поведенческого, рефлексологического подхода, ставшего в 20-е гг. доминирующим направлением изучения внутреннего мира человека и выступающего за замену психологии (как субъективной науки) рефлексологией, был накоплен значительный полезный опыт, который, к сожалению, в советской историко-психологической литературе долго не получал адекватной оценки. Возвращаясь к этой важной странице в истории развития российской психологической мысли и оценивая ее с позиций современного развития психологической науки, нельзя не отметить ряд положительных моментов в рефлексологической концепции человека, предложенной и наиболее ярко представленной в работах ее создателя В.М.Бехтерева [42; 52; 75].

Прежде всего необходимо указать на комплексный и системный характер его научного подхода. Бехтерев заложил прочные основы интегрального целостного исследования человека. Человек в его целостности, в единстве всех его сторон, как полиструктурное многоуровневое образование – главный предмет его исследования. Человек у него – это и представитель определенного биологического вида, и носитель нервно-психической организации, и продукт внешней среды. Стремление рассмотреть человека в разных его проявлениях постепенно вступало в концепции все больше в противоречие с биологизаторскими тенденциями, выражающимися в утверждении доминирования природных основ человека при недооценке общественно-исторических и культурных факторов детерминации его развития. Но сама идея всестороннего изучения человека, выдвинутая ученым, вносила существенный вклад в становление комплексного человекознания и имела большое значение для психологии. В этом отношении через Бехтерева осуществлялась преемственная связь: он реализовал в своем учении и способствовал введению в советскую психологическую науку традиционного для русской общественной мысли целостного взгляда на человека. Принцип комплексности и системности осуществлялся ученым как на уровне теоретических разработок и при подготовке и реализации программ эмпирических исследований, так и в его широкомасштабных организационных нововведениях. Убедительный тому пример – история создания Института мозга и психической деятельности, в структуре и функционировании которого получили практическое воплощение идеи комплексности и системности. В нем были представлены все основные направления, исследующие человека на разных уровнях его организации: анатомической, гистологической, биохимической, биологической, физиологической, рефлексологической (психологической), включая индивидуальную и коллективную рефлексологию, экспериментальную и детскую психологию, психотерапию, евгенику и т. д.

Из комплексного взгляда на человека вытекало стремление существенно расширить границы его изучения, исследовать все проявления его жизнедеятельности. Этой стратегии отвечала попытка Бехтерева очертить и описать предметную область наук о человеке и его психической жизни, включив, таким образом, и их состав новые отрасли: генетическую рефлексологию, рефлексологию труда, коллективную рефлексологию и т. д. Бехтерев не ограничился анализом индивидуального поведения человека, а поставил вопрос об объективном изучении взаимодействия поведения человека с поведением других людей.

Он первым в отечественной психологии дает определение предмета, задач и методов социальной («общественной») психологии, рассматривая ее в соответствии с теми же принципами, которые использовались им при разработке проблем индивидуальной объективной психологии и рефлексологии человека: «Предметом общественной психологии является изучение психологической деятельности сборищ и собраний, составляемых из массы лиц, проявляющих свою нервно-психическую деятельность как целое, благодаря общению их друг с другом» [7, с. 8].

Выход в свет работы Бехтерева «Коллективная рефлексология» [9] фактически узаконил новую предметную область, явившись первым серьезным осмыслением и обобщением тех исследований, которые проводились в данной области как в зарубежной, так и отечественной психологической мысли.

В этом труде четко вновь проявились те теоретические «киты», на которых строилось все учение Бехтерева: комплексность, объективный подход к исследуемым реалиям, механицизм. Последний проявился в стремлении в физических законах (всего 23) найти универсальные основания (механизмы), которые позволили бы объяснить такие сложные социальные процессы, как развитие и преемствование культурных традиций; образование и динамика социальных общностей; изменение общественных взглядов и настроений и т. д. В определении методов исследования социально-психологических явлений Бехтерев был последовательным сторонником объективного подхода. Использовалась та же стратегия, что и в объективной психологии: исследование внешних проявлений «собирательной личности» в зависимости от внешних воздействий. Представляют интерес содержащиеся в книге определения коллектива, типология групп, описание механизмов возникновения общностей, теоретический анализ общения, его функций, видов, средств. Особый интерес представляет предложенная Бехтеревым процедура сравнительного анализа индивидуальной и групповой деятельности, позволяющая вычленить и изучить особенности и характер «влияния сообщества на деятельность входящей в него личности» [9, с. 61].

Уже этот перечень показывает, сколь значительным и новым взглядом на психическую реальность явился рассматриваемый труд Бехтерева. И хотя многие положения ёго далеко не бесспорны, являются результатом скорее житейского, а не научного обобщения, имеет место эклектичность, смешение разных подходов, все же выход этой книги стал заметным событием в развитии отечественной психологии 20-х годов. Он открывал важную страницу в становлении принципа социальной обусловленности психики и поведения человека, ставшего позднее в отечественной психологии одним из ее главных методологических оснований.

Но несмотря на серьезные позитивные тенденции, связанные с утверждением объективного подхода в психологии и попыткой создания строго научного, системно и комплексно организованного учения, все же очень многое в поведенческих течениях не удовлетворяло психологов и прежде всего – редукционистское сведение психики к нервно-мышечному механизму.

Не отвечала задачам углубления психологического познания и предпринятая К.Н.Корниловым попытка создать психологию, опирающуюся на марксизм, посредством механического слияния различных психологических течений: эмпирической психологии сознания и психологии поведения. Из эмпирической психологии он брал признание значимости психических процессов и методов самонаблюдения. Поведенческое направление, представляющее объективный подход в психологии, оценивается Корниловым как более близкое к марксизму, но неприемлимым в нем является отказ от изучения псхических явлений. Отсюда им делался вывод, что марксистская психология должна стать синтезом этих двух течений и изучать и объективные основы психики и их субъективную сторону. При этом психическое рассматривалось лишь как отражение внутриорганических процессов. Основным понятием реактологии являлось понятие «реакция», в котором указанные две стороны выступали, по мнению Корнилова, в единстве.

Таким образом, поведенческий подход в психологии не смог стать тем интегрирующим основанием, которое объединило бы различные подходы в понимании психического. Поиск предмета психологии продолжался.

В связи с этим, углублялось и осознание значимости марксистской теории как основания перестройки психологии, происходило все более тесное объединение ученых на основе марксистской философии. И если в начале 20-х гг. марксистская психология рассматривалась как одно из возможных методологических оснований психологии, то уже в конце 20-начале 30-х гг. она оценивалась как единственно возможная и подлинно научная линия в ее развитии. «Марксистская психология, – писал Л.С.Выготский, – есть не школа среди школ, а единственная истинная психология как наука, другой психологии, кроме этой, не может быть. И обратно: все, что было и есть в психологии истинно научного, входит в марксистскую психологию: это понятие шире, чем понятие школы или даже направления. Оно совпадает с понятием научной психологии вообще, где бы и кем бы она ни разрабатывалась» [26, с. 435].