Читать книгу Историческая преемственность традиций российской цивилизации. Заменательные даты, исследования и новые документы - Группа авторов - Страница 12

«…Румынские “союзники”… открыли фронт и допустили окружение немецких войск в районе Сталинграда»

Донесение о работе по разложению окруженной немецкой группировки в районе Сталинграда

В ходе ноябрьского наступления Красной Армии была окружена сильная немецкая группировка в районе Сталинграда. В ее состав входят 12 пехотных дивизий, три мотодивизии, две танковых дивизии, четыре артполка главного командования, 6 зенитных полков. Они располагают значительным количеством живой силы

<…> вооружение (523 орудия, 350 танков, 370 противотанковых орудий, 887 минометов, 3119 пулеметов). В начале наступления в распоряжении окруженной группировки имелись многочисленные склады боеприпасов и продовольствия. Располагая такими силами, немецкое командование рассчитывало на возможность длительного сопротивления, на снабжение при помощи транспортной авиации и на прорыв кольца окружения извне. Действительно, появившиеся в декабре на котельниковском направлении 6, 17 и 23-я танковые дивизии многократно пытались пробиться к окруженным войскам в районе Сталинграда. Одновременно окруженные войска сосредотачивают большие силы в районе Карповки для встречного прорыва.

Все это способствовало поддержанию морального духа окруженных войск. Весьма важным моментом, тормозящим процесс разложения немецкой группировки в районе Сталинграда, были неудачи наших атак на ряде участков окруженных немецких войск, причем немецкие офицеры преувеличивают наши потери, доказывая солдатам, что русские не в состоянии разбить немецкие части. Они убеждают немецких солдат в том, что неудачи под Сталинградом «временны и случайны» и что германская армия остается «непобедимой». Недаром генерал Паулюс в своем приказе по окруженным частям заявил: «Мы окружены, но вы, немецкие солдаты, не виноваты», внушая, таким образом, солдатам мысль, что ответственность за неудачу несут в первую очередь румынские «союзники», которые открыли фронт и допустили окружение немецких войск в районе Сталинграда.

В окруженной группировке обостренная система террора сочетается с усиленной пропагандистской обработкой солдат офицерами. С одной стороны, офицеры за малейшее нарушение дисциплины избивают солдат, чего раньше в германской армии не было. Но одновременно они по несколько раз в день приходят к солдатам в окопы и не только следят за состоянием дисциплины во всех мелочах, но и беседуют с солдатами, приносят им сообщения о том, что шедшие им в помощь немецкие дивизии уже приближаются, и прочее. Они приводят примеры окружения немецких частей в прошлом <…> когда им удавалось вырваться из окружения. Они широко рассказывают о приказе Гитлера драться до последнего и об обещанной им помощи, причем некоторые выдумывают сказки о том, что Гитлер лично прилетел самолетом в Сталинград, собрал офицеров и обещал немедленную помощь. Унтер-офицеры утешают солдат ссылкой на то, что раз все генералы на месте, значит, положение не безнадежно. Характерно, что в целях поддержания морального духа, несмотря на все трудности воздушного транспорта, солдатам привозят на самолетах почту с родины, газеты, подарки на Рождество. Одним словом, все усилия командования направлены на то, чтобы показать солдатам, что нет оснований для отчаяния, что фюрер, «как всегда», выполнит свое обещание и пришлет помощь.

В этих условиях Политуправление учитывало, что не следует недооценивать вышеуказанных сильных сторон противника и предполагать, что задача добиться массового перехода в плен может быть осуществлена без значительных трудностей – в течение нескольких дней. Кроме того, мы в нашей работе учитывали тот несомненный факт, что на солдат германской армии в значительной степени влияет страх перед поражением, который принесет с собой расплату за все преступления гитлеризма. Этот фактор заставляет многих немецких солдат драться в наиболее отчаянных условиях. Наконец, действуют и официальные рассказы об «ужасах советского плена», и многие солдаты – как это показывают факты – только начинают искать доказательства, что русские сохраняют жизнь пленным (например, имелись факты, когда немецкие солдаты из окопов во время наших звукопередач кричали: «Покажите нам пленного, мы с ним поговорим»). Многие солдаты боятся быть убитыми или ранеными в момент самого перехода в плен.

Несмотря на все это, нет сомнения, что задача разложения окруженной группировки в районе Сталинграда является весьма реальной. Изолированность врага от основных его тылов, невозможность произвести сколько-нибудь значительного пополнения живой силой и техникой, поражаемость единственной коммуникации противника – транспортной авиации, в связи с этим сокращение норм питания и норм выдачи боеприпасов – все это производит удручающее впечатление на немецких солдат, и без того утомленных четырехмесячными боями под Сталинградом, все это способствует возникновению процессов разложения в их рядах.

Голод, холод, потери, оторванность от родины и самое моральное влияние кольца, которое немецкому командованию не удалось прорвать в течение месяца. А все это создает исключительно нервную атмосферу среди солдат. Их раздражает факт, что раненых офицеров отправляют на самолетах, а раненых солдат оставляют в окружении. Их беспокоит каждый сбитый транспортный самолет. Особенно сильно они ощущают отрыв от своей родины в связи с приближением Рождества. Многие из них чувствуют себя обреченными на гибель. Достаточно напомнить в качестве примера письмо унтер-офицера Шикля, который писал, что «можно с математической точностью высчитать свой роковой час». Показательно тоже сравнение двух писем взятого в плен 6 декабря солдата Сахара из 1-й роты 274-го пп, 94-й пд. После первого боя, в котором он участвовал (вероятно, 21 ноября), он писал:

«Слава Богу, я хорошо перенес мое боевое крещение. Я бодр и весел и надеюсь, что так будет и дальше». А через несколько дней после окружения тон его следующего письма был уже совсем другой: «Вот уже четыре или пять дней я в окружении. Это намного хуже, чем пропасть без вести. Пока я не попал русским в плен. Я прячусь в подвале. Так как я близок к голодной смерти, я решил попытаться пробраться. Дело идет о жизни или смерти. Мне так не хочется умирать».

Анализ показаний пленных, писем немецких солдат показывает, что хотя еще нет массовой сдачи в плен немецких солдат (за первые четыре недели окружения всего взято в плен около 100 немецких солдат из окруженной группировки, в том числе 12 перебежчиков), а многие из них дерутся отчаянно, все-таки момент перелома приближается.

Сейчас, после месяца окружения и нашей пропаганды, в известной относительно широкой части немецких солдат <…> решающую роль должен сыграть окончательный разгром котельниковской группировки, который покажет окруженным войскам, что на обещанную помощь они рассчитывать не могут. Мы намечаем в связи с этим ряд мероприятий – и прежде всего привлечение военнопленных с котельниковского направления к звукопередачам для окруженных войск в Сталинграде, издание их обращений к окруженным войскам и прочее.

Политико-моральный уровень окруженных солдат, устанавливаемый нами в течение всего периода окружения, систематически учитывался в нашей пропаганде. Руководящим документом в этой области является обращение двух командующих, в котором умело сочетаются элементы устрашения, указывающие выход из безнадежного положения. Важнейшим моментом нашей пропаганды является факт сдачи в плен 72 000 немецких и румынских солдат и офицеров, факт, который мы систематически используем в качестве примера для немецких солдат и доказательства необоснованности страха перед советским пленом.

В нашей устной и печатной пропаганде – в звукопередачах, в листовках и обращениях пленных, в специальном бюллетене для окруженных войск в Сталинграде – мы опирались на факты, показываем немецким солдатам, что:

1. Их положение безнадежное, все продолжающие сопротивляться солдаты и офицеры обречены на гибель <…>

2. Кольцо окружения сжимается, и помощь не придет (например, специальная листовка об ударе, нанесенном Красной Армией шедшим на помощь 6-й и 23-й танковым дивизиям). Гитлер помочь не может; расстояние между окруженной группировкой и основными силами германской армии все более и более увеличивается (листовки, плакаты и щиты с картой окружения).

3. Потери воздушного транспорта означают провал плана снабжения окруженных войск транспортной авиацией; кольцо Красной Армии окружает немцев в районе Сталинграда не только на земле, но и в воздухе.

4. Положение немецких солдат в районе Сталинграда с каждым днем ухудшается: сокращение норм питания, голод, потери, тяжелое положение раненых.

5. Офицеры готовятся к эвакуации, а солдатам приказывают драться до последнего (например, факт эвакуации штабных офицеров 384-й пехотной дивизии).

6. Офицеры скрывают перед солдатами безнадежность положения (например, письмо генерала Габленца, который еще 21 ноября писал о критическом положении немецких войск в районе Сталинграда, сравнивая это положение с прошлогодним кризисом под Москвой).

7. Факт окружения немецких войск в районе Сталинграда является не временной неудачей, как утверждают немецкие офицеры, в результате поворота в военно-политической обстановке Европы <…> Плен не позор, а благоразумный поступок.

Одновременно мы выпускаем обращения пленных с клише и факсимиле, широко привлекаем пленных к звукопередачам, всеми средствами нашей пропаганды разоблачаем ложь об «ужасах советского плена» и даем практические советы для перехода в плен. Этой же цели служат обращения к солдатам с призывом высылать парламентеров. Намечается издание приказа командования Сталинградского фронта о приеме парламентеров согласно международным правилам и издание удостоверения – пропуска для парламентеров. Большую роль должна сыграть только начинающаяся переброска пленных на ту сторону фронта в целях облегчения групповой сдачи в плен. Это мероприятие требует немедленного решения на местах и хорошего отношения к пленным с первой минуты их пребывания на посту. Первый опыт с румынскими солдатами показывает, что это мероприятие весьма целесообразно хотя бы с точки зрения убеждения солдат в том, что плен является спасением жизни…

ЦАМО РФ.