Читать книгу Небеса реальны! Поразительная история путешествия маленького мальчика на небеса и обратно - Группа авторов - Страница 9

В тот же вечер, как следует наплававшись в бассейне, счастливые Кэсси и Колтон сидели в большой круглой кабинке ресторана «Старый Чикаго» в Грили и занимались раскрашиванием картинок, пока мы с Соней приятельски беседовали со Стивом Уилсоном и его женой Ребеккой. К этому времени мы уже успели покончить с каким-то ужасным итальянским блюдом, а дети быстро управились со своими любимыми кушаньями – пиццей, спагетти и чесночными булочками.

Стив был старшим пастором веслианской церкви в Грили, насчитывавшей от тысячи пятисот до двух тысяч прихожан, что примерно равнялось численности Империала, нашего родного городка. Для нас с Соней эта была прекрасная возможность поближе узнать другого священнослужителя из нашего же округа и получить кое-какие представления о том, как он справляется со своим обязанностями. На следующий день мы собирались посетить церковь Стива. Соне особенно хотелось увидеть, как осуществляется на практике специальная программа для детей, рассчитанная на воскресные школы. Ребекка каким-то образом умудрялась одновременно участвовать в нашем разговоре и раскрашивать картинки вместе с детьми.

– Смотри-ка, Колтон, ты просто мастерски раскрасил эту пиццу! – воскликнула она.

Колтон в ответ изобразил вежливую полуулыбку, но при этом вел себя необычайно тихо. Так прошло несколько минут, и вдруг он сказал:

– Мам, у меня живот болит.

Мы с Соней обменялись взглядами. Неужели опять желудочный грипп? Соня коснулась тыльной стороной руки щеки Колтона и покачала головой:

– Вроде бы жара нет, дорогой.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – сказал Колтон.

– Мне тоже не очень хорошо, мам, – подала голос Кэсси.

Судя по всему, дело было в пище, которую они только что съели. Так как детям нездоровилось, мы поспешили закончить ужин, попрощались с Уилсонами и направились в отель, благо он находился напротив ресторана, по другую сторону автомобильной стоянки. Едва мы подошли к двери в номер, как предчувствие Колтона сбылось: его вырвало, сначала на ковер, а потом, после того как Соня быстро увела его в ванную, и в унитаз.

Стоя в дверях ванной комнаты, я смотрел, как маленькая фигурка Колтона, склонившись над унитазом, содрогается в конвульсиях. Честно говоря, это мало походило на пищевое отравление.

«Похоже, опять этот желудочный грипп, – подумал я. – Да уж, лучше не придумаешь!»

Так начался этот вечер. И так он продолжился, ибо Колтона рвало непрестанно каждые тридцать минут, словно по часам. В перерывах между приступами Соня сидела в обитом тканью кресле, посадив Колтона себе на колени и держа под рукой ведерко из-подо льда на тот случай, если они не успеют добежать до ванной. Примерно через два часа то же самое началось со вторым ребенком. Когда жена с сыном были в ванной (Колтон – склонившись над унитазом, а Соня рядом, на коленях, положив для пущей уверенности руку ему на спину), туда ворвалась Кэсси и опорожнила содержимое желудка прямо в ванну.

– Тодд! – позвала меня Соня. – Мне нужна твоя помощь.

«Прекрасно, – подумал я. – Теперь заразились оба».

Заразились ли? После того как мы отнесли обоих детей в спальню и уложили на кровать, мы с Соней серьезно призадумались. Колтон заполучил желудочный грипп за день до этого. Но целый день, проведенный в «Павильоне бабочек», он чувствовал себя вполне нормально и был совершенно счастлив, не считая того минутного напряжения, когда ему пришлось взять в руку Рози, чтобы получить наклейку. Кэсси тоже держала Рози… Неужели это тарантул послужил причиной рвоты у обоих?

«Да нет, ерунда», – сказал я себе и отбросил прочь саму эту мысль.

– Дети в ресторане ели одну и ту же пищу или разную? – спросил я у Сони, которая в это время лежала на одной из двуспальных кроватей вместе с обессилевшими от рвоты больными детьми, обняв каждого рукою.

Она уставила глаза в потолок и на секунду задумалась.

– Мне кажется, они оба ели пиццу… Да мы все ее ели! Думаю, это грипп. Вероятно, Колтон не полностью поправился и заразил Кэсси еще до того, как мы приехали сюда. Врач сказал, что это заразный вирус.

Как бы то ни было, но похоже на то, что наше праздничное путешествие, призванное успокоить нервы после стольких месяцев суеты и беспорядка, внезапно подошло к концу. Действительно, через несколько минут я вновь услышал «волшебные» слова, которые, казалось, лишь подтверждали мои мысли:

– Мама, я чувствую, меня опять сейчас вырвет.

Соня схватила Колтона и бросилась с ним в туалет – и как раз вовремя.

Когда наступило утро и в комнату сквозь занавески проник розовый свет зари, Соня все еще не спала. Мы договорились, что, по крайней мере, хотя бы один из нас должен посетить церковь в Грили, чтобы понять, какие функции приходится выполнять пастору в таких больших церквях, как эта, и применить это знание у себя в Империале, поэтому я постарался хоть немного поспать. Обязанности дежурной медсестры достались на долю Сони, которая практически каждый час таскалась с Колтоном в ванну и обратно. Кэсси в течение ночи стошнило только раз, а что касается нашего мальчика, то, как бы ни назывался поразивший его вирус, он, похоже, основательно внедрился в его нутро и прочно там осел.

Мы выписались из отеля рано утром и поехали к жившим здесь же, в Грили, Филу и Бетти Лу Харрис, нашим близким друзьям, суперинтендантам веслианского церковного округа, куда входили штаты Колорадо и Небраска. Мы изначально планировали посетить церковь Уилсонов совместно, обеими семьями. Но теперь, имея на руках двух больных детей, мы решили, что Соня останется у Харрисов. Бетти Лу, добрая душа, добровольно отказалась ехать с нами и вызвалась помогать Соне в уходе за детьми.

Когда после обеда я возвратился из церкви, Соня подробно рассказала мне о положении дел: Кэсси чувствовала себя намного лучше и даже проглотила немного пищи без всяких для себя последствий, а вот Колтона продолжало рвать с завидным постоянством, и есть он отказывался – точнее, просто не мог.

Колтона поместили в гостиной: он лежал, свернувшись калачиком, поверх то ли одеяла, то ли чехла для мебели в самом уголке дивана, а поблизости, на всякий случай, стояло ведро. Я подошел и сел рядом.

– Ну что, приятель, дела идут не совсем блестяще, да?

Колтон еле заметно качнул головой, и его голубые глаза заволоклись слезами. Пусть мне уже за тридцать, но за последние несколько месяцев я на себе очень хорошо узнал, каково это – быть больным и беспомощным, причем до такой степени, что хочется плакать. Поэтому я всем сердцем сострадал сыну.

– Иди ко мне, – сказал я и, положив его себе на колени, посмотрел в его круглое личико. Его глаза, обычно искрящиеся и веселые, смотрели уныло и жалобно.

Подошел Фил, сел рядом и перечислил симптомы: боль в районе кишечника, обильная рвота, температура, которая то появляется, то исчезает…

– Не аппендицит ли это?

Я на секунду задумался. Вполне может быть. Во всяком случае, у нас в роду это не редкость: у моего дяди был острый приступ аппендицита, я сам перенес не менее злополучный приступ в колледже, еще в то время, когда встречался с Соней. Да и у Сони тоже удалили аппендикс, когда она была на втором курсе.

Но сейчас обстоятельства складывались совсем не так, как нам хотелось бы. Врач в Империале диагностировал у Колтона желудочный грипп. А если это аппендицит, то почему тогда Кэсси тоже заболела? Уж в ее-то случае никаких причин для этого не было.

Мы провели воскресный вечер вместе с Харрисами. К утру Кэсси полностью выздоровела, а Колтона и вторую ночь непрестанно рвало.

Когда мы упаковали наш дорожный багаж и вышли из дома, чтобы уложить его в «форд», Фил поглядел на Колтона, которого Соня держала на руках, и сказал:

– Мне кажется, он очень болен, Тодд. Может быть, лучше отвезти его в здешнюю больницу?

Мы с Соней уже обсуждали эту возможность. Нам до этого уже приходилось бывать в отделении неотложной помощи и сидеть там в приемной с больными детьми на руках, так что опыт нам подсказывал, что лучше проделать трехчасовой путь обратно в Империал, прежде чем опять оказаться в том же отделении Денверской больницы. Поэтому мы просто позвонили в Империал и договорились с нашим постоянным семейным врачом, тем самым, который осматривал Колтона в прошлую пятницу, что привезем сына прямо в больницу. Я объяснил Филу, почем мы решили ехать, и он сказал, что понимает, хотя на его лице явно читалось сильное беспокойство. Однако вскоре (мы к этому времени были в дороге уже час или около того) я начал склоняться к мысли, что, возможно, Фил был прав.

Первый тревожный сигнал, на взгляд Сони, прозвучал на стоянке у супермаркета «Сейфвей» неподалеку от Грили: мы остановились там, чтобы купить трусики-подгузники. Дело в том, что Колтон, который ходил на горшок уже более двух лет, намочил прямо в нижнее белье. Больше всего Соню встревожило то, что он даже не запротестовал, когда она уложила его на заднее сиденье внедорожника и надела на него подгузники. При обычных обстоятельствах Колтон бы возмутился: «Я уже не младенец!», а теперь он даже не пискнул.

Вместо этого, усевшись в кресло и пристегнув ремень безопасности, он вдруг схватился за живот и застонал. Все два часа, что мы ехали, он проплакал без остановки, прерываясь примерно каждые полчаса, чтобы вырвать. Я время от времени бросал взгляд в зеркало заднего вида, где отражалось Сонино лицо: на нем читались горе, печаль и беспомощность. Сам я пытался сосредоточиться на поставленной цели: доставить сына в больницу, поставить ему капельницы и остановить обезвоживание организма, которое наверняка уже вступило в силу по мере распространения гриппа.

Мы приехали в Империал менее чем за три часа. В больнице медсестра быстро провела нас в приемную врача; Соня несла сына на руках, положив его голову себе на плечо, как она это делала, когда он был еще совсем маленький. Через несколько минут к нам присоединился врач, тот, который осматривал Колтона в пятницу, и мы ввели его в курс дела. Быстро осмотрев Колтона, он распорядился взять у него кровь на анализ и сделать рентгенограмму, и я впервые, с тех пор как мы выехали из Грили, смог наконец перевести дыхание. Как-никак, а прогресс налицо. Мы уже что-то сделали. Вскоре мы получим диагноз, нам, вероятно, выпишут рецепт или два, и Колтон пойдет на поправку.

Мы принесли Колтона в процедурный кабинет, где он кричал и плакал, пока врач пытался нащупать вену, чтобы взять у него кровь. Затем был кабинет флюорографии; там ситуация была несколько получше, и то только потому что мы убедили Колтона, что здесь его колоть не будут. Не прошло и часа, как мы вновь были в кабинете у нашего врача.

– Уж не аппендицит ли это? – спросила его Соня.

Он покачал головой:

– Нет. Количество белых клеток в крови Колтона не дает оснований диагностировать у него аппендицит. Нас больше беспокоит его рентгенограмма.

Я посмотрел на Соню. Именно в этот момент мы вдруг поняли, что имеем дело с очень опасным и своенравным вирусом. А главное – мы совершенно не были готовы к чему-то более серьезному, чем грипп или аппендицит. Врач провел нас в больничный коридор, где уже был вывешен для просмотра рентгеновский снимок. Когда я увидел то, что на нем было заснято, мое сердце ушло в пятки: в организме моего сына были четко видны три темные массы. Это выглядело так, словно внутренности Колтона взорвались.

Соня вдруг затрясла головой, и слезы, долго копившиеся внутри, обильно заструились по ее щекам.

– Вы уверены, что это не аппендицит? – спросил я врача. – У нас это в роду.

– Нет, – снова ответил он. – Анализ крови не подтверждает подобный диагноз.

– Тогда что же это?

– Если бы я знал, – сказал он.