Читать книгу Темные воды - Лариса Васильева - Страница 9

Сашка, конечно, не слышала этого разговора, но все и так было предельно ясно. От боли и обиды никак не могла придумать, как ей быть, как справиться с тремя здоровыми мужиками, как ей сбежать отсюда? Что ее ждет завтра? Развратный старик? Неужели это правда?! Может быть, она все-таки ошибается, неправильно поняла отца и этого Андреевича? Просто они сейчас пьяные, сами не понимаю, что говорят?

Пришла Люба. Тяжело опустилась рядом на кровать.

– Эх, девонька, пропала ты. Это что же за отец такой? Что это за мужики пошли, родное дитя продают?

Сашка молчала, рухнула ее последняя надежда, значит, она поняла все верно. Ей не хотелось выслушивать бесполезные слова сочувствия, от них только сильнее захочется плакать, а ей надо собраться с мыслями, придумать, как сбежать отсюда.

– Ох, Господи, на все твоя воля. Да, послал тебе Бог отца. А Андреевич-то, бесстыдник, моим еще ведь любовником был, старый хрыч, теперь молоденьких ему захотелось. Двоих подавай… Тьфу!

Она замолчала, о чем-то задумалась.

– Каких только девочек ему ни привозили, и все молоденькие… Привяжет к кушетке и порет, они потом на все согласны, только бы не бил. А он специально ищет, к чему придраться, за что наказать…

– Отсюда правда нельзя уйти?

– Правда, и охранники есть, и собаки. Задержат до утра, тебя же не знают, не отпустят, а утром вернут в дом. Были тут девочки до тебя, что и по своей воле приезжали, потом правда сбежать хотели, но Андреевич, пока не натешится, не отпустит. Да и собаки порвать могут, злые. Уж лучше потерпеть здесь, он и приласкать может, и подарочки дарит, а порка что, потерпеть можно… Зубы лечат больнее… Люди ко всему привыкают.

Сашка разговор не поддерживала, Люба повздыхала и встала:

– Схожу проверю, не закрыли бы по пьянке камин, а то угорят ведь.

Кухарка ушла. Мужики в библиотеке все еще играли в карты, грязная посуда была сдвинута в сторону. Недопитая бутылка стояла рядом с ними на сервировочном столике, пустые – валялись на полу. В комнате клубился дым от сигар и дешевых Ванькиных сигарет. Хозяин велел принести еще пару бутылок. Люба добавила дров в камин, собрала пустые тарелки со стола, вытряхнула из пепельниц окурки в одну из них и вышла. Вернулась с коньяком, все так же молча поставила бутылку на столик. Внимания на нее никто не обращал, игроки продолжали бросать карты, громко матерясь. Выходя из комнаты, Люба плотно закрыла за собой дверь. Потом вернулась в Сашину комнату.

– Пьют, нехристи. Да ты ложись, поздно уж. И я пойду спать, устала сегодня. Ноги уже не носят, натопалась по лестнице, туда-сюда, туда-сюда.

Она вышла из комнаты, продолжая что-то бубнить себе под нос.

Сашка легла, но спать не могла, лежала и думала: что же делать? И вдруг всплыла увиденная раньше картина: камин с пылающими поленьями. Камин. Как Люба сказала? «Угорят, надо проверить, не закрыли бы заслонку». Вот он, выход. О, Господи, что за мысли лезут ей в голову?! Она вскочила, достала из сумки бабкину старую иконку, поставила на тумбочку, опустилась на колени и стала молиться. Слова молитвы сами возникали в ее голове, словно она читала по старому бабкиному псалтырю:

«Спаси меня, Боже; ибо темные воды дошли до души моей.

Я погрязла в глубоком болоте, и не на чем стать; вошла во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня.

Я изнемогаю от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога моего.

Ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове моей. Враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились; чего я не отнимала, то должна отдать.

Боже! Ты знаешь безумие мое, и грехи мои не сокрыты от Тебя.

Чужой стала я для братьев моих и посторонней для сынов матери моей.

А я с молитвою моею к Тебе, Господи; во время благоугодное, Боже, по великой благости Твоей, услышь меня в истине спасения Твоего.

Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне: да избавлюсь от ненавидящих меня и от глубоких вод;

Да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего.

Услышь меня, Господи, ибо блага милость Твоя; по множеству щедрот Твоих призри на меня.

Ты знаешь поношение мое, стыд мой и посрамление мое; враги мои все пред Тобою.

Да будет трапеза их сетью им, и мирное пиршество их – западнею.

Да помрачатся глаза их, чтоб им не видеть, и чресла их расслабь навсегда.

Приблизься к душе моей, избавь ее; ради врагов моих спаси меня.

Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне».

Эти слова псалома Давида были точно о Сашке написаны. Ее захлестывали темные воды мести. Но, видно, бог услышал ее и избавил от искушения самой наказать своих обидчиков: Сашка услышала шаркающие шаги, кто-то подошел к ее комнате. Вот дверь приоткрылась, Андреевич, покачиваясь, смотрел на нее, потом захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Ну вот и все: она ничего не может сделать, дверь закрыта, на окне – решетка.

Сашка долго сидела в темноте, потом незаметно задремала и почувствовала: кто-то был в ее комнате. Она понимает, что здесь дьявол. Во сне девочка хорошо знает, что на него нельзя смотреть. Она берет в руки бабкину икону, загораживается ею, словно защищаясь, и в то же время все-таки наклоняет образ Богородицы так, чтобы дьявол отразился в стекле. Ей хотелось увидеть хотя бы его отражение, но не успела, проснулась… Взглянула на часы – они словно остановились, выходит, она спала всего несколько минут, а уж ей приснилось такое… Она не успевает додумать эту мысль и снова проваливается в сон. На сей раз во сне она встает с кровати, подходит к двери и открывает ее, идет к лестнице. Тут Сашка снова проснулась. Сон был таким четким, ясным, что девочка вскочила и подбежала к двери, но… та по-прежнему была закрыта снаружи на ключ – обманул ее сон. Разочарованная, ложится она на свое место, тут же засыпает. И опять во сне идет к двери. Теперь она открыта. Сашка снова села на кровати: что за наваждение? Ей так хотелось поверить в этот сон, что она еще раз проверила дверь. Потом на всякий случай подергала и решетку на окне, но все напрасно: и окно, и дверь закрыты. На этот раз она долго не ложится, стоит у окна, глядя на мерцающее в темноте озеро, но когда все же засыпает, то во сне видит толстого рыжего кота, он мяукает, словно зовет ее, просит открыть ему дверь. Сашка идет за ним к двери, спускается по лестнице и входит в библиотеку. Она видит всех троих собутыльников спящими в креслах, карты в лужице коньяка на столе, упавшую с ноги Андреевича домашнюю туфлю и дырку на его носке. Сашка даже во сне удивляется: такой богатый, а носок дырявый. Кот вспрыгивает на стол и лижет коньяк из лужицы. Она проходит к камину: под тонким слоем пепла алеют головешки, легко толкает вьюшку, та бесшумно скользит в пазах, потом Сашка закрывает за собой дверь в библиотеку и возвращается в свою комнату. Проходя мимо зеркала в коридоре, она бросает на него взгляд и видит не себя, а Любу. Во сне ее это не удивляет.