Читать книгу В поисках утраченного величия. Иран, ядерное оружие и Ближний Восток - Леонид Млечин - Страница 11

Вечером 24 апреля 1980 года шесть американских транспортных самолетов (три со спецназом и три с горючим) и восемь вертолетов без предупреждения вошли в воздушное пространство Ирана. Система противовоздушной обороны страны после Исламской революции находилась в плачевном состоянии, так что иранские военные просто не заметили появление американской авиации.

Операция на территории Ирана называлась «Орлиный коготь». По плану, составленному в Пентагоне, американская агентура внутри иранской столицы получила задание устроить нечто вроде маленького восстания – и действительно, в Тегеране началась стрельба, вспыхнули пожары, нарушилась телефонная связь… Спецназ должен были ночью тайно проникнуть в Тегеран и освободить около полусотни американских дипломатов, взятых в заложники, – весь наличный состав посольства Соединенных Штатов в Иране.

4 ноября 1979 года было воскресенье. В исламских странах отдыхают по пятницам, так что в американском посольстве в Тегеране начался обычный рабочий день. С раннего утра у посольства собралась толпа, выкрикивавшая антиамериканские лозунги. В этом не было ничего необычного. Такие митинги после Исламской революции устраивались чуть не каждый день. 14 февраля тегеранская толпа даже на несколько часов захватила американское посольство, но ее быстро разогнали. После этой истории посольские архивы эвакуировали в Западную Германию. Потом решили, что опасность миновала, и документы вернули в Тегеран, чтобы посольство могло полноценно работать. Более того, сотрудникам посольства разрешили вернуть в Тегеран жен и детей. Именно в тот день, 4 ноября, семьи дипломатов в аэропорту Франкфурта-на-Майне ждали вылета в Тегеран.

Но толпа численностью примерно в три тысячи человек неожиданно вломилась в ворота американского посольства. Исламская милиция толпе не препятствовала. Нападавшие разоружили малочисленную охрану и ворвались в главное здание.

Резидент ЦРУ первым делом приказал уничтожить документы. До прихода Хомейни резидентура состояла из ста двадцати пяти человек. После Исламской революции практически всех эвакуировали. Несколько молодых оперативников были переведены на нелегальное положение – руководить агентурой. В их распоряжении осталось большое хозяйство: восемьдесят автомобилей, двести пятьдесят конспиративных квартир и радиопередатчики. Резидентура же теперь состояла из нескольких аналитиков и техников управления шифрсвязи, которые работали вахтовым методом, то есть приезжали на несколько месяцев и уезжали. Большая часть телеграмм уничтожалась сразу после прочтения, только самые важные документы хранились три месяца. По инструкции запрещалось хранить больше документов, чем можно уничтожить в течение получаса.

Главный дезинтегратор бумаг сломался через несколько минут. Пустили в ход ручной измельчитель. Шифровки не уничтожались, а только разрезались на мелкие полоски. Разведчики покинули помещение резидентуры, оставив кучу нарезанной бумаги на полу. (Хотели было ее поджечь, но все же решили, что надежная сейфовая дверь продержится до появления сил порядка.) Вот почему многие секретные документы, найденные в посольстве, иранцы сумели восстановить и опубликовать.

Американцы недооценили целеустремленность иранцев. За эту работу засадили двести пятьдесят студенток: они раскладывали на столе превращенные в лапшу секретные документы и собирали их полоска к полоске. Эта работа заняла несколько лет. К июню 1985 года был опубликован шестьдесят один том захваченных документов.

Выяснилось, что резидентура ЦРУ в Иране имела пять тысяч платных информаторов. Но это не помогло американской разведке предугадать развитие событий. Среди найденных документов – донесение ЦРУ президенту Картеру от августа 1978 года, в котором уверенно говорилось, что шах останется на троне, несмотря на массовые протесты. Адмирал Стэнсфилд Тернер, директор ЦРУ в 1977–1981 годах, признался: «Мы не понимали, что представляет собой Хомейни и какой поддержкой пользуется его движение. Мы просто всё проспали».

Обнародованные документы прочитали и в Москве. С особым интересом – присланные из центрального аппарата ЦРУ биографические справки о наиболее видных советских чиновниках.

В 1978 году ЦРУ не было готово иметь дело с исламскими фундаменталистами, потому что сфокусировалось на коммунистической угрозе, исходящей от партии Туде, и советском шпионаже. Оно не поддерживало никаких контактов с оппозицией, которые позволили бы понимать события и даже влиять на них. Только в ноябре 1978 года директор ЦРУ образовал рабочую группу по Ирану.

Главной загадкой был сам аятолла Хомейни. С такими людьми американские разведчики и дипломаты не привыкли иметь дело. Аскетизм и набожность казались странными светским политикам. Аналитикам поручили выяснить, нет ли у него отношений с Москвой: за Исламской революцией в Иране искали скрытую руку КГБ.

4 ноября 1979 года американский посол был уже отозван в Вашингтон. Работой посольства руководил временный поверенный в делах. С утра он вместе с помощником и охранником отправился в иранское министерство иностранных дел. Туда ему и позвонили из посольства сообщить, что происходит. Он заявил протест министру иностранных дел Ирана Ибрахиму Язди. Министр обещал урезонить толпу. Но не правительство руководило страной.

Сотрудники посольства укрылись на втором этаже, где за мощной стальной дверью должны были ждать помощи. Попытки толпы взломать дверь оказались безуспешными. У иранцев ушли бы многие дни на то, чтобы ее вскрыть. Но они пригрозили убить уже захваченных американцев, если дверь не откроют. Поверенный в делах по телефону приказал своим сотрудникам сдаться. В руки толпы попали шестьдесят шесть американцев – весь остававшийся в Тегеране дипломатический персонал, морские пехотинцы из охраны, а также люди, случайно оказавшиеся в посольстве.

Поначалу непонятно было, кого представляют захватившие посольство студенты и чего они, собственно, хотят. Думали, что это произошло спонтанно, как уже было в феврале. Тогда через несколько часов поступил приказ отпустить дипломатов, и иранцы очистили посольство. На сей раз толпа явно действовала по приказу свыше, и аятолла Хомейни превратил захват посольства в символ борьбы за независимость страны. По всему Ирану жгли американские флаги, чучела дяди Сэма, кричали: «Смерть Америке!» Захваченные сотрудники посольства спрашивали, когда их освободят. Студенты отвечали: «Когда ваш президент Картер отдаст нам шаха».

Бежавший из Тегерана шах сначала прилетел в Каир, оттуда направился в Марокко, затем перебрался на Багамские острова. Он нигде не мог найти убежища. Уже никто не желал ссориться с аятоллой Хомейни. Обращаться за помощью к Соединенным Штатам шах считал ниже своего достоинства, надеялся, что старые друзья сами о нем вспомнят.

28 сентября 1979 года заместителю государственного секретаря США Дэвиду Ньюсому сообщили, что шах серьезно болен. Вероятно, у него малярия, и ему понадобится медицинская помощь, которую можно получить только в Соединенных Штатах. Государственный секретарь Сайрус Вэнс предупредил Джимми Картера, что если состояние шаха действительно ухудшится, к президенту обратятся с просьбой разрешить шаху въезд в страну.

Когда срок выданной ему визы истек, шах покинул Багамские острова и перебрался в Мексику. Туда и командировали доктора Бенджамина Кина, руководителя отделения тропических болезней нью-йоркской больницы. Не найдя у шаха малярии, он предположил, что тот болен раком. Доктор Кин сказал, что поставить правильный диагноз и помочь пациенту можно только в Соединенных Штатах. Опытный врач не ошибся. За пять лет до этого, еще в 1974 году, врачи обнаружили у шаха лимфому – рак лимфатических узлов, но никто об этом не знал. Даже специальные службы! Его личные медики обратились за помощью к французским коллегам, которые несколько лет лечили его тайно.

Влиятельный американский банкир Дэвид Рокфеллер и бывший государственный секретарь Генри Киссинджер считали, что давний и надежный союзник имеет право на политическое убежище в Америке. Президент Картер не хотел пускать шаха в Соединенные Штаты, опасаясь за судьбу американцев, все еще остававшихся в Иране. Американское посольство в Иране предупредило Вашингтон, что приезд шаха в Соединенные Штаты крайне опасен: «В атмосфере ненависти к шаху и в условиях роста влияния исламского духовенства реакция Ирана будет даже острее, чем она могла быть еще несколько месяцев назад».

19 октября 1979 года президент Картер, как обычно по пятницам, устроил деловой завтрак со своей внешнеполитической командой. За приезд шаха высказались вице-президент Уолтер Мондейл, государственный секретарь Сайрус Вэнс и министр обороны Гарольд Браун. Сопротивлялся только сам Картер.

Руководитель президентской администрации Гамильтон Джордан сказал президенту:

– Если шах умрет в Мексике, представляете себе, что скажет Генри Киссинджер журналистам? Что сначала вы позволили свергнуть нашего верного союзника, а затем просто его убили.

– К черту Киссинджера! – вспылил Картер. – Я президент этой страны!

«Картер ходил по комнате, – вспоминал Уолтер Мондейл, – а мы все уговаривали его впустить в страну шаха. И вдруг он произнес: „А если иранцы возьмут наших людей в посольстве в заложники, что вы мне тогда скажете?“ В комнате повисла мертвая тишина».

Когда-то молодой политик Джимми Картер выступил в законодательном собрании штата Джорджия против положения о том, что человек обязан верить в бога. Очень набожный, сам читающий проповеди, Картер считал, что свобода выбора важнее всего. Вот почему, став президентом, он все-таки разрешил бывшему иранскому шаху приехать в страну, хотя сознавал, что принимает крайне опасное решение. Он не мог отказать больному человеку в медицинской помощи.

«Ни в конституции Соединенных Штатов, – говорил Джимми Картер, – ни в декларации независимости, ни в Билле о правах, ни в Новом и Ветхом завете вы не найдете таких слов, как „экономность“ или „эффективность“. Но вы обнаружите другие слова, такие как честность, чистота, справедливость, свобода, законность, мужество, сострадание, любовь и многие другие, которые говорят о том, каким должен быть человек. Эти же слова относятся к тому, каким должно быть правительство».

20 октября 1979 года посольство Соединенных Штатов в Тегеране получило шифровку из Вашингтона: информируйте иранские власти, что шаху разрешено въехать в Соединенные Штаты. Но разрешение временное – для проведения диагностики и курса лечения. Дипломаты и разведчики были поражены. Они считали, что надо дистанцироваться от шаха, раз уж Вашингтон пытается наладить отношения с революционным режимом. Поверенный в делах посетил премьер-министра Мехди Базаргана и министра иностранных дел Ибрахима Язди, которые считались умеренными политиками. Но и они ответили, что иранцы не верят в мнимую болезнь шаха и воспринимают решение Вашингтона как враждебный иранскому народу шаг.

22 октября на личном самолете Дэвида Рокфеллера шах был доставлен в Нью-Йорк. Через неделю, 1 ноября, в Алжире премьер-министр Мехди Базарган и министр иностранных дел Ибрахим Язди тайно встретились с советником американского президента по национальной безопасности Збигневом Бжезинским, чтобы обсудить, как поддерживать отношения в этой кризисной ситуации. Но сохранить встречу в секрете не удалось.

Хомейни и окружавшие его исламисты желали полного разрыва с Соединенными Штатами, чтобы в стране не осталось ни одного американца. Они боялись, что американцы, как это произошло в 1953 году, сговорятся с прозападными (как они считали!) политиками. О встрече руководителей правительства с Бжезинским сообщило радио Тегерана. В истерической атмосфере, сложившейся в Иране, это было воспринято как сговор правительства с Соединенными Штатами с целью свергнуть революционное правительство и вернуть шаха к власти. В манифестации протеста по улицам столицы прошли больше миллиона человек.

Для Хомейни Соединенные Штаты были главным врагом, и он готов был вести против американцев священную войну во имя ислама. Его враждебность впервые проявилась в октябре 1964 года, когда он произнес перед своим домом в Куме речь против особого статуса, который получали сотрудники американской военной миссии и их семьи. Такие же особые права и иммунитет получили американские военные во время Второй мировой войны в Великобритании. Но Хомейни ловко использовал эту тему для возбуждения ненависти к американцам. После этой речи, 4 ноября 1964 года, Хомейни выслали из страны. Вернувшись в Иран 1 февраля 1979 года, он стал называть Америку «великим сатаной». Президента Египта Анвара Садата и президента Ирака Саддама Хусейна он именовал слугами американцев.

Почему же американцы сразу не эвакуировали дипломатов из Тегерана? В Вашингтоне и думать об этом не хотели: Иран – такое большое и важное государство, как же можно остаться там без дипломатического представительства?

Через две недели после захвата посольства Хомейни объявил, что негры (афроамериканцы, как их называют в Соединенных Штатах), женщины и не граждане США будут освобождены. В общей сложности иранцы отпустили тринадцать человек. Осталось пятьдесят три заложника. Через полгода отпустили еще одного человека с трагическим диагнозом – рассеянный склероз. Остальные пятьдесят два человека (в том числе две женщины и один афроамериканец) провели в неволе четыреста сорок четыре дня.

В руки толпы не попали поверенный в делах Брюс Лэйнген, его помощник и офицер безопасности, которые в момент захвата посольства находились в здании министерства иностранных дел. Там они и оставались. Поверенный в делах мог покинуть Иран в любую минуту, но отказался бросить своих коллег. И еще шестеро американцев в Тегеране избежали участи своих соотечественников. Сельскохозяйственный атташе Ли Шатц в тот день находился в другом здании. Боб Андерс, который руководил консульским отделом, и две супружеские пары, работавшие под его началом, выскользнули через заднюю дверь, когда студенты ворвались в посольство. Все шестеро нашли убежище в канадском посольстве в Тегеране. Но было ясно, что долго они не могут там скрываться. Их надо было как можно быстрее вывезти из страны. Поручили это ЦРУ.

«Я пришел к выводу, – вспоминал сотрудник ЦРУ Антонио Мендес, – что в данном случае надо разработать настолько экзотическое прикрытие, чтобы никто из иранцев ничего не заподозрил… Я решил отправить в Тегеран канадскую киносъемочную группу. Появление киношников ни у кого не вызовет подозрений». Сотрудники ЦРУ зарегистрировали в Канаде мнимую кинокомпанию, поместили в газетах рекламные объявления. Написали сценарий, съемки которого требуют поездки в Иран, – смесь средневековой мистики и научной фантастики. Обратились в иранское консульство в Сан-Франциско и попросили визы для шестерых канадцев, одного европейца и одного латиноамериканца, который представлял инвесторов. Визы были получены.

Но вместо восьми человек в Тегеран прилетели только двое оперативных сотрудников ЦРУ. Шесть канадских паспортов с иранскими визами предназначались для американцев, которых предстояло спасти. Паспорта были подлинные. Парламент Канады разрешил использовать паспорта в гуманитарных целях. Сотрудникам ЦРУ оставалось только на месте проставить в паспортах фальшивые отметки о въезде в Иран.

Американских дипломатов переодели и несколько изменили им внешний облик. Сотрудники разведки вновь и вновь обговаривали с ними детали их легенды. Иностранные дипломаты, которые помогали американцам скрываться, устроили прощальную вечеринку – на столе появились уже запрещенные в Иране вино, шампанское и более крепкие напитки.

Вся группа должна была вылететь ранним утром 28 января 1980 года. В пять утра они уже были в аэропорту. Сонные иранские чиновники отштамповали паспорта не глядя. Когда самолет швейцарской авиакомпании поднялся в воздух, все наперебой заказывали у стюардесс коктейль «кровавая Мэри».

12 марта 1980 года директор ЦРУ адмирал Стэнсфилд Тернер, направляясь к президенту, прихватил с собой руководившего операцией Антонио Мендеса. Занятый другими делами президент Картер забыл, зачем этого человека привели в овальный кабинет, и Мендесу пришлось рассказать, как именно он вывозил дипломатов из Тегерана. Ему было отведено две с половиной минуты, но разговор продолжался девять минут. На Картера эта история произвела сильное впечатление. В тот же день Антонио Мендес был назначен начальником управления технической разведки ЦРУ.

Но остальные дипломаты оставались в руках иранцев!

Над американцами глумились, им связывали руки и завязывали глаза. Держали в подвале. Кормили захваченными в посольстве запасами консервов, срок годности которых кончился и еда стала опасной. Соединенные Штаты ощущали полнейшее бессилие перед обезумевшими фанатиками. Выступления Хомейни наводили страх на американцев, иранцы беспрерывно требовали казнить «шпионов» из захваченного посольства.

Президент Картер старался найти общий язык с Тегераном. Несколько месяцев государственный секретарь Сайрус Вэнс тщетно пытался договориться с иранскими властями об освобождении заложников. Руководитель президентской администрации Гамильтон Джордан провел тысячи часов в секретных переговорах. Но поскольку администрация ничего не предприняла после нападения на посольство, иранцы решили, что Картер слаб и бояться нечего. Переговоры ни к чему не привели. Глава иранского правительства умеренный политик Мехди Базарган, который не в силах был выпустить заложников, подал в отставку.

В Тегеран с посреднической миссией отправился генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм. «Моя цель, – объяснил он журналистам, – прежде всего урегулировать кризис». С ним беседовал новый министр иностранных дел Ирана Садек Готбзаде, но и он ничего не решал в стране. Миссия Вальдхайма провалилась. Сказав: «Мы провели обмен мнениями», генсек ООН покинул Тегеран.

Тогда президент Картер приказал министру обороны Гарольду Брауну силой освободить заложников. Картер был упрям и привык добиваться цели, которую считал справедливой. Когда он впервые баллотировался в сенат штата Джорджия, в одном из избирательных участков местный политический босс, поддерживавший его соперника, велел каждому избирателю голосовать за нужного человека и сам вытаскивал бюллетени из урны, чтобы проверить, все ли в порядке. Бюллетеней в урне оказалось больше, чем избирателей. Картер опротестовал результаты выборов. Дело разбиралось в суде, борьба продолжалась долго, но в конце концов он занял свое место в сенате.

В двенадцать лет будущий президент Картер, прочитав «Войну и мир» Льва Толстого, увидел в романе подтверждение собственной убежденности в том, что историю делают не вожди, а простые люди. Джимми Картер также пришел к выводу, что принимающие решения политики и чиновники изолированы от тех граждан, которых эти решения больше всего затрагивают. Он свято верил в правоту того, что делает, и серьезно относился к своим обязанностям.

К спасению заложников в Вашингтоне готовились всю зиму 1980 года (этап планирования получил условное название «Горшок риса»). Отправить в Тегеран решили отряд войск специального назначения «Дельта» под командованием полковника Чарльза Беквита, воевавшего во Вьетнаме. Многие офицеры изначально считали операцию невыполнимой, говорили, что успеха можно добиться только чудом. Тегеран находится в глубине страны, на значительном расстоянии от дружественных американцам стран. К тому же иранцы ожидали нападения, захваченное посольство охраняло множество вооруженных стражей революции.

Разработали такой план. Военно-транспортные самолеты C-130 «Геркулес» со спецназом и горючим на борту и вертолеты RH-53D «Морской жеребец» входят в воздушное пространство Ирана и садятся в трехстах семидесяти километрах от Тегерана (точка «Пустыня-1»). После дозаправки вертолеты перебрасывают спецназ на площадку у заброшенных соляных шахт (точка «Пустыня-2») в восьмидесяти километрах от Тегерана. Здесь спецназ пересаживается на подготовленные ЦРУ грузовики и едет в сторону Тегерана, атакует там посольство и освобождает заложников. На всю операцию отводилось тридцать шесть часов, на штурм посольства и освобождение заложников – сорок пять минут. С территории посольства вертолеты должны были доставить спецназ и сотрудников посольства на старый аэродром, откуда их переправят самолетами. Аэродром должна была заранее захватить и удерживать вторая группа спецназа.