Читать книгу Профсоюзы и «мировая закулиса» - Леонид Сергеевич Чернявский - Страница 3

Пожалуй, нигде масонство не приобрело таких масштабов, распространения и влияния, как в США. В XIX веке США становятся средоточием масонства (и оставались таковым и в XX в.), где рост его рядов был более чем впечатляющим. При этом, в отличие от Британии и других европейских стран, где масонство, сосредоточившись на познании истины, самосовершенствовании и благотворительности, после эпохи буржуазных революций старалось не вмешиваться в политику и не проявляло большой активности в создании и деятельности профсоюзов, американские масоны всегда активно проявляли себя в общественно-политической жизни.

Один из наиболее видных исследователей масонства в США – масон А. Стивенс, составивший «Энциклопедию братств»,[61] – приводит данные о более 600 тайных обществ в Соединенных Штатах, действовавших с 1797 года. Из них более 350 сохранились к концу XIX века. Тогда как в конце XVIII в. членами братств[62] были менее чем четверть процента взрослого мужского населения, то уже в конце XIX века их членство составляло 40 % от всего мужского населения страны в возрасте более 21 года[63]. Д. Хакетт, ссылаясь на исследование У. С. Харвуда[64], пишет, что 5,5 из 19 миллионов взрослых мужчин (т. е. 29 %, что, на наш взгляд, более соответствует действительности) были членами по меньшей мере одной из семидесяти тысяч братских лож в США в 1897 г., что было больше, чем численность всех профсоюзов, и более чем вполовину больше прихожан протестантских церквей.[65]

После окончания Гражданской войны (1865) в истории американского масонства (а также и профдвижения) начинается т. н. «золотой век братств», который, как считают, продолжался около половины столетия, и в этот период численность братств и их членство росли чрезвычайно быстрыми темпами. Следует заметить, что по поводу длительности «золотого века» мнения несколько отличаются. Гарриетт Макбрайд полагает, что он занял промежуток времени с 1870 до 1910 гг.[66] Дэвид Бейто относит конец эры «золотого века братств» к 1930-м годам, отмечая, что даже после снижения темпов роста братства оставались «мощной силой», объединяя в своих ложах больше американцев, чем какая-либо другая организация, кроме церквей[67]. Президентский исследовательский комитет по социальным тенденциям[68] насчитывал в 1930 г. 20 млн членов масонских лож (фактически их общее число достигало 35 млн); в них к 1930 г. состояло 12 % белых взрослых[69]. У нас нет оснований подвергать сомнению выкладки столь авторитетного учреждения, хотя следует заметить, что в число масонских при этом явно включили и парамасонские организации.

В то же время есть и такая точка зрения, что «золотой век братств» продолжался до первой половины XX века включительно[70] и, представляется, что она отнюдь не лишена оснований. Если внимательно посмотреть на таблицу «Общая численность членов в масонских ложах США с 1924 г. по настоящее время», то нетрудно увидеть, что до конца 1920-х гг. рост численности масонов был довольно заметным (с 3,077,161 до 3,295,872, т. е. на 218,711). Затем – с 1928 до 1941 гг. – наблюдалось некоторое снижение (на 844,571); с 1942 до 1959 гг. был весьма впечатляющий рост рядов масонства (на 1,651,860), и лишь потом – с 1959 г. по настоящее время – еще более впечатляющий спад (с 4,103,161 до 1,076,626, т. е. на 3,026,535). Но при этом следует иметь в виду, что А. Стивенс говорит о 40 % членстве братств, многие из которых были парамасонскими организациями и масоны, соответственно, не относили их к своему сообществу.

Таким образом, пикового, максимального показателя в XX веке численность членов масонских лож в США достигла в конце 1950-х гг.

Однако вернемся к профсоюзам.

Братство паровозных машинистов (БПМ), став «старейшим … и самым успешным среди различных тайных обществ железнодорожников в Соединенных Штатах»[71], дало своего рода образец организации для других категорий рабочих, занятых на железной дороге. Его примеру вскоре последовали проводники, создавшие в 1868 г. Орден железнодорожных проводников (Order of Railway Conductors), кочегары, сформировавшие в 1873 г. Братство паровозных кочегаров (Brotherhood of Locomotive Firemen) и тормозные кондукторы, учредившие в 1883 г. Братство железнодорожных тормозных кондукторов (Brotherhood of Railroad Brakemen). Эти три профсоюза вместе с машинистами вошли в историю как «Большая четверка» братств, ставшая самым влиятельным профсоюзным объединением в США к началу Первой мировой войны, и оставалась таковой вплоть до первой половины XX века[72]. Кроме того, братства «Большой Четверки» были первопроходцами в этом стиле юнионизма в 1870-е и 1880-е гг.; они «определили преобладающую модель профсоюзного движения в одном из наиболее жизненно важных секторов экономики страны, включив в свое число самые первые успешные профсоюзы на национальном уровне, сыгравшие жизненно важную роль в развитии американского механизма трудовых отношений»[73]. Остальные железнодорожные профсоюзы в конце XIX века «подражали образцу братств, появившихся с 1880-х гг.»[74].

За ними, следуя образцу и примеру своих предшественников, в 1886 г. в виде тайной организации создали свою «Ассоциацию взаимопомощи» стрелочники (Switchmen's Mutual Aid Association), которая затем, в 1894 г. преобразовалась в профсоюз (Союз стрелочников Северной Америки – Switchmen's Union of North America). Основателями Союза стрелочников были члены масонских лож Рыцарей Пифиаса, Древнего ордена объединённых рабочих и Ордена объединённых друзей[75]. Не остались в стороне и вагоновожатые, организовавшие в начале 1890-х гг. свое «Братство» (Brotherhood of Railway Carmen of America), телеграфисты (Order of Railroad Telegraphers), служащие (Brotherhood of Railway Clerks) а также Братство железнодорожных путевых рабочих (Brotherhood of Railway Trackmen) и др., которые затем объединились в профсоюзы национального уровня[76].

«Более явно, чем большинство других американских профсоюзов, железнодорожные братства […] происходили от масонского братства, широко распространенного в Соединенных Штатах в XIX веке. Они практиковали братский ритуал, подчеркивали принципы взаимопомощи и моральной поддержки, […] что помогло им выжить во враждебном политическом и экономическом климате конца XIX века[77], – отмечают авторы «Энциклопедии истории профсоюзов и рабочего класса США», – […] ранние железнодорожные братства в середине – конце XIX века напоминали современные [масонские] братства, в которых братья занимались унизительными и тайными посвящениями, и в которых смешивались элементы розенкрейцерства и масонского ритуала. Братья клялись в соблюдении секретности и бессмертной преданности группе, обменивались секретными рукопожатиями и обязывались работать только с братьями»[78].

В годы, последовавшие за Гражданской войной, при прямом участии масонов были созданы рабочие организации, которые представляли собой не что иное, как масонские ордена в прямом смысле этого слова. Так, в 1868 г. появляются две такие организации – в июле «Рыцари Св. Криспина» и в октябре – «Древний орден объединенных рабочих» (ДООР).

«Рыцари Св. Криспина»[79] (Knights of St. Crispin) были профсоюзом американских сапожников, созданным по организационному принципу масонских лож[80]. «Ритуал – клятвы, тайная работа, тщательно продуманная церемония, – пишет исследовавший его историю Г. Кили, – проходили через всю работу ордена […] во многом они совпадали с традициями масонства»[81]. В 1870 г. его членство составляло около 50 тысяч, и он был, «безусловно, крупнейшим профсоюзом в стране»[82]. Таким образом, появление этого профсоюза отвечало назревшим потребностям организации этой категории рабочих, а его тайный характер и принцип организации демонстрировали в тех условиях свою эффективность. Однако этот профсоюз просуществовал недолго – после экономического кризиса 1873 г. начался его упадок, а к 1878 г. он полностью исчез.

Вскоре после своего возникновения «Рыцари Св. Криспина» вошли в состав «Ассамблеи рабочих» – организованной в 1865 г. федерации профсоюзов штата Нью-Йорк. В первые годы «Ассамблеи» «по крайней мере две аффилированных с ней организации были секретными – Рыцари Св. Криспина и Высший Орден механиков Солнца»[83].

Высший Орден механиков Солнца (League of Friendship, Supreme Mechanical Order of the Sun), таким образом, кроме того, что был масонским орденом, идентифицировал себя и как профсоюзную организацию. Это важно отметить, поскольку об этой организации осталось очень мало сведений в истории – она просуществовала только несколько месяцев. Появившись в апреле 1868 г., в октябре того же года она уже прекратила свое существование[84]. «Ревностный и правоверный масон»[85] Джон Апчёрч (John Jordon Upchurch, 1820–1887), возглавивший «Механиков Солнца» в последние месяцы их деятельности, так вспоминал об этих обстоятельствах: «Мне говорили, что это был Орден защиты рабочих. Но я очень скоро обнаружил, что Ложа блуждает в темноте. Мы не могли получить никакой информации от Великого Совета, пока мы не вкладывали больше денег, чтобы получить так называемую степень «Рыцарь Железного Кольца», что требовало дополнительной оплаты в пять долларов. Я пришел к выводу, что все это было гнилым до глубины души, предпринятым с целью мошенничества и, следовательно, недостойным доверия и поддержки рабочих. Я рассказал членам, что я об этом думаю, и многие из них согласились со мной»[86]. Членами Лиги состояли механики, машинисты, кочегары и поденщики, занятые на железной дороге.

В октябре 1868 г. Дж. Апчёрч вместе с другими масонами вышел из «Высшего Ордена механиков Солнца», чтобы основать «Древний орден объединенных рабочих» (ДООР) (Ancient Order of United Workmen)[87]. «В ритуалах и эмблемах Ордена явно [было] видно масонское влияние, – писал об этой организации масон А. Стивенс, – которое оказало влияние на рождение многих братств. Как и масонские, и другие тайные общества, орден имел свои степени посвящения […]»[88]. У. С. Харвуд включил Орден в число других масонских орденов[89].

В конституции ДООР, составленной Дж. Апчёрчем, говорилось, что целью Ордена является «объединение всех механиков для защиты их интересов от любых посягательств, и возвышение труда до такого уровня, на который он справедливо имеет право». Для этого Орден собирался «использовать все законные средства […] для урегулирования всех различий […] между работодателями и работниками […] на основе вечной истины о том, что интересы Труда и Капитала равны и должны получить равную защиту». Конституция исключала возможность использования забастовок «за исключением случаев, когда они становятся абсолютно необходимыми»[90]. Однако через некоторое время, как отмечалось в биографической справке, составленной одним из братьев по поручению Ордена, «Апчёрч с горечью увидел, что его идеал объединения капитала и труда для взаимной выгоды оказался ничтожным»[91].

Таким образом, ДООР не проявлял какого-либо радикализма, тем не менее А. Пинкертон считал его появление результатом «агитации в рабочих кругах […] агентов Коммуны», […] и цель, которая при этом преследовалась, – «уничтожение всех правительств»[92]. Это было уж явное преувеличение.

«Древний орден объединённых рабочих, возможно, является старейшим и наиболее успешным в своем роде в Соединенных Штатах, – отмечал А. Стивенс, – его дела управляются умело, и его членство занимает второе место среди неполитических тайных организаций»[93]. В 1895 году в США насчитывалось 6000 лож ДООР с более чем 318 тыс. членов, а в Канаде – около 32 тыс.; вдовам и сиротам в период с 1869 по 1895 гг. было выплачено более 70 млн долларов[94].

Но, пожалуй, самым грандиозным явлением в профсоюзном движении, возникшим в соответствии с масонскими схемами, был «Орден рыцарей труда». В 1869 г. портной, член братств масонов, «Чудаков»[95] и «Рыцарей Пифиаса»[96] Урия Стефенс (Uriah S. Stephens, 1821–1882) основал «Благородный и Священный Орден Рыцарей Труда Америки» (Noble and Holy Order of Knights of Labor of America). До этого, в период 1853–1858 гг. он совершил путешествия по Мексике, Калифорнии, Центральной Америке, Вест-Индии, Англии, Германии и Бельгии. В Лондоне он познакомился с портным И. Г. Эккариусом[97], сподвижником К. Маркса, и впоследствии членом Генерального совета «I Интернационала». Эккариус «оказал огромное влияние на Стефенса и даже считается, что он познакомил его с Коммунистическим манифестом»[98]. В зарисовке жизни У. Стефенса, опубликованной в 1894 году, говорилось: «Стефенс разработал секретную работу и конституцию Ордена рыцарей труда (ОРТ). Это было сделано во внешней форме тайных обществ масонов, но основывалось на философских принципах социализма»[99].

Такое замысловатое сочетание идеологии масонства и марксизма в сознании Стефенса проявилось и в деятельности созданной им организации, которая в первые годы своего существования представляла собой немногочисленную тайную масонскую секту. «Ранняя история Рыцарей Труда пронизана двумя могущественными идеалами: ритуальным братством и секретностью»[100], – отмечает один из наиболее проницательных исследователей истории ОРТ. Ритуалы ОРТ представляли собой своеобразную смесь из «Рыцарей Пифиаса», «Чудаков» и спекулятивных масонов, причем последние были главным источником вдохновения, идеологические же принципы «Рыцари» позаимствовали у масонов[101].

Рыцари Труда стремились создать единый фронт рабочих, производителей против капиталистов. Орден вел борьбу за установление восьмичасового рабочего дня, упразднение детского труда, повышение заработной платы и улучшение условий труда в целом. ОРТ даже позволил женщинам и афроамериканцам вступать в его ряды. «Рыцари Труда» стремились достичь своих целей, прежде всего, путем бойкота и мирных переговоров, не прибегая к забастовкам поскольку, как считали «Рыцари», они приводят к кровопролитию и усилению напряженности. Но среди них было и немало таких, которые отдавали предпочтение забастовкам.

Стефенс настаивал, чтобы «Рыцари» соблюдали строгую тайну и сложные ритуалы. Он был убежден, что это обеспечивает верность членов профсоюза, защищает их от преследований работодателей и способствует стабильности. Находясь во главе организации, он все время был категорически против любой отмены секретности и ритуалов, потому что, по его мнению, они были необходимы для сплочения разрозненных и деморализованных рабочих[102]. Секретность, заложенная в Ордене вначале, была причиной медленного роста его численности[103]. Орден фактически сам себя поместил в социальную изоляцию, его тайный характер вызывал в окружающих раздражение, неодобрение и даже опасения. «Распространялась тревога, газеты тиражировали абсурдные измышления в отношении его замыслов, в которых были выдвинуты обвинения в коммунизме и подстрекательстве, а католические и протестантские священнослужители поспешили осудить неизвестного монстра»[104], – пишет о настроениях в обществе относительно «Рыцарей» автор – современник тех событий, исследовавший профсоюзное движение в США.

Однако в конце 1870-х годов в организации начали усиливаться настроения в пользу упразднения секретности. Помимо соображений о росте рядов, католических членов «Рыцарей» также беспокоила оппозиция со стороны католической церкви и негативное отношение общественности к секретным организациям после суда и казни членов «Молли Магуайерс»[105].

На специальной сессии Генеральной Ассамблеи ОРТ в июне 1878 г. было принято решение отказаться от секретности и преобразовать Орден в обычную «светскую» организацию. Стефенс, для которого это было потрясением, всячески противился, но не в состоянии преодолеть давление в пользу нового плана, подал в отставку. В сентябре 1879 г. Великим магистром труда (Grand Master Workman) – таково было официальное звание лидера ОРТ – был избран бывший машинист и мэр г. Скрэнтон (шт. Пенсильвания), католик Теренс Паудерли (Terence V. Powderly, 1849–1924), не принадлежавший к масонству[106]. Стефенс же оставался активным членом местной ассамблеи ОРТ до своей смерти в 1883 г. В 1880-е гг. численность Ордена как сначала росла, так и затем уменьшалась впечатляющими темпами: в 1883 г. было 5383 членов, 71 000 членов в 1884 г., 111 000 – в 1885 г. и 711 000 – в 1886 г.[107] В 1881 году право на членство получили женщины. ОРТ приобрел международные масштабы: его филиалы были созданы в Великобритании и Франции (где в 1896 г. насчитывалось ≈100 000 членов), а также в Бельгии, Австралии, Южной Африке, Новой Зеландии и на Гавайях[108].

В 1893 г. на посту Великого магистра труда Паудерли был сменен Дж. Совереном (James R. Sovereign, 1854–1928), который снова попытался засекретить деятельность Ордена и вернуть его к позициям его основателя. Однако никакие меры уже помочь не могли: ОРТ в 1886 г. прошел пик своей популярности – с этого времени его численность и влияние продолжали неуклонно снижаться. В 1894 г. «Рыцарей» уже было 235 тыс., а в 1897 г. – около 175 тыс.[109] В начале XX в. Орден рыцарей труда еще влачил жалкое существование и вскоре перестал существовать.

Причин краха ОРТ было несколько. Джейсон Кауфман попытался найти ответ на вопрос: «Почему американские профсоюзы пошли по другому пути, чем их коллеги почти в каждой демократической нации в Западной Европе?»[110]

Правящий класс США уже давно искал повод для расправы над «Рыцарями труда»; особенно раздражала их борьба за введение 8-часового рабочего дня. 1 мая 1886 г. в Чикаго была организована очередная массовая забастовка с этим требованием. Это послужило поводом к массовым увольнениям, на что рабочие ответили ещё одной забастовкой 3 мая, во время разгона которой полиция применила оружие, в результате чего были убитые и раненые. 4 мая по призыву анархистов возмущенные рабочие собрались на массовый митинг на площади Хеймаркет, во время которого провокатор бросил в толпу бомбу: были жертвы как среди митинговавших, так и полицейских. Зачинщики митинга были арестованы, 4 из них казнены, среди них – видный деятель ОРТ Альберт Парсонс (Albert Richard Parsons, 1848–1887). В память об этих событиях I конгресс II Интернационала в 1889 г. постановил ежегодно праздновать 1 мая как День международной солидарности всех трудящихся.

События на площади Хеймаркет в 1886 г. потрясли национальное сознание американцев. Хотя участие ОРТ в беспорядках не было доказано, пресса ложно приписала «Рыцарям» призыв к национальной забастовке, работодатели начали систематическую травлю членов профсоюзов (не только ОРТ). В течение 1870-х – 1890-х годов работодатели оказывали ожесточенное сопротивление рабочему движению, подавляя многочисленные забастовки и испытывая волю бастующих рабочих[111]. Частым явлением стали локауты, рабочих заставляли подписывать соглашения о том, что они не будут вступать в профсоюзы, хозяева обменивались черными списками и активно использовали рабочих шпионов (в основном, из агентства Пинкертона). Вся эта антипрофсоюзная деятельность была сосредоточена прежде всего против «Ордена рыцарей труда», из которого, в этих условиях, начинается дезертирство членов.

Была еще одна очень важная причина упадка ОРТ. Речь идет о том, что в 1886 г., когда Орден находился на пике своей славы и влияния, в США появился профсоюзный центр, который довольно скоро вытеснил «Рыцарей» на обочину, а сам стал самым мощным и влиятельным в профдвижении США и остается таковым и посейчас. Это – Американская федерация труда (АФТ), основателем которой стал рабочий сигарной фабрики, эмигрант из Великобритании Сэмюель Гомперс (Samuel Gompers, 1850–1924).

О роли масонства в возникновении и первоначальном развитии АФТ доподлинно ничего до сих пор не известно. Можно с уверенностью говорить лишь о том, что многие члены и функционеры профцентра были масонами, в то время это было вполне закономерно: таково было модное веяние того времени – «золотого века братств».

Что касается С. Гомперса – человека, который основал АФТ и был ее бессменным руководителем на протяжении почти 40 лет (1886–1924), вплоть до своей смерти, то его принадлежность к масонству, судя по всему, не сыграла особой роли в появлении и деятельности АФТ. С. Гомперс, осмыслив сложившуюся в то время ситуацию, не стремился придать АФТ масонский характер – это было и неактуально, и, попросту, не модно.

Сэмюель Гомперс, эмигрировав вместе с родителями в США в подростковом возрасте, как и многие другие молодые иммигранты, быстро погрузился в иммигрантскую интеллектуальную и общественную жизнь Нью-Йорка. В период 1863–1880 гг. Гомперс вступил и участвовал в Межнациональном профсоюзе производителей сигар, Древнем ордене лесников[112], Независимом ордене чудаков, входил в Орден Рыцарей труда, Международную ассоциацию рабочих, Общество этической культуры Феликса Адлера, дискуссионный клуб Cooper Union[113] и другие[114].

Таким образом, Гомперс, еще будучи подростком, проявлял склонность к участию в различных общественных, и, в частности, в масонских организациях. Но в масонские ряды он вступил, когда уже был в зените своей славы. Известно, что в 1904 г. (т. е. через 18 лет после создания АФТ), он стал адептом масонской ложи Доусона № 16 (Вашингтон), а в 1906 г. он уже достиг 32° посвящения[115]. В 1920 году он писал: «В своей масонской жизни я посещал ложи во многих странах, и я узнал, что масонство во многих странах, особенно в Латинской Америке, является основным средством, с помощью которого сохраняется свобода совести, мысли и выражения»[116]. Тем не менее, несмотря на все симпатии к масонству, Гомперс создавал АФТ как сугубо светскую организацию.

Выяснение вопроса о роли, месте и значении ОРТ и АФТ в профсоюзном движении США конца XIX в. многое проясняет для понимания связей и взаимовлияния братств, профсоюзов и масонства в развитии этих движений.

«Рыцари», кроме всего прочего, стремились к созданию единого многоцелевого братства американских рабочих по всей стране. «Это поставило их в прямую конкуренцию с процветающим братским движением нации, тогда как более успешная АФТ, которая пережила 1880-е годы и выросла в последующие десятилетия, сознательно избегала такой конкуренции»[117], – отмечает Дж. Кауфман. АФТ «сознательно избегала» того, чтобы идентифицировать себя как братский орден: она организовывала рабочих по профессиям и ее единственное внимание было сосредоточено на получении более высокой заработной платы для своих членов; таким образом, американские рабочие могли оставаться членами АФТ и одновременно участвовать в своих местных братских организациях[118]. АФТ создала новую реальность в профдвижении США, в которой она могла предложить рабочим нечто другое, не противопоставляя себя более популярным братским орденам той эпохи.

АФТ представляла собой пример успешной организации перед лицом конкуренции со стороны братских ассоциаций и противодействия со стороны работодателей. Стратегия Гомперса при создании АФТ заключалась в том, чтобы отказаться от братства, избежать политического позерства и создать «деловую основу для профсоюзного движения». Забастовки, организуемые АФТ, даже если и заканчивались поражениями, тем не менее показывали превосходство профсоюзной формы организации[119].

Одним из факторов краха Рыцарей Труда была его организационная структура, включавшая в себя цели братской ложи и профсоюза. В целом, организация была «ни рыбой, ни мясом» (neither fish nor fowl) – братством без братского плана бенефициаров и профсоюзом без должного руководства[120].

Кроме того, ОРТ раздирали внутренние противоречия и распри. Некатолических членов ордена раздражало стремление католиков упразднить братские обряды и ритуалы. Католики же вне ордена периодически организовывали кампании против «Рыцарей», осуждая орден и угрожая прихожанам отлучением от церкви; в некоторых городах рыцарям-католикам даже отказывали в обряде отпущения грехов и в христианском погребении[121]. К тому же, в годы руководства Паудерли внутри ОРТ образовалась довольно сильная группа радикальных социалистов, противопоставлявшая себя как католикам, так и приверженцам масонства.

Паудерли, таким образом, был поставлен перед необходимостью одновременно умиротворять взаимоисключающие группы набожных католиков, ярых социалистов и почитателей братско-масонских традиций. Чтобы привлечь больше членов, а также смягчить критику со стороны католического духовенства, Паудерли постоянно пересматривал заповеди ордена, сокращая ритуалы и клятвы и отменяя секретность. Хотя сам Паудерли не отвергал социализм, он постоянно пытался уменьшить социалистическое влияние, чтобы успокоить и своих католических критиков, и консервативных масонов[122].

В этой ситуации стали частыми явления дезертирства членов ордена, их перетекание в другие организации (в том числе, в профсоюзы АФТ), которые лучше представляли их интересы, преследуя при этом «менее витиеватые и более разумные цели». В городах, где отмечалось снижение уровня членства «Рыцарей» в условиях начавшихся преследований, наблюдалось аналогичное и пропорциональное увеличение членства в других формах братских и профсоюзных организаций. К примеру, в Ньюарке, штат Нью-Джерси, в 1886 и 1889 годах были свернуты 60 рыцарских лож, и за тот же период было основано 11 новых обществ взаимной выгоды, а также 3 новых братства воздержания (от алкоголя); 5 новых протестантских, нативистских братств; и 18 новых общих братских орденов[123].

То, обстоятельство, доказанное орденом, что масонство и профсоюзная деятельность могут быть объединены в одно целое, несомненно, стало сильным стимулом для многих членов в первый период деятельности ОРТ. Тем не менее, это также оказалось одним из источников упадка «Рыцарей». То, что помогло «Рыцарям труда» вырасти в общенациональную организацию, вскоре привело к их гибели; они были продуктом своего времени, а также их жертвой[124].

Традиции же гражданского общества в Америке, «которыми восторгались Токвиль, Шлезингер, Патнэм и Скочпол, оказали сдерживающее влияние на американское профсоюзное движение в конце XIX века», а «чистый и простой рабочий тип профсоюзного движения оказался единственной жизнеспособной формой организации рабочего класса в Соединенных Штатах, когда начался XX век»[125].

Некоторые историки видели одной из причин неудач «Рыцарей» некомпетентность их лидеров, в частности Т. Паудерли[126], которого попросту считали «пустозвоном»[127].

Еще одной из важных причин упадка ОРТ были новые реалии, в которых ремесленный тип профсоюзов (craft unionism[128]), к которому, безусловно, принадлежали «Рыцари», начал себя изживать. Ему попросту уже не было места в новых условиях, хотя его руководство продолжало цепляться за устаревшие догмы и методы деятельности.

Появляются профсоюзы, которые еще несли отпечаток традиций старых ремесленных гильдий и влияния масонства и были связаны с ними многими нитями (секретный характер деятельности, ритуалы, клятвы, символы, церемонии, регалии), но уже проявляли все больше стремления к тому, чтобы подчеркнуть свою «светскость», хотя бы в названии.

Таковым были профсоюзы: Объединенная ассоциация металлургов (ОАМ) США (Amalgamated Association of Iron and Steel Workers of the United States), основанная в 1876 г., Американский союз стекольщиков (АСС) (American Flint Glass Workers' Union, 1878), Союз стрелочников Северной Америки (СССА) (Switchmen's Union of North America. 1886), Межнациональная ассоциация машинистов (МАМ) (International Association of Machinists, 1888) и др.

ОАМ создавалась как тайная организация, для ее членов были разработаны секретные способы распознавания друг друга. «За десятилетие он стал одним из самых влиятельных профсоюзов в США»[129]. АСС – профсоюз, созданный по системе лож, с ритуалом и другими атрибутами обычного тайного общества. Но, «как ни странно, – отмечает А. Стивенс, – он был связан с несекретной Американской федерацией труда, несмотря на особенности своей секретной работы и церемониальную роль в его создании со стороны Рыцарей Труда»[130]. СССА был секретным профсоюзом, основной целью которого было взаимное вспомоществование; его основателями были члены Рыцарей Пифиаса, Древнего ордена объединённых рабочих и Ордена объединённых друзей (Order of United Friends)[131]. МАМ – «это один из крупных, хотя и более молодых профсоюзов, созданных на основе системы лож, с признаками идентификации членов, известными только посвященным. Он не признает […] прямое происхождение от какого-либо из более старых секретных профсоюзов, однако обладает характеристиками всех из них и фактически является законным преемником таких организаций, как ОАМ, АСС и др.»[132], – так характеризовал этот профсоюз масон А. Стивенс.

Как видим, основателями профсоюзов в последней трети XIX в. еще продолжали выступать масоны, в их деятельности еще продолжала сохраняться масонская атрибутика, но уже в самом названии избегали употреблять слова, которые бы свидетельствовали о том, что профсоюз ориентировался на масонство (в нем не было ни слов «братство», ни «орден», ни «рыцари»); они вступали (как АСС) в «светскую» АФТ, не хотели признавать (как МАМ) своего родства с масонством. Все это говорило о том, что профсоюзы начали все более активно расставаться как с ремесленными гильдейскими, так и масонскими традициями.

Росли численность и влияние АФТ.

Таблица 1. Общая численность населения, численность членов профсоюзов, численность членов АФТ, количество профсоюзов, входивших в АФТ и численность членов независимых профсоюзов в США с 1900 по 1928 гг. (выборочно)

По мере того, как профсоюзы добивались своего легитимного признания, исчезала необходимость в соблюдении тайного характера их деятельности – они вполне легально начали предъявлять свои требования работодателям, в случае необходимости (и это было довольно нередко) выводили работников на забастовки. Вместе с этим уходили в прошлое и другие признаки, роднившие их с масонством – ритуалы и «страшные» клятвы, символика, организационные принципы. Все больше профсоюзов создавались как светские организации. Хотя, с другой стороны, ремесленные и масонские традиции в профдвижении еще давали о себе знать. Так, в названиях, как дань прошлому, некоторые профсоюзы еще продолжали оставаться «братствами», «орденами» и т. п. Например, в 1884 г. группа электромонтеров под покровом секретности, но уже без всяких масонских ритуалов, а только лишь руководствуясь опасениями потерять работу, сформировала тайную организацию под названием «Объединенный орден линейных монтеров», на основе которого в 1891 г. появилось Национальное братство электриков, которое с 1899 г., создав свое первое местное отделение в Канаде, стало называться Межнациональным братством электриков[133] (International Brotherhood of Electrical Workers). В 1887 г. на тех же принципах появилось Братство художников и декораторов Америки (Brotherhood of Painters and Decorators of America), а в 1903 г. было создано знаменитое Межнациональное братство водителей грузовых машин (тимстеры – International Brotherhood of Teamsters), в 1915 г. был создан Братский орден полиции (Fraternal Order of Police)[134].

В дальнейшем, в 1920-30-е гг. в США наблюдалось снижение роли и влияния масонства в политике, оно все больше уходило в свои внутренние проблемы.

Тем временем в Европе профсоюзы также оставались связанными с масонством, хотя не столь тесно, как в США, где членство в масонских ложах было повальным увлечением. У деятелей консервативного толка вызывали тревогу продолжавшие существовать в XX веке связи между масонами, которые стремились «устраивать революции», и профсоюзами, которые могли быть использованы в этом процессе. Это особенно касалось стран юга Европы, где влияние масонов оставалось довольно сильным. Так, испанский диктатор Франсиско Франко, несомненно, хорошо информированный своими спецслужбами, следившими за намерениями и деятельностью масонства, писал о масонах: «Они проникали в университеты и с помощью идей энциклопедистов уводили людей от религии. Они проникали в армию и подрывали её дисциплину, если это было нужно в революционных или сепаратистских целях. Они захватили прессу, когда увидели в ней средство достижения влияния и власти, и сегодня осталось мало газет, в которых нет масонских агентов. Они завлекли в свои ложи профсоюзных вожаков, когда поняли, что руководимые ими массы могут играть решающую роль в политике»[135].

Важным фактором сохранения влияния масонства в Европе были его «глубинные связи»[136] с приобретавшей все больший вес в политике социал-демократией. Коль скоро многие европейские профсоюзные лидеры были тесно связаны с социал-демократией и входили в состав II Интернационала (1889–1914), а также его правопреемников – Бернского интернационала (1919–1924) и Рабочего социалистического интернационала (1924–1943), – то не будет ошибочным считать, что и многие из них также были членами масонских лож.

Однако в Европе процесс отхода от масонских традиций в профсоюзном движении, его секуляризации начался раньше, чем в США. К концу XIX века европейские рабочие, уже не полагаясь на братскую форму в качестве модели организации (напомним, что братства в то время оставались доминирующей формой общественных организаций), отказывались от масонских и гильдейских традиций в пользу профсоюзных организаций. Там не было конкурирующих масонских лож и ассоциаций в гражданской сфере, что дало европейским профсоюзным организациям гораздо больше шансов пополнять свои ряды и удерживать членов[137]. Католическое духовенство в Европе было гораздо более терпимо настроено в отношении профсоюзов, чем американское. В АФТ было много католиков, но она избежала отчуждения, приняв организационную модель, безобидную для церковных лидеров[138].

И все же в XX веке основной тренд в развитии масонского движения заключался в постепенном снижении его численности и влияния и не только в Европе, но и в США. Это ярко демонстрируют следующие две таблицы.

Таблица 2. Общая численность населения, взрослого населения и численность членов масонских лож (а также их удельный вес во взрослом населении) в США с 1900 по 2017 гг. (выборочно)

Есть все основания полагать, что и в настоящее время люди теряют интерес к масонству, точно так же, как и масонство не проявляет былой активности в деле вовлечения неофитов в свои ряды. Однако явно, что послевоенный период был отмечен еще довольно значительной активностью профлидеров в масонских послушаниях. При этом не забываем, что до конца 1950-х, по некоторым данным, длился «золотой век братств» (что не опровергает Таблица 2).

Сколько членов профсоюзов состоят в масонских ложах и сколько среди масонов членов профсоюзов – такие данные не предоставляют нам ни американские профсоюзы, ни масоны. Пожалуй, единственным источником, который позволяет составить представление (хотя и довольно приблизительное) на этот счет, является уникальный справочник «Who’s who in labor» (Кто есть кто в сфере труда), вышедший в свет в 1976 г. Всего в справочнике приведены данные по 3797 персоналиям, которые были заняты в сфере трудовых отношений в США в этот период. Это были как профсоюзные лидеры различного ранга (их в справочнике 2893), так и лица, в основном, из руководящего состава, занятые в различных органах в сфере труда – в Департаменте труда США (Department of Labor), в его подразделениях в местных органах власти, в Федеральной службе посредничества и примирения (Federal Mediation and Conciliation Service), в Американской ассоциации арбитража (American Arbitration Association) и др. т. п. Им необходимо было заполнить анкеты, в которых, в числе других вопросов был поставлен и вопрос «Участие в общественных организациях». Именно в ответах респондентов на этот вопрос содержалась информация о принадлежности их к масонским или парамасонским ложам.

Подсчеты автора позволили получить такие результаты:

Таблица 3. Профсоюзные лидеры – члены масонских или парамасонских орденов (по справочнику «Who’s who in labor»)

Таблица 4. Профлидеры, состоявшие одновременно в нескольких масонских и парамасонских организациях: (По данным справочника «Who’s who in labor. – New York: Arno press, 1976. – XXI, 807 p.»)

Таким образом, данные справочника «Who’s who in labor» дают представление о вовлеченности профлидеров США в масонское движение в середине 1970-х гг. Остается открытым вопрос о том, насколько полно эти данные охватывали руководящую верхушку профдвижения страны. Еще более невыясненным остается вопрос – в какой мере были вовлечены в масонские ложи рядовые члены профсоюзов, простые рабочие. Думается, что их было не так уж много, поскольку вступление в ряды масонов зависело не только и не столько от желания самого «профана». Оно было обусловлено главным образом тем, что необходимо было получить приглашение на вступление от масонской ложи. Это во многом определялось теми традициями, которые сложились в масонском движении той или иной страны. В США, как представляется, эта процедура была более демократичной – ведь был же в свое время принят в масоны рабочий У. Стефенс. Линн Дюмениль отмечает, что в среде американского масонства было мнение, выраженное одним из авторов (масоном) в 1886 г. в периодическом издании «Dispatch» о том, что «недовольство среди людей труда выросло до ужасающей величины», признавая при этом, что «работающему человеку есть на что жаловаться». Он вопрошал: «Что же тогда может сделать масонство?»

Его ответ ссылался на принципы масонства («мир, умеренность, подчинение законному правлению») и утверждал, что масонство может служить посредником между капиталом и трудом. Это посредничество не должно включать никаких скрытых действий со стороны масонства как организации. Скорее, поскольку в ряды масонства входили как капиталисты, так и рабочие, орден имел потенциал для обучения обеих групп принципам гармонии и справедливости, которые могли бы решить дилемму. «Если магнаты встретятся со своими работниками в духе масонства, уступив тому, что правильно с обеих сторон, вопрос о труде и капитале будет решаться на основе мира и единства»[139].

В Европе же, к примеру, в Германии, в среде масонов не было единого мнения о том, надо ли принимать в масонские ложи простых рабочих или нет, но все же больше склонялись к тому, что этого делать не следует. В конце XIX – начале XX вв. среди немецких масонов раздавались одинокие голоса, призывавшие к тому, что «ложи должны сохранять свои претензии на преодоление классовых различий и поддерживать прием рабочих», но большинство «продолжало признавать естественным расстояние между собой и теми, кто ниже их» и «ни социал-демократы, ни рабочие не стали членами масонских лож до 1918 года»[140]. В начале XX вв. один немецкий масон утверждал, что «рабочие (а также фермеры и мелкие буржуа) […] не могут быть допущены в масонские ложи, потому что они […] все же ненамного больше, чем просто продукты природы». Другой масон выразился еще более категорично и прямолинейно: «Незрелые массы – это бродящий яд, – говорил он, – похотливые люди, рабы человеческих рабов с необузданной распущенностью инстинктов (таковыми автор данного высказывания явно считал и рабочих – Л. Ч.) – все они должны быть удалены от лож»[141].

Поэтому есть все основания считать, что рядовых членов профсоюзов в масонских ложах (даже в США) было не так уж много, во всяком случае, их было гораздо меньше, чем профсоюзных боссов.

Следующая таблица, содержащая статистические данные самих американских масонов[142], которым (данным) можно доверять, дает довольно отчетливое представление о динамике масонского членства в США за достаточно длительный период – с 1924 по 2017 гг.

Таблица 5. Общее членство в масонских ложах США с 1924 г. по 2017 г. (выборочно; для того, чтобы иметь полные данные за обозначенный период, надо обратиться к веб-ресурсу по указанной после таблицы ссылке)

Из таблицы отчетливо видно, что до конца 1920-х гг. наблюдался рост численности масонских лож (на 218,711 чел.), затем – с 1928 до 1941 гг. – снижение на 844,571, после этого (с 1942 до 1959 гг.) был весьма впечатляющий рост рядов на 1,651,860, и затем – с 1959 до 2017 – еще более впечатляющий спад на 3,026,535. Это дает все основания говорить о том, что в настоящее время масонское движение в США находится в состоянии упадка, и профсоюзы (которые также переживают такое же состояние) отнюдь не являются резервом, из которого масонство черпает свое пополнение и вдохновение – скорее всего, снижение их доли в общей массе масонов является еще более масштабным. Это свидетельствует только о том, что, как в своё время «Рыцари труда», в новых реалиях конца XX – начала XXI ст. масонство начало себя изживать и ему попросту в условиях современного техноуклада уже находится весьма мало места в обществе. Приток молодежи очень ограничен, в основном масонские ряды состоят из людей среднего и пожилого возраста.

Тем не менее, масонство пытается приспосабливаться (как может) к современным условиям. Так, британская «Гардиан» заметила, что когда смена пола на современном Западе стала чуть ли не обыденным явлением, ритуал приёма у масонов пополнился новой деталью: теперь кандидат на пополнение масонской ложи должен обнажить свою левую грудь, чтобы братья могли удостовериться, что перед ними мужчина, а не женщина или трансвестит; кроме того, кандидаты в масоны в эпоху цифровых технологий могут подавать заявки на приём онлайн[143].

Ещё более наглядно процессы упадка современного масонства демонстрируют следующие графики:

График динамики масонского членства в США с 1924 по 2005 гг.[144]

Аналогичные процессы наблюдаются и за пределами США.

Та же «Гардиан» отмечает, что в современном мире насчитывается около 6 миллионов масонов, и около 200 тыс. из них – в Англии и Уэльсе. Причем за последние 20 лет число членов масонских лож в Англии и Уэльсе сократилось примерно на 150 тыс. И при этом, несмотря на усилия по набору молодых людей, особенно студентов, возраст масонов относится к категории в основном среднего или пожилого, и только 2 % масонов в Англии и Уэльсе моложе 30-ти лет, а более 10 % – старше 80-ти[145].

Итак, братства, ордена рабочих, первые профсоюзы XIX – начала XX вв. заимствовали многие элементы идеологии, ритуалы, обряды, символы, традиции, организационные принципы как из практик, отживавших свой век и уходящих в историю ремесленных гильдий, но и, в не меньшей мере, из набиравших силу и влияние масонских лож, которые, в свою очередь, многое позаимствовали из тех же ремесленных гильдий. И масонство, и профсоюзы оказались таким образом тесно связанными друг с другом, и это имело место как в Европе, так и особенно в Америке.

Важную роль в возникновении профсоюзов (и других организаций «скромных слоев общества») играли парамасонские организации, в частности, «Чудаки». Было немало примеров, когда именно масоны выступали организаторами первых профсоюзов. Все эти профсоюзы имели общие родственные черты – секретный характер своей деятельности, соблюдение масонских ритуалов и атрибутики. В условиях преследований со стороны капиталистов это было довольно эффективное средство для того, чтобы сохранить свое членство, но отнюдь не всегда оно способствовало его увеличению.

Кроме того, следует отметить еще одну важную деталь, на которую обратил внимание Э. Хобсбаум в своем исследовании «Примитивные повстанцы» – масонские общества обеспечивали связь между двумя группами «примитивных повстанцев»: тайными революционными обществами и орденами, с одной стороны, и, с другой – профсоюзами и дружественными обществами, особенно теми, которые произошли от квалифицированных независимых ремесленников[146].

Заметное влияние на развитие профдвижения в США – стране, где масонство оказалось в особом положении – оказали созданные при участии и под влиянием масонов железнодорожные профсоюзные братства (в особенности, Братство железнодорожных машинистов), послужившие затем примером и образцом при появлении других подобных профсоюзов в этом важном сегменте экономики страны.

Особо знаменательным в истории взаимоотношений профсоюзов и масонства стал поучительный опыт возникновения, становления, развития, расцвета и упадка Ордена рыцарей труда.

То, что профлидеры оказывались приглашенными в состав членов масонских организаций, не было со стороны масонства проявлением каких-то особых, специфических целей, кроме одной – это делалось главным образом для повышения общего уровня влияния масонства в социуме.

Таким образом, генетическая связь между ремесленными гильдиями, масонским сообществом и профсоюзами была вполне закономерным результатом особенностей исторического развития этих типов общественных движений. В каждой стране она отличалась своеобразием при том, что имелись и вполне осязаемые общие черты.