Читать книгу Нежеланные в раю - Лорена Доттай - Страница 8

Джонни позвонил. До звонка оставалось минуты три. Frau Dinges уже заходила в класс, она оставила на столе свой портфель и «куда-то снова уперлась, наверное, делать копии», – сказала Ist. Я побежала в коридор, быстрее переговорить по телефону, пока она не пришла. Честно сказать, я думала, что после «ссоры» с Васей, он не позвонит и билетов нам не видать…

Сразу стало понятным, что денег на телефоне у него совсем мало и потому он начал с самого главного:

– И что, такая миленькая девочка живет одна? – спросил он. Вчера он не выяснил этого до конца.

– Я не одна, я с котом, – ответила я совсем неприветливо.

Что означало все-таки, что действительно одна, отгадал… Хотя совсем не миленькая и совсем не девочка. А иногда даже и стервочка – вот такая моя настоящая сущность. «Сучность», говорила Ist, но говорила она про себя.

– Я тоже не могу найти своей половины, – проговорил тем временем Джонни.

Почему это «тоже», не надо и меня валить в эту кучу!

– Да, это проблема, – сказала я, совершенно не зная, что сказать дальше. Я слышала в тот момент, как бьется мое сердце – еще от пробежки.

Может быть, придумать что-нибудь такое, отчего он сразу от меня отстанет? Моментальная цепочка в голове: я – алкоголичка-наркоманка, сидела в русской тюрьме за убийство, где стала лесбиянкой и обросла татуировками, а после тюрьмы сошлась с одним мафиози, который послал меня в Германию для заказного убийства, но здесь меня перехватила русская разведка, я сменила имя… Честно сказать, Джонни, ты первый, кто отважился связаться со мной… Я ценю это, но мне некогда тобой заниматься, и ведь у меня опасная работа, но если ты хочешь в дело…

Я еще в детстве была мечтательным ребенком и моя голова лопалась от фантазий, с течением лет ничего не изменилось, изменились только фантазии.

– Можно вас на чашку кофе пригласить? – вдруг спросил Джонни.

Ну, его точно время поджимает.

– Возможно, – ответила я, озираясь по сторонам, – все возможно… Только мне сейчас нужно идти…

– Я позвоню вам на следующей перемене, – закричал Джонни.

– Возможно, – проговорила я снова и отключила телефон. Frau Dinges направлялась по коридору в наш класс. В руках у нее была пачка листов, это точно были копии статьи для урока.

– Джонни пригласил меня на чашку кофе, – проговорила я, присаживаясь.

– И ты пойдешь? – спросила Ist.

Я пожала плечами, откуда ж мне знать.

– Что за Джонни? – спросила Наталья.

Она только ухмыльнулась, не получив ответа, а в это время Frau Dinges втопала в класс своей солдатской походкой и первым делом взглянула на доску – чистая ли она, хотя на самой доске она почти никогда не писала. Она велела раздать копии статьи. «Nicht willkommen im Paradies10» – так называлась статья, «почему молодые русские немцы становятся преступниками» назывался подзаголовок. Читали статью по абзацам и после каждого абзаца Frau Dinges останавливала чтение и спрашивала, есть ли незнакомые слова и все ли понятно. Скучное занятие, но так было каждый урок.

– Не понимаю и не хочу понимать, – прошептал кто-то в нашем ряду.

Тихо прошептал, как прошелестел, хотя мысли и вслух, но все равно в никуда.

– Если все понятно, выделите главную мысль каждого абзаца маркером, – сказала Frau Dinges.

По классу пробежал шум: все подоставали свои маркеры. Скучное занятие и скучная статья. Я тоже достала маркер из пенала. Главное – не показывать, что тебе скучно и уметь делать вид, что делаешь работу с интересом, – задавать, например, вопросы про незнакомые слова, когда все слова знакомы. Я подчеркнула для начала пару строк, на всякий случай, если она пойдет проверять по нашему ряду – в классе столы стояли буквой «П». Потом я задумалась.

Для того чтоб правильно сделать задание, в принципе, мне нужно было только отгадать, что кажется важным Frau Dinges в этой статье. Почему-то мне на память пришли ее рассказы про американских собачек, у которых есть собственные тренеры, парикмахеры, диетологи, для которых существуют тренажерные залы, потому что собачки страдают ожирением, существуют магазины и салоны, специальный корм и специальная одежда.

«А я слышала от учащихся этой школы, что собаки у вас живут на улице, даже зимой», – закончила она свой рассказ. Видимо, удивление, которое Frau Dinges пережила, узнав, что собаки там живут на улице и «даже зимой» улеглось не скоро. Хотелось сказать, что они живут в будках, но как будет «будка» по-немецки, никто не знал. Промолчали. Это еще раз доказывало, из какой варварской страны мы приехали. Это еще раз доказывало мне, что я никогда не отгадаю, что для Frau Dinges кажется важным в этой статье. Кроме того, хотелось сказать, там и некоторые люди живут на улице и «даже зимой», и дохнут в морозы, как собаки. Но мы не стали об этом рассказывать Frau Dinges, не стали испытывать границ ее удивления.

О, это я очень хорошо представляла, как ее и без того взъерошенные брови взлетали вверх, а ее подведенные глазки, и без того маленькие, становились совсем кругленькими. Да-да, Frau Dinges, люди дохнут в подвалах и на чердаках, а еще в летних домиках в садах от болезней, плохой водки и просто оттого, что не хотят больше влачить эту дурацкую жизнь…

Вот бы она удивилась… Мы живем в двадцать первом веке, а люди продолжают… Продолжают, продолжают, Frau Dinges, и не только в России, в Германии тоже… И не только русские, от водки. Так что удивляться нечему, если в календаре у нас 2002 – это не значит, что на земле наступил рай, также не наступил и конец света. А если вы хотите посмотреть на бомжей, то на железнодорожном вокзале в Эссене их достаточно.

Я взглянула краем глаза вправо, в копию Ist, у нее вовсю кипела работа, у Натальи – тоже.

– Ты уверена, что у тебя все правильно, особенно вот здесь? – прошептала я и тыкнула пальцем в ее копию, во второй абзац.

Я очень быстро научилась говорить, не шевеля губами и не смотря на своего собеседника.

– Сто процентов уверена, – ответила Ist, не шевеля губами и не прекращая работу. – У Натальи так же, я списываю у нее…

– Ну и что?

– А Наталья списывает у Frau Dinges, вот и все, – прошептала она, надевая на маркер колпачок, – посмотри, у нее на столе лежит копия, в ней все отмечено. Наталье видно. Так что прикладывайся, сыр сам сыплется в макароны, – добавила она.

Вот так, даже и думать не надо, эта выделенная бредятина перейдет плавно на мой листок.

А мы попросили ее рассказать про Фрейда. Она не могла бы от нас отвертеться словами, что это не подходит к темам предмета, но она все равно отвертелась. Мы не поймем Фрейда, сказала она, потому что там много специальных понятий, своя особая терминология.

Вот эта терминология нам и нужна была, не столько сам Фрейд, потому что и я, и Жанин, и, как оказалось, Рома, читали Фрейда еще там. Нам нужен был от нее текст на немецком, чтоб сопоставить русские термины с немецкими и на этом успокоиться. На этой просьбе все и закончилось. Кто сильно желал Фрейда, могли сходить в библиотеку, в конце концов…

После этого я решила не относиться всерьез ни к Frau Dinges, ни к ее предмету, потому что я не любила учителей, которые на вопрос отвечали возражением: вы этого все равно не поймете. Это значило для меня, что учитель не верил в своих учеников, в их способность проникнуть в тайну; он гасил любопытство на самом корню. Но мое любопытство невозможно было погасить. Для меня это означало также, что в учителе самом не было никакого любопытства, что в нем не было никакого доверия к ученику или не было никакого желания преподавать. И еще, мне всегда казалось, что учитель и существует для того, чтоб объяснить то, до чего ученик сам не может дойти.

Но в этой школе мы узнали новый метод преподавания, который практиковали многие учителя, а именно – они не давали знания, они их с нас именно спрашивали. Они делали вид, что мы достаточно знаем, потому нам пришлось пережить тотальное самообучение, нам приходилось доходить самим до того, что они от нас ожидали…

Я ведь прочитала сначала, что у меня самой было отмечено маркером в тексте, мне показалось, совсем не плохо, а потом я интенсивно занялась копией Ist, потому что Frau Dinges начала ходить вдоль парт. Оказалось, что я не совсем думаю так, как Frau Dinges. Но как можно, спрашивается, исправить теперь маркер? А тем временем учительница ходила вдоль парт, а теперь даже, кажется, направлялась в мою сторону. Вот она увидит мою—то мазню. Вдруг она развернулась и пошла в противоположную сторону.

Я часто думала о том, что Frau Dinges самой было скучно, потому она и телепалась все время по классу, пока мы разрисовывали копии этих статей… Но ничего не поделаешь, надо же было с помощью чего-то зарабатывать деньги на булки с маслом, на бары, на автомобильную страховку, на кучу еще всяких страховок и на поездки на Майорку.

– Сколько еще, сколько времени? – спросила я Ist, и тут же зазвенел звонок.

А Frau Dinges сказала, что на втором уроке мы будем разбирать, кто что отметил, и отправилась из класса своей жесткой походкой, а Ist передала мне свою копию, чтоб я доотмечала в ней… В этот момент мой телефон завибрировал, и я побежала из класса.

Опять Джонни. Опять на чашку кофе. Я старалась вспомнить, как он выглядит, ведь я его не узнаю при солнечном свете. Он мне показался каким-то заношенным тогда, в коридоре, куртка заношенная и штаны… Наверное, из Красного креста, все с чужого плеча и не его размера. Сам весь непонятный, какой-то объемный, а головешка маленькая, волосики жиденькие и шея тонкая. А руки у него были как рукавицы, ладони толстые и натруженные, это я точно помнила, потому что он мне свою руку протягивал, но я вам не товарищ Клара Цеткин. Он был похож, он был похож на птицу…