Читать книгу Операция XX - Максим Пономарев - Страница 2

Время клонилось к ночи. На улице давно стемнело, и легкий осенний ветерок обдувал всех, кто по какой-то причине не укрылся в своем бетонном муравейнике в этот поздний час. Деревья покачивались, как бы напоминая о своем существовании в этой обители бетона и камня. Небо было усыпано звездами, и при желании на нем можно было увидеть множество различных созвездий. В целом, погода создавала атмосферу спокойствия и умиротворения, в которую погрузился город.

Не касалось это только трактира, расположенного по улице Брутон Плейс на северо-западе Лондона. В окнах горел свет, веселье шло полным ходом, и, казалось, не было того, кто не был бы вовлечен в этот кутеж. Разговоры не прекращались, сливаясь в единое месиво из звуков, и было непохоже, чтобы они прекратились в ближайшие пару часов.

Мартин сидел в центре зала в окружении своих знакомых и слушал историю Уильяма о том, как его дальний предок-крестьянин избивал свою жену до полусмерти каждый раз, когда она не успевала выполнить какой-то из его приказов. Эта история с гордостью передавалась в его семье из поколения в поколение как признак сознательности и благорассудства настоящего мужчины. Подобные истории очень часто можно было услышать на улицах Лондона, но они каждый раз вызывали у слушателей восторг и гордость за свою принадлежность к высшим существам, а также закрепляли в них уверенность в устоявшейся конъюнктуре. Мартин всегда слушал эти истории без особого энтузиазма, так как, будучи скептиком по натуре, он не привык делать выводы о деструктивности какого-либо явления, не убедившись в этом на личном опыте, но чтобы не вызывать подозрений и возможных сомнений, он всегда старался выражать те же эмоции, что и остальные члены общества. Уильям рассказывал эту историю не первый раз, но то упоение, с которым он смаковал все подробности, а также обилие выпитого алкоголя позволяли избежать возможного недовольства и упреков в тривиальности. Тема бесконечной физической и интеллектуальной доминации людей над женщинами была так популярна в городе, что никто бы не удивился, если бы выяснилось, что за всеми остальными столами обсуждают эту же тему.

Мартин сидел рядом со своим другом Льюисом и был погружен в свои мысли, изредка попивая пиво. Несмотря на всеобщее веселье, Льюис заметил задумчивость своего друга и хлопнул его по спине, обращая на себя внимание Мартина.

– Как дела, Мартин? Какой-то ты сегодня неразговорчивый. Что случилось?

– Ничего, Льюис, все нормально. Просто думаю о завтрашнем уроке. Меня не совсем устраивает составленный план.

– Расслабься. Ты же профессор, тебе не нужны планы. Уверен, все планы есть у тебя в голове и ты с легкостью заткнешь за пояс любого самоуверенного выскочку.

Мартин хотел возразить, отметив, что к своей работе он привык подходить ответственно и систематизировать преподаваемую информацию, и дело тут вовсе не в дискуссиях с учениками, но, видя состояние своих друзей, он понял, что никто не воспримет его слова всерьез, и промолчал. Он ощущал иррациональную тревогу, которая нарастала с каждой минутой и сейчас достигла такой степени, что ее невозможно было игнорировать. Он не понимал, откуда она взялась, но она преследовала его уже достаточно долго, чтобы понять, что эта тревога усиливается прямо пропорционально количеству времени, проведенному Мартином в этом баре. Ему уже было некомфортно находиться в кругу приятелей. В какой-то момент, видимо забыв о завтрашней работе, он решил налечь на пиво, желая утопить в алкоголе свои внутренние переживания, но из этого забытья его вырвал Марк.

– Хорош, Мартин, тебе же завтра на работу! Что ты в таком состоянии будешь рассказывать детям?

Внезапно в разговор вмешался Льюис.

– Да ладно тебе, Марк, пусть пьет! Может, хоть издалека станет похож на человека.

– Ага, пусть пьет! Завтра расскажет на уроке, что женщины открыли принцип неопределенности и теорию относительности, а люди в этот момент думали, как бы впарить кому-нибудь подороже свою размалеванную тушу!

Эта шутка не была смешной, но выпитый алкоголь и смена ролей, доведенная до абсурда, сделали свое дело. Раздался всеобщий хохот, под который Мартин внезапно почувствовал рвотный позыв. Он встал из-за стола и удалился в туалет, чтобы удовлетворить физиологическую потребность своего организма в избавлении от лишнего этанола, и вернулся к друзьям, которые к его счастью уже начали собираться и готовиться к расставанию.

Попрощавшись со всеми и пообещав почаще выбираться в люди, Мартин вышел на улицу и сразу же понял, насколько верным было это решение. Его обдал прохладный сентябрьский ветерок, и ему показалось, что хмель выветривается с необычайно быстрой скоростью. Шатаясь, он поковылял к дому. Серый бетон, которым был устлан тротуар, сливался в его глазах в единое целостное пятно, и лишь безупречное знание родных пенатов, которые Мартин мог обойти вдоль и поперек с закрытыми глазами, не давало ему заблудиться. Он прошел два квартала и свернул за угол, вскоре перейдя в узкий переулок, едва освещенный уличными фонарями. Пройдя несколько километров такими переулками, он наконец свернул к невзрачному многоэтажному дому, в котором почти не было светлых окон. Открыв дверь, он попал в темный подъезд своего дома, единственная лампочка в котором перегорела и бессмысленно свисала с потолка. Вызвав лифт, он отдышался и вошел внутрь. С трудом подобрав ключ к замочной скважине своей квартиры, он ввалился в нее и первым же делом бросил ключи на столик у входной двери. Это была небольшая однокомнатная коробка с крайне скромным интерьером. Бежевые обои, лишь в некоторых местах видневшиеся благодаря свету из окон, почти не выдавали своего присутствия. В дальнем правом углу у окна стояла одноместная кровать, и лунный свет слабо освещал пожелтевшую от времени подушку. В противоположном от нее углу стоял старый письменный стол, за которым Мартин проводил большую часть своего дня, за исключением тех случаев, когда Льюис вытаскивал его в компанию друзей, что случалось крайне редко. В правом углу у той же стены, у которой стояла кровать, находился нависавший над комнатой деревянный шкаф с одеждой. Не включая свет, Мартин прошел из прихожей в спальню и завел будильник на час раньше обычного. Ему нужно было принять холодный душ и выпить кофе прежде, чем приступать к своим прямым обязанностям. Мартин попытался было вернуться к своему учебному плану на день, но его состояние быстро дало ему понять, что его умственная продуктивность стремится к нулю. Выкурив сигарету, он, не раздеваясь, рухнул на кровать.