Читать книгу Не буди лихо - Марина Ли - Страница 5

Весь вечер в ресторане я чувствовала себя как заяц, попавший на званый ужин в семью волков в качестве гостя. И вроде нечего бояться, потому что главное блюдо сегодня не ты, а страх всё равно время от времени окатывает липкой волной сердце, и дыхание сбивается, выдавая внутреннее беспокойство.

– Мария, с тобой точно всё в порядке? – то и дело спрашивал у меня мой личный кошмар, и его глаз тревожно синел, всматриваясь в моё лицо.

Я прятала взгляд, краснела, как дура, и заикалась, нереально просто злясь на себя, на Ленку и на весь мир вместе взятый. И Ленка точно чувствовала моё настроение, а ещё, судя по всему, чувство вины, если учесть, что она подмигивала, косила глазами, многозначительно приподнимала брови, легонько покашливала и вообще, всячески намекала, что не против прогуляться со мной в дамскую комнату, чтобы попудрить носик. Однако все намёки я стойко игнорировала, ибо небезосновательно боялась, что, стоит нам с сердечной подруженькой уединиться, я Ленкин симпатичный носик так напудрю, что она потом месяц на себя в зеркало без слёз смотреть не сможет.

Боже, когда паника схлынула, когда я осознала, что это не чёртов сон, а самая что ни на есть реальность, то меня накрыло таким откровенным счастьем, что я едва не бросилась на демона с благодарственными поцелуями. Но эйфория длилась недолго. Ровно до тех пор, пока я не заметила, как косятся на меня немногочисленные парыжане, сидевшие за соседними столиками, пока не поняла, что понедельник никто не отменял, что к началу учебной недели в техникуме обо мне будут ходить такие слухи, что впору вешаться.

А потом мне вдруг стало тяжело дышать, но вовсе не от стыда, а от чистейшей, ничем не замутнённой ярости.

Он мне за всё ответит. За каждую бессонную ночь. За все позорные попытки найти подходящего мужчину. И за то, что он меня не узнал. Последнее, отчего-то, задевало особенно сильно. Настолько, что я вместо того, чтобы вслушаться в речь мужчины, строила планы скорой мести и улыбалась.

– По-моему, ты как-то несерьёзно относишься к проблеме, – возмущался демон Дима, когда я пару раз пропустила мимо ушей его вопрос. – Я понимаю, Фоллетский… умеет обратить на себя внимание женщины, но…

– Но мне он категорически не интересен, – перебила я и махнула рукой официанту, заказывая то ли третий, то ли четвёртый коньяк.

– Да взяла б уже целую бутылку! – разозлился Диметриуш.

– Целую не хочу, – я мысленно внесла в список его прегрешений ещё и хамство и вежливо попросила официанта принести лимончик. – Просто я вообще не вижу проблемы. Во-первых, Фоллетский приехал не по надуманному поводу. Во-вторых, ничего особенного за время нашей встречи не произошло, – тут я очень некстати вспомнила о том, как именно протекала наша «встреча», и почувствовала, как запылали огнём уши.

– И что это за ненадуманный повод, хотелось бы мне знать? – осведомился мой личный кошмар и снова посмотрел на меня своим странным пронзительным взглядом.

– Небольшое недопонимание, возникшее между мной и его братом, – уклончиво ответила я, не желая рассказывать о том, как Вовочка опрометчиво поклялся именем своего рода.

– Да говорю же! – демон раздражённо отбросил в сторону салфетку, и люди, сидевшие за ближайшим к нам столиком, нервно переглянувшись, раз в шестой за вечер ускакали курить на крыльцо.

– Говорю же, – Диметриуш всё же понизил голос. – Нет у него никакого брата.

Я недоверчиво хмыкнула. Вот если бы я не учила Вовочку, возможно, и поверила, а так… Что я, слепая, что ли? Да он похож на него как две капли воды!!

– Это бесполезный какой-то разговор, – демон подозвал многострадального официанта. – Принесите счёт, пожалуйста! И справочник телефонный.

– Справочник? – бедняга испуганно заморгал. – Зэ-зэ-зачем?

– Хочу позвонить в отель и забронировать номер, – важно пояснил господин Бьёри, окончательно перепугав официанта, который теперь просто не знал, как поступить: принести справочник, чтобы нервный клиент сам обнаружил, что ни одного отеля в Парыже нет, или всё-таки сообщить ему об этом превентивно. Бедняга бросил на меня затравленный взгляд, и я, едва скрывая довольные нотки в голосе, пробормотала:

– «Оставь надежды, всяк сюда входящий».

– В смысле?

– Нет в нашем городе отелей. И гостиниц тоже нет, и хостелов.

– Трындец, – Диметриуш устало потёр лицо руками, а его приятель встревоженным голосом заметил:

– Димон, ты же только не вздумай опять за руль садиться! Заснёшь и разобьёшься к чертям.

Я мысленно прикинула, что это был бы не самый плохой выход из ситуации. Я и карму себе не испорчу, и при этом порадуюсь чужим страданиям, но тут Ленка, которой я так зря не напудрила носик, предложила радостным голосом:

– Так у Машки вторая же комната пустует! Вряд ли она откажет, если Дима попросит.

«Господи, я пятнадцать лет грела на своей груди змею! Надеюсь, Дима не попросит! Надеюсь, у него хватит совести сдохнуть без моего вмешательства!!»

– Не думаю… – начали мы с демоном одновременно, и одновременно замолчали же, потому что нас перебил Ленкин ухажёр.

– В конце концов, Димон, ты всегда можешь переночевать у нас… Петюнь, мы на сколько автобус заказывали?

Я почему-то заподозрила его в заговоре, а Диметриуш скрипнул зубами и мрачно, но одновременно выжидательно посмотрел на меня.

– Конечно не откажу, – проскрипела я без особого восторга, – но спать будешь на полу. У меня только одно койко-место!

– А раскладушка? – возмутилась предательница Ленка, а я поклялась при следующей же встрече накормить её слабительным. – Та самая, что я тебе на новоселье дарила!

– Действительно! – неискренне удивилась я и наградила подругу убийственным взглядом. – Как это я забыла?

– И вообще, Дим, – продолжила змеюка таким лилейным голосом, что я поняла: одним только слабительным дело не обойдётся, – ты же хотел в понедельник в Машкин техникум сходить, посмотреть на этого таинственного Вовочку.

Услышав про техникум, демон загрустил и неуверенно заметил:

– Мне не хотелось бы так обременять Марию…

– Ой, да никаких проблем! Какие условности между своими людьми, – надрывалась змея. – Машка даже рада будет… На электричестве хоть сэкономит, потому что не надо будет с включенным светом спать.

Диметриуш бросил на меня заинтересованный взгляд, а я только скрипнула зубами и с трудом выдавила из себя:

– Темноты боюсь. С детства, – потому что никому, даже Бусе, даже медвежонку Ленке, я о своих кошмарах не рассказывала. Сначала потому что была маленькая и глупая, стыдилась признаться. Я же дочь демона, а дочери демонов дурных снов не боятся же. Затем, когда Буся припёрла к стене – игнорировать мои ночные вопли было попросту невозможно – почему-то не рассказала правду. Ни про футбол, ни про красивого мальчика, ни про то, как он превратился в чудовище, ни про то, что приходит ко мне каждую ночь.

Ну, а Буся… Что ж, она была бы плохой ведьмой, если б не нашла лекарства от кошмаров. Вот только они всё равно возвращались. Теперь уже не каждую ночь, но с тем же актером в главной роли. Правда, ужастик в скором времени сменился на комедию положений, и просыпалась я уже не от собственного крика, а от острого чувства стыда.

Да и в последние несколько лет мои сны о Диметриуше Бьёри кардинально изменились. Настолько, что я, во-первых, начала небезосновательно подозревать себя в мазохизме, а во-вторых… Про во-вторых думать не хотелось. Я смущённо поёрзала на стуле и, бросив быстрый взгляд на демона, спросила:

– Ну, что? Берёшь раскладушку в аренду?

– Будто у меня выбор есть, – проворчал этот неблагодарный тип и при этом скроил такую рожу, словно это я к нему в гости напрашивалась, а не наоборот. Не то чтобы я действительно переживала из-за того, с каким чувством незваный гость пересечёт порог моего дома, но смотреть на то, как он кривится, было неприятно. Хотя…

– Дима, а у тебя со здоровьем как вообще?

Он подозрительно сощурился и уточнил:

– В каком плане?

– Ну, с сердцем там, например, всё в порядке? Двоюродный дядюшка со стороны папеньки не страдал раздвоением личности?

Диметриуш Бьёри моргнул своим удивительным синим глазом и произнёс, иронично изогнув бровь:

– А с чего вдруг такие интимные вопросы?

С чего, с чего?.. С того, что у меня дома в кладовке за банкой с огурцами, между флакончиком с настойкой валерианы и бутылочкой пустырника стояла она, горькая вытяжка из серебристой полыни. И если накапать этой вытяжки – чуть-чуть, капель семь – в стакан с чаем или там молочком, то весёленькая ночка будет обеспечена любому демону. Одна беда: слабых сердцем и умом этот нехитрый наркотик может убить.

– А с того, – наконец, пояснила я, искренне недоумевая, с чего вдруг Ленкин хахаль впился в меня полным безумного восторга взглядом, – что мне потом перед стражами порядка ответ придётся держать, если ты случайно ласты склеишь или, тронувшись умом, перережешь половину подъезда. Скажут, впустила демона в приличный дом…

– Не склею и не перережу, – заверил Диметриуш, – не бойся. А паркинг у тебя возле дома охраняемый?

– Парк что? – не постеснялась включить блондинку я, а мой враг вдруг мягко рассмеялся и тряхнул своей потрясающей шевелюрой.

– Не надо, – махнул рукой, – я помню. «Оставь надежды» и всё такое. Не знал, что Данте писал о Парыже. Далековато вам до Ада. Вы больше чем на Чистилище не тянете.

Боже! Я чуть в обморок не хлопнулась от восторга! Он читал Данте?! И даже если не читал, то просто знал, о чем говорил… Держите меня семеро, я…

Я моргнула и ущипнула себя за ногу под столом, чтобы даже подумать себе не позволить о том, что Диметриуш Бьёри был первым после универских преподов мужиком, который знал, кто такой Данте Алигьери.

Демон смотрел на меня с легкой улыбкой на губах. Так, словно знал о моих внутренних терзаниях и восторгах.

– Да ладно, – проговорил он и заговорщицки подмигнул мне. – Одна раскладушка, один плед, толстая штора на окнах и всё, Ваня, я ваша навеки.

До стоянки, где Диметриуш оставил свой мотоцикл, мы шли все вместе. И я даже успела повеселить всю честную компанию, когда увидела машину, на которой, предположительно, меня собирались подбросить до дома.

– Я на этом не поеду, даже если ты мне заплатишь, – категорично заявила я, а мысленно добавила: «Уж точно не тогда, когда я в сарафане и каблуках».

Ленка презрительно фыркнула – уж она-то не преминула бы воспользоваться шансом и продемонстрировать всему городу длину своих ног.

– Ладно, – легко согласился Бьёри. – Всё равно я выпил пару бокалов. Не сказать, чтоб пьян, но за руль лучше не садиться. Оставлю здесь, а утром заберу.

– Не боишься, что угонят?

– Пусть попробуют, – усмехнулся он, и я мысленно дала себе подзатыльник. Дура! Не забывай, с кем дело имеешь! Это же демон – конечно, никто не станет у него красть, а если бы и нашелся смертник, возжелавший завладеть чужой собственностью, думаю, он бы очень удивился, обнаружив магическую защиту и ловушки. Тем временем Бьёри достал из багажника небольшую сумку и произнёс:

– Ну, я готов. Веди, хозяюшка.

Простившись с друзьями – и с Ленкой, надо сказать, я была холодна, как айсберг, – мы неспешно двинулись по ночному Парыжу в сторону моего дома. Формально, дом не был моим: недвижимость мы с Бусей решили пока тут не покупать. Двухкомнатная квартирка, как и весь дом, в котором она находилась, принадлежала техникуму, и я уже заранее подозревала, что к сплетням о концерте, который я устроила в «Джокере», присоединятся слухи о моём демоническом хахале. А они обязательно присоединятся, потому что наших кумушек хлебом не корми, дай почесать языками о чужой жизни и чужих секретах, а я за год жизни в Парыже не дала им ни одного повода. Уже оторвутся теперь…

– О чём грустишь? – спросил мой спутник, и я растерялась немного, потому что на меня он не смотрел, но каким-то образом смог прочувствовать изменения в моём настроении.

– О сплетнях, – не стала скрывать своих мыслей я. – В техникуме после всего даже страшно появляться.

– Боишься запятнать своё имя связью с демоном?

– Диметриуш…

Он скривился и ворчливо попросил:

– Слушай, меня так только отец называет. Зови лучше Димой, а? Или Митей… Почему-то женщинам чаще всего нравится именно этот вариант моего имени… Если не сложно…

– Мне не сложно, – ответила я и мысленно закатила глаза. Женщины его, видите ли, называют. Ну-ну… – Но и ты, Дима, пожалуйста, не говори глупостей в стиле «запятнать себя связью с демоном», я же сама…

Фразу о том, что я и сама дочь демона, я не договорила только потому, что споткнулась на своих каблучищах о выбоину в асфальте. Демон услужливо подхватил меня под локоть, не позволив упасть, и участливо осведомился:

– Ты в порядке?

– В порядке, – просипела, недоумевая, с чего это вдруг я едва не сболтнула совершенно чужому человеку, можно сказать, даже неприятелю, о том, что у меня отец и брат демоны-наемники. – Последний коньяк был явно лишним.

Знаю, оправдание так себе, не выглядела я как пьяная. Да и не чувствовала себя ею, и демон, конечно же, не повёлся на моё объяснение, а хмыкнул негромко и пробормотал:

– Признайся, ты хотела сказать, что сама меня пригласила, а потом вспомнила, что это Ракетин танк, который удачно маскируется под твою подругу, тебе меня навязал.

С трудом сдерживая улыбку, потому что Ленку он, по ходу, раскусил без проблем, я заметила:

– Можно подумать, если бы я была категорически против, ты бы сейчас шёл рядом со мной, мечтая о раскладушке и плотных шторах.

– А ты не против? – он несильно сжал мой локоть, вынуждая меня остановиться и посмотреть на него.

И я, проклиная себя, в очередной раз убедилась, что да, он чертовски хорош. Особенно сейчас, ночью. В этой стильной куртке и простых джинсах, с сумкой, небрежно заброшенной на плечо, с пиратской повязкой на глазу он был похож на настоящего пирата. Джентльмена удачи, в некомедийном смысле этого слова. Притягательный и по-настоящему опасный.

– Потому что, если не против… – он улыбнулся уголком губ и качнулся вперёд, словно раздумывал, поцеловать меня или нет.

Бабник!

– Не в том смысле не против, – холодно отрезала я и выдернула из несильного захвата свой локоть.

Мужчина только пожал плечами и протянул, сразу утратив всяческий интерес:

– Как знаешь…

И, откровенно говоря, так нехорошо стало от этого равнодушия, и такая злость вдруг взяла, что я едва не расплакалась. Правильно, если бы рядом шла Ленка, у которой ноги от ушей и талия пятьдесят два сантиметра, он бы так просто свои позиции не сдал, но вместо Ленки здесь была я: «полтора метра яду», как окрестил меня один из моих немногочисленных поклонников, а я, между прочим, на целых десять сантиметров выше! Обидно…

– Слушай, я не хотел тебя обидеть, – первым нарушил затянувшееся молчание Бьёри, и снова немного напугал меня своей сверхчувствительностью. – И это… если ты вдруг боишься, то брось. Я понятливый мальчик. Нет, так нет. Приставать не стану.

Теперь к злости и обиде добавился ещё и стыд. Ибо сразу после слов мужчины внезапно и совершенно нерационально захотелось, чтобы он поступил в точности до наоборот.

«Наверное, ты, Маня, всё-таки дура, – подумалось вдруг Ленкиным голосом. – Сама не знаешь, чего хочешь».

Я тут же встрепенулась, послав Медведскую мысленно к чёрту: «Я знаю, чего хочу! Хочу добраться до дома и напоить домашним чаем личного приготовления одного наглого демона, который мне всю жизнь испортил, а потом уже можно будет и подумать, дура я или нет…»

«Подумать… Можно подумать, ты умеешь думать, – не унималась Ленка. – Только если вести мысленные диалоги сама с собой».

«Убирайся из моей головы!» – выругалась я мысленно и поспешила заверить встревоженного демона:

– Да все нормально! – и для пущей убедительности просунула руку под локоть мужчины. – Просто расставили все точки, во избежание возможного конфликта, так сказать…

Диметриуш быстро глянул на моё искреннее лицо и слегка нахмурился, а в синем глазу промелькнуло недоверие.

– Долго нам ещё? – спросил он, когда мы свернули на пустынную тополиную аллею. – Может, стоило вызвать такси? Или такси в вашем очаровательном местечке тоже не водятся…

– Твоя интуиция вызывает во мне искренний восторг.

– А фонари? – он мрачно усмехнулся. – Не пробовали разводить? Говорят, они совершенно неприхотливые, едят электричество и почти не требуют ухода.

– Ты не поверишь, – рассмеялась я. – Иди сюда, покажу…

Я потянула мужчину к краю тротуара, вдоль которого была вмонтирована неработающая подсветка и прочая иллюминация, по пути рассказывая:

– На Новый год у нас тут был большой демонический фест, может, слышал? Наш Чапай организовывал, по программе международного обмена. Не слышал? Да ну! Во всех газетах об этом писали. И в новостях по Главному каналу… Короче, шишек понаехало видимо-невидимо, а электричества по всему городу семь фонарей, и те не работают. Ну, нашему мэру и всыпали на орехи так, что мама не горюй… В общем, поскрёб он по сусекам, помёл по амбарам, нашёл пару миллионов и нанял столичных умельцев, чтобы организовать тут самую что ни на есть новомодную иллюминацию. Работа кипела – муравьи отдыхают. С утра до ночи пилили, рыли, сверлили и вообще всячески мешали жить мирным жителям. Наконец, в прошлом месяце сдали объект, получили деньги и укатили восвояси.

– И? – мы остановились у невысокого, где-то на уровне моего колена, бортика, по краю которого была вмонтирована сеть симпатичных зелёных лампочек. Не работающих, само собой.

– И вечером ничего не включилось, – пояснила я очевидное.

– Почему? – тот, кто просил называть себя Димой, недоумённо смотрел на меня, а не на иллюминацию. – Проводку гнилую проложили?

– А ты внимательно на лампочки глянь.

Мужчина поставил суму на землю и, недовольно ворча, склонился над изобретением анонимных Кулибиных.

– Ну, лампочка, – раздражённо проговорил и постучал по ней пальцем. – Ох-ты… Это что? Это нарисовано, что ли?

– Принтер, – рассмеялась я. – Умельцы заклеили всё бумагой, освоили выделенные на ремонт деньги, получили за это премиальные и смылись в неизвестном направлении.

И для непонятливых, добавила:

– Здесь даже проводов нет. Одна сплошная бутафория.

– Капец! – выдохнул Бьёри то ли шокированно, то ли восторженно. – И что теперь?

– А что теперь? – пожала плечами я. – Не вешаться же. Живём.

– Капец, – повторил мужчина и посмотрел на меня сочувственным взглядом. – А ты-то как держишься?

– В смысле?

– Ну, темно же, – он махнул в сторону щербатой луны. – Ты же говорила, что темноты боишься.

Я почувствовала, что краснею, и порадовалась, что в темноте этого не видно. Чёрт!

– Справляюсь, – выдавила из себя и кивнула в конец аллеи, где пятиэтажным уродцем виднелся мой дом, чтобы как можно скорее замять неприятную тему. – Мы почти пришли, кстати.

В подъезде, к счастью, горел свет. И на второй этаж мы поднялись без каких-либо приключений. И даже никого не встретили по пути. А уже дома я транспортировала ни о чём не подозревающего демона на кухню и коварно предложила:

– Чувствуй себя, как дома. Я сейчас быстренько переоденусь в домашнее и организую чай.

Дима явно слегка обалдел от такого радушного гостеприимства и неуверенно пробормотал:

– Ещё и чай будет? Мне даже как-то неловко…

– Ой, что ты!? – выкрикнула, убегая в сторону спальни. – Какие неловкости между своими людьми!? Руки в ванной можешь помыть. Уборная, кстати, тоже там. Всё. Не скучай, я быстро.

Я очень-очень быстро. Потому что руки нетерпеливо дрожат, а сердце радостно бухает в груди, предвкушая скорую месть… Нет, не месть. Восстановление справедливости.

Переодевалась я действительно с реактивной скоростью, а, выйдя из комнаты, замерла трусливым зайчишкой посреди коридора, прислушиваясь к квартире и гадая, где сейчас находится будущая жертва ведьминого возмездия. Судя по звукам, долетавшим из кухни, она была там. И она, кажется, гремела посудой, что-то тихонько напевая. Мне даже на секунду стало неловко перед человеком. Некрасиво это всё-таки, травить собственных гостей… С другой стороны, он же сам напросился.

Я прокралась к кладовой и тихонечко проскользнула за невысокую дверь.

Вытяжка из бутонов полыни обнаружилась именно там, где я её и оставила. Не знаю, зачем я в конце прошлого лета, собирая необходимые мне травы, покусилась и на это растение. Наверное, сказалось Бусино воспитание и присказка «В хозяйстве всё пригодится». Но ведьма Лук вытяжкой из полыни лечила гастрит и советовала её давать домашним животным для улучшения аппетита. Я же ничего подобного делать не планировала, Буся мне категорически запретила засвечивать ведьмин дар перед кем бы то ни было, но когда ноздри дрогнули, уловив горьковатый аромат, руки сами по себе потянулись к высоким мягким листьям, а губы зашептали слова дозволения.

– Не замышляю злого, – шептала я, переливая жидкость из тёмно-синей бутылочки в банку с малиновым вареньем, – но справедливости хочу.

Было немного стыдно из-за того, что я фактически обманывала высшие силы, но я точно знала, что моя настойка не навредит здоровью и не убьёт демона Диму. Как бы я ни была зла, как бы ни мучилась из-за кошмаров, которые он на меня насылал, но убивать его я не планировала.

В итоге, кое-как договорившись с собственной совестью, я вошла в кухню, где Бьёри успел из старого батона нажарить ароматных гренок, при виде которых мой желудок издал радостный стон, а замолчавшая совесть недовольно прищурилась.

– Варенье малиновое, – пробормотала я, стараясь не смотреть на Диметриуша. – Будешь?

– Малиновое – моё любимое, – он даже зажмурился от радости, а я тяжело вздохнула и выложила содержимое баночки в хрустальную вазочку.

Пока я возилась с заваркой, демон радостно слопал ложек десять… и ничего. Сидел, улыбался, смотрел на мои хлопоты благосклонно и по-прежнему напевал.

«Может, доза маленькая?» – прикинула я, пытаясь вспомнить, что писалось в старых «Травниках» насчёт того, как надо подавать полынь демонам.

– У тебя волосы очень красивые, знаешь? – вдруг проговорили за моей спиной.

«А говорил, что приставать не будет», – с малой толикой злорадства подумала я и вылила остатки полыни в чашку Диметриуша.

– Тебе с сахаром? – проигнорировала его комплимент и потянулась за сахарницей.

– Фу! – выдохнул мужчина брезгливо. – Чай с сахаром – это как горячий лимонад. Предпочитаю наслаждаться вкусом трав, а не сахарного тростника.

– Ну, трав так трав, – я поставила перед Димой его чай и уселась напротив, внимательно всматриваясь в его лицо.

– Чай у тебя совершенно удивительный, – пробормотал, принюхиваясь к аромату и делая первый глоток. – Никогда такого не пробовал.

Надо думать. Я вежливо улыбнулась.

– Это что? Не могу понять…

– А, – я небрежно махнула рукой. – Домашний рецепт, разные травы, не забивай голову.

– Угу, – согласился он и густо намазал вареньем гренок.

Я поёрзала на месте, жадно наблюдая, как демон ест, а он вдруг замер с полуоткрытым ртом и каким-то смущённым голосом произнёс:

– Всё нормально?

Я кивнула и одновременно пожала плечами.

– Просто ты так смотришь…

– Извини, – я поспешила спрятаться за собственной чашкой, но стоило мне отвести глаза, как Дима снова произнёс:

– Всё-таки волосы у тебя совершенно замечательные…

Я подняла на него перепуганные глаза, а он вдруг едва слышно прошептал:

– Золото волос твоих буду заплетать я в косы.

Будет шарить ветер по траве, собирая росы.

Дай вдохнуть поглубже аромат, полевых цветов букет огромный.

Я сегодня точно виноват и сегодня точно я не скромный.

Я сухо сглотнула и отшатнулась от мужчины, вжавшись в спинку стула – какой-то неправильный демон мне попался. Реакция у него какая-то не такая, как планировалось. Где, спрашивается, галлюцинации? Где кошмары наяву? Где, в конце концов, болезненные сокращения мышц?

Ничего этого не было. Зато был мужчина, который выглядел слегка пьяным и каким-то… пришибленным, что ли. Он сделал ещё один задумчивый глоток и, мило улыбнувшись, пробормотал:

– Что-то меня на попсу потянуло…

– Должно быть, к дождю… – выдавила из себя я и встала на ноги с твёрдым намерением пойти в комнату и открыть «Травник» на главе «Полынь серебристая». Однако Диметриуш схватил меня за руку, несильно, но чтобы вырваться, надо было приложить усилия, а это уже смотрелось бы глупо, и попросил, нахмурившись:

– Не обижайся.

– Не думала я обижаться, – заверила я его, пытаясь левой рукой разжать пальцы, охватившие моё правое запястье. – Уж точно не на твой дурной музыкальный вкус.

– У меня хороший музыкальный вкус, – возмутился демон и тряхнул головой. – Что-то в ушах как-то странно гудит.

Он отпустил мою руку и спрятал лицо в ковше из ладоней, а когда снова посмотрел на меня, я не удержалась от испуганного крика.

– Ой, мамочки!

– М? – улыбнулся Диметриуш Бьёри и удивлённо уставился на позеленевшие ладони. – Ещё и в глазах темнеет. Что у тебя со светом?

Зелень с ладоней перекинулась на щёки, лоб и шею. Хорошая такая зелень, качественная, как говаривал профессор Преображенский, в точности, как купорос.

– Ой, мамочки, – пискнула я, когда демон шумно выдохнул и стал покрываться мелкими жёлтыми пятнышками, больше всего похожими на семечки у перезревшей лесной земляники.

Дима недоверчиво рассматривал свою руку, а затем вдруг поднялся во весь рост. А рост у него, надо сказать, был немалый. Внушительный был рост, потому что мой перепуганный нос сейчас, когда я была без каблуков, доставал своим кончиком до середины мужского плеча.

«Интересно, – с нездоровым любопытством подумала я, – он меня сразу придушит или сначала поколотит?»

– Интересно, – повторил мои мысли вслух зелёный человечек. – Я весь такой или только то, что без одежды?

И, стрельнув в меня весёлым глазом, начал задумчиво расстёгивать пряжку на ремне. Щёки мои полыхнули обжигающим жаром, а из горла вырвался смущённый писк:

– Ты что делаешь?

– Раздеваюсь, сказал же, – ремень со скрипом вылетел из шлёвок, а длинные пальцы легли на верхнюю пуговицу ширинки.

– Э… это, – запаниковала я. – Это самое… я тут вспомнила срочно. Мне надо…

И вылетела пулей из кухни, успев заметить, правда, две вещи. Первое: Диметриуш Бьёри не носит нижнего белья. Второе: зелёным в крапинку он был вообще везде. И, боюсь, кошмары мои теперь станут совсем цветными.

«Травник» лежал, где обычно: на тумбочке возле кровати. Трясущимися руками я схватила увесистый томик и немедленно открыла его на букве «П». И когда я говорила о том, что руки у меня тряслись, то я не преувеличивала, потому что открыть нужную главу мне удалось не сразу:

– Пижма, пастернак, – бормотала я, едва не поскуливая от страха и нетерпения, – переступень, чтоб тебя разорвало… Полынь! Artemisia absinthium L.

Добросовестно пропустив всё то, что касалось ботанических характеристик и лечебных свойств, я впилась взглядом в написанные мелким шрифтом буковки: «На демонов некоторых стихий действует как сильное психотическое вещество, вызывающее галлюцинации и другие изменённые состояния сознания, вплоть до сенсорной депривации и бредового состояния. Весьма вероятны болевые симптомы, которые в сочетании с галлюцинациями, как правило, носят фантомный характер. Пациенты жалуются на боль в хвосте, жабрах, крыльях и пр. в зависимости от сценария бреда».

Всё.

– Так, я не поняла. А где про озеленение и частичное оземляничивание?

Но додумать возмущённую мысль до конца я не успела, потому что на кухне запели. Схватив книжку под мышку, я бросилась на звук. Не хватало ещё, чтобы он мне здесь всех соседей разбудил!

И ладно бы он ещё пел что-то нормальное, нет же! Ему надо было нарыть в бесконечно огромном фонде всевозможной попсы такое, от чего даже у меня, человека, прошедшего через детство в Луках и студенчество в общежитии, волосы встали дыбом, а уши свернулись в трубочку.

– Ах, ты, бедная овечка, а-а! – надрывался Диметриуш Бьёри, пока я сломя голову летела по коридору.

– Что же бьётся так сердечко, а-а? – противным голосом вопрошал демон у всех, кому не спалось в эту субботнюю ночь.

Впрочем, те, кто ещё не успел проснуться от его воя, лишились сна после того, как ночь разрезал мой изумленный крик. Увы! Моя вина. Mea culpa… И то не понимаю, как я не разбудила весь Парыж своим воплем, когда увидела, что творится в кухне.

Пока меня не было, Димон явно не скучал. За те несколько минут, что я потратила на поиск бесполезной информации в «Травнике», он развил нехилую деятельность.

В первую очередь я заметила, что эта сволочь всё-таки разделась до конца, а раздевшись единожды, решила уже не облачаться. По крайней мере, не в свои вещи, предпочтя им скатерть с моего стола, которую она – сволочь – элегантно обернула вокруг своих чресел.

И теперь льняное произведение искусства – я лично потратила в детстве на вышивание всех петушков, человечков и прочих цветочков, что являлись составляющими орнамента, не одну неделю – красовалось на мужском теле, которое можно было бы назвать красивым, не будь оно зелёное в жёлтую крапинку.

А ещё, пока меня не было, Диметриуш немножко полинял, избавившись от своих умопомрачительных каштановых волос. Теперь он был беленький-беленький в мелкую кучеряшечку. Что, пожалуй, объясняло выбор песни… Заметив меня, мужчина поднёс ко рту парниковый огурец, извлечённый, по всей вероятности, из моего холодильника, и проблеял:

– Это любовь, наверно, любовь,

Это любовь, я знаю точно, любовь.

И тут я сначала заорала, потом схватилась за голову, не представляя себе, как бороться с последствиями своей импульсивной мести, а затем снова заглянула в учебник. Потому что если странное позеленение кожи я ещё могла списать на передозировку или, допустим, аллергическую реакцию на полынь, то, каким образом моё возмездие и праведный гнев повлияли на цвет и структуру волос Диметриуша Бьёри, для меня оставалось загадкой.

– Слезь со стола! – рявкнула я, рыская в учебнике.

– Ты обиделась, что ли? – расстроился Дима. – Не обижайся, а? Всегда мечтал выступать на сцене… Слушай, у тебя камера есть?

Синий глаз блестел так радостно и так искренне, что я зарычала.

– А что? – демон слез со стола, откусил от огурца и прошамкал:

– Пошлём на конкурш молодых талантов…

Я закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Спокойствие, только спокойствие! Выдохнула шумно, вдохнула ещё раз, а затем вернулась к изучению статьи о полыни, искренне ненавидя ни в чём не повинное растение.

И первым, на что я обратила внимание, когда опустила глаза в книгу, был значок Nota bene, и коротенькое замечание, написанное Бусиной рукой: «Никогда не смешивать с малиновым вареньем!!!! Реакция организма совершенно не предсказуема!!»

Не знаю, на ком ставила опыты моя бабушка, но спрашивать у неё о том, удалось ли ей вернуть подопытного в естественное состояние, я побоялась. Ибо в гневе старушка могла позабыть о том, что я лицо совершеннолетнее, и отходить меня крапивой так, что мало не покажется.

– Поливать супом нельзя поливать водой, – процитировала я обожаемого Дядюшку Ау и, глядя на пританцовывающего Диметриуша, добавила:

– Дереву рыбный суп. Суп рыбный. Дереву. А за камерой сходить всё-таки стоит. Как говорится, что бы ни делалось – всё к лучшему…