Читать книгу Завещание Мадонны - Мария Жукова-Гладкова - Страница 1

Проснулась я поздно, то есть дело близилось к полудню. Хотя если учесть, что мы с оператором Пашкой до утра снимали репортаж из притона, который уничтожали наши блистательные органы… Ну не могу же я работать двадцать четыре часа в сутки? Мы с Пашкой трудимся в одном известном холдинге, включающем множество печатных изданий и один телеканал, вещание которого постоянно расширяется, в частности благодаря нашим репортажам. Я – ведущая «Криминальной хроники», которая ежедневно выходит в эфир в будние дни, также я веду страницу в еженедельнике «Невские новости», на которой рассказываю о событиях, не попадающих в эфир, и более подробно о попадающих. Я люблю свою работу, не мыслю себя без нее и еще люблю в ней то, что мне не требуется вставать рано утром. Спасибо криминалу, который работает по вечерам и ночам. Моего присутствия в холдинге никто не требует (какой офис, если снимаем мы совсем в других местах, или только пока?), главное – в срок сдать репортаж.

Съемку мы вчера закинули в холдинг, работающий круглосуточно. Если в городе случится что-то по нашей теме, достойное демонстрации в эфире, мне позвонят – или кто-нибудь с работы, или ребята из Управления, с которыми мы с Пашкой дружим много лет.

Первой в тот день позвонила наш главный редактор Виктория Семеновна, которая относится ко мне как к дочери (и я по возрасту подхожу на эту роль). Виктория Семеновна – классная тетка, и о такой начальнице можно только мечтать. Ее вид, правда, у не подготовленных заранее начинающих авторов и вообще потенциальных сотрудников вызывает тихий ужас. Росту в ней метр восемьдесят, плечи широченные, ноги здоровенные, размер одежды шестидесятый, обуви – сорок третий, волосы некрашеные, маникюр не делала никогда в жизни, «Беломор» заменяет духи. Как рявкнет своим прокуренным голосом, так мебель дрожать начинает. Но тетка она веселая, смелая, никаких начальников не боится, чиновников и депутатов ненавидит лютой ненавистью, перед ними не лебезит и задницы никому не лижет. Обожаю ее!

– Выспалась? – спросила любимая начальница.

– Еще лежу, – честно призналась я. – Куда надо ехать? И как срочно?

– На аукцион, – почему-то хохотнула Виктория Семеновна. – Завтра.

– На какой еще аукцион? – не поняла я. – Какое отношение я имею к аукционам? Или что-то должны украсть? Разведка донесла? Или уже сперли?!

– Я так и думала, что ты что-то такое спросишь, – расхохоталась Виктория Семеновна и тут же серьезно добавила: – А фиг их знает.

Я ничего не понимала.

– То есть могли спереть, но пока еще неизвестно или владельцы не сообщают? Сведения поступили от наших информаторов, которые предпочитают общаться с нами, а не с органами, которые вполне могут скрыть от народа какую-нибудь жутко интересную кражу из запасников какого-нибудь слуги народа или высокопоставленного чиновника? А все нормальные люди – причем из всех сфер нашего общества – терпеть не могут чиновников и депутатов и хотят оказать посильную помощь в их разоблачении? В особенности, если у нас за кражу мешка картошки можно сесть лет этак на пять, а если украдешь завод, то вполне можно стать сенатором.

– Не гони лошадей, Юля, – сказала Виктория Семеновна. – В холдинг пришло приглашение на аукцион.

– А я-то тут при чем?! Пусть начальство отправляется с очередной блондинкой. Купит ей какое-нибудь яичко Фаберже.

– Он своих баб так не балует. И вообще в природе не существует столько яиц Фаберже, чтобы дарить всем его бабам, которые иногда меняются каждую неделю, как ты сама знаешь!

– А вещичку со специальным инвентарным номером?

– С каким еще номером? Ты о чем, Юля? Или еще не проснулась?

Я пояснила Виктории Семеновне, что примерно на пятнадцать процентов изделий фирмы Фаберже ставился специальный инвентарный номер. Эти вещи изготавливались по специальному заказу. По нему и теперь можно в архивах разыскать счет фирмы Фаберже и узнать, на имя кого он был выписан. Эту информацию я узнала в свое время в процессе работы. Все-таки хорошо быть криминальным репортером! Ведь часто воруют очень ценные вещи – а ты повышаешь свой образовательный и культурный уровень.

– Все равно он своих баб так не балует, – хмыкнула Виктория Семеновна.

Я не могу сказать, что питаю особую любовь к владельцу нашего холдинга. Но и не могу сказать, что его не люблю. Я, как уже говорила, люблю Викторию Семеновну, а по сравнению с нею всякие любители блондинок меркнут. Хотя владелец нашего холдинга – на самом деле талантливый бизнесмен, не самодур, и с ним можно работать. И он не любит брюнеток, а я как раз имею темный цвет волос и перекрашиваться не собираюсь, о чем имела честь заявить самому главному начальнику. Я знаю, что он меня уважает и ценит, а больше мне ничего не надо. Интереса начальства как к женщине мне не нужно в особенности.

– Наш начальник знает про приглашение? – уточнила я.

– Знает, но оно на твое имя. Со спутником, – Виктория Семеновна опять хохотнула. – Начальник знаешь что сказал? «Ну, пусть с Пашкой съездят».

– Он считает, что меня пригласили как криминального репортера? И мне нужно ехать на аукцион с оператором?

– Вообще-то и я так же считаю, – сказала Виктория Семеновна. – Кстати, у Пашки костюм есть?

Теперь уже хохотала я. Представить Пашку в костюме очень сложно, но мне доводилось его в нем видеть – на свадьбах наших друзей, которым мы и помогли встретиться или окончательно определиться с выбором. И на официальных мероприятиях нам с ним доводилось бывать, где Пашка тоже выглядел очень достойно. Некоторые знакомые его в первый момент не узнавали. После всех этих мероприятий я забирала костюм в свою квартиру – на всякий случай, а то потом вдруг мне самой придется тащить Пашку покупать новый. А затащить Пашку в магазин одежды, да еще примерять на него костюм… Ох, тяжелая это работа – из болота тащить бегемота… До сих пор вспоминаю, как мы с моей соседкой и лучшей подругой Татьяной готовили Пашку к первой свадьбе, на которой присутствовали совместно. И помню выражения лиц девушек-продавщиц, которые не поняли искреннего удивления Пашки, которому предложили подойти к зеркалу и взглянуть на себя в костюме.

– Зачем?! – вылупился на них тогда Пашка, страдавший без пива, так как мы с Татьяной твердо заявили, что пиво будет только после покупки костюма. – Ведь Юля с Таней рядом стоят.

В зеркало тогда Пашка так и не посмотрел. Но костюм имелся и висел у меня в квартире. А то у Пашки в квартире бывают личности, которых к любым вещам лучше не подпускать. Не потому, что сопрут, а потому, что просто решат положить под грязную голову, оставшись ночевать у Пашки на немытом полу. А потом еще и облюют.

– Когда Пашку обряжать? – спросила я у Виктории Семеновны.

– Завтра. К шести вечера. Сегодня пусть морально готовится. И ты тоже. Надень какой-нибудь парадно-деловой костюмчик. С юбкой.

Я застонала.

– Юля, твои обычные джинсы, в которых ты на трупы выезжаешь, не пройдут! И «по-телевизионному» туда тоже нельзя одеваться!

Как я уже говорила, я веду «Криминальную хронику», а следовательно, появляюсь на экране и из студии, а не только из мест совершения преступлений. В студии принято выглядеть прилично, но в большинстве телевизионных студий нужно выглядеть прилично только наполовину – верхняя часть, которая возвышается над столом, должна быть соответствующим образом «упакована», и для этой цели в холдинге в моем личном шкафчике висит нужная одежда. Иногда какие-то магазины и бутики выходят лично на меня или на кого-то из администрации холдинга и предлагают мне (и не только мне) появиться в их одежде. Если подходит по стилю, появляюсь. Чего ж не заработать лишнюю денежку? Чаще всего эту одежду мне потом оставляют. И, естественно, просят по возможности еще появиться в ней в кадре. Я всегда объясняю, где могу появиться, где не могу. А вообще я предпочитаю удобную одежду и обувь, за брендами не гонюсь, магазины терпеть не могу. И как это некоторые женщины в них отдыхают? Мне бы после моей сумасшедшей работы на кровати поваляться с котом под боком. И еще было бы хорошо, чтобы кто-то еду в постель приносил. Не кофе с утра, а еду с вечера, когда у меня нет сил что-либо готовить и хочется только вытянуть ноги… Но с Виталей мы расстались. На этот раз похоже, что навсегда. Окончательно и бесповоротно. Хотя… Никогда не говори «никогда».

– Ладно, подумаю, что надеть, и буду морально настраиваться, – вздохнула я.

– Ты лучше не морально, а почитай что-нибудь о советской живописи.

– О чем?! – переспросила я.

– На аукционе будут продавать советскую живопись. Так в приглашении написано.

– Что такое «советская живопись»? – спросила я.

– Вот сходишь на аукцион и узнаешь. И мне как раз расскажешь, – опять захохотала Виктория Семеновна.

Я спросила у начальницы, какая еще есть информация по аукциону и приглашенным на него людям. В холдинге имеется специальный отдел (и довольно большой), занимающийся сбором информации. Эти ребята мне неоднократно очень помогали.

– Почти никакой нет, – сообщила Виктория Семеновна. – Только объявление висит в Интернете на сайте Аукционного дома «Александр». Почти точно повторяет текст в приглашении. И еще художники перечислены с названиями произведений. Юля, признаюсь тебе честно: я никогда не слышала ни про одного из этих художников.

В общем, я довольно быстро собралась (утром мне никогда не хочется есть, так что на завтрак и его приготовление время я обычно не трачу, главное – кота накормить до отвала), позвонила Пашке, заехала за ним, и мы рванули в холдинг. Пока Пашка поправлял здоровье пивом, я изучала имеющуюся в Интернете информацию.

На сайте не были вывешены фотографии картин, которые собирались выставлять на аукцион, имелся только бланк заявки, который, как я поняла, мне заполнять было не нужно. От потенциальных участников же требовалось прислать заявку не позднее чем за двадцать четыре часа до начала проведения аукциона (то есть шести часов сегодняшнего вечера), внести задаток (что для меня было новостью, хотя я никогда не участвовала ни в каких аукционах), а также подписать бумагу, подтверждая, что ознакомлен с условиями проведения аукциона. В частности, вознаграждение организатора предстояло оплачивать сверх цены продажи предмета, достигнутой в ходе аукциона, а в случае отказа победителя аукциона от оплаты цены приобретения предстояло оплатить штраф в размере тридцати процентов от суммы, подлежащей оплате. Участник должен был подать о себе сведения – фамилия, имя, отчество, почтовый адрес, телефон для связи, адрес электронной почты, а также представить документ, удостоверяющий его личность.

Я задумалась. Значит, аукцион проводится официально, все участники (и, соответственно, будущие покупатели) оставляют о себе сведения в Аукционном доме. Не может предмет искусства уйти неизвестно к кому. То есть в этом Аукционном доме не может. Про подпольные аукционы мне слышать доводилось, но кто мне на них пришлет приглашение? Более того, участники подпольного аукциона, увидев меня, да еще в компании с оператором, наверняка отказались бы от участия в нем. Такие участники должны смотреть «Криминальную хронику» в силу профессиональной необходимости – или просто ради того, чтобы узнать новости про друзей и знакомых.

Еще порыскав по сайту Аукционного дома «Александр» и других аукционных домов, работающих легально, я собрала интересную информацию – то есть узнала вещи, о которых раньше не имела ни малейшего представления. По крайней мере, теперь я в курсе, что делать, если сама решу что-то продать на аукционе (было бы что).

Желающему продать ценность нужно подать заявку, его зарегистрируют и заключат договор (конечно, речь идет только о легальных аукционных домах). Потом он отдает вещь экспертам, ее исследуют и оценивают, то есть потенциальный продавец застрахован от того, что от него скроют реальную стоимость и цену, за которую ушла вещь. Данные о вещи размещаются в специальном каталоге и теперь еще, как правило, и в Интернете. Организаторы аукциона заинтересованы в том, чтобы пиарить вещь среди потенциальных покупателей.

Но был ли Аукционный дом «Александр» заинтересован в пиаре в данном случае? Пока я не могла дать точного ответа на этот вопрос.

Торги могут начинаться с заниженной цены, так как большая сумма может отпугнуть потенциальных покупателей. Есть аукционные дома, которые строго начинают торги с 60 % установленной цены лота. Продавец может заявить организаторам «резервную цену» – то есть ту, ниже которой он не хочет продавать.

После торгов деньги поступают на банковский счет продавца (максимально через пятнадцать дней). С причитающейся суммы платится комиссионный сбор. Он разный в разных странах. На «Сотбис» – это 20–25 %, в Аукционном доме «Александр» он составлял 10 %.

Ребята из информационного отдела сказали, что могут предоставить мне справки по всем указанным в списке Аукционного дома художникам, но, как и наш главный редактор, признались, что сами о них раньше никогда не слышали. Я ответила, что пока мне эта информация не требуется. Может, после аукциона почитаю – или попрошу про кого-то собрать все, что только удастся найти.

Пока я сидела за компьютером, пытаясь выудить что-то интересное для себя лично и для будущих рассказов об Аукционном доме «Александр», позвонили ребята из Управления и пригласили на очередной труп. Мы с Пашкой рванули выполнять нашу обычную работу, потом заехали в Управление, в кабинет к моему давнему консультанту и боевому товарищу Андрюше, с которым мы съели не один пуд соли.

Я рассказала про приглашение. Андрюша пожал плечами и предложил мне заглянуть в их отдел, занимающийся антиквариатом и предметами искусства. И даже сам меня туда проводил.

К моему огромному сожалению, ребята из этого отдела не смогли мне ничем помочь. По их словам, Аукционный дом «Александр», приславший мне приглашение, ни в каких темных делишках замечен не был (что, конечно, не исключает его участия в них). Но, как говорится, не пойман – не вор. Работает этот Аукционный дом уже лет пять, заработал себе неплохую репутацию, для проверки подлинности выставляемых предметов искусства они всегда приглашают высококлассных экспертов и, так сказать, гарантируют качество товара покупателям. Да и владелец вещи может считать себя застрахованным, как уже говорилось, поскольку все делается легально. То есть в любом случае лучше обращаться в легальный аукционный дом (и это касается не только «Александра»), чем в магазины, торгующие антиквариатом.

– То есть я могу предложить им продать какую-то мою вещь? – уточнила я.

– Да, – ответили мне. – Но это должен быть или предмет антиквариата, или произведение искусства. Вы оплачиваете экспертизу. Аукционный дом и за нее тоже берет себе какой-то процент.

Точных условий сделок ребята из Управления не знали. Но, вероятно, это не являлось секретной информацией, раз Аукционный дом работает легально и не первый год.

– Дело прибыльное? – уточнила я.

– Конечно, – усмехнулся парень, который меня консультировал. – Проценты с продавца, проценты с покупателя. Плюс люди платят деньги – и немалые, по нашим с вами меркам, – чтобы просто полюбопытствовать.

– Что вы имеете в виду? – не поняла я.

– Некоторым интересно посмотреть, как картины известных мастеров и какие-то предметы антиквариата меняют владельцев. Мне один профессиональный коллекционер говорил, что у него душа болит за некоторые произведения искусства. Он должен лично убедиться, что новый владелец – достойный человек и картине у него будет хорошо. Может, вам странно это слышать, но это так. Я слышал про ставки на то, кто купит то или иное произведение искусства. Часто людьми движет просто одно любопытство. По-моему, болезненное.

– В этот Аукционный дом пускают всех?

– Взнос нужно заплатить. Возможно, кому-то присылают приглашения, как вам. Но я про такое слышу впервые.

– Еще как Аукционный дом зарабатывает или может заработать деньги? Этот или любой другой?

– Возможно, они оказывают какие-то дополнительные услуги. Вполне могут сотрудничать с реставраторами и выступать посредниками, если требуется. Странно, что пригласили вас, Юля…

– Может, чего-то опасаются? – высказал предположение еще один сотрудник. – Мало ли какая информация поступила из неофициальных источников… Органы привлекать не хотят, почему бы не привлечь известного криминального репортера? У вас же сложилась вполне определенная репутация, Юля. Может, вам на аукционе поступит какое-то конкретное предложение – в зависимости от того, как он пойдет. Может, вы увидите что-то, что не могут увидеть организаторы аукциона? Или они просто хотят подстраховаться. Вы же сразу включите камеру, если произойдет что-то необычное.

– На аукционе может произойти драка или убийство?

– Теоретически они могут произойти везде, – сказали мне. – И вы об этом знаете не хуже нас. Но тут все-таки «драка» идет несколько иным образом. Люди поднимают цену. Может и сердечный приступ случиться, и удар хватить. Все может…

– Кто там должен присутствовать? Кто присутствует обычно?

– Состоятельные люди, – пожал плечами мой консультант. – Это недешевое удовольствие. Любопытных бабушек там нет. Как мы вам уже сказали, есть любопытные люди с высоким уровнем доходов. Но ведь любопытство в той или иной степени присуще всем. Кто-то хочет вложить деньги, кто-то профессионально занимается коллекционированием, есть просто любители прекрасного. Люди разные. Вероятно, увидите кого-то из знакомых.

Меня попросили позвонить после окончания аукциона. Ребятам было интересно, зачем владельцам Аукционного дома «Александр» потребовалась я.