Читать книгу Поправка на ветер - Марта Яскол - Страница 3

Если бы за праздничным столом, под бой курантов, возвестивших о наступлении нового, 1976 года, кто-то предсказал ей, что через несколько месяцев она окажется в самой западной точке СССР – в Калининградской области – и будет работать терапевтом в небольшом гарнизонном госпитале, Маруся Левкова ни за что бы не поверила.

До определенного момента в ее жизни все было легко и просто. Врачом Маруся, выросшая в семье военного, мечтала стать с детства. Мама – медсестра – частенько брала дочку с собой на работу, и к окончанию школы девочка обожала запах медикаментов, умела с завязанными глазами делать уколы, измерять давление и разбираться в лекарствах. Кочевая гарнизонная жизнь дала ей определенную закалку и научила философски относиться к бытовым неудобствам.

Маруся хорошо училась в школе, сама, без так называемого блата, поступила в Полтавский мединститут, который окончила с красным дипломом. Интернатуру проходила в Киеве в окружном госпитале, где молодому, но толковому и старательному терапевту и предложили остаться. Работу свою она действительно любила и считала самой благородной на свете, хоть и соглашалась с персонажами новой комедии Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!». «И все-таки у нас с вами самые замечательные профессии, самые нужные», – говорил врач Женя Лукашин, главный герой фильма, учительнице Наде Шевелевой. «Судя по зарплате, нет», – с улыбкой отвечала та. Впрочем, Маруся на свою зарплату не жаловалась. Она вообще ни на что не жаловалась, смотрела на мир широко распахнутыми серыми глазами, летала на крыльях любви и собиралась замуж за Вадика Комарова, подающего большие надежды кардиохирурга-аспиранта из их института.

С Вадиком тоже все было просто и понятно: любовь с первого взгляда, прогулки под луной и разговоры обо всем на свете, кафе-мороженое, билеты в кино на «места для поцелуев» в последнем ряду, наконец, как нечто само собой разумеющееся – заявление в ЗАГС. Родители и жениха, и невесты хотели свадьбу по всем правилам, а Маруся хотела сразу после росписи в ЗАГСе махнуть, к примеру, на Байкал: там, говорят, такая природа, по сравнению с величием которой родные пейзажи покажутся декорациями для спектакля в кукольном театре. Ну, или в Крым, к морю и солнцу… Чего хотел Вадик, Маруся не знала, но пребывала в уверенности, что он хочет того же, чего и она. А потом случилась банальная, в общем-то, история. Накануне свадьбы Маруся неожиданно для Вадика нагрянула в аспирантское общежитие и застала его в постели со своей лучшей подругой Викой, в одночасье лишившись и жениха, и лучшей подруги.

Такая вот ирония судьбы!

– Скажи спасибо, что это обнаружилось до вашей свадьбы, а не после, – вздохнула мама, когда Маруся рассказала ей, почему свадьбу придется отменить. – И не плачь, было бы из-за кого плакать. Не нужны тебе ни этот подлый бабник, ни Вика, кукла бездушная. Вообще, главное, чтоб все родные были живы и здоровы, а остальное можно пережить.

Мама, конечно, была права. Но пережить предательство тех, кого Маруся считала близкими людьми, никак не получалось. Ныла душа, на работе, в госпитале, все буквально валилось из рук, что не могло укрыться от глаз коллег и пациентов.

– Что-то я не узнаю нашу Марусю, девицу-красавицу. Почему глаза на мокром месте? – командирским баритоном поинтересовался дядя Саша, старинный друг и сослуживец ее отца, а ныне – ее пациент. – А ну докладывай, что стряслось!

Маруся, которая зашла измерить ему давление, неожиданно для себя расплакалась, уткнулась хлюпающим носом в его пижаму и рассказала все как на духу. Дядя Саша внимательно выслушал, смешно подвигал густыми бровями и сообщил, что душевные травмы лучше всего лечить сменой обстановки.

– В этом я как раз могу тебе помочь, я все-таки замкомандующего округом. Хочешь? Хотя жаль, конечно, такого доктора от себя отпускать. Родители-то не будут возражать?

– Хочу, хоть к черту на кулички! – Маруся покраснела и потупилась. – Мама с папой меня поймут.

Дядя Саша внимательно посмотрел на нее поверх очков:

– И я понимаю. Но не одобряю. Зачем же такой милой девушке к черту на кулички? Есть более приемлемые варианты. Калининградская область, например. Я там служил когда-то – прекрасные места! Начальник штаба Прибалтийского военного округа – мой однокашник по Академии Генштаба, думаю, им там толковые врачи не помешают. Интересная работа, большая практика. Поедешь?

– Поеду, – не задумываясь, ответила Маруся.

– Вот и ладушки, завтра же позвоню. А мокрое дело разводить прекращай. Все будет хорошо, уж поверь мне…

* * *

Так она оказалась в Чкаловске – небольшом городке в семидесяти километрах от Калининграда. Чкаловск Марусе понравился, особенно так называемый Старый город – со зданием ратуши на центральной площади, узкими мощеными улочками, тесно прижавшимися друг к другу домами под черепичными крышами, увенчанными остроконечными башенками. В отличие от большинства городов и поселков Калининградской области исторический центр Чкаловска не сильно пострадал во время войны и практически сохранился в первозданной красе. В ухоженном городском парке с дорожками, чугунными фонарями, скамейками, прудом и плавающими в нем утками Маруся могла бродить часами.

Как выяснилось позже, Чкаловск, до Второй мировой носивший название Хайлишен, имел бурную историю, что добавило его облику колорита и породило множество легенд, тайн и загадок. На политзанятиях, которые с личным составом госпиталя проводил пропагандист полка, Маруся почерпнула немало интересной информации. Оказалось, что до тринадцатого века в этой местности, называвшейся Надровией, проживали племена пруссов, позже ее захватили немецкие рыцари Тевтонского ордена, которые в четырнадцатом веке построили замок Норденбург. В замке – в разное, разумеется, время – побывали Петр Первый, Наполеон и основатель классической философии Иммануил Кант, который в молодости работал учителем в расположенной неподалеку деревеньке Юдтшен… В 1860 году невдалеке от города прошла железная дорога Берлин – Кенигсберг – Каунас, благодаря которой в Хайлишене появились несколько заводов и фабрик. В годы Первой мировой на территории Восточной Пруссии русские войска сражались с германскими, во Вторую мировую, в августе сорок четвертого, окрестности бомбила английская авиация, а в конце января 1945 года сюда пришла Красная армия.

После войны северную часть Восточной Пруссии передали Советскому Союзу. Образованную в составе РСФСР Кенигсбергскую область после смерти «всесоюзного старосты» Калинина переименовали в Калининградскую, а Кенигсберг – в Калининград. Немцев и литовцев, которые жили на этих землях, выселили в Германию, в то же время в Калининградскую область переселили тысячи семей сельхозрабочих и колхозников из областей РСФСР и союзных республик…

В Чкаловске размещались несколько воинских частей. Маруся в этом не очень разбиралась, но, как ей рассказал при первом знакомстве начальник госпиталя, в городе дислоцировались танкисты, отдельный батальон химзащиты, батальон связи, склады вооружений и техники… Самая крупная часть – авиационный истребительный полк, поэтому начальником гарнизона Чкаловска был командир авиаполка. В нескольких километрах от города располагался военный аэродром.

Солдаты срочной службы жили в казармах на территориях частей, огороженных заборами с колючей проволокой и оборудованных контрольно-пропускными пунктами. Офицеры, прапорщики и вольнонаемные – в городе, в домах офицерского состава, в просторечии именуемых ДОСами. Старшие офицеры обычно занимали отдельные квартиры, остальные жили в коммунальных – с общей кухней и санузлом. Часть ДОСов располагалась в районе Старого города, часть – на окраине, где специально для военных построили целый микрорайон из панельных многоэтажек.

В гарнизоне имелись военторговские магазины, парикмахерская и небольшой госпиталь. Центром общественной жизни был Дом офицеров, где проходили торжественные собрания и концерты, работали библиотека, кинотеатр и кружки художественной самодеятельности.

Маруся, девушка открытая и общительная, без малого за пять месяцев жизни в Чкаловске изучила правила гарнизонной жизни и вполне освоилась. Местные жители ничем не отличались от многонационального населения городов в глубине страны, разве что чаще встречались литовцы, с почти неуловимым специфическим акцентом, и поляки, которые, впрочем, собственную национальность не афишировали.

* * *

Размышляя о своей жизни до и после переезда в Чкаловск, Маруся пристроила поудобнее голову на спинку кресла и не заметила, как уснула. Открыв глаза, глянула на часы и от ужаса чуть не свалилась с кресла – проспала! Не хватало еще на работу опоздать! Достанется ей тогда от начмеда Воронова на орехи, он и так ей спуску не дает. Вскочив, заметалась по комнате, сбегала в ванную, повела носом в сторону кухни, но времени на завтрак уже не оставалось. «Я еще не опаздываю, еще не опаздываю», – бормотала Маруся, прыгая на одной ноге, а на вторую пытаясь натянуть скрутившуюся жгутом брючину. «Не виноваты брюки, если руки-крюки», – сами собой сложились в голове дурацкие стишки. Наконец она схватила сумку и выбежала из комнаты. По дороге отметила, что Николаю Шведову таки удалось уговорить неведомого ей Сидорова «организовать своих хлопцев» из деревообрабатывающего цеха: место сгоревших ночью ступенек заняли новые, пара человек в «треуголках» из газет белили огромными щетками, макая их в ведра с известью, закопченные стены коридора.

Глоток свежего воздуха и ласковый луч утреннего солнца моментально подняли Марусе настроение. Дорога от дома до работы занимала у нее в худшем случае минут десять, поэтому опоздание было не фатальным. Госпиталь располагался в старинном двухэтажном особняке с садом и высоченным чугунным забором. Госпиталем он стал называться недавно, после реорганизации и укрупнения, а до этого именовался просто медсанчастью.

Однако попасть на работу вовремя Марусе в тот день, очевидно, было не суждено. На подступах к КПП она увидела высокую эффектную блондинку в элегантном брючном костюме, которая махала ей рукой.

– Данута! Рада тебя видеть. Ты что здесь делаешь?

– Привет, Марыся, – улыбнулась блондинка. – Хотела тебя предупредить, что сегодня с примеркой не получится. Я на пару дней уеду к тете, вернусь послезавтра. Тогда можно будет встретиться. Часов в восемь вечера. Придешь?

– Конечно! Разве я могу забыть? Жду не дождусь, когда моя новая юбка будет готова. Надеюсь, она получится, точь-в-точь как на картинке в «Бурде»!

– Хорошо, – кивнула Данута, – буду тебя ждать.

С Данутой Марусю познакомила соседка Ада Борисовна. Данута шила на дому, шила хорошо и брала за работу относительно недорого, а Маруся в тот момент хотела новый летний сарафан. Сарафан получился на славу, девушки друг другу понравились и подружились. Оказалось, что у них похожие взгляды на современную моду и вообще на жизнь. У обеих появилась возможность поплакаться кому-то в жилетку.

Подруги уже прощались, когда из-за поворота показался начальник гарнизонного Дома офицеров, известный на весь Чкаловск ловелас капитан Артемьев. Завидев Дануту, он тут же «распустил хвост».

– Доброго утречка! Мы, кажется, знакомы? Не напомните, где мы с вами виделись?

– Не помню. – Улыбка Дануты стала напряженной.

– Вы ведь приятельница нашей Марусеньки? – не унимался Артемьев. – Тогда позвольте представиться еще раз. Капитан Артемьев, главный в гарнизоне по культурной части и связям с местной общественностью. – Он картинно тряхнул головой, изображая поклон. Марусе показалось, что даже щелкнул каблуками. Или не показалось? – А вы, если не ошибаюсь, Данута? Если вам будет нужна помощь в организации культурного отдыха, я весь к вашим услугам!

– Спасибо, но я не нуждаюсь в ваших услугах, – вежливо, но твердо сказала Данута. – И я уже очень спешу. Всего доброго. Марыся, до встречи!

– Вы с Данутой действительно знакомы? – спросила Маруся Артемьева, когда ее приятельница отошла на приличное расстояние.

– Да разве всех упомнишь? Я, пожалуй, пойду, – загадочно улыбнулся капитан, шутливо отдал Марусе честь, замурлыкал «Сердце красавицы склонно к измене…» и быстро зашагал в сторону центра города.

Все время, пока Маруся возле КПП госпиталя разговаривала со своими знакомыми, ее не покидало ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Когда она осталась одна, ощущение усилилось. По спине пробежал холодок. Она оглянулась, ничего и никого подозрительного не заметила, но неприятное чувство ее не покинуло.

Маруся забежала в вестибюль здания, которое когда-то было роскошным особняком, а ныне пропиталось запахом лекарств и хлорки, и сразу же наткнулась на того, кого жаждала увидеть меньше всего – своего непосредственного командира, начальника госпиталя Андрея Воронова. Впрочем, все по-прежнему называли его «начмедом», и вытравить эту привычку было, по всей видимости, невозможно. Майор, облаченный в белый халат, стоял на мраморной лестнице – остатках былой роскоши, заложив руки за спину, и сам был похож на мраморное изваяние греческого воина из учебника истории за шестой класс. Это сравнение Марусю рассмешило, и она чуть не расхохоталась.

– Опаздываем, Левкова? – с ехидцей в голосе спросил Воронов, окидывая коллегу ироническим взглядом. – А что это вы бежите, как на пожар? У нас тут до вашего появления ничего не горело… И что вас так развеселило? – Не на пожар, а с пожара, товарищ майор, всю ночь тушили наш ДОС, – ответила Маруся и прикусила язык, вспомнив, что подполковник Савчук настоятельно просил не распространяться насчет ночного происшествия.

– Почему-то я не поражен, – пожал плечами Воронов. – У вас в руках все горит, неудивительно, что и вокруг вас тоже… Больные, Левкова, не могут ждать, пока вы устроите свои личные дела и ликвидируете свои душевные пожары, – наставительно произнес начмед. – И уж тем более пока вы наговоритесь с подругой. Могли бы придумать и более правдивую отговорку.

– А вы откуда знаете? – удивилась Маруся. – Шпионили за мной?

– Я – за вами?! – Ей показалось, что голос Воронова дрогнул, но он сразу же взял себя в руки. – Всего лишь имел удовольствие наблюдать за вашим милым воркованием из окна. – Вы что, тоже знакомы с Данутой?

– Почему тоже? Н-нет, не знаком, – слегка запнувшись, ответил начмед. – Левкова, вы сегодня приступите к работе? – Его тон вдруг стал резким.

– Да приступлю, приступлю, – проворчала Маруся. – Может, начнем с того, что нервы вам полечим, а, Андрей Владимирович?

Она повернулась и пошла той особой походкой, от которой мужчины, по утверждению руководителя танцевального кружка, должны были «падать и укладываться в штабеля».

– Через час извольте прибыть на политинформацию, – упавшим голосом сказал ей вслед Воронов, – только не говорите, что не помните о проверке из политотдела. Тему-то хоть повторяли?..

Маруся прошмыгнула в свой кабинетик, сняла с плечиков белый халат, надела его и окинула беглым взглядом свое отражение в зеркале. Халатик сидел неплохо. Недаром она потратила почти три вечера на то, чтобы подогнать по фигуре стандартный медицинский халат, который выдали на складе…

Если бы Марусю спросили, как ей работается с начмедом, она бы затруднилась с ответом. Плохо? Да вроде нет. Хорошо? А шут его знает! «Больной скорее мертв, чем жив, или скорее жив, чем мертв?» С самого дня их знакомства, то есть с ее первого рабочего дня в госпитале отношения Маруси с Вороновым складывались сложно. Они постоянно пикировались, вот как только что, и ей казалось, что он не воспринимает ее всерьез. В то же время Андрей Владимирович, похоже, отдает должное ее усердию – или, быть может, он всего-навсего считает Марусин энтузиазм пионерским задором? Хочется ли ей, чтобы Андрей оценил не только ее профессиональные качества, но и другие достоинства? Обжегшись на молоке, дуют на воду. Обжегшись на Вадике, Маруся дала себе слово «дуть» на всех мужчин, то есть не питать в отношении «изменщиков», состоявшихся или потенциальных, никаких иллюзий. Правда, после знакомства с начмедом она с неохотой признала, что уже почти готова нарушить данное самой себе обещание. В конце концов, она хозяйка своему слову или не хозяйка? Хочет – дает, хочет – берет обратно… Гарнизонные всезнайки рассказали Марусе, что майор Воронов в разводе, причем развелся то ли потому, что жена ему изменила, то ли по какой-то похожей причине. Возможно, именно этим объясняется его недоверчивое отношение к женщинам вообще и к ней, Марусе, в частности. А вот внешне он очень даже ничего – выше среднего роста, подтянутый, с правильными чертами лица. Глаза только странного цвета – зеленые со светлыми крапинками. Не такой «киношный» красавчик, как Артемьев, но смазливые мужские лица Марусе никогда не нравились. Однако ей казалось, что начмед относится к ней настороженно не только из-за неудач в его личной жизни. Не-ет, ее не обманешь, есть тут какая-то загадка, не может не быть! И она ее непременно разгадает…