Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»

Оглавление

Михаил Долбилов. Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»

ПОЯСНЕНИЯ О БИБЛИОГРАФИИ И ЦИТИРОВАНИИ

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. БОЛЬШОЙ СВЕТ ПО-ТОЛСТОВСКИ. ОБРАЗЫ И АЛЛЮЗИИ

1. «Круг внешне скромный, но могущественный»

2. Графиня Толстая из Зимнего дворца

3. Антропология гвардейского либертинства185

4. «Моя скачка труднее, Ваше Высочество»

5. «Все смешалось в царской семье»

6. Молодой генерал, ратующий за «партию власти людей независимых»

Глава 2. СТАТЬ ЛИ АННЕ ЗАКОННОЙ ЖЕНОЙ ЛЮБОВНИКА? ИСТОРИЧЕСКАЯ ДОСТОВЕРНОСТЬ, ТЕЛЕОЛОГИЯ ЗАМЫСЛА И ИЗМЕНЯЕМОСТЬ СЮЖЕТА В ТВОРИМОМ РОМАНЕ

1. Развод и новый брак Анны, или «Стальные стали формы жизни»

2. «Круг почти сведен… Всего будет листов 40»: Дожурнальная цельная редакция романа

3. Сюжетные альтернативы

4. Ранняя версия развязки: Письмо Каренина и холодный свет Анны

Глава 3. ДИЛЕММЫ РАЗВОДА, КАРЬЕРЫ, САМОУБИЙСТВА. ВЛАСТЬ АВТОРА И ВОЛЯ ПЕРСОНАЖА

1. Сериализация романа и ход времени в нем

2. Утешение и искушение карьерой

3. Подступ к кульминации: «…Вронский стал стреляться»

4. «Волны моря бессознательного»: «Заколдованный круг» персонажа и «бесконечный лабиринт» автора

5. «Я не хочу развода»

6. Двоякий ток времени: Анна и Вронский в Италии

Глава 4. ВОСТОРГИ 1876 ГОДА. ОТПОВЕДЬ КОЛЛЕКТИВНОМУ ЭНТУЗИАЗМУ КАК ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЗАДАЧА886

1. Каренин и ложная «живость веры»

2. «Я прорвала запрет»: Поворот в работе над романом в ноябре 1876 года

3. Пропавшее письмо Каренина: призрак согласия на развод

4. Генезис полемики с панславизмом

5. «Иван Иваныч Рагозов и три дамы»: шифры злобы дня

6. «…Я бы отдался своему чувству непосредственному»

Глава 5. ДАЛЬНИЕ ЗЕМЛИ КОНСТАНТИНА ЛЕВИНА И ЕГО «НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ЧУВСТВО» СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО НАИТИЯ

1. Автор и персонаж сквозь призму генезиса текста

2. Сено, свободный труд, сердитый помещик

3. «Спустить уровень хозяйства»: Прогрессивное ретроградство и Восточный вопрос

4. «Куда класть?»: Чего не понял и что постиг Левин на дворянских выборах

5. Искусство наития

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ

Прямые указания в тексте романа на хронологию действия1330

Сериализация АК в «Русском вестнике» в 1875–1877 годах и ее соотношение с календарем романа

Номера рукописей и корректур АК по старой и актуальной систематизациям

Факсимиле рукописных страниц АК

СОКРАЩЕНИЯ

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК ИЗВЛЕЧЕНИЙ, ТАБЛИЦ И СХЕМ

БЛАГОДАРНОСТИ

Отрывок из книги

Тимофей Павлович Пнин, кажется, первым – еще в 1950‐х – попробовал объяснить соотношение поступи исторического времени и хода времени внутри романа Толстого «Анна Каренина» (далее – АК), усматривая в их взаимосвязи один из секретов магии, заключенной в этой саге любви, измены, прощения и воздаяния2. Позднее Набоков развил наблюдения своего героя и представил остроумную, хотя и спорную реконструкцию хронологии действия в толстовском шедевре. Она держится на демонстративно точной датировке начала действия февралем 1872 года, чему служит вкрапленная Толстым в текст (якобы с большим значением) периферийная историческая деталь, и на представлении о разной для разных героев скорости течения времени3.

В дальнейшем наблюдения Набокова нашли себе применение в неоструктуралистском исследовании В. Александрова, где «относительность» и «эластичность» времени в АК выступают эпифеноменом типичной, как утверждается, именно для этого романа множественности независимых друг от друга индивидуальных перспектив, точек зрения. Каждый персонаж, согласно этому тезису, настолько отгорожен от других в мире своего сознания, что его поступки, реакции и мысли, образуя собственный лейтмотив, подрывают притязающие на обобщение или истину суждения нарратора – следовательно, не вполне властен нарратор и над ходом времени в реальности романа4.

.....

Но вернемся к высочайшей особе в мизансцене. Как и «великая княгиня» в ОТ, императрица исходной редакции – персонаж без какой-либо явной индивидуальности, пусть даже с ее уст через прямую речь другого героя слетает три слова; в рассказе не проглядывает ни внешности, ни характера жены Александра II. Тем не менее кое-что из тогдашних обстоятельств и даже забот невымышленной императрицы схвачено в этом эпизоде, так что фигуру монархини в нем все-таки надо счесть скорее камео, чем манекеном.

Сколь ни странно это может показаться сегодняшнему читателю, ситуация, в которой субтильная Мария Александровна держала бы в руках громоздкую, увенчанную статуэткой двуглавого орла парадную каску гвардейца, была правдоподобной. Правда, в большей степени, скажем, для 1860 года, чем для середины 1870‐х. При восшествии своего супруга на престол она была назначена и оставалась вплоть до своей смерти в 1880 году шефом одного из гвардейских кавалерийских полков, который стал носить официальное название лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества (его предшествующим шефом-дамой была умершая в 1828 году вдовствующая императрица Мария Федоровна). Обиходно звавшиеся, по отличительному цвету мундира, «синими», кирасиры Ее Величества, наряду с кавалергардами, конногвардейцами и «желтыми» (полка Его Величества) кирасирами, являлись завсегдатаями и украшением дворцовых и великосветских балов. Собственно, в эпоху АК это был эмблематический знак таких балов, ибо с начала 1860‐х так называемая тяжелая кавалерия, с достодолжной эффектной атрибутикой, сохранялась только в гвардии219. А из дам правящего дома прежде всего от Марии Александровны, ex officio полкового шефа220, ожидалась осведомленность о свежих переменах в обмундировании и снаряжении «синих кирасиров». Кто-то мог бы посетовать, что замена императрицы великой княгиней лишила ОТ изюминки изящно мимолетного указания на полк, в котором служит Вронский221.

.....