Читать книгу Посылка для Анны - Миранда Дикинсон - Страница 11

В понедельник утром, сразу же после начала рабочего дня, всех сотрудников редакции вызвали в зал совещаний на шестом этаже, где панорамные окна во всю стену так и приглашали обитателей соседних домов поглядеть, что происходит в этом аквариуме. Анна последовала в зал вслед за Беном, чувствуя нервозность окружающих, от которой пощипывало кожу. Никто не улыбался, но она уже успела привыкнуть к серьезным выражениям лиц коллег.

Доступные сиденья заняли быстро, остальные прислонились к стенам или присели на края столов и клумб по периметру комнаты. Бен предложил Анне свой стул, вызвав всеобщее веселье. Покраснев, она приняла предложение и постаралась стать как можно незаметнее, чтобы избежать насмешек.

Открылась дверь, и в зале моментально воцарилась тишина. Джульетта Эванс в сопровождении своего неизменного заместителя Пирса Лэнгли ворвалась в комнату и сразу же заняла свое место во главе стола.

– Доброе всем утро.

Ропот приветствий прокатился по залу совещаний.

– Итак, что вы можете мне предложить?

Один за другим старшие журналисты перечисляли ей свои текущие проекты. Скелеты выпусков будущей недели обретали форму по мере того, как каждая колонка, секция и отдел вносили свой вклад. Джульетта слушала бесстрастно, одобрительно кивала и делала пометки. Время от времени она прерывала коллег вопросами или быстро отметала пункты, которые ее не устраивали. Некоторые репортеры возражали ей, и Анна видела, как младшие сотрудники съеживались, когда Джульетта с ними не соглашалась. Она буквально чувствовала в воздухе волны уважения и неприязни, вздымавшиеся и опадавшие, пока шло совещание. Этим же утром Бен сказал ей, что большинство старших журналистов по-своему наслаждаются поединком с главным редактором: «Зарабатывают себе язвы, но подсаживаются, как на наркотик. Ты сражаешься с ней за свои слова и иногда побеждаешь».

– Мак-Ара! – рявкнула Джульетта. – Как насчет тебя?

– Есть несколько новых наводок, над которыми я работаю, но статья о нефти и правительственный доклад по делу Стаффорда, а также мое интервью с заместителем премьер-министра уже готовы.

– То есть мы ожидаем стандартных политических ответов?

Бен засмеялся:

– Как всегда. Но я сумею это подать.

– Скучно!

Взгляды всех присутствующих взлетели вверх. Бен вытаращил глаза:

– Что, простите?

– Нам нужно осветить все не так, как в других газетах. – Нахмурившись, Джульетта хлопнула ладонью по светлому дереву стола. – Ну же, народ! Сейчас «Мессенджер» переживает важный этап, что вы, без сомнения, обсуждаете в кулуарах. Нам нужно подойти к нашим историям с другой точки зрения – привлечь тех читателей, которые ищут новый подход. Стандартные интервью с политиками устарели. Они знают, какие вопросы мы будем задавать, они собаку съели на том, чтобы ничего не выдавать СМИ. Людей уже тошнит от подобного чтения. Меня уже тошнит от таких статей. Ну же, как нам этого избежать?

Ответом на ее вопрос стала полная тишина.

– Серьезно? Величайшие таланты собрались на Флит-стрит, и никто не может предложить мне ничего нового? – Острый взгляд Джульетты внезапно устремился к Анне. – Анна Браун! Что думаешь ты?

Джульетта Эванс была не из тех, кто выделяет кого-либо, скорее она ожидала, чтобы весь мир заметил ее. Всякий раз, когда она шагала по зданию «Мессенджера», люди расступались перед ней, как Красное море перед вытянутой рукой Моисея, торопясь убраться с дороги той, кого журнал «Тайм» назвал «одной из самых влиятельных женщин современного бизнеса». За ней всегда тянулась целая свита: охранники, помощники, младшие редакторы и все, кто осмеливался просить об аудиенции, несмотря на ее занятость. Вне собраний редакции, подобных этому, Джульетта редко удостаивала персонал «Мессенджера» встречами в своем кабинете, предпочитая выслушивать сбивчивые просьбы на ходу, и чем быстрее, тем лучше, пока сама она бегала из одного отдела в другой.

– Идите со мной! – рявкала она сотрудникам, те вздрагивали и торопливо следовали за ней. Иными словами, она ужасала.

И теперь ее жуткий взгляд был направлен на Анну и требовал ответа…

Из комнаты словно резко выкачали весь воздух. Во рту у Анны тут же пересохло, тело сжалось на неудобном стуле. Все уставились на нее, ожидая, что она скажет. Она взглянула на Бена, надеясь на поддержку, хотя бы на сочувствующий взгляд, но он с отсутствующим видом смотрел на свои колени.

– Я… – Думай, Анна, думай! Сердце колотилось так быстро, что она испугалась обморока, все рациональные мысли ее оставили.

– Ну?

Резкий оклик могущественного редактора «Мессенджера» подцепил на крючок трепетавшие у нее во рту слова и выхватил их на волне паники, как удочка выдергивает из воды бьющуюся рыбу. Анна закрыла глаза и услышала, что фразы, которые она не успела составить, звучат словно сами по себе:

– Задать им другие вопросы… Такие, которых политики не ожидают.

Когда она осмелилась открыть глаза, на губах Джульетты появилось нечто напоминающее улыбку.

– Хорошо. К примеру?

Голова Анны наконец заработала.

– О личном. Я читала политические интервью, и ни разу у меня не появилось ощущения, что я вижу настоящую личность, а не одну лишь риторику. Когда вы впервые кого-то встречаете, вы же не говорите только о работе. Можно задавать вопросы об их жизни, о том, что им нравится и не нравится, обо всем, что позволит сложить о них свое мнение.

– Продолжай.

Анна обдумала собственный опыт встреч с незнакомцами, которые входили в здание.

– На своей работе я поняла: чтобы оценить кого-то за короткое время, нужно найти общие темы. Людям, которые ждут на ресепшене, обычно нравится, когда им позволяют расслабиться за простым разговором. Они часто удивляли меня, сообщая что-то интересное во время коротких бесед.

Джульетта хлопнула в ладоши, заставив свою аудиторию подпрыгнуть:

– И это, господа, именно то, чем важен проект ворк-шедоуинга для нашей газеты. Люди из разных отделов предлагают нам свежие взгляды. Вот что даст нам необходимую остроту. Мак-Ара, постарайся сделать так, чтобы мисс Браун трудилась не только у копировального аппарата и кофемашины, договорились?

Бен молча кивнул, пока Анна смотрела на свои колени, чувствуя, как облегчение затапливает каждую клеточку тела по мере того, как исчезает давление всеобщих взглядов.

– Ну, разве ты у нас не звезда сцены? – усмехнулся Мюррей Хендерсон-Витт, когда Анна и Бен вернулись в отдел новостей.

– Не знаю, едва ли. Это был просто здравый смысл, – быстро ответила Анна и заметила, что ее слова развеселили Бена.

– Да, Мюррей, знаешь, это такая штука, которую нам всем неплохо бы иметь.

– Ага, я о ней читал. Ну и какой же сложный вызов ты бросишь сегодня любимице нашей учительницы, Мак-Ара?

Улыбка Бена немного поблекла.

– Захватывающее расследование для статьи про нефтяную компанию. – Одними губами он прошептал Анне: «Прости».

– Добро пожаловать в потрясающий мир приключений национальной газеты, – засмеялся Мюррей. – Только что ты обедала со звездами, а миг спустя ты роешься в…

– Именно в нем. Но нам пора браться за дело, Мюррей. Уверен, твои заголовки тебя заждались.

Анна услышала, как старший журналист пробормотал нечто непечатное, разворачиваясь к своему монитору. Она уже привыкла к перепалкам в редакции, и они даже начали ей нравиться, несмотря на всю их грубость.

– Прости, что заставляю тебя рыться в интернете, – сказал Бен, когда Мюррей ссутулился над своей клавиатурой. – Мне нужна информация по трем крупнейшим нефтяным компаниям. Задание скучноватое, но без него никуда.

– Я не против, – ответила Анна, радуясь предстоящей тихой и размеренной работе, на которой можно будет сосредоточиться после пережитого на собрании.

И почему Джульетта обратила внимание именно на нее? Они же в прошлом почти не разговаривали, разве что здоровались, а еще однажды перекинулись парой фраз в лифте. Они были практически не знакомы. Анне не нравился снисходительный тон Джульетты. Если главной нужна была девочка для плаката ее драгоценной программы ворк-шедоуинга, то Анна не имела ни малейшего желания служить моделью.

– Ты отлично справилась на собрании, – сказал Бен, словно читая ее мысли. – Джульетта может и испугать, когда вот так внезапно на тебя напрыгнет.

– Меня это немного шокировало. Не знаю, отчего она выбрала именно меня.

– Ты новенькая. А ей нужно было доказать важность своей программы. Не волнуйся, завтра она уже о тебе забудет.

Анна надеялась, что Бен прав.

Ее чувства по поводу пережитого на собрании редакции оставались смешанными еще несколько дней, в течение которых она сопровождала Бена на интервью и проводила часы за предварительным исследованием для задания, над которым он работал. Она действительно заговорила в комнате, полной незнакомых людей: это было ново. И они выслушали ее предложение, причем никто не набросился на нее с ураганной критикой (несколько раз она видела, как подобное случалось с другими на этаже отдела новостей), что удивило Анну еще больше. Она терпеть не могла вспоминать момент, когда все взгляды устремились на нее, после того как Джульетта выкрикнула ее имя, но она вышла из ситуации невредимой, с чем еще неделю назад не сумела бы справиться.

Ворк-шедоуинг вовлек ее в череду необычных происшествий, и Анна тихонько гордилась своей реакцией на них. При этом она радовалась, что ей осталось провести в отделе новостей считаные дни. Будет приятно вернуться на ресепшен, к привычной рутине, пусть ей и будет недоставать работы бок о бок с Беном. Несмотря на его бесконечные вопросы и сомнительное чувство юмора, ей было легко в его компании, и Анна даже начала ощущать, как между ними возникает притяжение. Она была уверена, что никогда не сумеет затеять с ним дружескую перепалку, как его ближайшие коллеги, но ей нравились и забавные разговоры, и добродушные подколки Бена.

По мере того как время в компании Бена подходило к концу, Анна все чаще размышляла о том, сколько всего случилось после того, как она получила неожиданную посылку. С недавних пор она начала иначе себя ощущать, и шарф оставался единственным, на что она с уверенностью могла возложить ответственность за это. Примечательно было то, что самые удивительные и сложные ситуации возникали в редакции именно в те дни, когда она надевала шарф. Решив проверить теорию в последний раз, Анна повязала шарф на шею, выходя из квартиры в тот день, когда заканчивалась ее работа в отделе новостей. В первые два часа ничего не произошло. Задача, над которой она трудилась в течение недели, была выполнена, а календарь Бена был пуст до самого утра следующего вторника. Казалось, что сегодня в редакции будет спокойно, лень охватывала новостной отдел, журналисты слонялись между столами и топтались у кофейных машин, пытаясь выглядеть занятыми. Даже телефоны, как ни странно, молчали. Анна видела, как растет раздражение Бена: он быстро постукивал ручкой о блокнот, что было весьма красноречивым знаком.

– Прости, Анна. Я думал, нам будет чем заняться в твой последний день.

– Не волнуйся, все нормально, – ответила она, ярко улыбаясь, чтобы скрыть разочарование.

«На следующей неделе я вернусь к своей повседневной жизни», – сурово сказала она себе, чтобы не чувствовать себя глупой из-за того, что хотела большего.

– Такое нечасто случается, но, когда наступает, просто жуть. – Он поморщился, рассеянно помешивая кофе в именной кружке своей же ручкой. – По правде говоря, это сводит меня с ума. А что ты делаешь внизу, когда наступает затишье?

– Тед обычно развлекает нас последними теориями заговоров.

Бен рассмеялся уже привычным Анне теплым смехом:

– О да, наш Тедди способен веселить нас подобными россказнями годами. Странно, что Пятый канал до сих пор не снял сериал по его безумным теориям. Может, стоит позвать его к нам, пусть поможет убить пару сотен лет.

Анна отлично могла представить Теда Бласкевича в этом отделе повествующим о заговорах, темных делишках и стыдных секретах. Он оказался бы в своей стихии.

– Ему стоило стать шпионом. Да он, кажется, сам всегда этого хотел. И даже, похоже, считает себя таковым, но, пока его действительно не наймет МИ-5[16], ему не добраться до той системы наблюдения, о которой он так мечтает. – И тут ее посетила внезапная мысль: – А ты всегда мечтал стать журналистом?

– Вообще-то нет. В детстве я хотел стать исследователем. Путешествовать по миру и писать о своих приключениях. – Он рассмеялся и щелчком сбросил со стола смятый стикер, промахнувшись мимо корзины на пару миллиметров. – Даже хорошо, что я передумал. Я вот не могу представить себя в пробковом шлеме, а ты?

– А почему ты передумал? – Анна поразилась тому, с какой легкостью может задавать Бену вопросы безо всякого намека на нервозность. Это был один из тех сюрпризов, которые принесло проведенное с ним время.

– Когда мне было пятнадцать, мне предложили набраться опыта в местной газете. И, должен признаться, там не было ничего и вполовину настолько интересного, как то, чем мы с тобой занимались на неделе. Но, не знаю… было что-то такое в самой атмосфере того места, что мне понравилось. А еще они напечатали одну из моих историй – крошечную статью о провале грунта, как-то ночью образовавшемся на Хай-стрит. И, когда я увидел свои слова на бумаге, все было решено. – Он пожал плечами. – Может, нам стоит запустить в эфир одну из историй, над которыми ты для меня работала, и тебя тоже очарует наше дело.

– Нет, спасибо. То есть это было весело, но я не писатель.

– Так ты действительно всю жизнь хотела стать секретарем? – В его глазах засияло лукавство.

– О да, – ответила Анна, подыгрывая ему. – Я выстраивала свои игрушки в очередь и записывала их как посетителей.

– Ух ты! И делала для них маленькие пропуска?

– Естественно.

Было приятно смеяться вместе с ним над собственной шуткой.

– На самом деле я даже не знаю, кем мечтала стать. Мне просто хотелось найти такую работу, где я смогу встречать разных людей. А еще я хотела переехать в Лондон. И, когда появилась вакансия здесь, я схватилась за нее. Мне правда тут нравится.

– Почему ты хотела переехать в Лондон?

Этот вопрос застал ее врасплох: она не осознавала, что выдала эту информацию, пока Бен в нее не вцепился. Почему Лондон? По правде говоря, потому что это было единственное место, куда мать за ней не последовала бы.

Но имелась и другая причина – та, о которой не знали даже Джонас и Тиш: она верила, что в этом городе живет ее отец. Вера основывалась на случайной оговорке Сенары во время одного из ее пьяных плачей о том, как ужасна жизнь: «Твой папаша хуже всех! Сбежал от меня в Лондон, совсем обо мне забыл, вот так запросто! Анна, это нечестно! Почему меня все всегда бросают?»

Она ничего не знала о своем отце – даже его имени, Сенара наотрез отказывалась сообщать ей подробности. Но знание о том, что он где-то здесь, в городе, дарило Анне ощущение связи с ним. Лондон стал объектом ее амбиций со времен той самой оговорки: план проклюнулся в подростковые годы, и в конце концов она бросила все, чтобы следовать ему. Возможно, она уже встречала отца, возможно, он заходил в здание «Мессенджера» и желал ей доброго утра, забирая свой пропуск. Она часто думала о нем по дороге на работу, посещая галереи, книжные магазины и кафе вместе с Тиш и Джонасом или прогуливаясь по прекрасным лондонским паркам. В ее самых тайных мечтах он выходил из толпы и протягивал ей руку. Она видела свое отражение в его глазах и наконец чувствовала, что у нее есть кто-то родной…

– Я просто думала, что здесь очень интересно жить. Вот и все.

– Но ты не скучаешь по… Откуда ты родом?

– Корнуолл, Полперро. Нет, не особенно.

– Кажется, я там никогда не был. Родители всегда возили нас в Норфолк или Маргит…[17] – Его прервала резкая трель стоявшего на столе телефона. – Ну вот, хоть какое-то дело!

Анна чуть отвернулась, чтобы взглянуть на свои вчерашние заметки для Бена. И услышала, как резко повысился его голос:

– Вы готовы? Определенно? Идеально! Нет, больше никого не приводите – и никому не говорите, что встречаетесь со мной, хорошо? Место встречи я укажу в сообщении. – С грохотом положив трубку на место, он встряхнул головой. – Я знал, что сегодня не будет скучно. Анна, это тема!

Так и не получив никаких объяснений, она наблюдала за тем, как Бен развил кипучую деятельность, и перемена в нем прямо-таки поразила ее. Анна словно видела адреналин, бурлящий в его венах, пока он договаривался о времени и месте интервью, молниеносно рассылал сообщения и что-то записывал в свой блокнот. Десять минут спустя он покончил с делами и развернулся к ней. Его глаза сияли.

– Мы получили его!

– Что получили?

– Эксклюзив, ради которого я работал месяцами. Я все объясню по дороге. Но это именно то, ради чего я здесь! Пойдем…

Его возбуждение заразило и Анну, и она заторопилась следом к ожидающему внизу такси. Она не знала, чего ждать, что будет впереди, – и это одновременно и нервировало, и восхищало.

– Эта история может стать крахом одного известного политика, – объяснил Бен, все еще дополняя некий список в блокноте, пока такси перестраивалось в полуденном потоке машин. – Не просто может, а станет, запомни. Выборы уже на носу, и партия подает его как безупречного главного помощника премьер-министра. Да это будет взрыв! Джульетта на прошлой неделе велела мне забыть об этой статье, но я знал, что напишу ее, понимаешь? Я чувствовал вот этим. – Он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Такое бывает редко, но, когда все же случается, это шок! Не смотри так испуганно, я со всем справлюсь.

– А мне что делать? – спросила Анна, внезапно чувствуя себя лишней.

– Просто смотри, – улыбнулся он, – и наслаждайся!