Читать книгу Властелин ее сердца - Моника Маккарти - Страница 6

Несмотря на предупреждения брата, Розалин и представить не могла, что все обстоит так плохо. Только три мили отделяли Бервик от Норхэма, но едва выехав за укрепления, они оказались в совершенно ином мире.

Мирная сельская местность, которую она помнила, через которую проезжала, когда ехала на юг из замка Килдрамми, стала почти неузнаваемой. Каждое дерево, каждая травинка, каждое строение несли на себе обугленные следы разрушений. Но не только земля была опустошена, люди также не избежали этой участи. Розалин видела страх на мрачных, несчастных лицах крестьян, когда они отрывались от своей работы, чтобы посмотреть на большую кавалькаду рыцарей, дам и тяжеловооруженных всадников, проезжавших мимо.

Это разрывало сердце.

– Мой Бог, кто сделал это?

Она даже не заметила, что произнесла эти слова вслух, но ее тринадцатилетний племянник Роджер, ехавший рядом с ней, ответил:

– Сам Брюс. Захватчик провел свои войска по этой местности в прошлом сентябре. Он начал с земель графа Данбара, потом перевалил через Чевиот-Хилс в Нортумберленде, совершая набеги и разоряя местности, лежащие далеко на юге, – Харботл и Холистоун. Это продолжалось почти две недели, между праздником Рождества Богородицы и Самайном. А потом мятежники поспешно убрались в свою бандитскую нору.

Розалин слышала о набегах Роберта Брюса, когда бывала при дворе в Уайтхолле прошлым летом, вскоре после возращения короля Эдуарда в Лондон. Она вспомнила, что Камберленд пострадал таким же образом за месяц до этого. Но она никогда даже представить себе не могла, что это будет… так.

Сэр Клиффорд в это время был в безопасности с леди Мод в замке Бруэм, поэтому Розалин не вникала в детали происходящего, как делала всегда. Она не хотела услышать его имя.

– Бедные люди, – сказала она. – Неужели никто не смог их защитить?

Роджер сжал губы, и ее сердце сжалось. Он так был похож на Роберта в том же возрасте. Юноша был высоким, золотоволосым и уже подавал надежды, что станет со временем грозным рыцарем. Как и отец, Роджер был упрям, решителен и отчаянно горд, с изрядной долей самоуверенности. Он держался с видом непобедимости, как это часто присуще молодым людям, которые готовятся стать рыцарями, но пока еще никогда не видели сражений.

– Большая часть гарнизона из Бервика и Норхэма ушла с королем Эдуардом месяцем ранее. Никто не ожидал, что Брюс нападет, по крайней мере так скоро. Отца только собирались назначить наместником замка.

Роджер был слишком тактичен, чтобы критиковать предшественника отца, сэра Джона Спарка, но Мэг не отличалась этим качеством.

– Не беспокойся, тетя, – сказала она, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Розалин. – Проклятые мятежники больше не сунут свои гнусные рожи сюда, пока здесь правит папа.

Роджер и Розалин обменялись взглядами, стараясь не рассмеяться. Было ясно, что Роджер не единственный, кто унаследовал гордость Клиффордов.

Роджер наклонился и ласково потрепал сестренку по волосам:

– Ты права, озорница. Отец прекрасно защищает эти земли, Брюс не осмелится атаковать. Черт, я готов поспорить, что даже Черный Дуглас и Налетчик подожмут хвосты и убегут, увидев воинов отца.

Сердце Розалин забилось чаще при упоминании его имени. Это случалось с ней нередко, поскольку имя безжалостного убийцы упоминалось почти так же часто, как имена Роберта Брюса, его призраков или Черного Дугласа.

Все слышали о Робби Бойде. Он был одним из самых ненавистных, осуждаемых и пугающих людей в Англии.

Привычное чувство вины охватило Розалин, сжимая сердце. Она не знала… не представляла, что человек, которого она освободила, окажется Робби Бойдом. Даже в то время его имя уже было у всех на слуху. Он сражался бок о бок с Уильямом Уоллесом в первые дни войны. Говорили, что Уоллес доверял ему настолько, что оставил его командовать своей армией вместо себя, хотя Бойду в то время еще не исполнилось и двадцати лет.

Выпустить на свободу одного из военачальников Уоллеса было, конечно, ужасным поступком, но за прошедшие шесть лет чувство вины лишь усилилось. Пока Бойд сражался за Брюса, его известность выросла до чудовищных размеров. Даже вдалеке от войны, в Лондоне, о нем говорили со странным смешанным чувством ужаса, трепета и отвращения.

Сама того не зная, Розалин помогла бежать одному из самых печально известных мятежников. Каждая история, которую она слышала, а их было немало, ложилась грузом на ее плечи, всякий раз заставляя спрашивать себя, правильно ли она поступила?

Сначала Розалин не верила всему, что о нем говорили. Мужчина, за которым она наблюдала в течение нескольких недель, не мог быть таким извергом. В нем было много хорошего, у него было благородное сердце – она была уверена в этом. Но с годами, когда рассказы о нем становились все более зловещими, ее уверенность поколебалась. Неужели увлечение Бойдом ослепило Розалин настолько, что она не заметила правды? Неужели наивный взгляд молоденькой девушки, влюбленной в первый раз, заставил ее видеть то, чего не было? Розалин не хотелось так думать, но уверенность в правильности своего поступка, которую она тогда испытывала, давно испарилась.

Единственным ее утешением было то, что брат никогда не подозревал о ее роли в побеге этих жестоких пленников. Бойд сдержал слово: он сделал так, что все думали, будто один из его людей одолел солдат и потом освободил его; он не убил ни одного из людей ее брата. По иронии судьбы, именно это больше всего беспокоило сэра Клиффорда. Почему один из самых жестоких воинов Шотландии не убил его людей, когда ему представился такой шанс? Особенно если учитывать, что Бойд не чурался расправ. Брат не любил противоречий и загадок, и долгие годы Розалин жила в страхе, что он обнаружит ее участие в побеге.

Поймать Бойда стало делом чести для Клиффорда. То, что он однажды держал в руках одного из самых жестоких призраков Брюса и позволил ему ускользнуть, стало единственным пятном на его безупречной репутации.

Роберт будет в ярости, если когда-нибудь узнает правду. И что еще хуже, он будет разочарован, а этого Розалин не сможет вынести. Брат был единственным близким ей человеком, и его одобрение, его любовь значили для нее все. Он никогда не узнает, что она сделала.

– Я надеюсь, они попробуют напасть, – сказала Мэг. – Тогда папа убьет их, отрубит им головы и насадит их на колья у ворот. И все будут видеть их, заходя в замок, и знать, что мой папа самый великий рыцарь Англии. Нет! – Она обернулась, и Розалин увидела ее маленькое суровое личико. – Во всем христианском мире!

Роджер рассмеялся, снова потрепал сестру за волосы и ускакал вперед, чтобы присоединиться к своим друзьям. Розалин надеялась, что на этом все закончится, но, к несчастью, мужчины продолжали рассказывать о самых ужасных деяниях, которые приписывали Черному Дугласу и Робби Бойду. История, известная под названием «Кладовая Дугласа», была самой ужасной. Все мужчины были убиты, сброшены в подземелье башни и сожжены. Розалин содрогнулась. Как мог человек с мальчишеским прозвищем Робби делать такие ужасные вещи? Это не могло быть правдой.

В конце концов она попросила Роджера прекратить эти рассказы, чтобы не расстраивать сестренку. По правде говоря, эти истории расстраивали ее саму. Мэг, которая впитывала каждое слово, попыталась возразить, но Розалин отвлекла ее, разрешив ей подержать поводья некоторое время и показав, как легкими движениями рук управлять лошадью.

Они доехали до деревни меньше чем за полчаса. Пока Розалин, Мэг и два воина, которые сопровождали их, остались изучать многочисленные кибитки, выстроившиеся вдоль главной улицы деревни, Роджер и остальные люди Роберта поехали к замку, чтобы встретиться с начальником гарнизона и обсудить то, что они обычно обсуждали: войну и Роберта Брюса.

Утро было прохладное, и становилось все холоднее. Небо затянули серые облака. Хотя Розалин и Мэг были одеты в плащи с капюшонами, Розалин решила купить два шерстяных пледа, чтобы не замерзнуть на обратном пути в Бервик.

Поскольку время встречи с Роджером и остальным сопровождавшими их приближалось, Розалин быстро выбрала два пледа, сотканных из голубой, зеленой и серой пряжи. Только она успела свернуть их, как раздался странный крик. Она не обратила бы на него внимания – ярмарки всегда были очень шумными, – но что-то в этом крике заставило ее похолодеть. Мэг, должно быть, тоже почувствовала нечто необычное:

– Что это было?

Они оказались в самом начале деревенской улицы, и из-за толпы и кибиток им не было видно то место, откуда донесся крик.

– Не знаю, малышка. Возможно, ничего особенного.

Но это оказалось именно особенным. Не успела Розалин произнести эти слова, как раздались новые крики. И через мгновение и без того оживленная и заполненная людьми торговая улица превратилась в столпотворение.

Розалин схватила за руку женщину, пробегавшую мимо них.

– Что случилось? – спросила она.

Лицо женщины было белым от страха.

– Нападение, миледи! Мятежники устроили набег на ярмарку!

Ошеломленная, Розалин немедленно выпустила ее руку, и женщина исчезла в толпе людей, которые заполонили улицу и бежали по направлению к ним. Это не мог быть набег. Посреди белого дня? В Норхэме? Даже шотландцы не посмели бы так презирать власть ее брата. Но они посмели. Господи, что же делать?

Розалин застыла, никогда в жизни не испытывая подобного страха. Крики «Пожар!» только усилили этот страх.

Внезапно она почувствовала, как ее тянут за руку.

– Тетя Розалин?

Глядя сверху вниз на охваченное ужасом личико своей племянницы, которая изо всех сил старалась не выглядеть испуганной, Розалин моментально пришла в себя. Она взяла себя в руки, пытаясь скрыть свой страх. Она была нужна Мэг.

– Тебе не о чем беспокоиться, малышка. Плохие люди не причинят нам вреда…

Розалин замолчала и в изумлении приоткрыла рот. Господи, помилуй! Позади толпы бегущих людей она увидела нападающих, и все, что она собиралась сказать о воинах, рыцарях и солдатах, потухло, словно брошенный в воду факел. Она перекрестилась бы, если бы знала, что это поможет, но даже Бог не защитит ее от этих людей.

Бандиты. Пираты. Варвары. Она думала, что эти определения для шотландских воинов были преувеличением. Но это было не так. Налетчики и отдаленно не были похожи на английских рыцарей, одетых в сверкающие кольчуги с красочными накидками и знаменами. На шотландцах были черные шлемы и грубые черные кожаные доспехи, на некоторых – с заклепками из металла, кольчужные капюшоны, тоже черного цвета. Но самым ужасным было оружие, которое, казалось, было прикреплено к каждому дюйму их массивных грудных клеток. Она никогда в жизни не видела такого количества боевых топоров, мечей, молотов и копий.

Если рыцари были персонажами волшебных сказок, то шотландцы напоминали героев ночных кошмаров. Они выглядели грубыми, неистовыми и абсолютно беспощадными. Неудивительно, что шотландских налетчиков сравнивали с викингами. Ужас, который испытывали ее предки при виде приближающихся к их берегам длинных кораблей, был, должно быть, таким же, как и ужас ее современников, охватывающий их при виде диких шотландцев, пересекающих границу.

Розалин видела только нескольких из них, но и этого было достаточно. Все надежды убраться с их дороги или спрятаться рассеялись.

– Мы должны добраться до замка, – сказала она Мэг и перепуганным слугам.

За стенами замка они найдут убежище. Норхэм был одной из самых неприступных крепостей на границе, почти такой же неприступной, как и Бервик.

– Там мы будем в безопасности, – заверила она ребенка, смотревшего на нее широко раскрытыми глазами. – Вместе с Роджером и остальными людьми.

Но, к несчастью, Роджера не было в замке.

Не успела Розалин схватить Мэг за руку и нырнуть в толпу в сопровождении двоих слуг, как услышала громкий топот копыт впереди.

«О Господи, нет, пожалуйста, сделай так, чтобы это не был…»

Но ее молитва не была услышана. Среди неясных очертаний проносящихся мимо них рыцарей и солдат Розалин разглядела своего племянника, скакавшего чуть позади. Они, должно быть, уже ехали навстречу ей и Мэг, когда поняли, что произошло.

Сколько людей Клиффорда сопровождали их? Она раньше не посчитала. Двадцать? Может быть, больше? Против какого числа противников? Розалин не знала, она лишь молилась, чтобы их было достаточно. Удары мечей и топориков были оглушительными и раздавались намного ближе, чем она ожидала. Некоторые женщины в толпе истошно кричали от ужаса. Одна из служанок начала плакать. Дым сгущался, превращая день в ночь.

Розалин бросила взгляд вдоль улицы и увидела, что примерно в сорока футах от них люди ее брата обмениваются ударами мечом с атакующими. Она вздохнула с облегчением, обнаружив, что шотландцев примерно в два раза меньше. И к счастью, Роджер, находившийся в самом конце улицы, далеко от поля битвы.

Но чувство облегчения продлилось недолго – двое из рыцарей ее брата пали под вражескими ударами. Розалин вскрикнула от ужаса – некоторые из самых опытных людей брата были разрублены, словно меч прошел сквозь масло. Она заставила себя отвести взгляд, хотя ей отчаянно хотелось наблюдать за ходом сражения и следить, чтобы с Роджером ничего не случилось. А главное, она обязана доставить Мэг в безопасное место.

Розалин попыталась пробраться сквозь толпу, которая замедляла свой бег по мере того, как люди останавливались и поворачивались, как и она, чтобы посмотреть на разгоравшуюся неподалеку битву. Несколько голосов раздались из толпы с поддержкой ободряющими, хотя и немного грубыми, словами английских солдат. Она заставила себя не смотреть на сражение, сосредоточившись на том, чтобы доставить Мэг в безопасное место.

Мэг, однако, продолжала смотреть. Они как раз добрались до места, где заканчивалась деревенская улица и начиналась дорога, ведущая вверх, к замку. Вдруг Мэг закричала и попыталась вырваться.

Розалин оглянулась:

– Что случилось, Мэг? В чем дело?

Девочка указала пальцем в направлении деревни:

– Бандит захватил Роджера!

У Розалин похолодело сердце. Сквозь толпу людей, все еще старающихся выбраться из деревни, сквозь пыль, поднятую сражающимися, сквозь черный дым и огонь, охвативший деревню, она увидела, что Мэг права. Роджера стащили с коня, и один из мятежников держал его за загривок, словно куклу.

Око за око. Клиффорд сойдет с ума.

Робби улыбнулся под своим холодным черным шлемом, наблюдая, как языки пламени уничтожают одну из наиболее важных деревень Северной Англии. Он не испытывал ничего, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы. Жалость была выжжена из его души много лет назад, после насилия, учиненного над его сестрой, казни брата. Он видел многие мили выжженной земли, по которой прошли английские армии, тела людей, которые осмелились возражать английским правителям и были за это разорваны лошадьми, головы друзей, прибитые воротами, обгоревшее тело отца, свисающее со стропил, другие многочисленные зверства. За последние пятнадцать лет ненависть Бойда ко всему английскому стала всеохватывающей.

И никто не являлся для него таким воплощением всего английского, как Роберт Клиффорд. Сэр Роберт Клиффорд, поправил он себя. Клиффорд был тем английским ублюдком, который лицемерно прикрывался рыцарским званием, словно можно было спрятать несправедливость тирании под сверкающим щитом галантности.

Ненависть Бойда к Клиффорду объяснялась не только попыткой покорить его страну и узурпировать трон суверенной нации, хотя и этого было достаточно. В глубине души он не мог забыть своего друга, который погиб из-за приказа Клиффорда. Томас Кейт, его родственник и друг детства, сбежал из тюрьмы в Килдрамми, но через два дня умер. Для Томаса освобождение из тюрьмы пришло слишком поздно. Избиение, которому он подвергся от руки солдата Клиффорда, оказалось роковым.

Робби нахмурился, вспомнив еще кое-что.

Надо полагать, было одно исключение в его ненависти ко всему английскому. Он до сих пор помнил, какой испытал шок, когда взглянул вверх из той дьявольской ямы, где, как он думал, он проводит последнюю ночь в своей жизни, и обнаружил, что его спасителем была женщина, к тому же англичанка. Он хотел бы, чтобы их ангелом-хранителем, так его люди называли человека, приносящего еду, была шотландская девушка-служанка, оставшаяся в замке после того, как он перешел в руки англичан.

Вслед за этим в его памяти всплыло еще одно воспоминание. О самых мягких и сладких губах, которые ему когда-либо доводилось целовать. О губах, к которым ему, если уж на то пошло, вообще не следовало притрагиваться. Из-за темноты и накинутого капюшона он видел ее лицо только в тени. Но если ей и впрямь было восемнадцать лет, он готов пить целую неделю пойло, которое англичане называли бренди.

Даже спустя шесть лет Робби не мог сказать, почему он это сделал. Может быть, потому, что она была такой юной и невинной, а он жил в аду слишком долго. Может быть, он догадался, почему она ему помогает, и был неожиданно тронут. Это был далеко не первый случай, когда молоденькая девушка воображала себя влюбленной, но для него и его товарищей это стало самым своевременным проявлением чувств. Он хотел отблагодарить ее. Он до сих пор этого желал. Но после стольких лет, когда он пытался узнать, кто она такая, он уже начал сомневаться, что она вообще существовала и он не выдумал ее.

Странно, что Робби вообще все еще думал о ней, особенно если учесть, что это навевало воспоминания о самых мрачных днях его жизни.

Из-за Клиффорда.

Но Робби в конце концов заставит повиноваться этого английского барона – он был совершенно уверен. Высокомерный ублюдок не сможет проигнорировать это нападение. Такой дерзкий набег прямо в самое сердце его «государства» был прямым оскорблением его авторитету и докажет ему, что воины Брюса ни перед чем не остановятся. Это заставит сэра Клиффорда сесть за стол переговоров, подписать проклятое перемирие и заплатить две тысячи фунтов, как и все остальные.

Совершить набег такого масштаба под носом у самого большого английского гарнизона на границе было чрезвычайно дерзким поступком даже для воинов Хайлендской гвардии. Но Робби спланировал все до мельчайших деталей. Он всегда так делал. Отчасти поэтому война Брюса была столь успешной. Хайлендские гвардейцы учились на победах Уоллеса и не только повторяли его маневры, но и усовершенствовали их. Наводящие ужас дикие пиратские налеты, в которых англичане обвиняли их, превратились в жестко дисциплинированные и хорошо организованные профессиональные военные действия.

А пока все происходило так, как спланировал Бойд. За исключением солдат. Но его люди прекрасно справлялись с этим неожиданным сопротивлением. И, похоже, довольно быстро, несмотря на то что их было примерно в два раза меньше. Робби снова улыбнулся. Может быть, эта операция была недостаточно опасной для Хайлендской гвардии, но он привел своих людей и хорошо обучил их.

Хотя Бойд испытывал соблазн поучаствовать в этой потехе, он возглавлял операцию и вынужден был стоять в стороне и следить за тем, чтобы все шло согласно плану.

Присматривая за сражением, развернувшимся на улице, Налетчик увидел, как двое из его людей грузят зерно, вещи и деньги, которые помогут королевской армии продержаться следующие несколько месяцев, на вьючных лошадей, взятых с собой для этой цели. За исключением нескольких кур – они не брали с собой скот. Он только задержит их в пути, а в отличие от других набегов, которые они совершали вдали от замков, на этот раз им придется исчезнуть очень быстро.

Робби напрягся, когда Сетон, отвечавший за поджог домов, приблизился к нему. По его сердитой походке Робби догадался, о чем пойдет речь.

– Помнится, ты сказал, что никто не пострадает.

Робби стиснул челюсти:

– Я отдал такой же приказ, что и король: никто не пострадает, если не будет оказывать сопротивления. Должен заметить, что это намного милосерднее, чем поступают твои английские соотечественники. Но, как ты сам видишь, – он указал на солдат, – они сопротивляются.

Лицо Сетона скрывал шлем, но Робби видел, как сощурились его глаза при слове «соотечественники». Хотя Сетон вырос в Шотландии, родился он в Англии, где оставалась большая часть земель, принадлежавшая его семье, и Робби никогда не давал ему забыть об этом.

Но они были напарниками слишком долго, чтобы Сетон так просто поддался на провокацию.

– Я говорил тебе, что это плохая идея. Слишком опасная. Но Клиффорд задел твою гордость, и теперь ты должен ему отплатить. Даже если все мы будем болтаться на виселице.

Робби сильнее сжал челюсти. Он отлично знал мнение Сетона по этому вопросу. То, что началось как злополучное напарничество между ними в Хайлендской гвардии, так и не изменилось, несмотря на замысел их Вождя Тора Маклауда. Они научились терпеть друг друга, работать вместе и полагаться друг на друга при необходимости, но никогда не смогут смотреть на жизнь одинаково.

Более того, напряженность между ними усилилась из-за того, что они были вынуждены работать в паре с начала войны. Недовольство Сетона тем, каким способом они выигрывали эту войну, со временем росло. Но если бы они собирались сражаться по законам рыцарства, как хотел Сетон, они все еще продолжали бы быть изгоями, затерявшимися на островах.

– Дело не в гордости, – сказал Робби, раздраженный, несмотря на то, что дал себе клятву не поддаваться на провокации Сетона. – Я делаю свою работу. Брюсу нужны еда и перемирие. Если у тебя есть какие-то проблемы, обратись к королю.

– Я так и сделаю.

Мужчины мрачно уставились друг на друга – так происходило множество раз. Наконец Сетон отступил, что тоже случалось чаще, чем можно было сосчитать. Дракон был рожден в Англии, но вырос-то в Шотландии и обладал здравым смыслом. Ему хватало благоразумия не спорить с Робби, репутация которого была хорошо известна.

Сетон покачал головой, глядя на царившее вокруг разрушение.

– И где здесь справедливость?

Вопрос не относился прямо к Робби, но тот все равно ответил:

– Око за око – это единственная справедливость, которую понимают англичане. Если ты ждешь чего-то другого, ты просто наивен.

– Лучше быть наивным, чем мертвым, – заявил Сетон, глядя Робби в глаза. – Или почти мертвым.

Глаза Робби сузились. Что, черт возьми, Дракон хотел этим сказать?

Прежде чем он успел спросить, Сетон заключил:

– Мы получили все, что нам нужно. Надо уходить, на случай, если появятся еще люди Клиффорда.

Робби потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что Сетон имел в виду. Но когда Налетчик посмотрел на улицу, где его люди сражались с солдатами, он увидел то, чего прежде не заметил, – гербы некоторых рыцарей, принадлежавших дому Клиффорда.

Господи, все получилось даже лучше, чем он мог предположить. Набег в самое сердце владений Клиффорда и поражение его людей!

Бойд улыбнулся:

– Не беспокойся. Мы скоро уйдем. Наши люди почти закончили.

Он дал указание воинам, которые нагружали лошадей, быстрее заканчивать, и сам помог им пристегнуть последние мешки.

Сетон отправился собирать остальных людей, когда один из воинов Робби подбежал к нему. Несмотря на шлем, Робби сразу же узнал его по хрупкому телосложению. Это был Малкольм Стюарт, его дальний родственник. Малкольму было только семнадцать лет, он был вполовину меньше большинства его людей, но сражался как лев.

– Капитан, – с тревогой сказал юноша, – у нас проблема.

– Что за проблема?

– Сэр Александер захватил сына Клиффорда.

Робби замер. Учитывая оглушительный шум битвы, происходящей вокруг, он решил, что ослышался.

– Что ты сказал?

– Лорд Фрейзер захватил сына Клиффорда.

Робби пробормотал проклятие, словно это была молитва. Он не мог в это поверить. Неужели это возможно? Могла ли удача так улыбнуться ему?

– Так в чем, черт побери, проблема? Забирайте его!

Если сын Клиффорда станет их заложником, у английского военачальника не останется выбора. Сэр Клиффорд будет вынужден согласиться на все их требования.

Налетчик не мог даже рассчитывать на такую удачу.

– Проблема не в нем. Проблема в леди, капитан. Она не отпускает мальчишку, а сэр Александер не хочет причинить ей вред.

Как бы он ни любил младшего шурина Маклауда, Александер Фрейзер был рыцарем и, как все английские рыцари, был галантен до мозга костей.

Робби осмотрел поле боя. Не видя их, он понял, что Фрейзер и пленники находятся в стороне от основной битвы.

– Отведи меня к ним.

Но не успели они сделать и нескольких шагов, как Робби услышал звук, говоривший о том, что удача повернулась к ним спиной.

– Ворота! – предупредительно крикнул Сетон.

Робби выругался.

– Вижу!

Английский гарнизон, очевидно, решил покинуть свое убежище за каменными стенами замка и прийти на помощь землякам, возможно, из-за мальчишки.

Налетчик и его люди явно затянули свой визит. Но Бойд не собирался оставлять мальчишку. Он уже видел его и закутанную в плед проблему. Женщина стояла к нему спиной. Она вцепилась в мальчишку, стараясь вырвать его из рук явно испытывающего неудобство Фрейзера, который всячески пытался оторвать ее от юного рыцаря, не применяя грубую силу.

Женщина была упорной. Робби вынужден был отдать ей должное. Она не отпускала парня. Это напомнило ему Игры Высокогорья[5].

Бойд снова выругался, глядя на холм, на котором стоял замок. Солдаты из замка быстро приближались.

Его губы сжались в узкую полоску. У них не было времени разбираться с ситуацией. Он возьмет проблему на себя.