Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том восьмой - Нелли Шульман - Страница 10

На синих ковриках трансатлантического лайнера Pan American валялся раздавленный соленый арахис. Пассажиры засовывали растрепанные газеты в сетки на спинках сидений. Назойливо хныкали дети. Стюардессы с уставшими лицами толкали по проходу стальные тележки с последней выпивкой рейса. Пятнадцать минут назад капитан весело сказал в динамик:

– Господа, экипаж приветствует вас на американской земле, – кто-то сзади вяло захлопал, – под нашим крылом штат Мэн, мы направляемся в столицу США, – Питер вполголоса заметил: «Над Эллсмиром мы не пролетали». Ягненок с хрустом разгрыз арахис.

– Почему в самолетах я всегда пью томатный сок, – поинтересовался он, – ведь на земле я его терпеть не могу, – спереди раздался смешливый голос полковника Кардозо:

– Я пью Кровавую Мэри и тебе советую, – он поднял над головой пластиковый стакан, – после двух коктейлей кряду прекращаешь задавать риторические вопросы, – отхлебнув виски, Питер скривился:

– Надо было взять джин. Американский виски пить невозможно, а джин все-таки британский, потому что американского джина не существует, – Хаим почти обиженно заметил:

– Это пока. Над Эллсмиром мы не пролетали, потому что шли южнее, – он очертил рукой дугу, – пассажирскому рейсу нет смысла забираться почти на северный полюс.

Сиденье между ними закрывали мятые самолетные пледы. Наружу доносился здоровый храп.

– Он два месяца рыбачил в Озерном краю, – хмыкнул Хаим, – и он все равно спит, – из-под пледа раздался сонный голос:

– За два месяца я написал пять статей, где ты поймешь только служебные части речи, – Иосиф загоготал, – я просил разбудить меня в Вашингтоне, а не над штатом Мэн, – Иосиф заметил:

– Парень рядом со мной тоже отсыпается наперед, – Максим надвинул на нос кепку, – хорошо, что он не храпит, – Хаим взглянул на жену. Полина и Леона, устроившиеся через проход, рассматривали свежий номер Vogue.

– Тетю Сабину отлично сфотографировали, – Полина оценила наряд, – она выпустила капсульную коллекцию трикотажа, тебе пойдет такой кардиган, – Полина повертела журнал.

– И мне тоже, – она подмигнула Леоне, – жаль, что под восточными тряпками ничего не видно. Вещи скромные, мусульманам такое носить можно. Прикрыв ноги, разумеется, – женщина усмехнулась. Тетя Сабина на снимке щеголяла почти несуществующей юбкой. Леона помялась:

– Я думала, тебя не интересуют наряды и все такое, – Полина хмыкнула:

– Тетя Сабина устроила меня девочкой на побегушках в Vogue, когда я еще училась в школе. Университет я не закончила, но сейчас я получу диплом, – в мае Полина подала документы в Кембридж. Съездив в университет, она вернулась в коттедж в Озерном Крае с торжествующей улыбкой.

– Все отлично, – сказала она Хаиму, – я договорилась с профессорами о почти заочном обучении. Только это не журналистика, а английская литература. В Британии считают, что журналистов не надо учить, они самозарождаются из типографской краски на Флит-стрит…

Хаим считал, что английская литература была правильным выбором. В Кундузе никто не удивился бы тому, что жена мистера Аббаси заказывает себе романы на родном языке.

– У нас появится еще один канал связи, – сказал он Полине, – это ты вовремя придумала, – ЦРУ обещало им короткий дебрифинг. На телефонном совещании с Лэнгли Хаим заметил:

– Надеюсь, вы не отправите нас в какую-нибудь глушь, где нет врачей. Мы ожидаем ребенка и не хотим рисковать, – на том конце трубки добродушно рассмеялись:

– Что вы, Ягненок. Вы обоснуетесь в известном вам месте, – Хаим понял, что речь идет о Кэмп-Дэвиде, – а потом мы отвезем миссис Горовиц в госпиталь Уолтера Рида, – распрощавшись с Лэнгли, Хаим заметил кузенам:

– Все потому, что я американец. К вам вопросов нет, ходите по музеям, ждите, пока я освобожусь, – Питер холодно сказал:

– Не по музеям, а по магазинам. В Гризе-Фьорд надо приехать достойно подготовленными. Хорошо, что у вас оружие в свободной продаже в любом, – он щегольнул американским словечком, – молле.

Они заказали номера в семейном пансионе неподалеку от Дюпонт-Серкл.

– В гостинице жила еще моя мама, – заметил Хаим, – заведение приятнее, чем дорогие отели. Ты, наверное, рванешь на западное побережье, – он подмигнул Нику, – в твою альма-матер, то есть Калтек, – Ник собирался рвать совсем не к Тихому океану.

– К Атлантическому, – он скрестил пальцы за спиной, – только у меня нет телефона Розы.

Не желая нарваться на дядю Эмиля, Ник опасался звонить в Мон-Сен-Мартен. Он решил из Америки связатсья с Элишевой. Занятая политикой и учебой кузина не стала бы интересоваться, зачем Нику нужен номер Розы.

– Она забудет, что я звонил, – успокоил себя Ник, – и тем более, не предупредит Розу о моем визите, – он чувствовал себя виноватым перед Мартой.

– Остальные летят ей на помощь, – посетовал Ник, – а я занимаюсь личными делами. Но нельзя затягивать объяснение с Розой, вдруг она собралась замуж, – Ник надеялся, что в Нью-Йорке регистрируют браки иностранцев.

– Эммануил, – он улыбнулся, – хорошее имя. Роза любит отца, – Ник задумался, – родись у нас девочка, я попросил бы назвать ее Констанцей, – моторы самолета завыли, над головами замигали красные лампочки.

– Уважаемые дамы и господа, – в салон ворвался голос пилота, – через несколько минут мы приземляемся в аэропорту Даллеса. Погода в столице отличная, сияет солнце, – Полина ласково переплела пальцы с пальцами Леоны.

– Ни о чем не волнуйся, – тихо сказала она, – тебе разрешат звонить семье и все скоро закончится.

На коленях Леоны лежал маленький альбом. Луиза и Сэм отбирали снимки семьи вместе с ней. На первой странице детская рука нарисовала кривоватый домик. Пиппа не пожалела ярких красок.

– Все будет хорошо, – загадала Леона, – я вернусь в Бруклин, под наше вишневое дерево. И, может быть, Джошуа… – дальше она загадывать не хотела. Колеса самолета коснулись взлетной полосы, Леона вгляделась в бетонку.

– Приехали, – обреченно сказала девушка, – они первыми поднимутся в салон, – пассажиры вставали, она аккуратно уложила альбом в сумочку.

– Мисс Зильбер, – Леона вскинула голову, – добрый день, прошу следовать за нами, – два парня в почти одинаковых костюмах нависли над их креслами.

– Мисс Зильбер, – повторил один из них, – прошу вас, – женщина изумленно сказала:

– Но трап еще не подали к самолету, откуда вы… – Полина скорчила гримасу.

– Американские налогоплательщики профинансировали полет парочки в Лондон и обратно. Господа, – вмешалась она, – это прямой рейс. Вы боялись, что мисс Зильбер захватит самолет или выпрыгнет из него с парашютом? – дверь к трапу открыли, темные правительственные машины подкатили ближе.

– Мисс Зильбер, – парень прочистил горло, – нас ждут, – Полина успела на прощанье пожать руку женщины.

– С ней все будет хорошо, – уверила себя Полина, – она дома, на своей земле, – Леона в сопровождении парней спускалась по трапу. Полина вытянула из замшевой торбы портативную камеру.

– Номера не разглядеть, – она отщелкала с пяток кадров, – но Леона вышла хорошо, – парни усадили Леону в низкий лимузин. Машины унеслись прочь. Полина очнулась от голоса мужа:

– Молодец, что вспомнила о камере, – Ягненок помог ей подняться, – фото могут понадобится, – Полина удивилась:

– Зачем? Она в своей стране, она гражданка США, – Хаим мрачно отозвался:

– Иногда все самое страшное случается именно дома, – пропустив Полину в проход, Хаим занялся их чемоданами.

Костлявые пальцы медленно перелистывали страницы толстого картона. Человек в сером костюме появился в камере, как о ней думала Леона, с канцелярской книгой под мышкой.

– Вам разрешено оставить альбом, – сказал он вместо приветствия, – но сначала необходимо переписать его содержимое.

Леона знала, куда ее привезли. Из аэропорта Даллеса машина с затемненными стеклами доставила женщину в забетонированный гараж. Весь путь не занял и получаса. Авиабаза Эндрюс находилась в десяти милях от столицы. Леона и не сомневалось, что дело не закончится Вашингтоном.

– Меня не станут держать в людном месте, – охранники провели ее в стальной лифт, – надо мной висит дамоклов меч недоверия и подозрения.

Ее оставили в голой комнате с кроватью и душевой. Камеры, не скрываясь, торчали по всем углам. Леона обнаружила одну даже над умывальником. На кровати разложили армейский наряд цвета хаки. Армейским был и брезентовый рюкзак.

На привинченном к полу столе красовался поднос с военным пайком. Сидя на кровати по-турецки, Леона орудовала стальной ложкой. Вилки с ножом ей не полагалось. Картошку переварили, горошек был твердым, курица оказалась безвкусной. К пайку прилагалась картонка с химическим апельсиновым соком и два круглых печенья. Леона невольно улыбнулась. В СССР похожее называлось «Марией». На нее пахнуло уютной ванилью.

На экране телевизора Сэм Берри взбивал пышные белки.

– Мы приготовим что-то необычное, – Сэм подмигнул камере, – в семидесятых годах прошлого века британские пекари придумали особое печенье в честь бракосочетания дочери русского императора и герцога Эдинбургского, – он поднял венчик, – сегодня у нас британские сладости с русским акцентом, – меренгу с пряным медовым соусом назвали лучшим десертом сезона.

– Здесь ее не дождешься, – Леона сжевала печенье, – надо же, вкус похож на продукцию фабрики «Большевик»… – Мотя любил такие крекеры. Леона велела себе не вспоминать о Москве.

– Хотя бы пока, – она потерла лицо, – ясно, что мне долго придется говорить об СССР, – Леона оценила деликатность Иосифа и Максима.

– Они не упоминали о случившемся, – женщина тоже велела себе молчать, – но в полете я говорила только с Полиной.

Леона встретила остальных в особой зоне Хитроу, куда ее доставили из особняка в Сент-Джонс-Вуде. Наплевав на камеры, она решила принять душ. Ее собственный саквояж пока с ней не воссоединился, но на кровати нашлось дешевое хлопковое белье ее размера. При Гурвиче Леона носила только шелк с кружевами.

– У ЦРУ есть мои мерки, – она вытерла голову армейским полотенцем, – зубная паста и мыло тоже военные, – сложив немногие пожитки, Леона стала ждать. Поднос забрал парень с непроницаемым лицом, появившийся в камере в компании еще одного невидимки, как их звала Леона.

– Он ушел, а второй остался, – Леона не покинула кровати, – незачем спорить, лучше не настраивать их против себя, – она монтонно отвечала на вопросы незнакомца. Кроме канцелярской книги работник ЦРУ принес в комнату какую-то серую папку.

– Может быть, мне скажут, куда меня везут, – пожелала женщина, – хотя надежды на это мало. И вряд ли я увижу мадам, то есть бабушку Анну, – теперь она знала, кто готовил ее к заданию.

– Она моя двоюродная тетя, – Леона незаметно сжала руку в кулак, – а тетя Марта мне кузина, как Луиза, только с другой стороны, – она очнулась от скрипучего голоса.

– Разрешены только фото, – работник ЦРУ примерился к рисунку Пиппы, – это я должен изъять, – Леона изумилась:

– Это рисовала моя племянница, – она заставила себя говорить спокойно, – Пиппе всего два года. Здесь нет и не может быть никаких шифров, – Леона жалела яркие краски и кривоватые линии домика. Из покосившейся трубы шел дым, по синему небу летели каляки облаков. Пиппа щедро повозила по бумаге белой и красной красками.

– Получился розовый, – в носу Леоны предательски защипало, – словно вишневый цвет, – незнакомец повторил:

– Не положено, – он неожиданно аккуратно вынул рисунок из альбома, – я изымаю его по описи. Вероятно, вы получите вещи обратно, – Леоне не понравилось слово «вероятно». Он убрал прозрачный пакет в папку.

– Продолжим, – откашлялся работник ЦРУ, – кто изображен на странице пять? – Леона устало ответила:

– Это мой отец, адвокат Марк Зильбер, – Леона любила послевоенный снимок отца.

– Я его щелкнула, – ласково сказала мать, – он таким бывал редко, когда отдыхал. Тебе здесь едва исполнилось полгода. Через пять минут ты проснулась и раскапризничалась, но пока ты спишь, – улыбка отца напомнила Леоне лицо Гурвича.

– Когда он смотрел на Симочку, – женщина справилась с болью в сердце, – папа тоже держит меня на руках, – незнакомец вынул фото из альбома. Леона возмутилась:

– Что вы делаете, – он достал очередной прозрачный пакет, – вы не имеете права, это мой отец! Работник ЦРУ пожал плечами.

– Я действую согласно инструкции, мисс, – здесь ее не называли даже по фамилии, – мистер Зильбер не является вашим кровным родственником. Остальные, кроме вашей матери, – он кивнул на альбом, – тоже не являются, но мы решили в данном случае… – Леона издевательски закончила:

– Проявить снисхождение и разрешить мне фото дедушки, которому девяносто лет, – она все-таки сорвалась, – верните фотографию моего отца на место! – незнакомец холодно сказал:

– Ваш настоящий отец, – перед ее носом оказалась раскрытая папка, – осужденный на смертную казнь шпион и предатель Америки, – Леона сначала подумала, что смотрит на Гурвича, – вот он на электрическом стуле, – женщина не успела отвести глаза. Из обгоревшей массы плоти торчали закопченные кости, ее затошнило:

– Уберите, – Леона опустила лицо в ладони, – уберите, прошу вас… – ей на колени шлепнулся альбом.

– Собирайтесь, мисс, – неприязненно сказал незнакомец, – через четверть часа за вами придут. Вас переводят в другое место, – бережно положив альбом в рюкзак, Леона покусала губы.

– Я хочу поговорить с моим другом детства, мистером Циммерманом, – она понимала всю глупость своей просьбы, – пожалуйста, – работник ЦРУ словно не услышал ее.

– В пятнадцать пятнадцать за вам придут, – он поднялся, – всего хорошего, мисс, – Леона справилась с пляшущими пальцами.

– Надо как-то связаться с Джошуа, – решила женщина, – он вытащит меня отсюда, – дверь открылась, когда Леона стояла в центре комнаты.

– Зильбер, – один из давешних парней с рейса шагнул внутрь, – следуйте за нами, – Леона вышла в подземный коридор.

На дубовых половицах номера громоздились яркие рюкзаки. Французские двери на балкон распахнули. Окна большого номера выходили в тихий двор пансиона. Жаркий ветер трепал холщовые зонтики над столами кафе. Внизу играл томный джаз. Под беленым потолком вращался старомодный вентилятор. Полковник Кардозо сидел за столом в одних шортах и майке.

– Словно я и не уезжал из Тель-Авива, – смешливо сказал он, – влажность почти стопроцентная, – его большие руки ловко разбирали пистолет, – однако скоро придется сменить пляжный наряд на кое-что потеплее, – рядом с рюкзаками стояли бумажные пакеты.

Они, как выразился Иосиф, обчистили большой магазин спортивного снаряжения. Ими занимался кряжистый мужик с военной осанкой.

– Вы в горы собрались, – со знанием дела сказал пожилой продавец, – на запад или на Аляску, – Иосиф подмигнул ему.

– Мы держим путь на север. Нам нужны пуховики, – он загибал пальцы, – горные ботинки, шапки, шарфы, свитера, теплое белье, походная печурка, – от лыж Иосиф, впрочем, отказался.

– На леднике лыжи ни к чему, – сказал он кузенам по дороге в пансион, – а снег в тех краях ложится только в октябре. Мы едем в каменистую тундру. Вернее, мы едем, – он ввернул крепкое русское словцо, – знает куда, – Питер поправил его: «Туда даже летают самолеты». Полковник фыркнул:

– Не дальше Гризе-Фьорда. Все, что лежит севернее, дорогой кузен, – он потрепал Питера по плечу, – остается такой же неизведанной территорией, как и во времена, когда наша родня основала в тех местах первую факторию компании Гудзонова залива, – Питер хмыкнул:

– Если верить легенде, факторию они основали гораздо южнее. На Эллсмире никто не бывал, кроме нацистов и покойного дяди Меира, – Максим возразил:

– Дед Ворона добирался до тех краев, – он заставил себя говорить спокойно, – и даже оставил автограф, – Максим старался не думать о Наде.

– Что думать, когда нечего думать, – устроившись напротив Иосифа, он тоже занимался оружием, – она замужем и счастлива, у нее ребенок, – Максим ловил себя на том, что ему хочется отправиться в аэропорт Даллеса.

– Три часа до Бойсе на самолете, – он хорошо помнил карту, – и еще меньше часа до Маунтин-Хоум. Максим понимал, что на авиационную базу его никто не пустит.

– И даже если пустили бы, – невесело подумал он, – что я сказал бы Наде? Что я ее люблю и буду любить всегда, – ему стало горько, – оставь, Волк, пора слезть с дохлой лошади.

Как и предсказывал отец, по возвращении с Эллсмира его ждало место в, как выразилась мать, самом неинтересном отделе Набережной.

– Пистолета ты и в глаза не увидишь, – усмехнулась Марта, – засядешь за пишущую машинку заниматься переводами и аналитикой – Максим отозвался: «Нарукавники мне выдадут или покупать свои?». Мать отозвалась:

– Нарукавники у нас найдутся. Освежи в памяти правила крикета, твои будущие коллеги обсуждают либо спорт, либо сорта роз, – Максиму неожиданно захотелось спокойной жизни.

– Надо снять квартирку, – напомнил себе он, – в Блумсбери найдется студия. Буду ездить в Кембридж на экзамены, буду играть в крикет. Я с ним неплохо справляюсь…

Он очнулся от скептического голоса младшего брата.

– Не понимаю, зачем разбирать и собирать заново только что купленные пистолеты…

В оружейном магазине они действительно провели меньше получаса. Огромный ангар располагался на виргинской территории Вашингтона.

– Правильно сказал Хаим, – заметил Иосиф, вылезая из такси, – здесь не надо никаких документов, – вход в магазин осеняла огромная вывеска.

– Конституция штата Виргиния защищает право любого гражданина владеть оружием и носить его в любом месте штата… – Иосиф поинтересовался у продавца: «Что, даже в вашем Капитолии?». Парень пожал плечами:

– Да где угодно. Heckler & Koch, – он одобрительно кивнул, – отличный выбор, – Максим вскинул бровь.

– На револьверы особого разрешения не требуется, – они купили беретты, – но это автоматическое оружие, – продавец радушно сказал:

– Выпейте кофе со льдом, парни, и возвращайтесь через полчаса. Все разрешения будут у вас в кармане, – полицию Виргинии не заинтересовал некий мистер Кардозо, купивший арсенал боевого оружия. Иосиф предъявил водительскую лицензию, выданную в штате Нью-Йорк.

– Документ мне прислали в Израиль, – объяснил кузен, – в рамках сотрудничества между нашими, – он пощелкал пальцами, – государственными структурами, – Питер заметил:

– Вряд ли ФБР ожидало, что ты используешь лицензию для приобретения автоматов, – Иосиф вытянул длинные ноги.

– Я американский гражданин и у меня есть конституционные права, – весело заметил он, – кофе здесь на редкость гадкий. Хаим говорил, что в столице хороший кофе варят только на одной итальянской тележке, – закончив с береттой, Иосиф отхлебнул действительно отличного эспрессо. Тележку они отыскали неподалеку от нового здания ФБР.

– Дорогой гуру бизнеса, – наставительно сказал он, – мы не учим тебя зарабатывать миллионы, а ты не учи нас обращаться с оружием. Пистолеты собирают люди, они могут ошибиться. Лучше исправить недочеты сейчас, чем обнаружить их, когда тебя держат на прицеле охранники объекта нашего интереса…

Хаим уверил их, что в пансионе, где когда-то останавливался покойный пастор Кинг, можно разговаривать свободно.

– Жучков там нет, – сказал Ягненок в самолете, – купите оружие и снаряжение и на меня. Питер меня ненамного ниже, а размер обуви у нас одинаковый, – Питер рассматривал блистающую белым пятнами карту Эллсмира.

– Надо искать озера и реки, – заметил он, – для поселения потребуется вода. Дядя Меир упоминал об озере. Проедусь-ка я в Библиотеку Конгресса, – Питер поднялся, – я уверен, что есть более подробные карты или записки путешественников, – Ник, с очередным физическим журналом в руках, высунулся из спальни.

– Я с тобой, – заявил он, – автор статьи пишет ересь и я намереваюсь его опровергнуть, но мне нужны и другие его сочинения, – Питер подозрительно спросил:

– Почему ты покраснел? – Ник незаметно скрестил пальцы в кармане джинсов.

– Потому что жарко, – рука натолкнулась на кошелек, – все, двинулись, – утром он позвонил Элишеве в Кирьят Анавим. Ник без труда получил телефон Розы. Американская справочная работала отлично.

– Теперь я знаю, где она живет, – Ник скрыл улыбку, – осталось купить кольцо, – Иосиф крикнул им вслед:

– Потом отправимся в Виргинию на стрельбище, эксквайр. Мы с Волком сделаем из тебя человека, – Питер только выразительно закатил глаза.

Витражи в окнах антикварной лавки рассеивали солнечные лучи. В шкафу красного дерева переливалось потускневшее серебро. В темном углу развесили акварели. Джошуа любил заглядывать в магазинчик напротив его квартиры.

– Вернее, квартиры Леоны, – поправил он себя, – но с первого сентября в комнаты въедет другой жилец.

Джошуа не пришлось искать новых квартирантов через агентство. Освобождающуюся квартирку снял его холостой сослуживец по Госдепу. В Вашингтоне никто не пропустил бы дешевые комнаты в центре Джорджтауна. В прошлом веке строили на совесть. Домик щеголял почти итальянскими балконами и видами на канал.

– Только летом здесь словно в бане, – Джошуа вытер пот со лба, – хозяин лавки экономит на кондиционере, а вентилятор не справляется с жарой, – ему показалось, что над зеленой водой канала плавает легкий парок.

Джошуа утешил себя тем, что скоро он окажется в пентхаусе с видом на Гудзон. В сентябре Бен начинал занятия в начальной школе на Восемдесят Четвертой улице. Джошуа пришлось слетать в Оклахому на заседание совета директоров компании.

– Мы доверяем вашему выбору, мистер Циммерман, – заметил один из них, – однако наследник «BB Oil» может обучаться и в закрытой школе. Деньги не преграда. С новыми вышками в Мексиканском заливе и на Аляске мистер Бирнбаум стал еще богаче. И вам будет легче, – директор со значением кашлянул, – вы молоды, а мистер Бирнбаум еще ребенок…

Джошуа напомнил себе, что он имеет дело с корпоративными червями, как называл их покойный отец. Ему казалось смешным, что шестилетнего Бена называют по фамилии.

– Однако он наследник компании, – вздохнул Джошуа, – и это консервативная отрасль, – Циммерман поправил свой нарочито консервативный галстук.

– Мистер Бирнбаум нисколько меня не обременяет, – уверил совет Джошуа, – и закрытые школы вряд ли подходят для малыша. Я не умаляю достоинств Андовера или Экзетера, но достойное образование можно получить и в государственной школе. Я вскоре женюсь, – его улыбка стала шире, – у Бена появится еще один заботливый и любящий человек рядом…

Джошуа выражался очень обтекаемо.

– Не называй мисс Гольдберг мачехой, – посоветовал Киссинджер, – иначе сразу думаешь о Золушке. Подготовился ты хорошо, – он пробежал бумаги, – мисс Гольдберг предстает в наилучшем свете, – Джошуа развел руками.

– Покойный мистер Бронфман, – его лицо помрачнело, – поручил мне опекунство до совершеннолетия Бена, однако я не хочу настраивать против себя совет директоров. Нельзя скрывать мои планы, иначе они оспорят последнюю волю Бронфмана, то есть покойного ББ, – Киссинджер выпятил губу.

– От нас ты тоже ничего не скрыл, – он внимательно взглянул на Джошуа, – молодец, – Циммерман отозвался:

– Я понимаю все преимущества и недостатки моего статуса, мистер Киссинджер. Инструкция есть инструкция, а мисс Гольдберг иностранная гражданка, – ментор хмыкнул:

– Ее старшая сестра прошла проверку, пройдет и она. ООН – уважаемая организация, а отец мисс Гольдберг – известный человек, – проверка действительно заняла всего пару дней.

– И вот я здесь, – Джошуа рассматривал старинные браслеты, – кольцо я купил, но надо подарить Розе что-нибудь еще…

Через пару часов он забирал Бена из детского сада, отправляясь обычной дорогой в Нью-Йорк. Принц и Гудзон привыкли путешествовать в машине Джошуа.

– Все будет хорошо, – сказал себе Циммерман, – в Нью-Йорке все готово, а потом мы с Розой и мальчишками отправимся на Лонг-Айленд, – они шли под хупу, как выразилась Роза, почти подпольно.

– Зимой мы полетим в Европу, – Джошуа опять поймал себя на улыбке, – я познакомлюсь с другими ее сестрами, а пока в Нью-Йорк приедет Надин, – жена капитана Кроу проводила осень в Париже и Мон-Сен-Мартене.

– Она защищает докторат, – объяснила Роза, – она поведет меня к хупе, а остальными гостями станут наши мальчишки и хасиды ребе, – к облегчению Джошуа, Роза не стремилась к пышной свадьбе.

– Краун Хайтс меня устраивает, милый, – ласково сказала женщина, – увидимся с тобой и Беном в Бруклине, – Джошуа жалел, что не может пригласить на хупу Ягненка и Птичку.

– С ними никак не связаться, – посетовал Циммерман, – они на проверке. И Леона на проверке, – он покусал губы, – не думай о ней, она твоя сестра, – интересоваться у ЦРУ местопребыванием Леоны было бесполезно.

– Мне ничего не скажут, – он выбрал браслет, – я люблю Розу, я женюсь на Розе, надо думать о ней, – не думать о Леоне не получалось.

– С ней все было по-другому, – понял Джошуа, – а с Розой мы словно лет десять женаты… – он откашлялся:

– Этот браслет, пожалуйста, – пожилой продавец уважительно сказал:

– Отличный выбор. Бразильские бериллы прошлого века, камни прекрасного качества, – звякнул колокольчик у двери, Джошуа обернулся.

Невысокий парень с копной золотисто-рыжих волос носил потрепанные кеды и футболку с выcунувшим язык Эйнштейном. Джошуа решил, что они ровесники. Лазоревые глаза незнакомца оживились, он осмотрелся по сторонам.

– Я пил кофе в книжном напротив, – парень тащил холщовую сумку, – и заметил вашу вывеску. Найдутся у вас антикварные кольца? – расплатившись, Джошуа отступил от прилавка.

– Лучший выбор в столице, – заметил он, – я покупал здесь кольцо моей невесте. Надумали сделать предложение, мистер? – парень кивнул:

– Завтра. Вы уже сделали? – Джошуа опустил браслет в карман пиджака.

– Еще в июне. Я завтра женюсь, мистер, – он подмигнул парню, – желаю удачи…

Перебежав мост, Циммерман поднял руку: «Такси!»