Читать книгу Знак земли. Собрание стихотворений - Николай Тарусский - Страница 3

Колеса скрипят…

Бороды – в ряд:

Рыжая, сивая, черная с рыжей.

Солнце, дивуясь, спускается ниже.

Ругань – как деготь —

Над пыльной дорогой.

Льется, как деготь, густая-густая,

В многобородых звучаньях растаяв.

Матерных слов не считать – не сочтешь!..

В русых усах вспоминается рожь.

Шум оглобель,

Лается хриплый заносчивый кобель;

Черный картуз,

Бравый ус,

И к кумачу – да кумач, да опять

Ситцевым пламенем вылит пылать.

В гамы и грохи —

Не ахать, не охать!

Солнце звенит бубенцами сплеча,

Ниже и ниже

В разлив кумача

Падает хворостом рыжим.

Бабы плечом округляют платок.

Кофты цветами сияют и жгутся.

Каждому: ситцы, свистульки, рожок,

Даже с разводами синими блюдца.

Эй!

Горячей!

Веселей!

Горячей!

Крики цыган.

Будет здесь всякий от сутолки пьян…

Мык ошалевших от шума коров,

Топот басистых шагов.

В гамах и грохах —

Не ахать, не охать!

Льется костром кумачовым народ…

Шибко раскрыв оглушительный рот, —

Девкой губастой в зычном весельи —

Ярмарка —

Ярмарка гулко орет,

Ветрокрутясь на шальной карусели:

– Эй!

– Веселей!

– Горячей!

– Веселей!

Ярче рябин этот вихрь кумачей.

Мчится без устали круг карусельный,

Веют и юбки, и кофты метелью.

Ярмарка – девка, цветистая плоть,

Жар и солнце не прочь побороть.

Дышит порывно, орет, всхохотав —

Солнце садится на яркий рукав.

Девка хохочет

Из всей своей мочи —

Икрами белыми брызжет в кругах.

Ражая девка – совсем не карга —

Семечки лущит, бросает, шуршит.

Ражая девка, что мед для души:

С этакой жить – не тужить!

Вот через гулы и гамы телег —

Солнечных песен самих веселей —

Шибко раскрыв оглушительный рот,

Ярмарка-девка

Зазывно орет:

– На карусели моей покружись,

– Лесобородая сельская жисть!

– Эй, крепкозадая бабья дремынь!

– Для карусели заботу покинь,

– Расхохочись в полоротый замах,

– Словно ты сделалась солнцем сама!

Солнце ли кругом? баба кругла?

А карусель понесла, понесла.

Груди под кофтою бабьей дрожат.

– Стали ребята за хохотом ржать.

– Парни садятся на карусель,

– Пусть кумачовая вихрит метель!

– Кругом —

– Друг за другом —

– Вертокруть —

– Не отдохнуть!

– Бабьи платки,

– Бабьи смешки.

– Крики, визги,

– Пестрые брызги.

– Несись!

– Кружись!

– Мужицкая жисть!

– Эй!

– Веселей!

– Горячей!

– Веселей!

………………………………………………………….

Ярмарка – девка, горластая в зычном весельи!

Надо б и мне покружить на такой карусели.

Под перекаты гармошки, под солнечный звон —

Жарким костром твоих ситцев, как пакля зажжен —

Пусть распоюся и я – на мотив неизвестный —

Широкоротой, румяной, неграмотной песней.

Тепло-тепло на завалинках.

Дедушка Федос в старых валенках

Сидит на завалинке в картузе своем

Этаким чудесным замшеным грибом.

Нос большой – сизо-малинов от свежего солнца,

А под глазами – морщинок-сетей волоконца,

Лицо морщится, словно картофель печеный,

А картуз дедов от времени зеленый.

Сидит себе, смеется, на что не зная:

Бороденка редкая буро-седая,

Шея платком повязана красным, дочерним:

Может быть, собирался к вечерне,

Только ведь в валенках не пройти,

И решил остановиться в пути,

На завалинке посидеть

И послушать, как поет колокольная медь.

Добренький, тоненький, глазки – смородина,

Да и повадка совсем не воеводина,

Что-то под нос бормочет

И двигаться не хочет.

Над ним крыша соломенная,

Над крышей – апрель,

А в небесах синель.

Сам он в ватной кацавейке,

Ржавой, засаленной и цветом схожей с рыжей проталиной,

Такой тихий гриб, простой, без обманки —

Не особенно вкусный подарок веснянки,

Но милый, добрый и очень родной

С своим сизым носом и морковной головой…

Тут невольно сердцем весенним поймешь,

Что дедко Федос думает про рожь:

Думает про севы, сохи, запашки,

И как бы через это сшить внукам

По новой рубашке.

Думает крепко: преет, потеет, старается,

А мысль тугая совсем не ладно слагается…

Милый Федос! Гриб ты наш русский, старинный,

Мужичок-полевик, богатырь аржаной, двухаршинный,

Думай – не думай, а снова паши без устанки!

Сей, невзирая на плутни, безделье, обманки!

Снова с сердечным приветом тебе поклонюсь

За многоверстную, чудную, трудную Русь.

Солнце светлого июля расцвело везде

И румяно заплясало на речной воде.

Девки поодаль – разделись – свежи и ярки, —

Смуглым телом оживляя зелень осоки.

Вот Машуха и Феклуша, груди не закрыв,

Раскачали над рекою дым кудлатых ив.

И, визгливо окунаясь в тишину воды,

Даже воздух обжигали телом молодым.

Мужики разделись молча, щупая ногой:

Холодна вода, тепла ли в этот ярый зной?

Срыву кинулися в воду и – пошла писать:

Гоготала, уплывала водяная рать.

Эки шутки вытворяли все бородачи! —

Лапой воду рассекали в звонкие ключи;

Грудь мохнатая пугала водяной покой —

Рыбы в страхе укрывались за травой речной…

Девки долго не купались, но – волнуя грудь —

Вылезали и садились в травах отдохнуть.

Солнце млело в бабьем теле золотым теплом.

Омут взбрызгивал на воздух прытким голавлем.

Изумрудный зимородок мчался к берегам,

И резвился над кустами сенокосный гам.