Читать книгу И смех и грех - Николай Виноградов - Страница 4

Нынче весна ранняя. Я ещё перед восьмым марта начал по вечерам свои кошачьи песни горлопастить. Нас на весь двор всего-то трое котов, а подружек – аж девятнадцать. Да и то, надо сказать, одноглазый сосед, Циклоп, из второго подъезда, что-то совсем мышей ловить перестал, по два дня из квартиры не вылазит. То ли постарел уже, то ли обленился, как Илюша Обломов. Только жрёт, как свинья, да спит, как сурок. Выйдет с утречка на своё крылечко, на солнышке бока погреет с полчасика – и обратно домой. Тоже мне, жених, ядрён корень.

А третий, Бонапарт, сокращённо – Боня, что у нас в подвале всю зиму прокочумал из-за того, что хозяева прошлой осенью его из дома выгнали. Глупый, как курица, исхудал напрочь за зиму-то, одни рёбра под слежавшейся шерстью. Но к весне стал оживать потихоньку – помойки-то оттаяли, жратвы навалом стало. Я и сам иногда с ним на пару в этот ресторан захаживаю. Частенько там деликатесы выкидывают в виде рыбки с душком. Выходит иногда, только не поёт, а орёт дурью у своей дырки в подвал, прямо под окнами, да так, что все в него из окошек бросают, чем ни поподя.

Вчерась… нет, вру, позавчерась, кажысь… с Пикселем драться пришлось. Этот Пиксель (ну и имечко, ядрён кочан) вообще не с нашего двора. Совсем окабанел, собака! Я, понимаешь ли, старался, весь периметр границы двора почти через каждый метр пометил, как полагается, а он, гадёныш, словно нюх потерял. Это же нечестно, полное нарушение котовского закона о границах. Я же на его территорию не хожу. А если и захаживаю иногда, то только по вечерам, да и то всегда убегаю, когда он меня заметит. А этот нахал припёрся в мой двор после ужина, как раз, когда все наши дворовые невесты на променад выходят, и запел соловьём, как ворона. Тут гляжу, Муська из сто восьмой квартиры, дура-блондинка, на его блатную песню клюнула. Кричу ей: «Стой, шалава, не ходи к нему, а нето всю ночь тебя естеством пытать буду». Да как наброшусь только на этого Пикселя, всю морду ему исцарапал. Хотел было ухо ему прокусить, да не успел – пёс Прометей откуда-то прибежал, гавкать начал. Пришлось нам с этим Питкселем обоим на деревья вскарабкаться – я на рябину запрыгнул, а он на берёзку еле-еле до первой ветки залез. Надолго теперь запомнит, как по чужим дворам на съём ходить.

Я в третьем подъезде живу, на первом этаже. Хозяйка у меня добрая, бабой Верой зовут. Старая только, одинокая, целыми днями вяжет чего-то, сидя в своём до поролона протёртом кресле. Я уже ей надоел, все нитки всегда запутываю, играя с клубками. Поэтому она меня с самого утра на улицу выгоняет. Шляюсь везде, пока жрать не захочу. Форточка на кухне обычно всегда открыта, специально для меня. Поем, полежу маленько на своей подстилке, пока кусочки в животе не улягутся – и опять выпрыгну по дворам шмондить.

К ней каждый день внук Вовка проведать приходит, чтобы в магазин сбегать, новости о родственниках рассказать. Дурак дураком, честное слово. Школу кое-как закончил, а никуда поступить не смог. Его даже в армию не взяли, говорят, по здоровью. Так сразу же видно, что он того. В прошлом году, летом, прибежал как-то и давай хвастать:

– Баб Вера, я же в институт поступил.

– Ой, Вовка, радость-то какая. Молодец, сам свою судьбу строишь. В какой же поступил-то? – у хозяйки словно крылья выросли, того гляди взлетит.

– Забыл, – Вовка с минуту вспоминал, напрягая свои выпрямленные извилины. – Очень длинное название. У папы спроси, он же платил.

– Ну, а на кого хоть учиться-то будешь? – хозяйка вся напряглась, ожидая услышать что-то, вроде космонавтики, но Вовка опять начал долго работать своим недюжинным умом.