Читать книгу Лекарство от Африки - Нонна Ананиева - Страница 11

Аддис-Абеба предстала на солнечном свете во всей своей красе, то есть такая, какая уж есть. Из окна аэропорта простирались во все стороны и уходили за горизонт постройки человеческого жилья. Но Лене туда было не надо. Она летела дальше, вглубь континента, к озеру Танганьика.

Анатолий предложил ей открыть компанию в Бурунди, которая бы занималась торговлей кофе и чаем. Кофе Лене был интересен всегда, можно сказать, с первого глотка в ее жизни. А запах молотого кофе ей был настолько волнующе сладостен, что иногда она могла задуматься о каких-то фантастических вещах, прямо стоя у кофемолки. Правда, если смотреть на это беспристрастно или хотя бы просто трезво, запах никак не должен был являться основанием для приема кардинальных жизненных решений, разве что в романах о парфюмерах.

Кофе был хорошим предлогом. Им можно было прикрыться, отвечая на вопрос, зачем она поехала в Африку. Попробовать заработать, например, и ввезти в Россию новый, один из лучших в мире сортов экологически чистого африканского кофе. Но от себя же не будешь прикрываться… Она же знала и знает, что значит для нее «Дом». И Марк… Может, она просто убежала, потому что испугалась изменений? Но бежать – это плохо. Бежать – это откладывать в дальний ящик. И потом… можно прибежать опять к тому же, от чего убежала, и испугаться еще больше.

В левой руке у нее была книга, купленная в огромном книжном магазине дубайского аэропорта. Книга была написана каким-то британским журналистом, который десять лет проработал во Франции, и начиналась с вопроса – почему же французы так не доверяют англоговорящим, и особенно тем, кто не говорит по-французски. Полезная смешная книжица для тех, кто бывает во Франции. Неожиданно вспомнилась московская школа и любимая библиотекарша, всю свою сознательную жизнь мечтавшая о Париже. Лена у нее визуализировалась парижанкой за худобу, необычное лицо, любовь к чтению, красивые ножки и открытость миру, то есть людям. Сама она была инвалидом и ходила на костылях. Наверное, ей хотелось поскорее заново родиться, и она любила себя в Лене, потому что мечтала вернуться в этот мир похожей на такую девчонку: быструю, веселую, с пятерками в дневнике…

В зоне ожидания почти не осталось свободных мест. Напротив сидела группа мусульманских миссионеров в белых одеждах и сандалиях на босу ногу. В каком они были ранге, из какой страны летели (внешне они были похожи на бородатых душманов из сводок новостей) и зачем – было не важно. Она заметила их еще в Дубае в очереди на перерегистрацию. Смотрели на нее как на вещь. Белая женщина, молодая, одна, экономклассом, в Африке. Не от хорошей жизни.

Бороды во все лицо, тюрбаны на голове, длинные рубахи навыпуск и странного покроя свободные штаны в сочетании с очень серьезными, может быть, друг перед другом, лицами, настроения не поднимали. От них тянуло средневековой строгостью, непримирением, консерватизмом, ханжеством и скрытым развратом. Хотя это могло быть и не совсем так. Лена очень старалась бороться со стереотипами, с собранными за нее и разложенными кем-то в сознании коробками по устройству мира и наклеенными на них ярлыками. А внешность, да еще и из другой культуры, вещь ненадежная в наше время. Они, например, что вот думают, глядя на нее? Вот тот, скажем, с янтарными четками и со светлыми глазами? Лучше этого не знать. Она переключилась на маленькую девочку, привязанную к материнской спине красивой африканской тряпкой. Маленькие негритянские детки с их круглыми головками и толстыми ротиками вызывали восторг и умиление.