Читать книгу Задание Империи - Олег Измеров - Страница 21

Человек не может жить одной идеей о спасении человечества. Даже если это главный герой повести. Тем более если его обдувает теплый, как парное молоко, ветерок, по обочинам дороги весело качают головками полевые цветы, над головой шумят ветвями многолетние деревья, а рядом, рука об руку, шагает красивая дама спортивного телосложения с карими глазами. Да, наконец-то, после стольких страниц и размышлений, Виктор заметил, что у Татьяны глаза карие.

Дорога в пойме от вагонзавода к «Соловьям» шла через красивую дубовую рощу, впрочем достаточно прореженную рубками. Виктор с грустью подумал, что уже к концу столетия от этой рощи будут лишь жалкие остатки. Пока же здесь, на месте поближе к заводу, потихоньку валили величественные деревья, тут же распиливали в каких-то наскоро сколоченных сарайчиках и вывозили на телегах в сторону переезда. Сама дорога в пойме была гораздо прямее, чем ее застал Виктор, и даже во влажных местах отсыпана меловым щебнем.

Мост через Десну был деревянным и наплавным. Немного не дойдя до него, Татьяна потянула Виктора вправо.

– Сюда. Я знаю нормальное тихое место.

Виктор лишь приблизительно представлял себе, где они идут. За прошедшие семьдесят лет пойма изменилась: что-то высохло, что-то заболотилось, где-то вырубили деревья, а где-то, напротив, сделали новые посадки или просто вырос кустарник.

Они остановились на небольшой полянке у реки, где росла мягкая зеленая трава и порхали бабочки. Вид на реку закрывали кусты ивы, опустившие свои ветви прямо в воду; между кустами открывался неширокий проход к чистой заводи. От реки донесся запах свежести и водяной травы, где-то неподалеку плеснула крупная рыба.

– Здесь нормально можно сидеть и переодеваться после купания, с реки не видят. В такую погоду постоянно катаются…

Промолвив это, Таня расстегнула ремень и отстегнула лямки, чтобы вылезти из пляжного комбинезона; затем стянула полосатую блузку.

Виктор раньше почему-то был убежден, что в тридцатые годы дамы всегда носили только закрытые купальники; на Татьяне же оказалось нечто похожее на послевоенные бикини. Сверху был светло-голубой лиф в виде двух крупных квадратов углами кверху; плавки же были прикрыты короткой декоративной юбочкой того же цвета.

– Не слишком шокирую? Это из того же итальянского журнала.

– Ничуть, – ответил Виктор, складывая рубашку и брюки. – Думаю, этому фасону принадлежит будущее.

– Не вздумайте кому сказать. Завтра же вся губерния прибежит на речку в том же… А когда мы шли сюда, вы все время оглядывались, будто что-то искали или хотели что-то встретить знакомое. Вы раньше были здесь?

– Да и нет. Это место похоже на берег моей юности.

Ну не мог же Виктор сказать, что купался в «Соловьях» с подругой в студенческие годы сорок лет спустя! И даже ездил на занятия по «военке» сбрасывать в воду звенья понтонного моста. И точно так же жарко пекло солнце и порхали бабочки, а с реки манило прохладой.

Таня скинула шляпку и натянула белую резиновую купальную шапочку, чтобы не замочить волосы.

– Окунемся, пока не жарко, потом будем греться. Идите смело, тут нет коряг!

Она легко пробежала по проходу между кустами ивы и бросилась в воду, разбив массу солнечных зайчиков. Виктор бросился за ней; вода оказалась очень теплой, словно был конец июля. «Наверное, в мае стояли жаркие дни, – подумал он, – да и в заводи вода прогревается».

Он удивился и тому, насколько прозрачной оказалась деснянская вода, почти как в роднике; несмотря на то что берег, у которого они купались, был илистым, вниз было прекрасно видно по крайней мере на метр, а может быть, и больше. В глубине плавали мальки и валялись раковины перловицы, и Виктор тут же подумал, что неплохо бы понырять здесь с маской.

«Еще одна бизнес-идея. Наладить производство масок, трубок и ласт. Ножных и ручных. А там и до дайвинга дойти можно раньше Кусто…»

– Плывите ко мне! Вода как парное молоко!

Сама по себе Десна показалась ему гораздо шире и полноводней, чем на его памяти, – метров так семьдесят вширь. Теплый ветерок гнал легкую рябь. Чуть поодаль, по стремнине, туда и сюда проплывали лодки с катающимися парочками. Откуда-то неподалеку раздались сладкие, протяжные звуки «Записки», но пела, похоже, не Шульженко; через секунду из-за поворота показалась четырехместная лодка с двумя парочками и маленьким походным патефоном, который стоял на носу. Виктор понял, что привычка озвучивать природу автомобильной аудиотехникой у брянцев появилась намного раньше всеобщей автомобилизации. По приближении музыка стала разборчивее, и Виктор по голосу узнал Гитту Алпар, ту самую, которую он слышал в машине Альтеншлоссера в реальности-2.

«Ну да. Какой им смысл каверы заводить, если оригиналы свободно. Интересно, что же Шульженко исполняет? А медиаплеер у них впечатляет…»

Музыку перекрыл низкий гудок, Виктор оглянулся и чуть не хлебнул воды: по реке, мерно шлепая колесами, двигался речной трамвайчик с народом.

– Это на рынок из деревень крестьяне продукты везут, – подсказала плескавшаяся рядом Таня. – На поезде с мешками и корзинами не очень-то, а на мотрисе тем более.

– Тут пассажирское движение?

– Да, и грузовое тоже. От Брянской пристани идет пароход до Чернигова. А сейчас Болву расчищают – баржи таскать до Людинова. У-ух, здорово! – воскликнула она, когда их качнуло волной.

В небе Виктор увидел парящую чайку – легкую и свободную птицу, казалось растворенную в сверкающем голубом сиянии.

– Что вы там увидели в небе? Самолет? Тут часто истребители летают. И транспортники. Иногда и с парашютом прыгают.

– Нет, не самолет. Чайку. Белую чайку в синеве неба.

– А, вижу. В ней много покоя, в ней много простора… Давайте ляжем на спину и будем парить в воде, как чайки.

«Как тут чудесно, – подумал Виктор, – и речка, и эти чайки, и пароход, и ивы, окунувшие свои косы в струящиеся воды. Здесь нужно устраивать профилакторий и возить народ из нашего времени дышать чистым воздухом и купаться в фантастически чистой Десне».

– Ай! Помогите!

Виктор рванул к Краснокаменной насколько хватало сил, раскидывая брызги по сторонам.

– Что такое?

– Нога… судорога.

«В такой теплой воде? Никогда бы не ожидал».

– Держитесь за плечи. Только осторожно. Плыву к берегу. А у вас с собой есть иголка?

– Зачем?

– От судороги можно иголкой уколоть, чтобы прошло. Неприятно, но лучше, чем утонуть.

– Нет. А у вас?

– И у меня, как назло. В следующий раз надо будет взять. Не отпустило?

– Пока нет…

Работая руками, он дотянул до знакомого прохода между ивами; под ногами почувствовалось твердое дно.

– Ай! Не могу идти. Помогите, пожалуйста…

Виктор аккуратно перехватил Татьяну, взяв ее на руки; она крепко ухватилась за его шею.

– Никогда такого не было… наверное, оттого что вчера весь день на ногах.

Стараясь не споткнуться, он аккуратно начал выходить из воды; ее лицо было совсем рядом, большие глаза смотрели прямо на него, ее губы были прямо против его губ, по плечам и шее стекали капли воды. Лицо ее не отражало страдания – напротив, казалось, что оно светилось затаенной радостью и предвкушением какого-то счастливого события, которое вот сейчас должно произойти. Он аккуратно уложил ее на холст, и в этот момент по ее телу пробежала легкая дрожь, но не от холода; он не заметил на теле ее «гусиной кожи».

– Все еще сводит?

– Да. Не отпустило.

Он взял ее руками за икру и слегка помял; мышца оказалась расслабленной.

– Так легче?

– Не знаю… Помассируйте еще…

– Надо сделать искусственное дыхание.

– Зачем? – удивилась она, но в этот момент Виктор нагнулся и припал к ее губам. Она застонала, пытаясь что-то сказать, но тут же затихла и закрыла глаза.

– Что вы делаете… – произнесла она, когда он оторвался, чтобы перевести дух, – все прошло, и я не наглоталась тины… ах…

Виктор начал осыпать поцелуями ее обнаженную шею и плечи.

– Ну все, хватит же… не надо, пожалуйста… не надо…

Но сама не сопротивлялась.