Читать книгу Кровавый юбилей - Олег Ракитянский - Страница 5

По нашему мнению, в общей политической вакханалии, творившейся в середине 20-х годов в Европе, «беременной» очередными «диктаторами», кое-кто решил взрастить ещё кое-кого незапятнанного ничем с ореолом борца за «соборность и неделимость». Наверное, кое-кому надоело бесцельное существование многочисленной украинской диаспоры в Европе и Америке, с национальным мазохизмом, изнурявшим и уничтожавшим себя самою политической борьбой, амбициозными интригами и «подковёрными схватками» с выносом костей «политических трупов». Время требовало нового лидера, на которого можно было замкнуть все нити правления неуправляемой украинской эмиграции и направить её в нужное национальное русло. И тогда на подиум эмиграции взошёл полковник Е. Коновалец в ранге «керманыча» ВО-УВО, и, как представляется, неожиданно для себя самого, внезапно накаченного политческими стероидами.

Этому предшествовало громкое событие, изменившее жизнь украинской части населения ЗУЗ. 25 сентября 1921 г. украинский националист, как считается член ВО-УВО бывший сержант УГА Степан Федак-младший, совершил неудавшееся покушение на жизнь Временного начальника Польского государства Ю. Пилдсудского. Маршал остался невредим. Что нельзя было сказать об ВО-УВО и всего украинского националистического движения в Крае. Выстрел прогремел очень некстати. Пуля, пролетевшая мимо Юзефа Клемента, попала в набиравшую шпионскую силу ВО-УВО. Время было выбрано неудачно. Территория ЗУЗ оставалась под мандатом Антанты, предпринимавшей шаги по урегулированию украинской проблемы в рамках возможного компромисса с Польшей. Однако выстрел Федака «эхом» отозвался в судьбе населения Восточной Малопольши и повлиял на последующее решение Антанты, а его «рикошет» ещё долгих 18 лет «звучал» среди Карпатских гор.

Вскоре польская полиция вышла на след ВО-УВО и приступила к ликвидации её подпольной сети. В. Кучабский и М. Матчак были арестованы. Я. Чиж был задержан, но по нерасторопности полицейских отпущен, после чего скрылся за границей. Развернулись репрессии культурного, образовательного, религиозного и социального порядка в отношении украинского населения ЗУЗ.[87]

Из показаний подсудимого студента Штика, данные им в ходе судебного заседания (обращаю внимание – не следственного расследования), стало известно, что С. Федак-младший произвёл покушение после решения съезда украинской академической молодёжи Львова, который состоялся 1–3 июля 1921 г. По итогам рассмотрения и обсуждения политических вопросов был избран специальный Комитет украинской молодёжи (КУМ), в который вошёл С. Федак-младший. Тогда же на съезде было принято решение осуществить акт возмездия над Ю. Пилдсуцким за политику геноцида украинского населения Гали́ции. В ходе проведённого голосования 23 сентября в кафе «Республика» во Львове и «розыгрыша лотореи»; карточку с надписью «Пилсудский вытащил С. Федак-младший.[88] Насколько всё это соответствовало действительности остаётся под вопросом, но по приговору суда С. Федак-младший в 1922 году был осуждён на 6 лет заключения.

Не совсем понятно, что пытались достичь этим выстрелом, украинские националистические, эмигрантские круги? Негативные последствия этого теракта в любом случае были несоизмеримо более трагичны для украинского населения ЗУЗ. Поднять народ на борьбу? Но, он не был к этому готов. Он не понимал, не знал, и не хотел никакой борьбы. Галица́й – никогда не боролся против власти. Его психология, сформированная в течение нескольких веков, гнётом польской шляхты, а потом и «австрийского дисциплины» содержала в себе принципы покорности, терпимости и безропотного почитания любой власти и пана. 130 лет австрийского «порядка» сделали из него законопослушного подданного, знавшего своё место в имперской иерархии, ближе к селу, земле и корове. Народ считал, что жить будет также как при «австрияках», и не хотел менять своего положения и отношения к новой власти борьбой за «счастье и волю!». «Плохо жилось» тем, кто, покинув сельский дом своего отца-священика униата (как правило) или уезуита, поступал в университеты: Вены, Будапешта, Кракова, Львова и с первых дней учёбы открывал для себя в каком «ужасном положении» живёт «его» народ.

В этой связи небезынтересно мнение одного из идеологов украинского национализма, приведённого диаспорным историком из Канады О. Субтельным, о терроре ОУН в 30-е годы, вполне применимое и к началу 20-х годов: «Средствами индивидуального террора и периодическим массовым выступлений мы увлечем широкие слои населения идеей освобождения и привлечём их в ряды революционеров… Только постоянным повторением акций, мы сможем поддерживать и воспитывать постоянный дух протеста против оккупационной власти, укреплять ненависть к врагу и стремление к окончательному возмездию. Нельзя позволить людям привыкнуть к оковам, почувствовать себя удобно во вражеском государстве».[89]

Но большинство людей как раз и хотели почувствовать себя удобно хоть во вражеском, хоть и в своём государстве. Однако, это не входило в планы «освободителей», составлявших ряды ВО-УВО. В тоже время выстрел Федака-младшего очень удачно совпал с поднимающимся «на ноги» националистическими движениями, как чума, распространявшимися в те годы по Европе, в первую очередь, в среде «униженных и оскорблённых». Выстрел предшествовал планам польских властей провести перепись населения или как её тогда называли «конскрипция» на оккупированных землях Восточной Малопольши. Ю. Пилсудский намеревался этим политическим манёвром доказать Антанте, что подавляющее число жителей этого региона поляки, а каждый украинец, принявший участие в переписи, признавал польскую власть и считался гражданином этого государства. В конечно итоге – это давало моральное право полякам впоследствии требовать передачи Восточной Малопольши в состав Польши.

На территории Края были отмечены немногочисленные случаи выступления украинского населения против «конскрипции». Распространялись листовки, проводились акции саботажа. Так, например, 27 октября 1921 г. вовремя противконскрипционных выступлений в г. Бурштин, польская полиция вскрыла структуру украинской тайной военной организации. 9 человек причастных к ней были арестованы. «…Комендантом «Подколегии» в г. Бурштин был украинский поручик С. Мыколайкив. 28 октября по месту его жительства полиция обнаружила доверенность на его руководство, а также текст присяги этой организацией». Полицейское следствие в повете (территориальная единица Жечи Посполитой) установило, что структура организации состояла из главной команды – Начальная коллегия, Окружная коллегия, Повитовая коллегия. В небольших городах существовали «под-коллегии». Она в свою очередь состояла из нескольких «Роев», в которые входили 5 человек.[90]

Расследование дела этой организации г. Бурштина и Федака-младшего привело к аресту многих членов ВО-УВО. И всё же вскрытой украинской организационной структуре польские власти не придали серьёзного значения, даже тогда, когда аналогичное звено военной организации было арестовано во Львове. В ходе оперативных мероприятий полиции были раскрыты и ликвидированы ячейки ВО-УВО в городах Долина, и Рогатин.[91] Скорее всего, полиция приняла во внимание, что главной целью представленных структур являлся срыв переписи населения. Политических или иных экстремистских заявлений и действий они не предпринимали, что на фоне покушения на маршала государства выглядело как некая шалость. Представляется, что и сама структура по тем временам была ещё в «зачаточном» состоянии, чтобы принимать её всерьёз. Однако материалы были приобщены к уголовному делу С. Федака и по ним проходила информация о последнем, как о члене комитета украинской молодёжи «Воля» г. Рогатин связанной с украинской тайной военной организацией.[92]

По поводу переписи можно добавить, что в Тернопольском, Станиславовском и Львовском воеводствах перепись была сорвана усилиями пропаганды или просто запугивания населения, что впоследствии часто применяли члены ВО-УВО, и что привело к аннулированию её результатов в Восточной Малопольше. В это время полковник Е. Коновалец продолжал свои попытки сорганизовать участников ССО в новую политическую структуру «вживив» в неё патронируемую им же с весны 1921 г. студенческую организацию «Молодая Галиция» (Вена) с намерением оформить общественно-политическую организацию способную конкурировать наравне с видными украинскими партия в эмиграции. Интересная деталь. Е. Коновалец не был причастен к покушению С. Федака так как не являлся осенью 1921 года фактическим руководителем ВО-УВО. Однако, хотя историю изменить нельзя, но её можно переписать! Этим и занялись современные украинские исследователи, расписывая подбробности первых шагов полковника в УВО, чуть ли не лично чистившим пистолет Федака-младшего, перед тем как благословить его на теракт.

Что касается самой организации то, несмотря на её разгром и многочисленные аресты членов, некоторые участники уцелели и как пишет М. Курах, а вместе с ним и А. В. Кентий: «…Организация не была ликвидирована и в тоже время она оказалась без руководства, что грозило ей распадом. Тогда, уцелевшие от репрессий члены, не посвящённые во внутренние отношения в сечево-стрелецкой среде, обратились по рекомендации (выделено – О. Р.) к Е. Коновальцу, который всё ещё формально оставался руководителем бывших сечевиков. Отсутствие документов или каких-либо иных источников, к сожалению, не даёт возможности точно восстановить обстоятельства, при которых Е. Коновалец возглавил руководство военной организацией».[93]

Для нас в этом откровении важно, что в данном случае М. Курах и А. В. Кентий признают непричастность Е. Коновальца к делам ВО-УВО до осени 1921 г.: «…Процесс формирования организационной структуры УВО фактически завершился в конце 1921 г. и в дальнейшем в ней происходили незначительные изменения…».[94]

Попытки Е. Петрушевича оттеснить полковника от руководства ВО-УВО не имели успеха. При посредничестве известных политических деятелей ЗУЗ В. Целевича и С. Федака-старшего между двумя оппонентами было установлено перемирие. Насколько оно оказалось долговечным показало будущее. Улаживание вопроса взаимоотношения с диктатором позволило полковнику реорганизовать возглавляемую ВО-УВО: ликвидировать коллегиальную систему (обезпечить себя диктаторскими полномочиями – О. Р.), назначить окружных и повитовых командантов, организовать штаб и стать всевластным Командантом экспозитуры.

В протоколе допроса от 14 декабря 1944 года в НКВД М. Курах показал: «…После приезда Коновальца во Львов началась подготовка к созданию единой националистической организации, которая должна была объединить националистические кадры, формации бывших Сечевых Стрельцов, Галицкой Армии, эсэров, радикалов и других, организовать работу националистических вооружённых сил поднять восстание».[95]

Оба автора сами того не желая, опровергают установившиеся исторические стереотипы о роли Е. Коновальца в создании ВО-УВО. Но важна не только непричастность полковника к военной организации на начальном этапе её формирования и завершения её структурирования в конце 1921 года, куда важнее то, о чём уважаемые, украинские историковеды М. Курах и А. Кентий умалчивают по разным объективным, а не субъективным причинам. На наш взгляд эти причины хорошо известны, но их оглашение может дезавуировать и разрушить некоторые исторические мифы и стереотипы украинского националистического движения двадцатых годов двадцатого столетия в Европе под руководством полковника Е. Коновальца и его приемников.

Ещё раз обратим внимание на приведённый абзац: «…уцелевшие от репрессий члены… обратились по рекомендации к Е. Коновальцу… Отсутствие документов или каких-либо иных источников, к сожалению, не даёт возможности точно восстановить обстоятельства, при которых Е. Коновалец возглавил руководство военной организацией» (выделено – О. Р.).

И больше ничего!

Хотя имеется интригующая информация о том, что кто-то уцелел. Но об этом никто кроме М. Курах и А. В. Кентия не сообщает. Разыскивать их никто из историков не пожелал. Хотя был ещё жив О. Навроцкий, который после Второй мировой войны писал, что являлся, чуть ли не руководителем Львовской экспозитуры ЗУНР (т. е. ВО-УВО). Неужели установить фамилии «уцелевших членов» представляло какую-то трудность и тайну? Допускаем, что были некие причины, в силу которых полковник Е. Коновалец не захотел или по каким-то иным причинам отказался указать в воспоминаниях, в своих многочисленных письмах, дату и обстоятельства образования ВО-УВО в июле – августе 1920 г. Но, кто к нему пришёл осенью 1921 г. с просьбой возглавить резидентуру ЗУНР, он мог бы всё же вспомнить и сообщить?! К тому же в середине 30-х годов это было уже не секретно и не угрожало нанесением какого-либо ущерба украинским националистам, основательно осевшим в Германии. И всё же – эту тайну полковник предпочёл унести с собой в могилу, вместе с «Судоплатовскими конфетами», 23 мая 1938 г. в г. Роттердам. Но, с другой стороны, насколько она может быть тайной, если в письмах диктатора и в документах ЗУНР прямо указывается, что Е. Коновалец был поставлен во главе Львовской экспозитуры ВО-УВО – Е. Петрушевичем?!

Между прочим, М. Курах своими показаниями подтверждает последующие обвинения полковнику со стороны руководства ЗУНР о том, что он проводил свою собственную работу отличную от ЗУНР, то есть враждебную интересам диктатора и его правительству. А в такой работе была заинтересована лишь одна сторона – Польша.[96]

Представляется, что исследователь А. В. Кентий прекрасно осведомлен, кто были эти «уцелевшие члены» военной организации, и кто именно им рекомендовал обратиться к Е. Коновальцу. А было ли вообще обращение к полковнику!? Его ведь могли назначить «сверху» не спрашивая тех, кто «уцелел». Зададимся другими вопросом. А допустимо ли в таких ситуациях спрашивать рядовых участников подпольной организации?! Разве допустимы в разведывательной деятельности на территории вражеского государства элементы «выборной демократия»?! Ответ на эти вопросы последует – отрицательный. Однако, для подавляющего числа украинских исследователей тот факт, что полковник никакого отношения к созданию УВО не имел и возглавил уже созданную разведывательную экспозитуру лишь с конца 1921 г., остаётся по-прежнему тайной, что не может вызывать удивление, а вместе с ним и сожаление за коллег историков.

Вступив в должность, Е. Коновалец, наверное, понимал, что после покушения С. Федака-младшего на Ю. Пилсудского, неудач, связанных со всеукраинским восстанием первой половины 1921 г., о котором он был осведомлён от Ю. Тютюнника и поражения «Второго зимнего похода», лимит возможностей по организации новой интервенции на Украину был исчерпан. Необходимо было восстанавливать ВО-УВО и определять новые формы «борьбы» в новых условиях, но для этого, прежде всего, требовалось определиться с объектом действий, то есть – врагом. А на эту роль был лишь один претендент – Польша. Но, она лично ничего плохого полковнику не сделала. Сохранивший своё влияние в Жечи Посполитой главный атаман С. Петлюра по-прежнему протежировал своего доверенного подчинённого.

В отношении новых форм, – они не заставили себя долго ждать. На ЗУЗ с начала 1922 года, в результате развернувшейся активной коммунистической пропаганды, поднялись народные волнения против структур польской администрации в сельских районах. Во многих случаях они выливались в акты саботажа, террора, диверсий и бойкота в выборы в Сейм. Но, странным образом, поддержать коммунистов в их выступлениях против оккупационного режима поляков, а уж тем более использовать сложившиеся условия для организации народного восстания Е. Коновалец отказался. Несмотря на указание Е. Петрушевича о его подготовке перед отправкой полковника в Край. При этом, как руководитель Начальной команды ВО-УВО в приказном порядке предложил новую форму «борьбы»:

1. Не выступать против так называемой «бранки» (т. е. призыва украинцев в польскую армию);

2. Не препятствовать участию местного украинского населения в выборах в законодательные органы власти. То есть признать оккупационный режим – участием в избрании его органах правления!

Смысл указаний «керманыча» не оставляет сомнений, что «новая форма» родилась в кабинете начальника управления польской полиции! В конечном итоге 1922 года подвёл некую черту под «революционно-военным» периодом деятельности ВО-УВО (1920–1922 гг.). За исключением убийств (на языке ВО-УВО – «атентат» – О. Р.). В частности, в отношении предателей.

Очередным, получившим широкую огласку в Крае, уголовным делом стал факт убийства во Львове, осенью 1922 года преподавателя гимназии, публциста, русского, кандидата в Сейм Сидора Твердохлеба. Следствие сразу вышло на след преступника и вскоре задержало, и допросило некоего М. Дзиковского. Как мы уже указывали, последний являлся поветовым комендантом Чесановщины, комендантом Любачевской округи, связником Начальной команды ВО-УВО с округами, он же руководитель районной коллегией ВО-УВО. Допрашиваемый быстро сознался в содеянном. Сообщённые сведения о структуре и функционировании ВО-УВО на ЗУЗ дополнил лично исполненными графическими схемами, которые были приобщены к уголовному делу. В соответствии с ними к осени 1922 г. организационная сеть ВО-УВО в Галиции, подчинённая Начальной команде, была поделена на 15 округ во главе с окружными командантами, которым подчинялись соответственно несколько поветов, возглавляемые поветовыми командантами. Им в свою очередь подчинялись команды судовых поветов и районные команды, которые охватывали несколько общин.[97]

В своих воспоминаниях О. Навроцкий отмечает, что именно Е. Коновалец через два дня после убийства писателя пришёл к нему и предупредил о необходимости срочно покинуть Львов в связи с тем, что Дзиковский выдал всю организацию (выделено – О. Р.).[98]

В этой связи не может не вызвать закономерный вопрос об исключительной информированности полковника о «делах, творящихся в польской полиции». Но, не вполне понятно, каким образом через два дня после убийства Твердохлеба полковник узнал об аресте М. Дзиковского и, что тот – «всех выдал»?! При этом никто из руководства экспозитуры о факте предательства не был информирован. Значит, полковник получил информацию не из ВО-УВО, а из другого источника. Таким мог быть – информатор в польской полиции! Но, где гарантия, что это был действительно агент ВО-УВО, а не сотрудник контрразведки на связи у которого состоял сам Е. Коновалец?! Таким образом, сообщив членам эскпозитуры через два дня о предательстве М. Дзиковского, и сделав его главным виновником провала, полковник тем самым мог отвести подозрение от себя и одновременно заслужить авторитет, представ перед «товарищами» надёжным и верным руководителем, готовым пожертвовать собой ради спасения организации. Не двусмысленно намекнув на свои источники во «вражеском стане». Добавим, что его «помощь» оказалась запоздалой. Почти всё руководство экспозитуры было арестовано полицией в течение двух дней, как-будто только и ждала команду на это мероприятие.

В связи с катастрофическим разгромом польской полицией резидентуры ЗУНР часть её функций была вскоре возложена на другую, созданную осенью 1921 в Праге. Как считает А. Кентий, она являлась одной из главных экспозитур ВО-УВО. Этой экспозитурой руководила коллегия в составе: М. Федик – голова и финансовый референт, П. Меркун – организационный референт, Мирон Коновалец (родной брат Е. Коновальца) – референт прессы и особых поручений, референтом был также автор воспоминаний об этой экспозитуре – О. Мельникович. Он писал: «Главным заданием Экспозитуры УВО было:

1. Приобретать и расширять влияние УВО среди украинской эмиграции в Чехо-Словакии;

2. Разыскивать и организовывать кандидатов в члены УВО;

3. Организовывать обучение для боевой, подпольной борьбы на ЗУЗ;

4. Легализовывать членов УВО, которые нелегально прибывали с Галиции, подыскивать им жилище и т. д.;

5. Удерживать важные приграничные пункты УВО в г. Цешине и в г. Ужгороде».[99]

Со временем, в Праге, указанной экспозитурой была создана химическая лаборатория ВО-УВО в составе 4 человек, которые организовали производство взрывчатых веществ. А имеющиеся пограничные пункты в г. Тешине (ответственный Белый) и в г. Ужгороде (ответственные Сметанюк и С. Индишевский), использовались для пересылки оружия и взрывчатки в Край. Координацию деятельности экспозитуры ВО-УВО в ЧСР осуществлял военный атташе ЗУНР сотник И. Рудницкий.[100]

В этой связи, хотелось бы отметить следующие особенности создания данной экспозитуры (будем называть вещи своими именами – разведывательного центра ЗУНР – резидентура). Постановка перечисленных задач не характерна для национально-освободительного движения, поднимающего на борьбу с оккупантом угнетённый народ; партизанскому соединению, разрушающему инфраструктуру врага или повстанческой армии, готовящейся захватить важные административные или военные объекты противника в период вооружённого восстания. Подобного рода задачи присущие исключительно структуре, ответственной за проведение разведывательно-подрывной деятельности на вражеской территории (резидентуре), получения необходимой информации с использованием местного контингента жителей (пункты 1–3) и своевременной переправки этих сведений в заграничный центр по надёжным каналам связи (пункт 4 и 5).

Диктатор ЗУНР открыл новую экспозитуру (резидентуру и ставит во главе военного атташе – разведчика) в Праге для реанимации и усиления функционирования Львовской нелегальной резидентуры (в форме экспозитуры ВО-УВО). Необходимость этого шага была вызвана разгромом последней польской полицией в рамках расследования уголовных дел в отношении С. Федака-мл. и С. Твердохлеба. Опять же, в своих письмах и воспоминаниях полковник Е. Коновалец ни словом не обмолвился о тактике и стратегии деятельности организации, находясь в должности команданта Львовской резидентуры ЗУНР. А также не пояснил причины отсутствия оружия и боеприпасов для организации народного восстания в Крае весной-летом 1922 года! Собственно, ради этого, он и был назначен на должность резидента ЗУНР во Львов лично Е. Петрушевичем.

Но, время шло, а реальных шагов по восстановлению разгромленной польской полицией экспозитуры ВО-УВО в Крае полковником не предпринималось, что не могло не вызвать крайнюю неудовлетворённость со стороны диктатора и его правительства в изгнании. Был пресечён поток шпионских сведений, под который получались финансовые средства от заказчика – Германии. Не состоялась хоть какая-то вооружённая акция в Галиции. Были поджоги польских помещиков, но в этом больше преуспели коммунисты, результатами которых пытался прикрыться «керманыч». И, как итог, спустя год, в ноябре 1922-го, Е. Коновалец был снят с должности команданта Львовской экспозитуры ВО-УВО и отбыл за границу. Его место занял, назначенный Е. Петрушевичем, полковник А. Мельник.

Каковы выводы можно сделать из годичного пребывания Е. Коновальца, впервые назначенного на должность – руководителя ВО-УВО в Крае?

1. Как следует из украинских научных исследований и публикаций, Е. Коновалец был назначен на должность команданта Львовской экспозитуры ВО-УВО приказом Е. Петрушевича осенью 1921 г. На него возлагались обязанности по организации конкретной разведывательной работы и подготовки вооружённого выступления в «тылу вероятного противника» или организации украинского народного восстания в период военного конфликта между государствами (одним из которых должна была стать Польша). Отработка данного задания происходила по указанию правительства ЗУНР в эмиграции. В доступных исторических архивных документах причины его неспособности справиться с порученным заданием не указаны, причины не компетенции или не желания не объяснены. Сам он об этом в своих письмах не писал, наверное – забыл?! Также как и день образования ВО-УВО. Между прочим, через 17 лет (в июне 1941 года) на той же территории механизм «народного восстания» будет отработан и приведён в действие в отношении Красной Армии;

2. Массовые крестьянские волнения на ЗУЗ в указанный период времени проходили по большей части независимо от ВО-УВО. Кроме того, в плане осуществления противопольских выступлений они были сведены к минимуму со стороны организационных возможностей Львовской резидентуры ЗУНР (ВО-УВО). К тому же, полковник пошёл на сотрудничество с властями (призвал поступать на службу в польскую армию и участвовать в выборах), что по тем временам могло расцениваться как измена;

3. Диктатор Е. Петрушевич в конце 1922 г., сняв с должности Е. Коновальца, ещё раз показал, кто является истинным хозяином ВО-УВО, в интересах кого создана и функционирует военная организация.

4. Е. Петрушевич, создав ВО-УВО, и развернув её деятельности в Восточной Малопольше против польской администрации, наряду с чисто разведывательной задачей, хотел продемонстрировать наличие массового национально-освободительного движения украинского части населения в Крае. Планировал использовать этот факт в качестве рычага давления на страны Антанты в пользу принятия решения о возрождении ЗУНР на указанных землях. Однако, из-за того, что Е. Коновалец проводил: «…свою политику, отличную от политики правительства ЗУНР…», надежды правительства ЗУНР на восстановление республики в границах ноября 1918 года оказались тщетными. То есть они были сорваны полковником Е. Коновальцем. Умышленно или нет, рассмотрим дальше. Но, в выиграше оказалась Польша, которая и получила эти земли в марте 1923 года;

5. Е. Коновалец в период с октября 1921 года и по ноябрь 1922 года проводил свою собственную «политику» за счёт ЗУНР, прикрываясь ею или же используя её в «тёмную» в своих, а также в интересах «третьих» лиц.

Возникает закономерный вопрос, был ли атаман неспособным организовать народное восстание на ЗУЗ в случае начала какого-либо вооружённого конфликта между Польшей и Германией (за Данцигский коридор или за Верхнюю Силезию)? В это верится с трудом. В своё время, он принимал участие в организации различного рода «восстаний». Например, в свержении гетмана М. Скоропадского в конце 1918 года, превратившись из его рьяного поклонника в низвергателя, когда узнал о намерении гетмана заключить договор с большевиками. То есть опыт у него был. Скорее всего, не было желания. Дело в том, что как поднаторевший в политических «битвах» своего времени полковник не мог не понимать, тем более располагая информацией от С. Петлюры и Ю. Тютюнника, что возрождение ЗУНР – это политическая утопия. Антанта уже тогда была против заполнения единственного для Советской России коридора в Европу (через Карпаты в ЧСР) «проруссинским» правительством. (Ориентация большинства населения ЗУНР, считавшего себя «русинами» и религиозно связанного с русским народом не была секретом для правителей Австрийской империи и Жечи Посполитой со времени начала 1-й Мировой войны). Поэтому, полковник предположил, что ставить надо на поляков но, в то же время, не поссориться со своими, а также теми, кто придёт им на смену в случае изменения политической ситуации в восточной Европе и признанием за поляками права де-юро на Восточную Малопольшу.

И всё же, ожиданий своего руководителя Е. Петрушевича, полковник не оправдал. Не справился с порученной работой. Занимался не тем, чем надо было. Так, чем же на самом деле занимался полковник Е. Коновалец в этот период? Чтобы ответить на этот вопрос, нам опять придётся вернуться к оценке политической обстановки складывающейся в Востоке Европы с весны 1921 г. по декабрь 1922 г.