Читать книгу Островок (Тайна Болдинской осени). Пьеса для театра - Олег Ёлшин - Страница 6

Кабинет. Пушкин лежит на диване в сюртуке, в туфлях. Входит Настя.

Настя: – Барин, день добрый… Вам что-нибудь нужно?… Вы что-нибудь желаете?

Пушкин: – Нет.

Настя: – Полдень уже. Может, изволите завтракать?

Пушкин: – Нет. Не сейчас. Нет.

Настя: – Вы не захворали? Второй день из дома не выходите. Может за лекарем послать?

Пушкин: – Нет!… Где Никита?

Настя: – Никита? Кто это? Нет здесь никакого Никиты.

Пушкин: – Нет? Верно. Никиты нет.

Настя: – Так вам что-нибудь нужно?

Пушкин: – Вы кто?

Настя: – Настя я. Помогаю по дому. Сделаю, что прикажете.

Пушкин: – Прикажу, Настя, меня не беспокоить. Отдыхаю я.

Настя: – Ох, извините. Конечно.

Настя уходит. Пушкин переворачивается на спину, смотрит наверх.

Пушкин: – Тоска. Тоска.

Музыка (как вариант – Моцарта «Реквием») Садится, наклоняется к столу, берет перо, макает в чернильницу, пишет. Перечеркивает, комкает бумагу, швыряет ее на пол. Берет другой лист. Пишет. Сминает бумагу, снова расправляет. Пишет. Ломает перо, берет другое. Роняет кляксу. Перечеркивает несколько раз. Комкает, швыряет на пол. Пишет, комкает, швыряет. Музыка затихает. Оглядывается, выдвигает ящики стола, бросается к шкафу, ищет…

Пушкин: – Никита! Никита!

Входит Настя.

Настя: – Что изволите, барин?

Пушкин: – Где Никита?

Настя: – Я же говорила. Нет тут Никиты, барин.

Пушкин: – Верно. Запамятовал. А ты кто?

Настя: – Ну как же? Я Настя. Что желаете, барин?

Пушкин: – Настя… Да. Настя… Принеси бумагу. Где она есть? Ничего найти не могу!

Настя подходит к шкафу, берет тонкую стопку, кладет на стол. Пушкин рассматривает стопку – в ней с десяток листов.

Пушкин: – Это все?

Настя: – Да, барин.

Пушкин: – В доме нет бумаги?

Настя: – Так ведь давно здесь никто не жил. Но в других домах обычно этого на год хватает. Может и на два. А разве нужно еще?

Пушкин: – Действительно, разве нужно? Как ты права!

Настя: – Приказать купить? Так я пошлю.

Пушкин: – Прикажи, милая! Прикажи. И пусть принесут сейчас же.

Настя: – Конечно, барин. Я скажу. Только сейчас не получится.

Пушкин: – А когда?

Настя: – Завтра подвода поедет в город. Там ярмарка. Через несколько дней вернется – вот бумагу и привезут. Я прикажу. Конечно, барин!

Пушкин: – О, господи! Никита, зачем я не взял тебя с собой? Чернила-то есть?

Настя: – Вот стоят два пузыря. А вот и перья. Достаточно? (улыбается)

Пушкин: – Не знаю.

Настя: – Так ведь полон пруд перьев гусиных плавает.

Пушкин: – Свой пруд! Свои гуси, перья! Надо же!

Настя: – А зачем вам столько чернил? И бумаги зачем столько?

Пушкин: – Я ее буду есть, а чернилами запивать, а перьями ковырять в зубах.

Настя (смеется): – Ой, барин! Вы шутите?!

Пушкин: – Только шутить и остается!

Настя: – А не Никиту Козлова вы часом вспоминаете?

Пушкин: – Знаешь его?

Настя: – Видела как-то, с батюшкой вашим приезжал, прислуживал ему. Он ведь из этих краев родом.

Пушкин: – Ладно. За бумагой отправь. Да не забудь!

Настя: – Как прикажете, барин. Конечно. Разве можно забыть?

Пушкин поднимает с пола скомканный лист, разглаживает. Настя поднимает остальные, хочет бросить в урну.

Пушкин: – Оставь.

Настя: – Оставить?

Пушкин: – Да.

Забирает у нее смятую бумагу, бережно разглаживает, кладет листы на стол. Нервно ходит по комнате. Настя на него с любопытством смотрит. Музыка (Моцарт «Реквием») Садится, пишет.

Настя: – Что еще прикажете?

Пушкин: – Нет, ничего. Больше ничего.

Настя: – На обед картошки сделать?

Пушкин (не слышит ее): – Да, картошки…

Настя: – А можно капусты.

Пушкин: – Капусты, да, капусты…

Настя: – Так что изволите?…

Пушкин (очнулся): – Что?… Изволю калью с огурцом.

Настя: – Калью?

Пушкин: – Как же без Никиты трудно. Так… Гречку сварить можешь?

Настя: – Конечно, барин.

Пушкин: – Вот и свари. А картошку запеки в золе. Ступай.

Настя уходит. Пушкин берет смятый лист бумаги, садится к столу.

Пушкин (бормочет): – Шалость…

Зачеркивает.

Пушкин (бормочет): – Бесы… Да! Бесы!… Страшно сердцу поневоле.

Зачеркивает. Хочет смять, но расправляет. Пишет.

Пушкин (бормочет): – Что-то страшно поневоле.

Зачеркивает. Пишет.

Пушкин (бормочет): – Страшно. Страшно поневоле.

Зачеркивает. Пишет.

Пушкин (бормочет): – Путник едет в темном поле.

Зачеркивает. Пишет.

Пушкин (бормочет): – Тройка едет в чистом поле.

Зачеркивает. Пишет.

Пушкин (бормочет): – Еду. Еду в чистом поле.

Пишет… Пишет… Пишет…

Пушкин (бормочет): – Мчатся тучи, вьются тучи… Волк за лесом скачет.

Зачеркивает. Пишет.

Пушкин: – Волк уже далеко скачет.

Зачеркивает. Пишет.

Пушкин: – Вот уж волк далече скачет.

Зачеркивает

Пушкин (почти кричит): – Волчий глаз во тьме горит.

В ярости зачеркивает. Мгновение думает. Пишет.

Пушкин: – Кто их знает – пень иль волк.

Начинает лихорадочно писать. Свет меняется, он встает, ходит по комнате, музыка громче, фонограмма:

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Еду, еду в чистом поле;

Колокольчик дин-дин-дин.

Страшно, страшно поневоле

Средь неведомых равнин!

«Эй, пошел, ямщик!» – «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело,

Вьюга мне слипает очи,

Все дороги занесло;

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам…

Фонограмма микшируется, музыка ее заглушает, Пушкин пишет. Отбрасывает перо. Музыка обрывается. Он падает на диван. Пауза. Смотрит в потолок.

Пушкин: – Дельвиг! Дельвиг дружище, зачем я тебя не уговорил ехать со мной! Даже некому прочитать!… Никитка, где ты? Настя. Гуси в пруду. Тоска…