Читать книгу Другими словами. Тайная жизнь английского языка - Ольга Богданова - Страница 6

Многие великие умы современности задавались вопросом быть или не быть, в то время как сам глагол to be всегда был не тем, кем он казался. Этот глагол является одним из самых распространенных в английском языке и уж точно самым таинственным.

Хотя это всего лишь вспомогательный глагол, который просто указывает на существование чего-то в действительности, у него так много непохожих друг на друга форм-одежек, что позавидует любая модница:

1. Be – инфинитив, сослагательная и повелительная форма.

To be, rather than seem to be.

Девиз 1-го графа Уинтертона

Be not another, if you can be yourself.

Парацельс

I’m too short to be sexy.

Мэтью Беллами

2. Being – причастие настоящего времени, герундий.

At every instant every transience is eternally that transience. What it signifies is its own being, and that being (as one sees so clearly when one’s in love) is the same as Being with the biggest possible B.

Олдокс Хаксли «Гений и богиня»

3. Been – перфектное причастие.

For of all sad words of tongue or pen,

The saddest are these: «It might have been!»

Джон Гринлиф Уиттьер «Мод Мюллер»

We have been.

Фамильный девиз нескольких аристократических домов

4. Is – настоящее время, третье лицо единственного числа.

Why do you love the woman you’re in love with? Because she is. And that, after all, is God’s own definition of Himself: I am that I am. The girl is who she is. Some of her isness spills over and impregnates the entire universe.

Олдокс Хаксли «Гений и богиня»

There is no surer foundation for a beautiful friendship than a mutual taste in literature.

П. Г. Вудхаус «Мой слуга Дживс»

5. Was – прошедшее время, первое и третье лицо единственного числа.

The voice of Love seemed to call to me, but it was a wrong number.

П. Г. Вудхаус «Так держать, Дживс!»

6. Were – прошедшее время, первое и третье лицо множественного числа, второе лицо единственного и множественного числа, форма сослагательного наклонения.

In those days spirits were brave, the stakes were high, men were real men, women were real women, and small furry creatures from Alpha Centauri were real small furry creatures from Alpha Centauri. And all dared to brave unknown terrors, to do mighty deeds, to boldly split infinitives that no man had split before – and thus was the Empire forged.

Дуглас Адамс «Автостопом по Галактике»

7. Am – настоящее время, первое лицо единственного числа.

And God said unto Moses: I am that I am.

Библия, Исх. 3:14

But I will wear my heart upon my sleeve

For daws to peck at; I am not what I am.

Уильям Шекспир «Отелло»

I think, therefore I am.

Рене Декарт

I ain’t quite where I think I am.

Алекс Тернер

8. Are – настоящее время, первое и третье лицо множественного числа, второе лицо единственного и множественного числа.

I am what I am and you are what you are.

Рафаэль Сабатини «Черный лебедь»

Lord, we know what we are, but not what we may be.

Уильям Шекспир «Гамлет»

Среди всех неправильных глаголов он выглядит хорошо сохранившимся Франкенштейном, которого слепили из того, что было, а потом что было, то и полюбили. Как отмечает Дэвид Кристал, этот глагол имеет наиболее широкий диапазон вариантов форм, чем любое другое английское слово, а именно 1812 форм, зарегистрированных лексикографами Оксфордского словаря английского языка, как на литературном языке, так и на региональных диалектах. Если взять все его восемь форм, то он является вторым по частотности употребления словом в английском языке после артикля the.21

Чтобы разгадать загадку подобного разнообразия форм, пожалуй, нужно просить помощи у Шерлока Холмса, потому что без его знаменитой дедукции здесь никак не обойтись, но мы все-таки попробуем.

ФРАНКИ В ДРЕВНЕАНГЛИЙСКОМ

Древнеанглийский язык был ближе к латыни, чем к английскому языку. Это был весьма сложный флективный язык со множеством непонятных правил, запутанных парадигм склонения и замороченных супплетивных форм, образующихся от различных корней. В нем были сильные и слабые глаголы, о которых мы уже говорили, а еще у него имелся отдельный котел для особенных плохишей – так называемой группы Anomalous verbs. Они были чем-то вроде современных панков в тогдашней англосаксонской грамматике. Не подчинялись общим правилам, не уважали уважение… Везде выдвигали свой особый райдер с дополнительными условиями. Вели себя крайне маргинально, даже по тем лихим временам считались слишком аномальными. В эту рок-банду также входили глаголы dōn (to do), gān (to go), stān (to stand), willian (to want). Входил в нее и наш Франки. Под своим тогдашним двойным никнеймом wesan/sīn.

Все пять глаголов имели собственные схемы спряжения, которые значительно отличались от других глаголов. Пользуясь своим особым положением в языке, они всегда требовали к себе особого отношения.

Впрочем, ничего нового. Глаголы «хочу», «делаю», «идти» и «быть» являются наиболее часто используемыми словами в любом языке. Исторически подобная специфичность всегда чаще наблюдалась у важных элементов лексики, чем у редко используемых. Но и в этой группе плохишей наш Франки все равно выделялся. Во многом из-за того, что на самом деле состоял из трех разных основ:

– s-основа (am, art, is) соответствовала латинским sum, es, est.

– b-основа соответствовала латинскому fio «делать» и санскритскому *bhu- «жить».

– w-основа прошедшего времени (первоначально глагол wesan был сильным глаголом V класса) соответствовала нынешним was и were и санскритскому глаголу vasati «обитать».

Именно в таком привилегированном положении наш Франки какое-то время существовал в английском языке, пока опять не наступила пора новых перевоплощений.

ФРАНКИ В СРЕДНЕАНГЛИЙСКОМ

Период с 1100 по 1500 год был эпохой больших потрясений. Флективный английский язык вышел на дорожку значительных грамматических упрощений и уверенно зашагал в сторону аналитизма, с которой больше уже не сходил. Письменный стандарт древнеанглийского языка вышел из употребления, а латынь и французский все еще выполняли важные функции. Важным моментом здесь является то, что английский по-прежнему оставался в основном разговорным языком для большинства населения, то есть кто как услышал, то кое-как потом и записал.

До появления печатного станка в XV веке английский язык был сильно регионализирован, а диалекты сильно различались. Это означало, что такие слова, как глагол to be, имели много разных форм и вариантов употребления в зависимости от региона.

В период среднеанглийского серьезные изменения в первую очередь коснулись форм глаголов. Как это часто бывает, многие сильные глаголы стали слабыми. Исчез грамматический род,22 поскольку английским женщинам надоел грамматический беспредел с мужским родом слова woman (wīf-mann). Таким образом, род исчез, а секс в Англии все равно остался.23

Нашего любимого Франки новые изменения тоже затронули весьма основательно. Его изрядно побило, прилично побросало по различным региональным диалектам, но он выжил и стал только сильнее.

Надо отметить, что конец XIV века стал той точкой отсчета, когда возникла письменность, которая впоследствии стала стандартом как устной, так и письменной речи английского языка. Эту генетическую борьбу за влияние выиграл диалект Восточного Мидленда, в частности, диалект входящего в его состав Лондона, который занимал центральное положение между региональными диалектами страны.

Однако даже внутри лондонского диалекта все еще существовали значительные различия. Диалект образованных людей использовал в своих произведениях Джеффри Чосер. Он был придворным поэтом, поэтому его язык отражал придворную речь, но в своих работах он часто использовал смесь восточно-мидлендских, южных и кентских диалектов. Поэтому даже для англичан он, мягко говоря, не всегда понятен.

Региональное разнообразие глагола to be

ФРАНКИ В РАННЕНОВОАНГЛИЙСКОМ

Развитие языка стало возможным благодаря появлению печатного станка Уильяма Кэкстона в 1476 году. Это значительно ускорило формирование письменного стандарта английского языка. Недолго думая, Кэкстон решил использовать лондонский диалект в качестве основы для своих переводов и образца правописания. Все это привело к заметной разнице между тем, что теперь становилось «стандартом», и тем, что считалось «региональными диалектами».

Наш Франки все еще оставался относительно неурегулированным даже в период, известный как ранний новоанглийский язык. Шекспир и другие авторы использовали в своих произведениях несколько различных форм глагола to be в своих произведениях. Наиболее заметным было использование формы настоящего времени второго лица единственного числа art (уже по тем временам считавшейся слегка неприличной), а также формы прошедшего времени wast и wert.

В конечном счете эти формы были окончательно выбракованы из глагольной парадигмы, хотя некоторые староверы в своих региональных диалектах продолжали их тайком использовать.

[henry, to Falstaff] Presume not that I am the thing I was,

For God doth know, so shall the world perceive,

That I have turned away my former self;

So will I those that kept me company.

When thou dost hear I am as I have been,

Approach me, and thou shalt be as thou wast,

The tutor and the feeder of my riots.

Уильям Шекспир «Генрих IV» (1598)

Thy praise too much? thou art heav’n’s lidger here,

Working against the states of death and hell.

Thou art joy’s handsel: heav’n lies flat in thee,

Subject to ev’ry mounter’s bended knee.

Джордж Герберт «The Temple» (1633)

I fear thee, ancyent Marinere!

I fear thy skinny hand;

And thou art long and lank and brown

As is the ribb’d Sea-sand.

I fear thee and thy glittering eye

And thy skinny hand so brown.

Сэмюэль Кольридж «Сказание о старом мореходе» (1798)

С развитием цифровых коммуникаций и глобализацией английского языка еще больше возросла потребность в стандартизации языка. Несмотря на это наш дорогой Франки оставался более-менее неизменным с тех пор, как образовал свои формы от трех разных корней.

В мире, где современный язык все время упрощался и приспосабливался к новым обстоятельствам и технологиям, глагол to be остался своеобразным напоминанием о долгой и многострадальной истории английского языка. Это дало основание некоторым лингвистам назвать нашего Франки «самым перепутанным глаголом в английской грамматике». Что ему на самом деле никогда не мешало. Возможно потому, что он, как и Пелам Гренвилл Вудхаус, всегда верил в силу оптимизма.