Читать книгу Исповедь авантюристки. Повесть - Ольга Краузе - Страница 18

Наш весенний загул длился неделю. Дома его никто и не заметил, а для меня это было, как открытие иного материка с его самобытными аборигенами. Потом я и наших дворовых мальчишек водила в те края, за старый стадион, где растет дикий чеснок, называемый у местных «калба». И паслась наша ватага на той «калбе» среди бурьяна, пока не наткнулась на убитого матроса. Он лежал в траве уже холодный, лицо белое, глаза открыты, на глаза садятся мухи, а он и не моргает. Китель расстегнут, пряжка ремня блестит, бескозырка с ленточкой «Тихоокеанский флот». Тельняшка, почерневшая от крови, и много-много мух…

Мы бежали до трамвайной остановки, молча. И в трамвае ехали молча. И дома никто никому ничего не рассказал. И не ездили мы больше в ту сторону. И взрослые облегченно вздохнули – от нас перестало вонять чесноком.