Читать книгу Исповедь авантюристки. Повесть - Ольга Краузе - Страница 19

В конце мая отец получил командировку на согласование проекта в Ленинград и взял меня с собой. Обратно он улетел без меня. Я осталась на все лето у дедушки Сережи с бабушкой Ниной. Они жили на Литейном проспекте. Их единственная комнатенка выхо-дила окнами на крыши соседних домов, над которыми возвышался тогда еще голубой купол Преображенского собора. Эта комната находилась в общежитии преподавательского состава Артиллерийской Академии. Дедушка Сережа хоть и был давно в отставке в чине полковника, но они с бабушкой по-прежнему жили там. Одна треть всей комнаты была отделена перегородкой, за которой находилась дедушкина фото-кино-лаборатория.

Как говорила бабушка, мой дед был неисправимым изобретателем. И сегодня любой инженер-артиллерист сможет вам подтвердить, что расчетная система прицельного огня Сергея Григоровича не устарела и до сих пор используется нашими Вооруженными Силами.

Фотографией дедушка занимался с ранней юности. А, выйдя в отставку, стал изобретать и совершенствовать фотоувеличители, кино-фотообъективы, экспонометры и писать статьи в журнал «Советское Фото». Им заинтересовались у нас на ЛОМО и в Киеве. Таким образом он стал еще и экспертом выпускаемой продукции двух крупнейших заводов СССР.

И нет ничего удивительного, что мои бабушка с дедушкой дружили с семейством фотографа Бродского из соседнего дома на углу Литейного проспекта и улицы Пестеля.

Когда два маститых фотографа запирались у деда в его фото-лаборатории, мы с бабушкой уходили на кухню стряпать. На кухне офицерские жены ставили меня на стол и заказывали песенки. Больше всего им нравилось как я пела «Саша, ты помнишь наши встречи в приморском парке, на берегу». Я очень любила давать концерты на кухне и совсем не любила, когда меня поручали долговязому рыжему юноше. Я же понимала, что выпасать меня в песочнице нашего двора было наказанием для него. Но Ёся безропотно исполнял поручения старших. Периодически вздыхая, поправляя на мне панаму или подтягивая спустившиеся носочки и застегивая расстегнувшиеся сандалики, он тихо ворчал:

– Да что я тебе, нянька, что ли!

Сейчас дом, где жили мои бабушка с дедушкой, снесли. И больше нет того двора и той песочницы. Остался только соседний угловой дом, на котором висит мемориальная доска про то, что здесь жил величайший поэт земли русской Иосиф Бродский.