Читать книгу Дипломная работа - Павел Антипов - Страница 4

Ну, давайте пофилософствуем, подумаем, что мы из себя представляем, кто мы на самом деле, зачем этим занимаемся и почему не занимаемся чем-нибудь другим.

Окей, про себя думать сложно, возьмём хотя бы Бориса. Родился в Смоленске, отучился на экономиста, пошёл на хорошо оплачиваемую работу. Казалось бы, живи припеваючи, двигайся по карьерной лестнице и копи на мелкие и крупные бытовые приборы. Жену себе заведи, Борис. Бери девушку скромную – чтоб звёзд с неба не просила, и живи с ней душа в душу. Неужели плохо? «Не плохо, – отвечает Борис, – да только как же я семью буду заводить, когда я не знаю, кто я такой? Как я детям в глаза посмотрю и что отвечу, когда они у меня спросят об этом или, ещё хуже, поинтересуются, кто они такие, кем им быть? А я даже не знаю про себя». В общем, на работе Борис грустит, а вечером, вместо мелких буржуазных радостей – пива, там, попить, в бильярд поиграть, телевизор посмотреть ― Борис пишет рассказы, и даже у него уже готова одна повесть. И вот он догадывается, что никакой он не экономист, а что-то вроде писателя, потому, видимо, и мучается на работе. Делать нечего: чтоб догадки подтвердились, надо всё бросать и ехать в Литературный институт, что в Москве. Так он и делает.

А в это время за три с половиной тысячи километров в Алма-Ате, аж в другой стране, мучается юрист Жумагул. И мучения его как две капли воды похожи на Борисовы. Даром что Жумагул азиат и вместо рассказов пишет стихи. Ведь если ты работаешь на нелюбимой работе, то не играет роли твоя раса, вероисповедание и предрасположенность к одному из семинаров Литинститута.

Конечно, они идиоты – и Борис, и Жумагул. Конечно, надо было думать раньше и в 17 лет определиться с тем, куда поступать. Но если поразмыслить, лучше так менять жизнь, чем когда уже семья и дети. Ведь когда семья и дети, ничего уже не изменишь. Так что, если разобраться, не такие уж и идиоты Жумагул с Борисом. Тем более, и того, и другого приняли в Литературный институт без всяких оговорок. Это обнадёживало обоих, они уже были уверены, что скоро найдут ответ на вопрос «Кто я такой?»

В первых числах сентября, тёплым солнечным днём, с запада в Москву въехал Борис. В то же время с востока прибыл Жумагул. Западу с востоком суждено было встретиться в фойе общежития Литературного института.

Борис пришёл первым.

– Здравствуйте, – сказал он как можно более по-писательски лысому охраннику, смотревшему телевизор в вахтенной будке.

Охранник взглянул на Бориса и, ничего не ответив, повернул голову к экрану.

– Извините, пожалуйста, не могли бы вы подсказать, как заселиться?

Охранник нехотя отвлёкся и спросил, обнаруживая во рту пару золотых зубов:

– А вы вообще кто?

– Я – Борис Игнатов, – виновато сжавшись, произнёс Борис. Он чувствовал, что оторвал охранника от чего-то очень важного.

– Зачем мне ваше имя, я спрашиваю, вы – откуда?

– Из Смоленска.

– Хоть из Караганды! Учитесь вы где? В школе экономики?

– Я в институте учусь. В Литературном институте, – всё тише и тише говорил Борис.

– Где-где?!

– В Литературном.

– Так бы сразу. Как фамилия?

– Игнатов.

Охранник порылся в списках, нашёл фамилию Бориса.

– Садитесь и ждите, я скажу коменданту.

Охранник ушёл, показав на спине надпись «Агент-1».

«Надеюсь, он тут такой действительно один», – подумал Борис и сел. Агент-1 скоро вернулся и продолжил смотреть телевизор, будто бы Бориса не существовало. А Борис боялся нарушать спокойствие Агента-1.

Минут через двадцать в общежитие вошёл молодой казах. Повторилась похожая сцена.

– Вы кто?

– Жумагул.

– Как же вы меня заколебали! Учитесь вы где?

– В Литературном институте, – ответил Жумагул.

Агент-1 снова сходил куда-то и вернулся к телевизору.

В следующие полчаса Борис и Жумагул успели познакомиться и вполголоса, чтобы не мешать Агенту-1, обменивались своими биографиями. Они были наивно рады тому, насколько похожи. Хоть один из них европеец, а второй азиат, всё-таки они нашли в себе силы изменить жизнь, как им казалось, к лучшему. К концу разговора они были в восторге от того, что будут вместе учиться и жить в одном общежитии. Когда все темы были исчерпаны, Жумагул спросил:

– Слушай, Боря, а чего мы ждём?

– Не знаю. Наверно, коменданта.

– Так что же он не идёт? Ты спроси у охранника.

– Мне как-то не ловко. Спроси ты.

Жумагул подошёл к Агенту-1.

– Извините, а долго нам ждать?

– Откуда я знаю? Ждите, вас позовут.

И они ждали. Час ждали, два ждали. Пока не вышел мужчина и не спросил, почему они здесь сидят. Это оказался комендант.

Бориса и Жумагула поселили в комнату с двумя голыми кроватями, шкафом, столом и стулом. Потолок был в тёмно-коричневых подтёках, с пола пахло несвежим ковролином.

– Ну и комнатка, – уныло сказал Борис.

– Да, не очень-то тут уважают писателей, – Жумагул сел на край кровати.

– Мы ведь ещё не писатели, – уточнил Борис, – с писателями бы так не обращались. Надеюсь, хоть душ у них тут есть.

Борис взял шампунь, полотенце и вышел из комнаты. Походив по коридору, Борис выяснил, что на всём этаже была только одна душевая. Естественно, она была занята, поэтому пришлось ждать у закрытой двери и представлять очереди, которые бывают здесь по утрам. Литература начала показывать Борису, каких именно жертв она требует.

Дверь открылась – и навстречу Борису вышла полная краснолицая девушка в халате и с тюрбаном из полотенца на голове. Улыбнулась. Бориса передёрнуло. «Неужели так теперь будет каждый день?» Пока он это думал, его отпихнул какой-то рабочий с разводным ключом и прошёл в душ.

– Простите, но я следующий, – возмутился Борис.

– Куда прёшь, не видишь – ремонт! – рабочий скрутил краны, шланг и собрался уходить.

– А где же мне теперь мыться? – удивился Борис.

– Почем мне знать, я что – комендант? – и ушёл.

Борис с тоской поглядел на мёртвую душевую и пошёл обратно в комнату. Дёрнул ручку – закрыто. Борис сел под дверью и обхватил голову руками.

Жумагул тем временем уже разыскал туалет и прикидывал, как ему присесть на унитаз не касаясь его и не намочить штаны в желтоватой воде, хлюпавшей под ногами. Про человека, который мало ест, обычно говорят, что он питается, как птичка. Жумагул питался нормально, но, несмотря на это, его теперь тоже можно было сравнить с птичкой – он стоял в одной из туалетных кабинок на полусогнутых ногах, руками-крыльями не давая штанинам опуститься до пола.

Из кабинки Жумагул кинулся к умывальнику, как будто думал, что чем быстрее он помоет руки, тем скорее его покинет отвращение к туалету. Тут он с удивлением увидел, что из соседней кабинки вышла девушка и тоже направилась к умывальнику. Туалет был общий. Они мыли руки, стараясь не глядеть друг на друга.

Жумагул застал Бориса под дверью комнаты.

– Представляешь, душ закрыли!

– Ты бы видел этот туалет!

Одновременно возмутились и Борис, и Жумагул.

– Нет, я этого так не оставлю, – горячился Жумагул.

– Немедленно пойдём к коменданту, – заявил Борис.

Друзья спустились на первый этаж. Борис немного даже грубо толкнул дверь к коменданту, но сразу же растерялся. В кабинете сидел Агент-1 и раскладывал пасьянс на компьютере. Рабочий день коменданта закончился.

Расстроенные, они вернулись в комнату и принялись разговаривать о себе и литературе, которая потребовала от них жертв.

– Ты думаешь, ты писатель, Борис?

– Это я и приехал выяснить. По крайней мере, я точно знаю, что я не экономист, хоть я им и работал.

– Да, я тоже работал не тем, кем хотел бы. Думаешь, мы тут разберёмся, кто мы?

– Уверен в этом! – отвечал Борис.

Потом они дали друг другу почитать свои рассказы и стихи. Хвалили друг друга, критиковали. В общем, почувствовали себя настоящими писателями. Только ненадолго, потому что скоро им захотелось покурить, и они пошли на улицу. Проходя мимо будки Агента-1, они вспомнили всё, что с ними произошло сегодня: и заселение, и туалет, и душ.

Следующее утро Бориса и Жумагула началось под звуки дрели. На этаже устроили ремонт, рабочие сверлили стены, перепланировывали пустые комнаты, разбивали перегородки душа, откручивали двери, меняли окна. В институте было то же самое. Лекции приходилось слушать под грохот алюминиевых листов, которые сбрасывали с крыши рабочие, похожие на Жумагула. Чтобы пройти от корпуса до корпуса, нужно было обогнуть не одну кучу стройматериалов, сваленных во дворе Литинститута. К последней паре, как правило, шум затихал, и по институту разносился запах еды, которую готовили рабочие, жившие прямо в аудиториях. Перед едой рабочие мыли руки, головы и ноги в туалете, не стесняясь студентов.

Вскоре Жумагул и Борис свыклись с тем, как им предстоит жить ближайшие годы. Однажды они всё-таки сходили к ректору пожаловаться на жизнь.

– А почему вы с этим вопросом ко мне? – печально спросил ректор, выслушав сбивчивые жалобы друзей.

Затруднившись с ответом, Борис и Жумагул не нашли ничего лучшего, как извиниться и выйти. Выше можно было жаловаться только господу, в которого они не верили, как и в себя.

Каждый новый преподаватель начинал лекцию следующими словами:

– Научить писать – невозможно!

Видимо, занятия в институте сводились к тому, чтобы за два года доказать студентам этот нехитрый тезис.

Один преподаватель признался на паре:

– За всю историю существования Литинститута из этих стен не вышло ни одного писателя, за исключением тех, кто писателем сюда вошёл.

А Борис с Жумагулом не знали, кем они вошли в Литинститут. Они ведь специально для этого и приехали, чтоб узнать, кто они такие, – а оказывалось, что это надо было выяснять заранее.

Но даже если б им сказали, что научить писать очень даже можно, то вряд ли Борис и Жумагул теперь восприняли бы эти слова всерьёз. Они даже уже не удивлялись тому, что каждый новый день приносил с собой новые лишения. Всё чаще они сидели в своей комнате и молчали, слушая, как на этаже грохочут дрели и молотки. Однажды в их комнату пришёл электрик и скрутил все розетки, кроме одной. Ребята даже не подумали возразить ему. А на следующий день закрыли туалет и обещали подселить двух студентов из школы экономики.

Столько было всего в общежитии, что они даже не обратили внимания на объявление:

Уважаемые студенты!

10 октября в 19:00 будет проводиться

обработка против тараканов.

Просьба всем быть дома.

Администрация

А зря, потому что в 19:00 в комнату Бориса и Жумагула постучал человек, который помог им разобраться с тем, кто они такие. Человек был в респираторе и с баллоном химикатов.

– Освобождаем плинтуса! Обработка тараканов! – кричал человек в респираторе.

– Но у нас нет тараканов, – сказал Жумагул.

– Так все сначала говорят. Надо обработать, – и начал обрызгивать комнату вдоль плинтусов.

Борис закашлял первым, за ним Жумагул. Спасаясь от химикатов, они выбежали в коридор, но там тоже пахло инсектицидом. Двери других комнат были раскрыты. Из них высыпались кашляющие студенты. Кто-то хрипел и с красным лицом падал на пол, другие бросались к единственному окну в конце коридора, около которого образовалась давка.

– Борис, так больше жить нельзя! – пошевелил усиками Жумагул.

– Невозможно, Жумагул, просто невыносимо, – и Борис засеменил лапками к вентиляционному отверстию под потолком. Жумагул побежал следом. Остальные студенты вскоре устремились за ними.

Агент-1 шёл по этажу и выключал свет в пустых комнатах.

***

Кассирша в магазине простила мне 20 копеек. Мелочь, а приятно.

***

В тумбочке лежал старый кабачок. Я посмотрел на него немного, помыл, разрезал на мелкие части и потушил с картошкой. Получилась целая сковородка.

***

После разделки кабачка в тумбочке нашлось пол-упаковки овсяных хлопьев. Великолепно!

***

Остатки макарон – 20 гр.

Начавшая портиться осьмушка капустки – 50 гр.

Бульонный кубик – 1 шт.

Картофель – 2 шт.

Луковица – 2 шт.

Капусту очистил от порчи, срезал съедобные части с кочерыжки. Картофель, лук и кубик очистил от кожуры. Всё мелко порезал, кубик растолок. В полученную массу добавил остатки макарон и воду. Поставил на огонь. Вкусно.