Читать книгу …и дольше жизни длится… Книга вторая - Рита Харьковская - Страница 7

Заполненные работой дни и недели сложились в месяцы. Митя и сам не заметил, как втянулся в привычный для рыбаков ритм.

В один из дней, капитан объявил экипажу:

– Сворачиваем работу. Идем к острову! Отдыхать будем!

К этому времени Митя уже знал сложности и тонкости заработка рыбаков.

Было очень хорошо и здорово, если судно выполняло план добычи на сто процентов! А еще лучше, если план перевыполнялся. Тогда экипаж получал и зарплату и премию. Но иногда случалось так, что рыба «не шла». Если улов был меньше чем девяносто процентов от запланированного – зарплата начислялась по среднему заработку, что, в принципе, тоже было не плохо. Самым хреновым был месяц, когда уже взяли больше девяноста процентов, а до ста не дотягивали. В такой месяц оплата была сдельной, по факту выловленной рыбы, что было намного меньше того же среднего заработка. Если капитан видел, что еще вот-вот и они перевалят за пресловутые девяносто, а до ста явно не дотянут, он давал команду:

– Суши сети! Идем к острову!

СРТМ становился на якорь вблизи тропического острова и у всего экипажа начинался незапланированный отпуск на несколько дней. Рыбаки на шлюпках переправлялись на остров, целыми днями плавали в море, охотились на рыб, любовались красотами подводного мира, «вырубали» огромные кораллы, делали чучела из тропических рыб и прочей живности, чтобы привезти домой, показать семьям, какие чудеса им встретились в тропических морях.

Вечером все, кто хотел, возвращались на судно, но многие, как Митя и Валера, оставались ночевать на том же острове. Сезон муссонов закончился, погода благоприятствовала тому, что можно было спать на свежем воздухе, никакой опасной живности на острове не было – так зачем возвращаться на разогретое дневным солнцем судно? Не лучше ли заночевать в сооруженном кем-то когда-то шалаше, а то и просто под открытым небом. Не лучше ли провести вечер, сидя у костра, глядя на булькающий котелок, в котором варились к ужину недавно выловленные  «морские гады».

Валера помешивал булькающее варево. Митя лежал на животе, подперев голову руками, уставившись на звезды тропиков. В сотне метров от берега стоял на якоре СРТМ.

– Совсем, как когда-то в Баку, – без какого-либо вступления, произнес Митя.

Валера его сразу понял, усмехнулся про себя:

– Не жалеешь, что в рейс сорвался, даже толком не отдохнув?

– О чем ты? Да я судьбе по гроб жизни буду благодарен, что свела нас вновь тогда в аэропорту. Даже не представляю, что бы было со мною, если бы не ты.

– Что-то было бы.

– Вот именно, что «что-то». Накуролесил бы я по полной. Спасибо тебе, дружище.

– Да мне-то за что?

– Я знаю за что.

– Ну знаешь, так знаешь, – Валера обернулся к другу: – Давай, или вставай или переворачивайся на бок. Кушать подано!

 Митя, кряхтя и постанывая, попытался устроиться поудобнее. Он не рассердился на друга за то, что тот не предложил ему сесть рядом. Потому что «сесть» Митя не мог.

Сегодня днем Митя нашел огромную ветку черного коралла.

Все кораллы, разноцветные, пока живые, не имели почти никакой ценности. Их можно было отвезти домой, чтобы поставить на полочку и любоваться – и только. Черный коралл – другое дело. Его можно продать местным умельцам за большие деньги. И чем больше коралл, тем он ценнее.

Митя  рубил специальной тяпочкой основание коралла, который все никак не хотел отделяться от основы. Устав от рубки, ухватил коралл за ствол и начал расшатывать, рассчитывая, если не отрубить, то выломать. Коралл прочно сидел на месте. Митя не отступал от задуманного, раскачивая его все сильнее, дергая во все стороны. Наконец, основание коралла треснуло, он отломился и, крепко державшийся за него до той минуты Митя, потеряв точку опоры, со всего размаху, сел на морского ежа.

Вблизи острова водилось несколько разновидностей морских ежей. Самым опасным был самый маленький, размером с кулак, но утыканный длинными иголками, судя по всему, содержащими на кончиках какой-то фермент, вызывающий дикую боль, если иголка вопьется в чью-то плоть. Именно на такого ежа и плюхнулся Митя, крепко зажавший в руках драгоценный коралл.

Уже позже Валера рассказывал другу о том, свидетелем чего он стал:

– Сижу на бережке, перекуриваю, жду, пока ты с добычей выплывешь. И вдруг! Вижу, как ты, чуть ли не во весть рост, выпрыгиваешь из воды, орешь дурным гласом и, выпучив глаза, несешься к берегу! Я впервые стал свидетелем того, что человек бежит по воде, аки по суху! И на вытянутых руках, как оберег от всех напастей, впереди себя, выставил кораллище!

Митя усмехался, не веря россказням друга, но, как он выбрался на берег – не помнил. «Пятую точку» разрывала адская боль. Из неё торчали обломленные иглы морского ежа.

Едва добравшись до берега, Митя отбросил в сторону чертов коралл и упал ничком на песок.

Валера, еле сдерживая смех, повытаскивал иголки. Успокоил:

– До свадьбы заживет. Этот еж не ядовитый. Тебе повезло. Зато смотри, какой Коралл вырубил. Королевский!

– Какая свадьба! Какой – королевский?! Выкинь его к чертовой матери обратно в море! У меня из-за этого коралла жопа огнем горит!

– Но-но! Я тебе выкину! Жопа поболит и перестанет, а этого красавца продадим и за дорого!

– Сколько болеть будет? – Митя все еще продолжал постанывать.

– Дня три. Может пять. Все пройдет, не переживай. Вот только сидеть в эти дни ты не сможешь. Только стоять, лежать и, – Валера хмыкнул: – плавать.

– Да я в это море грёбаное больше ни разу в жизни не полезу! – продолжал бушевать Митя.

Примостившись на бок у костра, Митя лениво жевал шейку лангуста, выловленного сегодня утром, и думал, что,  невзирая на израненную жопу, жизнь на острове ему нравится.

– Наверное, я бы смог стать Робинзоном, – размечтался Митя.

– Ага. Быть Робинзоном хорошо, – поддержал Валера. И тут же, усмехаясь, добавил:

– Когда тебя на рейде ждет кака-ниь посудина, что в любой момент возьмет на борт и отвезет в цивилизацию.

– Эх, дружище, нет в тебе никакой романтики, – обиделся Митя.

– В нашем тандеме одного романтика – с головой, – и чтобы хоть как-то смягчить сказанное, Валера поинтересовался:– Ну как? Сильно болит или уже полегче?

– Полегче. Пойду в шалашик лягу, спать хочу.

– Ну иди. А я еще посижу. Покурю немного.

Валера еще долго сидел, глядя то в черное тропическое небо, то в такое же черное море, где над горизонтом повисла огромная полная луна. Он затушил сигарету, скрутился калачиком у костра и начал подрёмывать. Ночью ему приснилась Эльза. Девушка, откинув голову, смеялась. Её белые волосы раздувало ветром, от чего они напоминали свадебную фату. Эльза смеялась и манила Валеру пальчиком. Утром Валера проснулся с неожиданной головной болью и в прескверном настроении.

«Фу ты, черт, – подумал он: – приснится же такой бред»!

Уже утром Митя забыл о вчерашнем обещании не подходить больше к морю. В воде «израненное место» болело не так сильно, это, во-первых, ну а во-вторых: не лежать же на берегу целыми сутками кверху жопой. Лучше уж поплавать. Может, еще один коралл сыщется. Только теперь рубить его предстоит Валере.

Через три дня закончился календарный месяц. Все кто радостно обживал остров в последнюю неделю, поднялись на борт.

Пора было приступать к работе.

Вскоре гостеприимный остров растаял за горизонтом.

***

Сменный экипаж прибыл в первых числах февраля. Рыбаки обменивались новостями: «Ну как там дома?» «Да все по-старому. Скоро сами все увидите».

 «А вы тут как»? «Да все так же. По-разному».

« Ну хорошего вам перелёта. Вот адрес семьи. Занесете одежонку, как прилетите».

« А вам  – счастливой путины и полных сетей»!

Натянув изрядно поношенные майки и шорты, собрав в авоськи (ну а куда еще? Дипломаты – ценный товар. Их продали еще в первый день) зимнюю чужую одежду, в которую предстояло облачитьсяпо прилёту в февральскую  Москву, рыбаки загрузились в автобус, готовые ехать и лететь.

В зале отлёта, расположившись прямо на полу, сложив ноги в позу лотоса, сидел, обнаженный до пояса мужчина, показавшийся Мите чем-то знакомым.

– Это тот же хиппарь, которого мы видели на площади в день прилёта? – спросил он у Валеры.

– Да Бог его знает. Может тот, а может другой. Они все на одно лицо. Обдолбятся и сидят, где попало. Нирвану постигают, – Валера скользнул взглядом по хиппи: – Смотри, смотри!

 На шее у хиппаря, на толстой бельевой веревке, висела мутная колба. Он, время от времени, подносил колбу к уху, вслушиваясь во что-то, происходящее внутри. В один момент, оставшись явно недовольным доносящимися из колбы звуками, хиппи перевернул её и вытряхнул в ладонь огромную муху, явно задохнувшуюся от недостатка кислорода в ёмкости. Отбросив трупик в сторону, замерев на несколько секунд к чему-то прислушиваясь и готовясь, мужчина сделал молниеносный бросок рукой. Новая муха была зажата в кулаке и отправлена в колбу на смену «отжужжавшей» своё предшественницы. На лице хиппи снова заиграла блаженная улыбка. Он довольно повесил колбу на грудь и снова углубился в царство грёз.

Митя с интересом наблюдал за происходящим.

– А ты говорил – обдолбленый! Видел, какая у него реакция.

– Ну не знаю я, – оправдывался Валера: – только все они здесь наркотой балуются. Это точно.

Объявили посадку на чартерный рейс до Москвы, и друзья заспешили к турникету.

***

 В Городе у Моря Митю и Валеру встречала Надежда.

Она обнимала мужчин по очереди:

– Ну вот вы и дома, мальчики.

– Как ты, мама? – Митя и не пытался освободиться от очередных объятий.

– Все нормально. Потихоньку. Вот, вас из рейса дождалась. Поехали домой.

– Поехали.

***

 Через несколько дней Валера объявил другу:

– Я в Выхму поеду. Соскучился по своей белобрысой чухонке. Ты со мною? Не хочешь сына проведать?

– Конечно с тобой! Конечно хочу! Только как маме сказать, что и недели дома не пробыл, а уже куда-то собрался.

Вечером, запинаясь на каждом слове, Митя поставил Надежду перед фактом, что они с Валерой ненадолго уедут:

– Мам, мы буквально на пару-тройку дней. Виталика хочу проведать. Нужно же узнать, как пацану живется с «новым папой»,–  Митя горько усмехнулся: – а потом сразу домой! И буду дома целых две недели.

Надежда не стала возражать, хотя отметила про себя: «Целых две недели. Как же это мало».

Объявили посадку на рейс до Таллинна. Друзья заспешили к стойке регистрации.