Читать книгу Внутри - Роман Казимирский - Страница 8

Оглавление

***

Он убегал так долго, что теперь уже не помнил, что значит оставаться на одном месте дольше, чем одну ночь. За время своего вынужденного затянувшегося путешествия он узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь, и если раньше он считал себя ученым человеком, то теперь понимал, что был самонадеянным болваном, только приоткрывшим дверь сокровищницы знаний и сквозь щелку наблюдавшим за тем, чего до конца не понимал. Приди он к этому выводу чуть раньше – и тогда ему не пришлось бы бросать в спешке свою лабораторию, обрекая ее на разграбление церковниками. Но его враг был слишком могущественным для того, чтобы он мог не считаться с ним. В своем стремлении познать сущее он навлек на себя гнев сил, о существовании которых прежде даже не задумывался. Что ж, он получил то, чего заслуживал, но это не значит, что нужно сдаваться. Он еще поживет.

Место, куда он прибыл, выгодно отличалось от городов и крупных деревень, в которых ему приходилось бывать раньше. Оно находилось в такой глубинке, что путник бесчисленное количество раз рисковал замерзнуть, провалившись в полынью – неудивительно, что проводники отказались идти с ним, теперь он их прекрасно понимал.

Осмотревшись, он с удовлетворением отметил, что поселение было вполне пригодным для жизни: насчитав как минимум с десяток домов, мужчина безошибочно определил кабак, больше похожий на корчму – снег вокруг деревянного здания был плотно утоптан, сквозь закрытые ставни пробивался свет, а изнутри слышался громкий смех. Вытащив из кармана небольшой предмет овальной формы, мужчина внимательно посмотрел на него, затем перевернул и понес к глазам: то, что он увидел, вероятно, полностью его устроило, потому что он удовлетворенно хмыкнул и вернул предмет на место. Оглядев себя с ног до головы, он остался доволен своим внешним видом, отряхнулся и, открыв дверь, шагнул внутрь. В тот же момент разговоры стихли – присутствующие внимательно рассматривали незнакомца, который, поприветствовав всех, прошел в самый дальний и темный угол комнаты и уселся за отдельно стоявший стол.

По всей видимости, гости забредали сюда достаточно редко, потому что в ближайший час основной темой для приглушенных разговоров был новоприбывший – народ перешептывался, многозначительно кивая в его сторону и строя различные предположения о том, кто он такой и зачем пожаловал. Наконец, от общего стола отделился молодой человек и подошел к незнакомцу. Не дожидаясь приглашения, он уселся напротив и молча уставился на него.

– Что? – наконец, не выдержал тот.

– Вот и я о том же, – затараторил парень. – Что? Ты, мил человек, не подумай, мы не дикари какие, но и нас понять можно. Поздний вечер, зимушка-зима за нос щиплет, волки воют вокруг – и тут ты такой красивый появляешься. Один, без сопровождения, без оружия. И вроде бы не охотник, судя по одежде. Ты ведь безоружный? А то у нас не любят тех, кто разбоем промышляет. На днях вот парочка в наших краях обнаружилась – по лесам принялась на путников нападать да всякие пакости учинять. Народ здесь мирный, но только до поры до времени. В общем, эти двое случайно в проруби оказались – можешь посмотреть. Там, за лесочком речка есть у нас. Вот я и говорю, что мы рады тебя видеть, но ты бы рассказал о себе. Кто ты, зачем и почему. Новостями-то наша жизнь небогата – сам, небось, понял это, пока добирался до нас. Меня Ерохой зовут.

Внимательно слушая многословного молодого человека, гость периодически кивал головой, давая понять, что следит на его рассказом, и, когда тот кончил, поднялся, обращаясь ко всем собравшимся:

– Всем доброго здоровья! Я странник, прибыл издалека – путь мой был долгим и трудным, но, надеюсь, он подошел к концу. Мне полюбились ваши места, и я хотел бы остаться здесь надолго. Зовут меня Бартран де Бо, я один – ни жены, ни детей. Если найдется свободный дом, я с радостью его куплю – денег у меня не много, но на первое время хватит. Если дома нет, то я с божьей помощью его построю своими руками. Работы я не боюсь.

С удовольствием услышав, как мужики одобрительно зашумели, он продолжил:

– Я ничем не торгую и мало чего могу предложить вам, кроме своих знаний – прежде мне приходилось заниматься врачеванием. Вроде бы все.

Когда он опустился на свое место, из другого конца комнаты раздался надтреснутый голос, который, как заметил мужчина, приглядевшись, принадлежал такому древнему старцу, что было удивительно, как он еще не рассыпался.

– А что за имя такое? Как ты сказал – Батран? Или Баран? Знавал я одного Барана – из соседнего поселения мельник. Ты не родственник ему?

– Бартран – мое имя. Нет, я здесь никого не знаю – моя земля, Прованс, находится очень далеко.

– Прованс – это, если мне не изменяет память, во Франции? – старик подался вперед и впился глазами в собеседника. – Говорят, там тоже можно жить. Не так привольно, как здесь, конечно, но можно. Что заставило тебя покинуть свой дом и отправиться в такое трудное и опасное путешествие? Уж точно не наша теплая зима.

Мужики, которым, видимо, понравилась шутка, так громко загоготали, что свет, который исходил от нескольких горящих свечей, задрожал, и по стенам заплясали причудливые тени.

– Мой дом перестал быть тем местом, в котором я бы хотел встретить старость, – осторожно ответил Бартран, не ожидавший такой осведомленности от старика.

– Отчего же?

– Люди там убивают друг друга за различия во взглядах. Церковники бьются друг с другом за власть, а народ при этом страдает. Тому, кто стремится к спокойной жизни, там не место – вот я и решил отправиться искать свой новый дом. И, возможно, нашел.

Выслушав его, старик жестом подозвал к себе молодого Ероху, который торопливо подбежал к нему и помог подняться. С трудом переставляя ноги, он добрался до стола, за которым сидел Бартран, и опустился на деревянный табурет. Странный жест, подумал француз, к чему было напрягаться? Ведь размеры комнаты позволяли общаться, даже не повышая голоса. Впрочем, когда старик оказался рядом, мужчина понял, зачем ему понадобилось приближаться – под взглядом глубоких, черных, как смола, глаз он почувствовал себя кроликом. Вот тебе и дед, ахнул Бартран. С таким шутки плохи – дурака не поваляешь, мигом раскусит. Впрочем, возможно, это даже к лучшему. Политес здесь вряд ли оценят, а честность он и сам уважал. Пока он размышлял, старик устроился удобнее и продолжил расспросы:

– А что за приставка у тебя? Как, ты сказал, тебя зовут? Ероха!

– Бартран де Бо, – с готовностью отозвался молодой человек.

– Точно, де Бо, – кивнул старик. – Значит, из знатных? Вот загвоздка, у нас здесь все по-простому, без титулов. Как быть с этим?

Прежде, чем заговорить, Бартран на секунду задумался, что не ускользнуло от его собеседника, который нахмурился – увидев это, мужчина поспешил ответить:

– Как я уже сказал, я ищу дом, а не дворец. Землю, а не владения. Друзей, а не слуг.

– Правильно, потому что здесь ты их не найдешь.

– Поэтому я и не стал ничего говорить по поводу своего происхождения. Но имени своего я не скрываю, как видишь, так что не имею ничего против, если вы забудете о приставке «де» – она больше не имеет для меня никакого значения.

– Ну, зачем же так? – ухмыльнулся старик. – Мы не имеем ничего против знати, если она относится к нам как к равным. Не станешь чудить – и жизнь в наших краях придется тебе по вкусу. Здесь нет ни царских опричников, ни его наместников. Да и Иван Васильевич нам не указ, мы сами себе хозяева, живем, ни у кого не спрашивая разрешения. Так было при наших дедах, так будет и впредь. Вот так-то, Бартран.

Поняв, что первый экзамен сдан, француз обрадованно улыбнулся и, не скрывая эмоций, обратился к собеседнику:

– Благодарю тебя! Скажи, как обращаться к тебе.

– Разве я не представился? – старик вопросительно взглянул на Ероху, который продолжал стоять рядом, и, увидев, как тот отрицательно покачал головой, ответил. – Зовут меня Велеславом, я местный старейшина и судья. Люди доверяют мне и несут и свои радости, и печали. Врачеванием тоже занимаюсь я. Но, как ты, наверное, заметил, моя молодость осталась так далеко позади, что ее уже и не видно. Поэтому я рад, что к нам пришел ты, знакомый с этим искусством. Пойдем, я покажу тебе твой дом. Заодно и проверим, такой ли ты хороший врачеватель – у меня, видишь ли, кости вторую неделю ломит, терпеть мочи нет.

Удивившись тому, с какой легкостью решилась проблема жилья, Бартран помог Велеславу подняться и, помахав на прощание мужикам, которые вернулись к своим разговорам, словно ничего и не было, вышел из теплого помещения на трескучий мороз. Старик, увидев небольшие сани, которые стояли неподалеку, спросил:

– А лошадь твоя где? Не пешком ведь ты добрался сюда?

– Можно сказать и так, – с досадой махнул рукой француз. – Лошадь моя за пару верст от вашего поселения провалилась под лед. Это я виноват, задремал.

– Тогда считай, что животина за тебя свою жизнь отдала, – многозначительно поднял кривой палец Велеслав. – Если заснешь зимой, считай, пропал. Проснуться вряд ли получится. И что, на себе тащил сани? Силен, силен. Что ж, вот мы и пришли. Не хоромы, конечно, но ты, я вижу, мужик с руками, со временем приведешь дом в порядок.

Бартран критично осмотрел покосившуюся избу самой простой конструкции и остался доволен. Главное, что есть, где переждать первое время – а там можно и что-нибудь получше подыскать. Или на самом деле эту развалюху отремонтировать.

– Только есть одно обстоятельство, – старик остановился перед калиткой и шикнул на лохматую собачонку, которая, почуяв чужака, залилась оглушительным лаем. Узнав старейшину, та моментально успокоилась и послушно замолчала, лишь изредка бросая на незнакомца подозрительные взгляды.

– Какое обстоятельство? – удивился француз.

– Видишь ли, у нас не принято оставлять друг друга в беде – мы здесь все как одна большая семья. Иначе в этих краях не выжить. В этом доме раньше жил Корнилко, молодой охотник.

– Жил?

– Да. Горячий был, смелый. Три года назад в одиночку пошел на кабана и не вернулся. Мы нашли его только на третьи сутки – ему не хватило сил дойти до дома какую-то версту. Это был мой сын, моя надежда. Я не знаю, чем заслужил такое наказание, но не мне рассуждать о божественном провидении.

– Я сожалею.

– Я тоже. Но я все это тебе рассказал не для того, чтобы вызвать жалость. У Корнилко осталась вдова, Ирица. Я много раз хотел взять ее в свой дом, но она отказывается. Мы помогаем ей, насколько это возможно, но так продолжаться вечно не может. Девица она молодая, ей нужен муж. Я помню, ты говорил, что у тебя никого нет. Возьмешь?

Несмотря на то, что Бартран считал себя человеком, свободным от каких-либо предрассудков, подобное предложение показалось ему несколько циничным. Ему никогда прежде не предлагали женщину, словно та была бесправным животным, поэтому он не сразу нашелся, что ответить. Заметив его колебания, Велеслав осуждающе покачал головой:


Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу
Внутри

Подняться наверх