Читать книгу Сёма-фымышут - Сергей Единов - Страница 2

Повесть основана на реальных событиях начала 1970-х годов. Научная комиссия Академ-городка Новосибирска объездила большие и малые города Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, пригласила «способных», «одарённых» мальчишек после седьмого класса средней школы в «технический» класс уникальной физико-математической школы.

Не все «пацаны» прошли отборочный конкурс «Летней школы», испытания учёбой, занятиями в Клубе Юных Техников, самостоятельной жизнью интерната. Некоторых отчислили после первого семестра.

Вернувшимся в обычную жизнь посвящается повесть «Сёма – фымышут», первая часть романа в «письмах самому себе» – «ШКАФ – М».

Неблагодарное дело писать о современниках. То ли сразу после публикации, то ли через несколько лет приходится расстраиваться, возмущаться, смущаться, негодовать на отзывы и письма, пожелания, нарекания, проклятья читателей, злопыхателей, друзей и знакомых.

«Се ля ви аля плезир», – как-то в 90-х применил неожиданное словосочетание в разговоре с коллегами в Париже. Французов удивила наглая интерпретация русского сценариста. «Такова жизнь похожая на удовольствие» – по-своему трактовал я.

Счастливчик, кто нашёл свое предназначенье и с детства был «упёртым» до конца.

Остаюсь до сих пор последовательным сторонником, назовём это так, «воспитательной теории начальных возможностей»: взрослые должны позволить и помочь ребёнку сначала попытаться стать художником, композитором, писателем, поэтом.

Позвольте маленькому человеку испытать себя в творчестве, получить вдохновение и радость от созданного им самим рисунка, стихотворения, сказки, мелодии на свирели, детской гармошке…

Если к восьмому классу в ребёнке не останется намёков на созидателя «чистого» искусства, тогда уж можно перейти к воспитанию «сотворителя» повседневной рутины.

Перед окончанием средней школы начинайте отвешивать подзатыльники, пихать, подталкивать в спину вредное, ленивое, своенравное дитя дальше, к «высшему образованию», посылайте учиться на юриста, бухгалтера, педагога, инженера… аудитора, «мерчендайзера», «провайдера» и еже с ними. Можно не усложнять жизнь утомительными поездками по городу или стране, пристраивайте любимое чадо на любую, самую формальную специальность в ВУЗ поближе к дому. Главное, как говорится, получить диплом о «высшем», а там уж как судьба, связи и знакомства родителей вывезут, вынесут и пристроят.

Когда по жизни великовозрастное дитя загрустит на скучной, ненавистной работе, растворится в унынии, «утонет», затеряется в массе «офисного планктона», впадёт в депрессию от несправедливых придирок и нагоняев начальства, примется выпивать с друзьями в гаражах, помните, пилюля деградации, распада личности была заложена в детский организм вами, уважаемые родители и прародители, а так же воспитателями ясель и «детсадов», учителями средних, общеобразовательных школ, формалистами – «предметодавателями».

Ещё раз напомню, судьба ребёнка изначально находится в ваших «заботливых» руках, в желании понять, а не «отмахнуться», дорогие родители, слишком занятые собой, эгоистичные, обремененные «бытовухой», семейными и денежными проблемами.

Одна моя хорошая знакомая девочкой мечтала быть балериной и стала известной солисткой столичного театра, работала в Большом театре с Ю. Н. Григоровичем, объездила полмира с гастролями.

В детстве с младшим братиком родители увозили её на лето из пыльного, шумного города в глухую, покинутую жителями деревеньку Жаворонки, ближе к природе. Девочка убегала подальше от сторонних глаз, на пыльной грунтовой дороге выкладывала камешками сцену, за «кулисами» придорожного бурьяна надевала «балетную пачку», шитую из бабушкиного тюля, «пуанты» – носочки с пришитыми пятачками – кружочками картона.

Юная балерина самозабвенно устраивала представления. Её «совершенно» не волновали редкие прохожие, грибники и ягодники. Она их почти не замечала. Но если только чуть-чуть, краешком глаза. Зрителей нельзя ведь игнорировать. Даже в самом раннем детстве.

Будущая солистка «оттачивала исполнительское мастерство» и была увлечена спектаклем, разыгранным среди разноцветья пахучих луговых трав, дремучих лесов, под глубоким небом невероятной чистоты. В полях над Жаворонками в те времена для неё изумительно свиристели жаворонки.

Мой товарищ по начальной средней школе стал замечательным художником. Живет и здравствует в Европе. Учителя нашей «среднюхи» ставили двойки – тройки за его абстрактные, «уродливые» творения. Авангардная «мазня» в 1960-х годах прошлого столетия никак не вписывалась в «коммунистическую идеологию» и понятие «соцреализм».

Под завершение седьмого класса, после собеседования в ЦСЮТе1, меня пригласили приехать в августе в Летнюю школу Академ-городка на отборочный конкурс ФМШ2. На семейном совете решили, мне выпала уникальная возможность продолжить образование в одной из самых перспективных, специализированных, научных школ страны. Не стал перечить, спорить, «со скрипом», но согласился. Начать самостоятельную жизнь в четырнадцать лет показалось заманчивым и увлекательным.

В тайне ото всех, совершил последнюю, на тот момент, отчаянную попытку кинуться с головой в «чистое» творчество и по «блату» поступить в художественное училище. Знакомая моих родителей, тётя Юля преподавала живопись.

За компанию потащил в «художку» Нурика, товарища по играм нашего «аэропортовского» «микрорайона». Меня сразу «отшили», даже «по блату». В «художку» принимали после восьмого класса. Авангардист Нурик переходил в девятый. В приёмной директора ему завили:

– С тройкой по рисованию, молодой человек, в училище вам делать нечего. Идите, исправляйте оценку. На следующий год приходите.

Угрюмый и упрямый, Нурик раскрыл огромную, тяжёлую папку на плечевом ремне, вывалил на стол секретаря сумасшедшую графику, выполненную ученическим пером и чёрной тушью, воздушные акварельные эскизы на листах ватмана, «тяжеловесную», мрачную масляную живопись на кусках картона.

– Хотя бы гляньте! Это же училкина тройка! Она сама рисовать не умеет! – хрипло заявил он. – Но я всё-равно стану художником! Не остановите!

Замдиректора, строгий, лысый дядька в толстых очках «глянул» искоса на эскизы наглого юнца, коротко сказал:

– Беру! – и добавил чуть слышно для секретаря, чтобы будущий ученик заранее не возгордился. – Талант. Несомненный талант.

Нурик поступил в училище без творческого конкурса, без экзаменов, отучился прекрасно, замечательно и примечательно. Его работы отмечались призами и дипломами на многих всесоюзных конкурсах.

Это я к чему размышляю. Надо позволить детям, в самом раннем возрасте, сначала реализовать свои детские, самые немыслимые мечты, а потом уж топить, как щенят, в «помойном ведре» взрослой жизни, с унылой «бытовухой», бессмысленным просиживанием штанов на выматывающей, нудной работе за «фиксированную» зарплату, с премией «по усмотрению начальства».

В третьем классе мне удалось уговорить маму купить в ларьке «Союзпечать» записную книжечку, крохотную, с ладонь ребёнка. С зелёной обложечкой, страничками в клеточку, со скрепкой посередине корешка.

– Напоминалки по «домашкам» и урокам буду записывать, – пояснил я.

На самом деле, задумал я выпустить первую в своей жизни книжку сказок тиражом в один экземпляр. Но это был страшный секрет. Скажи я в то время, что хочу стать писателем, – засмеяли бы, даже взрослые.

Придумалась сказка про двух огуречиков. Странички книжечки украсил иллюстрациями – цветными карандашными рисунками. Получились весёлые, забавные и грустные коротенькие историйки про двух друзей. В финале сказочки огуречики решили, что вполне созрели, позеленели, обросли «пупырчиками». И – сбежали с грядки огорода, чтоб их не съели и не продали на рынке.

За околицей деревни, в придорожной канаве дня через два мальчик из соседнего села заметил двух сморщенных, водянистых огуречиков, укрытых бледным покрывальцем плесени. Они уже не годились в пищу. Мальчик подумал: кто-то из косцов, грибников или ягодников рано утром обронил свой завтрак. Месяца через два странички книжечки были мной разрисованы, украшены цветными карандашными рисунками. Получились весёлые и грустные приключения двух друзей.

Сам я был городским жителем. Родители привозили меня в детстве в тверскую деревню к бабушке. Потому сказка была с деревенским уклоном. Как сейчас понимаю, сказка получилась с философским подтекстом. Казалось, огуречики никому не принесли пользы. Но это были мальчик и девочка. Они сбежали из плена грядки на свободу, прожили короткую жизнь, дружно и счастливо. Состарились и умерли в один день. На следующий год из семечек двух огуречиков в придорожной канаве появилась зелёная поросль.

В то время сказку мою не оценили. Друзья в беседке во дворе, где я попытался вечером на посиделках прочитать свое «сочинительство», высмеяли моих «дурацких» огуречиков и сказочку для «сопливых». Авторский вечер не удался. Я обиделся, но не сильно и молча. Вида не показал, весь вечер оставался весёлым и общительным. Внутренне пережил первое разочарование в моих первых слушателях и читателях. Привыкал к «недоброй» критике и «эффекту современника», когда творчество одногодок «на фиг не нужно», «на дух не переносится» и не воспринимается.

(Бумеранги из фанеры получались прочнее, чем из досок)

В тот поздний вечер, в синих сумерках, когда цветная мозаика окон обоих жилых домов перемигивалась в домашних заботах родителей, мы с друзьями варварски отодрали доски ограждения скамеечек беседки. Заранее, аккуратно повытаскивали гвозди клещами, под покровом ночи «тырили» по одной дощечке, днём «пускали» на «бумеранги». Но тут решили «оголить» беседку совсем. На другой день принялись «мастрячить» по сараям, подвалам и подполам винчестеры3, намереваясь устроить «войнушку» с пацанами соседних дворов. «Ковбойское» оружие мастерили тщательно, во всех деталях, со скобой – затвором у спускового крючка, с гранёными стволами под образцы 1870-х годов «Дикого Запада».

Недавно в кинотеатре показывали фильм про индейцев «Сыновья Большой Медведицы» с Гойко Митичем в главной роли. Наш двор собирался сражаться за индейцев против двора «плохих ковбоев» близ остановки «Каменный мост».

Взрослые на сказку «про огуречиков» внимания тоже не обратили, снисходительно отмахнулись, посчитали пустяковой детской забавой. Книжечка со временем затерялась, пока я учился в далёкой Сибири. Жаль. Можно было бы использовать моё самое первое сочинительство в современной, компьютерной мультипликации.

Интерес с «написательству» с годами не прошёл, не иссяк. Обострился. Обойтись по жизни без собирательства историй я не смог. Это как хроническая болезнь – постоянные «обострения». Беспокоят воспоминания, впечатления, наблюдения.

По жизни упорно записывал в тетрадки свои «наблюдалки», отмечал интересные выражения друзей, одноклассников, одногруппников, товарищей и коллег по служению Десятой Музе4 – кинематографу. Надеялся, – пригодятся заметки, эскизы, эссе. Пригодились.

Встреча в ФМШ с суровым мальчуганом из далёкого зауральского поселка стала для городского «пижончика», инфантильного «чистюли» из обеспеченной семьи прикосновением к другой, чудовищной, страшной, невероятной жизни. Будто одноклассник, едва живой, покалеченный, с израненной душой, выбрался на свет «подслеповатый» из жуткого мира подземных обитателей Тьмы.

У Сёмы была другая философская теория миров. Но об этом позже.

Сразу поясню: образ Сёмы собирательный. Со школы, как говорится, по крошке, с одноклассников, по случаю, событию, приключению.

Некоторые черты характера и поступки были свойственны многим ребятам «технических» классов ФМШ. Мальчуган, очень похожий на главного героя повести в письмах «Сёмы – фымышута», учился с нами в первом семестре восьмого класса.

Совпадение с реальной личностью прошу считать случайностью.

Сёма – совершенно нетипичный фымышонок. Тупиковая ветвь научного эксперимента обучения по «усиленной», школьной программе. Умных, надменных (особенно в пору учёбы в восьмых классах!) «академиков»: «химиков», «биологов», «физиков» и «матиков», – бывших учеников «физматклассов», заранее прошу не возмущаться столь хулиганским и невоспитанным персонажем.

Не все в «продвинутой» ФМШ соответствовали «железным» рамкам и строгим правилам научной педагогической системы. Кому-то надо было заниматься творчеством. Сначала техническим.

Сёма – не глупый, талантливый, способный парнишка, но абсолютно «беспутный», как выразилась наша мудрая «литераторша».

– Беспутный – человек, кто заблудился, потерял или не нашел свой путь в жизни, – пояснила она.

К тому же, Сёма прожил до восьмого класса почти как беспризорник в своем зауральском поселке. Он не был «круглым» сиротой. Отец погиб, – угодил под вагонетку на руднике, когда мальчишке исполнился второй годик. Мама замуж повторно не выходила. Из мужчин при ней долго держался бригадир забойщиков, драчливый, запойный Паша Кривень. Улыбка у мужика была вся в его уродливую фамилию: злобная, кривая, надменная. Отчим воспитывал «приёмыша», как мог, побивал, требовал, чтобы «малой» называл его уважительно – Паханом. До отъезда в Академ, Сёма презирал, побаивался и никак не называл приёмного отчима. Он был и оставался для мальчишки «мамкиным мужиком».

В ФМШ надзор за учениками интерната был отлажен годами, но беспризорник Сёма остался верен себе, не подчинился правилам академической школы. Не вписался в жёсткие рамки «продвинутой», экспериментальной, образовательной, системы научного городка.

В подробности личной жизни Сёмы до ФМШ прошу не вникать, считать выдумкой и фантазией автора.

В остальном, рассчитываю на предложения и дополнения мальчишек и девчонок нашего выпуска физико-математической школы Академ – городка Новосибирска, с кем пересекались наши «лирические» и «товарищеские» линии жизни. Надеюсь на дружелюбное отношение, не против так же снисходительных и гневных суждений несогласных или недовольных изложенным, приветствую письменные и устные отзывы.

В эскизном варианте были оставлены реальные имена и фамилии действующих героев, для предложений и дополнений, для продолжения работы над заметками о замечательной нашей школе.

В предварительной редакции фамилии некоторых учеников были изменены, чтоб не возникло недоразумений и недовольства ныне здравствующих.

Повесть в нескольких «письмах самому себе»