Читать книгу На острие победы - Сергей Коротков - Страница 8

Москва, НКГБ СССР, 10 июня 1943 г.

Совещание у наркома подходило к концу, впереди маячил плотный обед в кафетерии Комиссариата, когда в приемной раздался топот нескольких человек с громким замечанием секретарю Сухарику по поводу затхлого запаха в коридорах и завернутого у двери края ковровой дорожки. Голос с акцентом. В голове Меркулова успела мелькнуть мысль о личности неожиданного визитера, как огромная дверь в его кабинет распахнулась, и взору присутствующих явился Берия во главе делегации числом до десятка офицеров.

Времена наступили тяжелые, отношения стали сложными, частые репрессии, доносы и слежка друг за другом сильно выматывали нервы сотрудников НКГБ-НКВД, делали их дергаными и где-то трусливыми перед невидимым врагом.

Но руководитель госбезопасности страны и ее внутренних дел, начальник всех присутствующих силовиков, явился спонтанно не для метания искр, срывания погон или арестов. Как член ГКО СССР и генеральный комиссар госбезопасности страны, Берия Лаврентий Павлович нес огромную ответственность за секретность и сохранность ее обороноспособности вообще и, в частности, этим летом, за безопасность войск и тыла РККА на рубеже двух противоборствующих армий в районе курско-орловского плацдарма. Плюс «оружие возмездия» Гитлера, секретно создаваемое сверхбыстрыми темпами и направляемое Германией на фронт, волновало его в данный момент больше всего.

«Серый кардинал» советской страны и раньше, бывало, спонтанно мог посетить любого из своих замов, ворвавшись ураганом в их вотчину, и мало кому нравилось это. Но сегодня Берия притащил с собой целое отделение помощников и заместителей различных ведомств. Без предупреждения и согласования. И сей факт Меркулову стоило принять без обиняков и смиренно.

– Что, не ждал меня, Всеволод?! – Берия в силу своей национальности говорил с акцентом, лоснящееся лицо с извечно двухдневной небритостью расплылось в улыбке. Скорее дежурной, чем душевной. Складки шеи грозили перерасти в таких же размеров морщины на лысоватой голове. Особенно впечатлял лоб, испещренный их рябью.

Он вошел шумно, нагло, жестом посадил вскочивших офицеров Меркулова, сам плюхнулся в одно из двух гостевых кресел, стоящих в сторонке у журнального столика. Заскрипели и застучали ножками по паркету стулья – все прибывшие с наркомом внутренних дел замы уселись на свободные места за большим совещательным столом хозяина кабинета.

– Ч… Ча-ю? – неуверенно промямлил Меркулов, глядя на шефа.

– К чертям собачьим твой чай, Сева! Да сядь ты уже, – Берия поправил очки на глазах и стал рассматривать лица присутствующих силовиков, продолжая говорить, – какой вопрос на повестке?

– Наболевший, товарищ Генеральный комиссар государственной…

– … Точнее, Всеволод! – Берия прервал Меркулова, остановив взгляд на Судоплатове. – О-о, и мой главный диверсант здесь тоже?! Значит, я вовремя подоспел. Что там у нас по танку-гиганту и группам, заброшенным для его уничтожения?

– Как раз эти дела мы сейчас и… – начал Меркулов, но Берия снова оборвал его.

– … Послушай, дорогой! Я тебя спрашиваю, что ли? Пусть твой разведчик отвечает. Насколько я помню, он сильно умный у тебя и сам может отвечать за работу. Э-э… Павел, давай уже докладывай.

– Так точно, товарищ генкомгосбез! – Судоплатов вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и лихо отчеканил громким твердым голосом: – Судоплатов Павел Анатольевич, комгосбез 3-го ранга, начальник 4-го Управления НКГБ СССР, отдела «Ф» и группы «С» НКГБ СССР.

– Ну-у, орел, твою мать! – Берия щелкнул языком и слегка улыбнулся, переводя довольный взгляд на Меркулова. – Вот видишь, дорогой ты мой Всеволод, как докладываться нужно? Смотрите-ка, каков орел! Ну… давай уже вкратце и очень-очень вкратце доложи мне и моей группе сопровождения о состоянии дел по операции в Восточной Пруссии. Думаю, будет лишним объяснять вам, товарищи офицеры, как сейчас важен вопрос военно-технического обеспечения немецких войск для нас в преддверии начала крупного сражения на орловско-курском направлении. И на каком особом контроле находится организация диверсионных действий сил нашего ведомства в тылу противника. Докладывай, Павел.

Судоплатов действительно лаконично и понятно сообщил о мероприятиях и информации касательно поиска и уничтожения сверхтяжелого танка «Крыса» в Восточной Пруссии, о гибели разведгрупп и агентов, сбитых самолетах, отсутствии связи и исчезновении секретного «чудо-оружия» вермахта. Он закончил доклад зачитыванием последней радиограммы единственного действующего агента «Мазура», донесение которого подтверждала мелкая статья в восточнопрусской газете «Кенигсберг Альгемайне Цайтунг». Сообщалось, что в районе Ильменхорстского укрепрайона в районе реки Ангерапп, похоже, проявила себя одна из РДГ, засланных в мае этого года для поиска «Крысы». Какие-то диверсанты-парашютисты действуют открыто, уничтожая технику и солдат из охранного батальона СС, наводят панику на местных жителей и, видимо, стремятся найти и ликвидировать Ставку фюрера «Волчье логово», которая предположительно находится в районе Мазурских озер.

– Возможно, это наша РДГ… гм… разведгруппа лейтенанта Неупокоева, направленная в зону особого внимания позавчера, но… Связи с группой нет, точное местонахождение и дееспособность ее не установлены. Детали проверяем, связь запрашиваем, – закончил доклад Судоплатов.

– Наша РДГ! – Берия чуть передразнил докладчика и тяжело вздохнул. – Какая именно из них? Может, это польские или белорусские партизаны там орудуют. А?

– Никак нет, товарищ генкомгосбез. Партизан в том регионе вообще не имеется. Это подтверждают и агент «Мазур», и ЦШПД.

– Дезинформация? Ложные боевые действия СС? Подставные агенты Абвера? – предположил Берия, вопросительно глядя исключительно на Судоплатова.

– Смею заверить вас, немцам нет необходимости бутафорить и создавать отряды фальшивых диверсантов, чтобы ввести в заблуждение наши органы. Противнику мы и так доставляем массу неудобств и головной боли в связи с постоянной заброской РДГ и маршагентов. Они уже имели неосторожность привлечь наши глаза и уши в тот район, тем самым поставив под угрозу срыва операцию по скрытной доставке «Крысы» в район военных действий. Поэтому создавать лжеотряды мнимых диверсантов и этим самым заставлять нас акцентировать свое внимание еще больше на секретной зоне, уверен, противнику невыгодно и нецелесообразно.

– Ишь… – Берия уже с любопытством стал разглядывать Судоплатова, явно симпатизирующего наркому внутренних дел… – красиво говоришь, уверенно, Павел. А что сообщает твой подопечный, работающий в том районе с Кохом? Кажется, агент «Пух» из группы «Победители» (разведчик Н. Кузнецов. – Прим. автора).

Судоплатов дернулся, волнение тугой струей ударило в голову, вернулось волной в нижние органы тела. Стало слабо в коленках и тошно в животе. «Нельзя, Лаврентий Палыч, ох, нельзя так вслух упоминать про самых секретных агентов своей конторы! Если враг затесался в наши ряды, а он, подозреваю, бдит, то швыряться такими фразами и оглашать совершенно секретную информацию никак нельзя. Откуда же тебе, товарищ генкомгосбез, знать про крысу в нашем ведомстве и утечку данных в Абвер? И сказать не могу об этом… Вот черт!»

– Названный вами агент занимается несколько иными задачами, действует в другом секторе и никаким образом не может быть привлечен к операции по ловле «Крысы», – выпалил он, играя желваками.

– О-о, мне нравится эта идея! Ловля «Крысы». Всеволод, ты присвоил кодовое название данной операции? Если нет, предлагаю… – Берия взглянул на Судоплатова, в словах которого и уловил нужный смысл… – предлагаю «Крысолов». Вы же танк с названием «Крыса» ищете? Как вам моя идея?

– Так точно, Лаврентий Павлович, название «Крысолов» самым прямым образом подходит теме операции по поимке и уничтожению литерного, – отчеканил Меркулов, а про себя подумал: «Нужно срочно заменить в деле по танку прежнее рабочее название «Грызун».

Берия довольно причмокнул губами, поправил на носу очки и вальяжно откинулся в кресле. Затем он сухо представил хозяину кабинета офицеров своей делегации. Здесь оказалась весьма разношерстная компания. Начальник Главного Управления войск НКВД по охране железнодорожных сооружений Гульев, начальник секретариата Особого совещания при наркоме внутренних дел СССР Иванов, начальник Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД СССР Сопруненко, начальник отдела железнодорожных и водных перевозок НКВД СССР Зикеев. А также пара шишек из ГУКР «СМЕРШ», представитель из ЦШПД, начальник охраны наркома и двое адъютантов.

– Сергей, – Берия головой кивнул одному из своих помощников, – скажи там в приемной, чтобы все-таки сварганили мне стакан чаю. Да покрепче.

– Слушаюсь! – Адъютант щелкнул каблуками и развернулся идти.

– Лаврентий Павлович, может быть, кофе? У меня в закромах найдется настоящий кавказский, – поинтересовался Меркулов, с дрожью в голосе глотая воздух.

– Хорошо живешь, Сева! – криво ухмыльнулся нарком и передразнил Меркулова. – Настоящий кавказский! О как. Настоящим бывает колумбийский или бразильский, а на Кавказе не кофе, а слезы. Это ж не чай и не вино. Чаю мне, Сергей, чаю. Всеволод, ты удивлен составом моей делегации?

– В общем-то, нет, товарищ генкомгосбез, – Меркулов поправил ворот кителя, – вопрос с «оружием возмездия» Гитлера серьезный, танк перевозится спецсоставом по жэдэ-ветке, поэтому присутствие здесь представителей этих служб объяснимо.

– Вах, красавец! Соображаешь, – Берия улыбался во все лицо, но вдруг оно стало серьезным, почти строгим, – а чего же ты тогда не привлекаешь к операции профессионалов из ведомств, отвечающих за охрану и грузоперевозки в железнодорожном транспорте? Или ты сам лучше всех разбираешься во всех нюансах этой области?

– Я… Мы… Товарищ генком… – Нарком от волнения потерял дар речи, бросил на Судоплатова взгляд, полный мольбы.

– …Чего ты заблеял, как козел горный? Ну, вот скажи мне… Этот танк перевозят по жэдэ-путям на спецплатформах в сторону фронта. Твоя агентура не раз сообщала о составе и специфике транспортирующих средств. Ты привлек какого-то консультанта или специалиста для характеристики и оценки всего этого? Нет? А я подумал об этом, вон сидят мои архаровцы, в бумажки морды тычут, а сказать толком ничего не могут. Гульев, Зикеев?

– Я. Я-а. – Руководители ведомств, отвечающих за железнодорожный транспорт в военное время, подскочили и вытянулись. По щеке одного из них уже побежала капля пота.

– Сообщите наркому госбезопасности ваши скудные соображения. – Берия сделал странный жест, покрутив пятерней у виска.

– Слушаюсь. Товарищ народный комиссар государственной безопасности, – начал Зикеев, обратившись к Меркулову, – по нашей оценке ваших агентурных данных и в результате анализа всех материалов касательно железнодорожных перевозок крупногабаритных и сверхтяжелых грузов считаем, что сверхтяжелый танк «Крыса» невозможно спрятать от нашей авиации и наблюдателей разведгрупп. Это не иголка в стоге сена, а спецсостав весьма внушительных размеров. Его, стоящего на рельсах, нельзя скрыть. Это нереально. Тем более подвижной состав таких габаритов и грузоподъемности не пройдет ни одного известного моста в Восточной Пруссии, не преодолеет ни одной водной преграды. Опыт строительства мостов и железных дорог в нашей стране и за рубежом подсказывает нам, что танк «Крыса» должен перевозиться либо по отдельно строящейся или уже построенной ветке с укладкой полотна особой прочности, либо курсировать в пределах определенной области Восточной Пруссии. Скорее всего, это трансмагистральный путь от Кенигсберга до Вильнюса или от Варшавы до Минска. Стоит сконцентрировать внимание ваших групп и агентов на этих маршрутах. Но, повторюсь, ни один мост не способен пропустить спецсостав такой тяжести.

Меркулов поймал взгляд Судоплатова. Тот кивнул, но как-то хитро и с намеком, которого, впрочем, нарком не понял. Пока начальник отдела железнодорожных и водных перевозок НКВД СССР Зикеев докладывал, нарком НКГБ вспомнил мысли Судоплатова о примерно таких же доводах и предположениях относительно сектора транспортировки и непроходимости «Крысы» через местные мосты. Судоплатов тогда предлагал привлечь к делу опытного железнодорожника, который бы оценил все эти нюансы. Даже какой-то знакомый у него имелся в этой сфере. «Может, стоит сказать об этом? Что-то нужно говорить, иначе Берия воспримет это по-своему, подумает, что мы, олухи, даже не прорабатывали такую идею…» Но положение спас прозорливый, мудрый Судоплатов.

– Товарищ генкомгосбез, разрешите? – И когда Берия кивнул, начальник 4-го Управления продолжил: – Мы с Всеволодом Николаевичем отрабатывали такую версию, даже наметили привлечь хорошего специалиста-железнодорожника. Но надеялись и ждали подтверждения визуального осмотра «грызуна» от агентуры и РДГ. Мы больше не располагаем средствами и живой силой, способной, как выразился начотдела Зикеев, «сконцентрировать внимание наших групп и агентов на данных маршрутах». К сожалению, скорее всего, все наши люди погибли, связи с ними нет, и, судя по радиоперехвату от немцев и сведениям нашего единственного агента «Мазура», литерный существует стопроцентно, а диверсионные группы и маршагенты погибли. За исключением какой-то неизвестной РДГ, ведущей в настоящее время бои в районе укрепрайона Ильменхорст. Принадлежность этого отряда и его намерения устанавливаем. В ближайшие сутки, если не будет никаких известий о группе-призраке, мы готовы направить очередную РДГ в тот район. Что касается иголки в стоге сена… Да, действительно, литерный с такими весом и габаритами не пройдет никакой мост Пруссии в сторону востока, к линии фронта. Значит, из-за его веса и размеров ему придется либо крейсировать по всей Восточной Пруссии в ограниченном секторе между водными преградами, что чревато попаданием под аэрофотосъемку или удар диверсантов, либо замаскироваться и стать неотъемлемой частью ближайшего укрепрайона, коих в том регионе сооружается великое множество. По данным глубинной разведки немцы тщательно и спешно готовятся к обороне, ожидая наших успехов на фронте и скорого наступления РККА на запад.

Берия опять довольно причмокнул губами, посмотрел на Меркулова, его мысленный посыл означал: «Вот, дескать, смотри, каков орел у тебя! Все знает, всем владеет, верит в победу и хорош собою». Нарком госбезопасности оценил виртуальную похвалу шефа и облегченно вздохнул, воротник уже не так душил, пот не вырабатывался, а колени перестали дрожать. Адъютант вошел в кабинет и передал Берии стакан чая в металлическом подстаканнике, без лишних телодвижений и шороха удалился в дальний угол и замер там, подобострастно глядя на своего патрона.

– Так вот, касательно последних доводов, – продолжал Судоплатов, почти не заглядывая в раскрытую папку с документами и этим еще больше вызывая симпатии у Берии и коллег, – «Крыса» не может передвигаться по главным маршрутам Кенигсберг – Вильнюс и Варшава – Минск. Это раз. Потому что своим медленным ходом и привлекательностью для авиации СССР и союзников спецсостав будет тормозить другие, более важные поезда, следующие на восток. Перечисленные магистрали сегодня очень загружены грузопассажирским потоком, в больших количествах переправляя к фронту солдат, оружие, технику и вспомогательную матчасть. Сбои в транспортировке сил вермахта на восток немцам не нужны, их и так одолевают постоянные бомбежки дальней авиации и партизаны Польши и Белоруссии. Поэтому закупоривать трансмагистраль спецсоставом с «Крысой» противник точно не станет. Второе. Прятать огромный танк и вереницу спецплатформ немцам очень и очень сложно. Не зарыть его, не прикрыть ангаром или блиндажом. Вы представляете себе эти габариты и вес?! Сотни тонн железа, многоэтажный дом на гусеницах, связка длиннющих широченных платформ, четверка паровозов, два батальона охраны и батарея зениток. Куда можно спрятать все это?

Комсостав совещания зашептался, загудел потревоженным ульем, многие согласно кивали, убеждаясь в правильных доводах коллеги. По знаку Берии все разом утихли.

– Значит, остается третье, – продолжил Судоплатов, даже позволив себе подмигнуть Меркулову, – литерный все-таки передвигается на восток, ограничиваясь дополнительными, какими-то вспомогательными путями. По данным разведки за последние полтора года в Восточной Пруссии не было построено ни одного нового капитального жэдэ-пути. Мелкие вокруг концлагерей, укрепрайонов и на перегонах средних станций – да. Серьезных специальных – нет. И еще хочу напомнить своим коллегам тот факт, почему сложно или невозможно без потерь наблюдать за передвижением жэдэ-грузов в Восточной Пруссии. Согласно требованиям Ставки вермахта, группе армий «Центр», цитирую: «… необходимо привлечь к охране железных дорог все силы… не занятые непосредственно на фронте, в том числе учебные, резервные соединения и нелетный состав авиации». А в приказе Гитлера начальнику войск по борьбе с партизанами и диверсантами на Востоке обергруппенфюреру СС Бах-Зелевскому и гауляйтеру Восточной Пруссии Коху необходимо «использовать подчиненные войска в первую очередь для отвлечения сил и средств противника от основных железнодорожных магистралей».

От себя, товарищи офицеры, добавлю следующее. Железнодорожные разъезды и линейные станции стали охраняться гарнизонами численностью до 150 человек, через каждые 2–3 километра пути выставляются заставы силой до взвода, а через каждые 200–300 метров сторожевые посты по 2–3 человека. Участки между заставами патрулируются группами солдат на дрезинах, вооруженных пулеметами. Чтобы лишить противника скрытых подступов к железнодорожному полотну, немцы повсеместно выжигают и вырубают леса и посадки вдоль железных дорог, ограждают пути колючей проволокой, а подступы к ним минируют. Также вдоль жэдэ-магистрали курсируют мобильные патрули, усиленные бронетехникой, прожекторами и оптикой, станковыми пулеметами, собаками-ищейками и опытными охотниками из местного населения. Количество охраны противника на квадратный километр на некоторых участках зашкаливает за сотню солдат и десяток единиц техники. При таком раскладе просочиться в зону особого внимания, а уж тем более отыскать литерный и совершить диверсию против него не представляется возможным. При всем этом стоит отметить усиление в том районе агентурной работы Абвера, специальных подразделений СС и СД, широкую сеть радиопеленгации и авианаблюдения «люфтваффе». Нельзя исключать утечку информации из наших силовых органов, подрыв деятельности НКВД и НКГБ в результате действий «кротов» и шпионов. Вы, вероятно, знаете, что за период с января по май этого года только в Москве и ее пригородах задержано и ликвидировано 857 диверсантов и агентов противника. Я нисколько не умаляю достоинств своих сотрудников и бойцов спецподразделений, как и не спешу хвалить всех их, но прошу оценивать работу моего Управления по достоинству и не питать волшебных иллюзий по поводу скорого окончания операции «Гры»… операции «Крысолов». Нами делается все возможное и невозможное. Нехватка профессионалов в структурах госбезопасности и агентов глубинной разведки в странах Европы очень сказывается на дееспособности и состоятельности…

– …Павел Анатольевич, мы услышали тебя, – прервал докладчика Берия, громко швыркнул из стакана чай, вытянул губы трубочкой и пристально посмотрел на Судоплатова. Обычно от такого взгляда многие офицеры обильно потели и унимали волнение в конечностях. Но начальник 4-го Управления, не раз встречавший смерть лицом к лицу, выдержал взгляд наркома внутренних дел. – Это все понятно, что тяжело, невозможно, далеко, мало, плохо! Ты мне скажи пока одно. Что тебе нужно для того, чтобы быстро найти эту чертову «Крысу» и ликвидировать ее? Опуская все эти нюансы и минусы, о чем ты тут нам красиво пел. А?

– Лаврентий Павлович, – Судоплатов хмыкнул, с трудом проглотил комок в горле, – я не пою. Я служу нашей стране, своей Родине, выполняю все задачи, пытаюсь нанести врагу наибольший вред…

– … Ладно-ладно-о. Пошутил я. Не так выразился. Ты отличный работник-чекист, я давно знаю тебя по громким делам с Троцким и украинскими националистами, ты преданный и честный силовик. – Берия отставил блюдечко со стаканом на столик, достал носовой платок, вытер кисти рук, поросшие черными волосами. – Я задал вопрос, комгосбез 3-го ранга.

– Группа разведчиков-диверсантов готова к вылету в любое время. Это надежные, проверенные люди, бывшие контрразведчики и пограничники. На этот раз она снабжена оптикой дальнего спектра действия, двумя рациями, новым стрелковым оружием «ППС-43» и более подробными картами. Форма для них подобрана немецкая, в унисон той, во что экипированы патрули противника. План заброски десанта продуман до мелочей и с хитрецой. Но мне нужен специалист, знающий тот район, желательно с опытом работы в железнодорожном транспорте. Хорошо разбирающийся в грузовых составах и строительстве жэдэ-путей.

– Это все?! – Берия привстал, облокотился на ручки кресла, стал похож на медведя-шатуна, завидевшего одинокого грибника в глухой тайге. – А чтобы он владел китайским языком и пел в Большом театре, тебе не нужно? Или чтобы дружил с Гитлером… Не надо такого найти?

Среди комсостава пробежали шепоток и тихие хихиканья, кривые гримасы исказили лица офицеров. Меркулов строго посмотрел на подчиненных, громко кашлянул, отчего в кабинете сразу установилась тишина, а бледность физиономий вновь вернулась после глупых ухмылок.

– Только знание немецкого языка и той местности, товарищ генкомгосбез! – четко рапортовал Судоплатов, играя желваками и ощущая онемение ног.

– А что значит твоя фраза «бывшие контрразведчики и пограничники»? – Берия вдруг изменился в лице при вспоминании слов офицера-докладчика. – Советские разведчики и пограничники не могут быть бывшими. Заруби себе на носу, диверсант! Они либо настоящие и действующие, либо мертвые предатели и шпионы Родины. Ясно излагаю?

– Так точно.

Меркулов решил чуть шлифануть ситуацию и вернуть разговор в деловое русло. Что ему стоило сделать такой шаг – сложно было представить.

– Товарищ нарком внутренних дел, смею напомнить, что, согласно специальному распоряжению СНК (Совета народных комиссаров. – Прим. автора), утвержденному вами и Верховным, из тюрем и лагерей ГУЛАГа было разрешено выпустить и реабилитировать ряд советских работников силовых органов для прохождения военной службы в действующих органах НКГБ и «СМЕРШ». Комиссар госбезопасности 3-го ранга Судоплатов в прошлом году и этой весной, рассмотрев дела сотни репрессированных чекистов и командиров РККА, отобрал сорок две кандидатуры. Сейчас эти офицеры вполне достойно служат и работают. Некоторые из них уже удостоены наград, трое погибли при выполнении служебных обязанностей и воинского долга.

– Знаю я ваших «репрессированных чекистов»! – с сарказмом выговорил Берия. – Судоплатов да ты, Всеволод, повытаскивали своих дружков из тюрем, а сейчас поете… гм… чешете мне тут про преданность Родине и победе.

– Товарищ генкомгосбез… – попытался возразить Судоплатов, но Берия не дал ему сказать.

– … Ладно, будет вам. Проехали. Ближе к делу. У нас есть человечек. Всего один, – нарком строго посмотрел на одного из офицеров за столом, – а могло быть и больше, если бы не эти уроды! Все бы им мордовать да истязать. Эй, Анатолий, давай уже. Чего молчишь, ясны очи потупил?!

Встал начальник УПВИ НКВД Сопруненко. Беднягу буквально перекосило от нервозности и слов наркома. Некую вину он ощущал за собой, но уж не уродами и истязателями же называть честных и ответственных дознавателей и следователей НКВД! Начуправ совладал с собой и сообщил:

– У нас имеется некто Синчук. Бывший сержант бронетанковых войск, попавший в плен к немцам в сорок втором, а недавно, по весне, бежавший из немецкого концлагеря. Подробный рапорт его допроса мы направляли в ваше ведомство в мае этого года. Как и показания второго бежавшего с ним военнопленного, рядового Кочергина. К сожалению… – Сопруненко бросил мимолетный виноватый взгляд на Берию, заговорил дальше: – Заключенный Кочергин умер в камере, не вынеся… гм… от острой сердечной недостаточности. Сами понимаете, плен, невыносимые условия концлагеря, голод, рабская работа на карьере, побег, волнение…

– … Твою мать! – Берия чуть не сплюнул на ковровую дорожку, сверкнул глазами. – Дальше давай уже, патологоанатом хренов. Ладно, хоть последнего сберегли. Единственного свидетеля «Крысы», будь она неладна…

Судоплатов переглянулся с Меркуловым и вновь стал внимательно слушать начуправа Сопруненко.

– Они втроем бежали из концлагеря. Командовал группой беглецов старшина Белей, но он погиб при прохождении линии фронта. Свои… гм… застрелили… нечаянно приняв за врага. Синчук и Кочергин своими глазами видели «Крысу» в районе Велау. Уже тогда литерный шел к государственной границе. Им удалось выбраться из зоны особого внимания и, минуя патрули и заставы, покинуть опасную территорию. Все их показания подробно изложены в рапортах на имя наркома внутренних дел и наркома госбезопасности СССР.