Читать книгу Остановите земной шар! Я хочу сойти! - Сергей Первозванский - Страница 8

Джордж Ронсон брёл вдоль берега по пояс в воде и блаженно щурился. Этот берег, эти пальмы, это лазурное тропическое море, эта белая мраморная вилла с бассейном, полем для гольфа и взлётной полосой – всё это называлось словом «Лейтленд» и было необитаемым крошечным атоллом между Бермудами и Вашингтоном. «Лейт» – так ласково называли его хозяева, был собственностью семьи Ронсонов с незапамятных времён.

Хотя нет! Времена, конечно, были весьма памятные и незабываемые. Несмотря на то, что с тех давних пор прошло более трёхсот лет, летописи семьи, скрытые от любого постороннего глаза, надёжно охраняли тайну происхождения и истории всего рода. Но, главное, они хранили ужасную тайну огромного неисчислимого богатства семьи. Этот колоссальный капитал был в несколько раз больше состояния Ротшильдов, Морганов и Рокфеллеров вместе взятых и принадлежал, практически, всего одному человеку.

Каждый очередной глава семьи, получив доступ к семейным архивам, знакомился с ними и вносил туда новые страницы. Страницы своей жизни, истории, опыта, связей. Досье на друзей и врагов.

* * *

Мистер Ронсон-старший прилетел сегодня утром на свой атолл, чтобы ещё раз перечесть древние, и не очень, страницы архива и внести в них кое-какие свежие данные.

Двенадцать объёмистых папок хранилось в самом надёжном сейфе, скрытом в подземном лабиринте базальтового основания атолла. Кроме кабинета с сейфами в лабиринте были ещё несколько довольно больших запечатанных помещений, о содержимом которых, как, впрочем, и о самом существовании лабиринта, знали только хозяин и его сын.

Хозяин – Джордж Ронсон, был красивый пятидесятипятилетний мужчина атлетического сложения, с густой, без единого седого волоска, шевелюрой. Он обожал эти редкие, наполненные только морем и солнцем, часы полного одиночества. Раза два, редко три, в год он мог на день, а то и на полдня вырваться сюда.

Он прилетал на атолл почти всегда сам на своём двухместном «Паккарде», и воспоминание об этих солнечных пикниках грело его во время дождливых или снежных промежутков в огромном супергороде.

Вылетал из Вашингтона рано-рано утром, в три-четыре часа. К шести был на месте и сразу же бежал в море. Накупавшись и нанырявшись вдоволь в маленькой голубой бухте с коралловыми гротами не вылезал из воды а просто шёл вдоль берега. Так, по грудь или по пояс в прохладной солёной воде он мог идти часами. Только одна вещь в мире могла сравниться с этим блаженством – часы, проведенные с внуком.

Ветерок срывал лёгкую пену с гребешков волн и, играя, бросал ему в лицо. Стайки рыбок юркали между ног в бирюзовой воде. Недалеко, на глубине, играли дельфины, охраняя остров от акул. Когда солнце начинало припекать, он нырял. Проплывал под водой пять-семь метров и, остудив таким образом голову, снова шёл и шёл. Устав, ложился тут же на прибой, или выходил на прекрасный песчаный пляж, опоясывающий весь остров, бросался в тень под пальмой, или забирался в скалы.

Не раз вот так, лежа в тени и слушая голос океана с открытыми глазами, как будто начинал вспоминать что-то и видеть события, происходившие в этих местах более трёхсот лет назад. Обладая живым воображением, он, как наяву, воспроизводил для себя всё, прочитанное в древних летописях и, ему казалось, участвовал в страшных, но необыкновенно увлекательных волшебных сказках.

Мистер Ронсон был мультимиллиардером. Он был очень богат по факту своего рождения и никогда не отягощал себя мыслями о том, что кто-то может жить иначе. То есть он знал о нищете и бедности, но был уверен, и не без основания, что каждая отдельная бедность, впрочем, как и каждое отдельное состояние – это личная заслуга и делал, по возможности, многое, чтобы помочь тем, кто этого заслуживал и мог бы воспользоваться. В Америке считается, что в основании каждого крупного капитала лежит преступление. К роду Ронсонов это относилось в полной мере.

Почти никто не знал их историю. Но даже, если бы узнал весь мир, мистер Ронсон не стал бы ничего отрицать. Он гордился своими предками и в своей жизни жалел только о том, что не родился в шестнадцатом веке.

* * *

Основатель рода, Хью Меченный, был настоящим пиратом Карибского моря. Но он был не просто пиратом – он был легендарным боцманом чёрной шхуны «Молния», капитаном на которой был свирепый Бэк – убийца и живодер. Один Бог знает, сколько кораблей потопил кровожадный пират-потрошитель. Никогда, ни один человек, будь то моряк, пассажир, женщина или ребенок не ушли из рук страшного капитана. Он убивал даже тогда, когда это было не обязательно. Был самым богатым пиратом Южных морей, но команда шхуны и боцман знали – золото, не главная страсть их вождя.

Основной его добычей была смерть и страдания. Ради этого, даже за небольшой куш, он шёл на любой риск. И удача никогда не изменяла ему. Фортуна любит смелых и решительных. А он был смел до безумия.

Многим морякам из команды давно уже надоела эта кочевая жизнь, полная опасностей. И они не прочь были бы уйти, тем более, что золота хватало у всех. Но все знали – со шхуны Бэка уходят только мертвецы. В экипаже было несколько шпионов. И любое недовольство, любой заговор или просто ропот, мгновенно становился известен капитану. А зачинщики летели за борт с распоротыми животами на корм акулам ещё до того, как успевали помолиться.

Единственным человеком, знавшим о существовании шпионов, был боцман Хью. Он знал почти все замыслы капитана, который безоговорочно доверял боцману. Казалось, странно было ожидать этого от такого подозрительного, недоверчивого и жестокого зверя. Но Хью знал причину этой откровенности. Всё было очень просто. Он был свидетелем не только всех преступлений и недостатков Бэка, но знал и одну необыкновенную его добродетель и тайну. А именно – ему было известно, где предводитель прячет сокровища, награбленные на потопленных галионах. Вот потому-то Хью и не сомневался в том, что пользуется особым доверием только до тех пор, пока на судне не найдётся ему замена. В тот же день он разделит участь сотен других жертв.

Но такая участь была не по нраву его отчаянной и скрытной душе, чёрный цвет которой, впрочем, был не намного светлее цвета души страшного капитана. Он терпеливо ждал удобной минуты и был уверен в своей звезде, как и каждый настоящий пират.

Ни один человек не догадывался о его замыслах. А богатство тем временем множилось безгранично, точно с такой же скоростью, с какой английские, португальские и испанские каравеллы уходили на дно под бравые крики окровавленных джентльменов удачи. Их чёрный «Веселый Роджер» сто раз пробитый пулями, мрачно развевался на фок-мачте и зло лязгал зубами навстречу ветрам, опасностям и самой смерти.

Но особенно радостно скалился он, завидев на горизонте своё любимое местечко – маленький коралловый атолл, километров десяти в диаметре, посередине бухты которого возвышалась базальтовая гряда скал. Время от времени шхуна заходила сюда на отдых, дележку и заправку водой и бананами.

Только капитан и боцман знали секрет этого острова. Они вдвоем и нашли его случайно. Однажды, ныряя с базальтовой скалы, Меченный увидел на глубине трёх метров пещеру. Вооружившись кинжалами, два храбреца пробрались туда, выгнав семью осьминогов, и обнаружили в глубине отверстия довольно большой грот, переходящий в лабиринт в глубине базальтовой толщи. Грот располагался над водой и поэтому лабиринт был сух. Ни одна человеческая нога от сотворения мира не ступала тут. Тем более, что попасть сюда можно было только из-под воды. Разве что морской царь с русалками праздновали здесь приобретение нового потонувшего корабля.

Но два гостя столько подобных подарков отправили на дно, что смело могли рассчитывать на гостеприимство хозяина моря. Что они и сделали.

Несколько дней по очереди, чтобы не вызвать излишнего любопытства у команды, они таскали в лабиринт, до конца которого так и не дошли, морскую траву и факела. А, когда, наконец, хорошо осветили его, оцепенели от удивления и восторга, насколько они были способны на эти чувства. С потолка и с пола, то тут, то там поднимались и опускались огромные и маленькие сталагмиты – каменные сосульки всех цветов. Тут был целый восточный город с пагодами, храмами, мечетями, минаретами, зубчатыми стенами и даже с часовыми.

Минуты три обалдевшие искатели приключений смотрели на это великолепие и сразу же забыли о нём. Решено было, что лучшего места для клада не придумал бы и сам дьявол. Тут же дана была страшная клятва пиратской верности, вечной чести и дружбы, в искренности которой ни один, ни другой, впрочем, не сомневались. Этой же ночью в один из сталагмитовых храмов был перетащен сундук, наполненный почти доверху жёлтым и белым металлом, разноцветными камнями и прочими сокровищами, унесшими столько человеческих жизней.

С тех пор началось напряжённое и изнурительное для обоих выжидание. Кто-кого и, главное, когда же. Ни одна ночь не проходила спокойно. Пистолеты, спрятанные под одеждой навечно, прогрелись от тепла их тел и не вынимались даже в самые спокойные, казалось бы, минуты отдыха. Два зверя были на бессрочной охоте.

Так прошло пять лет. Три корабля поменяла отчаянная шайка. Да и от старой команды почти никого не осталось. Одни были убиты в бою, другие в драках, третьи исчезали незаметно за бортом то ли от шторма, то ли от излишней любознательности. И только двух друзей-врагов хранила до времени судьба. Пять полных сундуков прибавилось в таинственном лабиринте, о существовании которого по морям уже ходили легенды, неизвестно откуда взявшиеся. Целая флотилия каравелл была пущена под воду со своими экипажами, тысячи миль пройдены на кровавом пути. И только старый «Веселый Роджер» всё ещё стучит зубами, подавая знак неразлучным компаньонам, как только на горизонте вновь появляется знакомый маленький атолл-шкатулка.

Но ничто не продолжается вечно. Развязка пришла, наконец, и была неожиданной. Дерзость кровавого капитана давно уже застряла костью в горле губернатора колоний и он решил положить этому конец. Его замысел был прост и банален. Десятки бравых пиратских кораблей попались на эту приманку. И только дьявольский нюх капитана Бэка и необыкновенное чутьё на подвохи меченного боцмана, спасали их шхуну столько лет.

Карательная экспедиция была подготовлена с особой тщательностью и секретностью. Ничто не указывало на присутствие в трюмах огромной торговой каравеллы, вместо обычных экзотических товаров и золота, нескольких сотен вооружённых и специально обученных людей.

Этот сентябрьский день был особенно прекрасен. Осенью всегда штормит в южных широтах, но тогда на небе не было ни единого облачка. Свежий ветер с океана легко катил чёрную шхуну в сторону материка. Команда отдыхала. Вахтенный в сигнальной бочке подремывал, когда, как будто, кто-то окликнул его по имени. Он встрепенулся и обомлел. Прямо перед ним, на горизонте, как нарисованная, появилась трёхмачтовая, под всеми парусами, белая красавица каравелла. Нет зрелища замечательнее для пиратского глаза. Откуда она тут взялась?! От удивления и восторга он не смог даже сразу закричать. Наконец, протер глаза и, убедившись в реальности этого подарка судьбы, заорал во всю глотку что-то нечленораздельное.

Поставить паруса, лечь на курс преследования – было делом пяти минут для тренированной команды. Пол дня длилась изнурительная гонка. Оба корабля побили все рекорды скорости и было время, когда казалось, что каравелла уйдёт. Но вдруг, словно подчиняясь страстным молитвам всей пиратской братии, на ведущем судне сорвало парус. Он бешено захлопал на ветру, гася заодно остальные паруса. Скорость резко упала и вот, наконец, в воздух взлетели абордажные крючья.

Сверкающим, полным злобного огня и ненависти взглядом, капитан чёрной «Молнии» искоса мельком посмотрел на боцмана Хьюго, определяя его место и высчитывая направление выстрела. «Сегодня я, наконец, разделаюсь с тобой, мерзкая каракатица!» – подумал он, сжимая рукоятку пистолета. Вечно настороженный боцман, как ловушкой словил, даже не глядя, этот коварный взгляд и сразу всё понял. Одному из них оставалось несколько секунд жизни.

Хьюго был уверен в себе. Но, кроме того, он хорошо знал ещё одну слабость капитана – метко стрелял тот только в упор. А вот в своей пуле боцман не сомневался. «Вот он, мой Золотой век! Через несколько секунд я стану богаче фараонов!» мелькнула в голове шальная мысль. Слегка улыбнулся, представив своё будущее и незаметно вытащил пистолет.

Абордажные крючья, как зубы дракона, впились в борта бедного, казалось, уже обречённого корабля. Страшный рев и улюлюканье разнеслись над спокойным и ласковым морем. Стихия улыбалась, глядя на безумство потерявших разум людей. Лавина оборванных, кто в чем, джентльменов удачи бросилась на притихшее судно. И в тот же момент, сзади, никем в суматохе не услышанные, одновременно прогремели два выстрела. И два человека рухнули на палубу. Одним из них был капитан со страшной дырой в голове, другим – боцман с простреленной щекой и поломанной челюстью. На несколько секунд, от боли, он потерял сознание. Лицо было залито кровью и изуродовано. Но он был жив и страшно обрадовался, придя в себя и оценив ситуацию. Его злейший враг был убит наповал. Рана на лице была большая, но неопасная. Теперь ему, наконец, принадлежали несметные сокровища, прекрасное будущее, всеобщее уважение, почет и, самое главное, покой. Вот только этот бой закончить и всё!

Он с улыбкой взглянул в сторону каравеллы и, впервые в жизни, его чёрная душа сжалась от страха, отчаяния и смертельной тоски. Опытному бывалому пирату в долю секунды всё стало ясно. Прощай «Золотой век», прощай драгоценный маленький атолл, прощай спокойная сытая жизнь так долго ожидаемая и так быстро окончившаяся. Это была засада. Захлопнувшийся капкан. С пиратского корабля можно сбежать во время боя только за борт. Но всё пространство моря уже бороздили треугольные плавники страшных подводных пиратов, учуявших скорую добычу.

Или на рею с петлей на шее. Хью чуть не завыл от отчаяния, но страшным усилием взял себя в руки. Надо было что-то делать, пока жив. Пленных здесь не берут. Все трюмы каравеллы были открыты и из них, как из рога изобилия, сыпали и сыпали колониальные гвардейцы в красных мундирах. Им не было конца. А вот пиратам был конец.

Понимая неизбежность исхода, они бежали на свой корабль и отчаянно отбивались от наседавших врагов. Каждый пират в смертельной отчаянной схватке стоил трёх, но гвардейцев было впятеро больше. Конец был предрешен.

Бывший боцман лежал у открытого люка и ждал. В его коварном мозгу уже созрел спасительный план. Волна дерущихся насмерть людей, рубящих, кусающих, рвущих друг друга на части, три раза перекатывалась через раненного, изрядно потоптав его, пока, наконец, окончательно не сдвинулась к противоположному борту. Искушенный в тысячах боев Хью, прекрасно знал психологию дерущихся. В толпе беснующихся, озверевших врагов всегда найдётся несколько трусов, держащихся сзади. На это-то он и рассчитывал. И, как всегда, не ошибся. Какой-то совсем молоденький мальчик-солдат, набранный, видно, из крестьян, толкался за спинами нападавших. Он, казалось, делал отчаянные попытки пробиться в первые ряды дерущихся, но всюду натыкался на мелькающие спины гвардейцев. Он, как бы, и не видел проходов между ними. А, если рядом оказывался какой-то, свирепо машущий саблей или пистолетом пират, начинал спотыкаться, падать и, наконец, прятался за чужие спины.

Хью сразу же приметил этого солдатика. Залитыми кровью глазами пристально наблюдал за его перемещениями и только ждал удобного случая. И случай не замедлил представиться. Едва отскочив от случайно прорвавшегося сквозь кордон гвардейцев окровавленного человека с чёрной повязкой на лице, маленький гвардеец чуть не упал на лежащего у трюма мертвеца с изуродованным лицом. Он почти удержался на ногах, но вдруг, лежащий в неестественной позе труп сделал неуловимое движение ногой. Этот приём годами вырабатывался и не на тренировках в зале, а на окровавленных палубах иногда горящих кораблей. Ноги незадачливого вояки взлетели выше головы и он, не успев даже подставить руки и сказать «мама», со всего размаха наткнулся горлом на подставленный кинжал. Горячая кровь фонтаном брызнула из раны, заливая двух обнявшихся людей, из которых один точно уже был трупом, а другой надеялся избежать этой участи с помощью первого.

Всё остальное заняло не больше пяти минут. Вокруг была такая бойня и суматоха, грохот и вой, что вряд ли кто-то взглянул на вдруг оживший, копошащийся, труп. Со всех сторон люди падали с проклятиями и воплями, Кровь лилась за борт, как вода в шторм. И в этом угаре и аду, казалось, мертвецы оживают. Во всяком случае один из них осторожно, но быстро затащил другого в трюм. Моментально сорвал с него всю одежду до последней нитки, обезобразил кинжалом лицо, быстро оделся и, став колониальным гвардейцем, выполз обратно на палубу.

Какой-то пробегающий мимо пират, бросился было на него, но, увидев искажённое сатанинской яростью и страшной раной, знакомое лицо боцмана, в ужасе отшатнулся и тут же попал под чью-то шальную пулю. Превозмогая головокружение от сильной потери крови, Хью ползком добрался до борта, слегка и не глубоко воткнул себе кривой пиратский нож чуть ниже плеча, он знал безопасные места на теле и, наконец, потерял сознание.

Он не видел, как солдаты добили последних пиратов, а спрятавшихся в трюмах развесили на реях, как бельё после стирки. Не видел, как они собирали и перетаскивали на «Северную красавицу», так называлась каравелла, своих раненных и убитых, в том числе и его, товарищей. Не видел, как открылись бортовые шлюзы и страшной силы пушечный залп обрушился на обречённую чёрную шхуну столько лет носящую смерть по Южным морям. Силы мрака, так долго хранившие её, её же и поглотили в своей пучине. Когда развеялся дым, только волны перекатывались над тем местом, где только что гремел страшный бой и погибали люди. Даже мусор и обломки проклятого корабля не плавали по поверхности. Они были тяжелее воды.

Матросы и солдаты, победившие этого монстра, радостно прокричали троекратное «Ура» и отправились, кто зализывать раны, кто праздновать победу и считать немалые трофеи. «Северная красавица» повернулась могучей грудью к Америке и только один покалеченный, только что очнувшийся солдат, с лёгкой грустью смотрел вдаль, вспоминая годы, проведенные на борту корабля-призрака.

* * *

Ещё долгих пять лет понадобилось добропорядочному гражданину Хьюго Ронсону, бывшему солдату, чтобы добраться до вожделенного атолла. Правда, для этого ему вновь пришлось заняться пиратством, но на этот раз сухопутным.

Он занимался своим промыслом только ночью и всегда в одиночку. Опыта и жестокости ему было не занимать. Да и цель того стоила. Зато днём он был образцовым обывателем, прекрасным плотником и ревностным прихожанином. Он жил в небольшом городке на диком западе, за тысячу миль от океана. И рассказывал восхищённым соседкам о своём боевом заслуженном прошлом, чему свидетелем было его обезображенное лицо.

Хью не очень торопился. Он умел ждать и хотел действовать наверняка, без случайностей и промахов. Только, набрав нужную сумму, он уехал на побережье и купил себе небольшую яхту. Сам отыскал на разорившихся фермах пятерых здоровых, но туповатых парней. Пообещал им тройную плату. Три месяца натаскивал их в море, готовя себе моряков. И, наконец, под видом пробного плавания, повёл корабль к своему острову.

До места, которое на своих картах новый капитан обозначил под именем «Лейтлэнд» – «Остров Света», была неделя пути. Последние два дня капитан не смыкал глаза и не сходил с мостика. Лихорадка нетерпения сжигала даже этого, прожжённого всеми ветрами, авантюриста.

И вот судьба улыбнулась и даже приняла его в свои объятия. Если бы перед кораблем было не море, а сухое поле, оно бы вспыхнуло от пылающего взгляда человека, стоящего на мостике в тот момент, когда по курсу показался маленький коралловый атолл с базальтовой грядой посередине бухты.

Прошло ещё полгода. И вот, в одном из посёлков на Калифорнийском побережье, появился какой-то странный чудак. Он целыми днями расхаживал по окрестностям. Что-то прикидывал, измерял и, наконец, уехал. Но через месяц снова явился с целой командой инженеров, строителей и адвокатов. Он скупил все окрестные плантации, всех рабов, все леса в округе, растратив на это огромное состояние. Над всем этим повесил вывеску «Голдтаун» – «Золотой город», и начал строить дома, фабрики, порт с верфью и кабаки с гостиницами. Через пятнадцать лет это был самый процветающий и богатый город на всем калифорнийском побережье.

До сих пор старого Хьюго Ронсона считают одним из отцов американского капитализма. За время своей жизни, он в пять раз увеличил своё, и без того огромное состояние, оставив наследникам, рождённую им империю: «Ронсон и сыновья». Его никогда не мучили угрызения совести и умер он от старости, в своей постели, совершенно здоровым и счастливым человеком, окружённым искренне любящим и скорбящим семейством, в полной уверенности, что создал для них Золотой век!

* * *

Джордж Ронсон брёл по пояс в воде вокруг маленького кораллового атолла и блаженно щурился. Он только что ещё раз перебрал в памяти события трёхсотлетней давности, прочитанные им в летописях лабиринта. Морское побоище стояло перед глазами и ему казалось, что он сам только что стрелял и рубился на палубе умирающей чёрной красавицы «Молнии».

Лёгкий озноб от долгого пребывания в воде пробежал по телу. Он бодро выскочил на песок и улегся в тени высоченной кокосовой пальмы. Ироничная и, вместе с тем, мечтательная улыбка появилась на его мужественном крупном лице. Ветер шевелил густые чёрные волосы. Мышцы вздрагивали на могучей волосатой груди. Казалось, древний пиратский капитан выбрался на берег острова погреться на солнышке после векового подводного заточения. Не хватало только набедренной повязки, шрамов и страшного кинжала. Зато решимости, воли и коварной жестокости в избытке было на этом лице.

«Эх, боцман! Старый наивный бродяга! – думал новый хозяин. – Разве это было богатство?! Разве это была власть! Разве это была империя! Ты был великий мошенник и смелый человек. Но, при всем своём величии, ты даже представить себе не смог бы величия, славы и богатства, власти и высоты, достигнутой твоими потомками, благородный пират! – Он даже приосанился и гордо приподнял голову, уставив невидящий взгляд в горизонт. – Нет на этой планете, да что там на планете – вокруг планеты, над ней и даже на Луне ничего неподвластного нам – мне и моему внуку! – Он горько скривился. – Эх, жаль, сын мой не в нас, боцман. Кишка тонка. Музыкант, художник. Тьфу! Зато внук – вылитый ты – Хьюго Ронсон! Самая большая радость в моей жизни. За один его волос я отдам империю.» – Мистер Джордж пробежался пальцами по клавиатуре небольшого диска с браслетом, одетого у него на левой руке и на экранчике появилось лицо юноши. Он был точной копией деда, только на сорок лет моложе. Черты были волевые и резкие. Взгляд ясный, острый, умный. Взгляд молодого тигра.

– Привет, дед! – обрадовался юноша. Он заулыбался, увидев родное лицо на своём «фоне». – Ты опять у себя на шхуне. Пиратствуешь? – засмеялся звонко парень.

– А я хотел сегодня с тобой в горы слетать. На лыжах покататься. – Дед не отрывал влюблённого взгляда от молодого лица.

– Сегодня я занят, Хью. – сказал он. – Лети сам, с друзьями. Твой «Паккард» на месте. Но имей ввиду, твои шалости скоро закончатся. Следующий раз летим пиратствовать вместе. Пора начинать кусаться, тигренок!

– Я готов, дед! – щелкнул зубами и снова засмеялся наследник империи. – Ну, бай-бай! До вечера. Меня ждут. – На экране промелькнуло смеющееся девичье личико, тонкая фигурка в лёгком газе и изображение погасло.

– Ну-ну, – поворчал дед. – До вечера! Да и меня ждут. Пора за дела. – Он упруго вскочил на ноги, пересёк пляж, полосу пальм и вошёл в оазис, посередине которого стоял небольшой белый мраморный дворец из «Тысячи и одной ночи». Приняв душ, он одел белый костюм, спустился на нижний ярус дворца и сел в лифт. Не очень быстро лифт начал опускаться вниз и, достигнув глубины десяти метров в толще кораллового основания, изменил направление. Прозрачный туннель нес его прямо под водой.

Солнечные блики проникали на эту глубину и вода искрилась и сверкала. Вся тропическая флора и фауна была представлена в этом природном заповеднике Нептуна. И всё это жило, плавало, кусалось. А в дополнение этого волшебного пейзажа, в зоне видимости, на дне лежала, специально здесь утопленная, старинная чёрная шхуна. На её борту огненными буквами сверкала надпись: «Молния». На реях болтались и покачивались обрывки парусов, а за штурвалом во весь рост стоял огромный настоящий скелет. Он молча всматривался пустыми глазницами в морскую пучину, зорко оберегая вход в толщу базальтовой горы от непрошеных гостей.

Ещё через минуту дверь лифта открылась, выпустив приехавшего в лабиринт. Новые хозяева не посмели ломать природной красоты грота. Тем более, что обладали изысканным вкусом. И не превратили сталагмитовую шкатулку в суперовый офис. Всё было устроено так, чтобы удобно сочетать приятное и красивое с полезным.

В толще базальта было выбито ещё несколько помещений, одно из которых служило мистеру Ронсону кабинетом. В не очень большой комнате стоял только стол-пульт и кресло. Стены и потолок были природно-базальтовые. Пол – чёрно-мраморный.

Сев в кресло, хозяин кабинета потер руки и быстро пробежался пальцами по кнопкам и клавишам пульта. В то же мгновение, как джин из бутылки, прямо перед ним, в воздухе над столом возникло объёмное голографическое изображение человека в натуральную величину. Этот мужчина, средних лет, в строгом чёрном костюме, был управляющим делами империи. Но больше походил на главаря сицилийской мафии. Видна была его привычка держаться высокомерно и холодно. Услышав вызов, он повернулся к хозяину и кивнул ему.

– Полную сводку по всем объектам. – Коротко приказал шеф. Управляющий холодно кивнул, что-то включил и исчез. Вместо него на том же месте, начали появляться изображения графиков, цифр, схем, планов. Всё это сопровождалось объёмным изображением каких-то объектов, панорам, строек, заводов, городов, рудников, подводных поселений.

Вдруг, над столом появился необыкновенной красоты и жути лунный пейзаж. На фоне чёрного открытого космоса и сияющих, как огни газосварки, звёзд, шло огромное строительство. Чуть дальше ещё одно. И ещё. Голос за кадром комментировал видеоинформацию. Судя по отчёту, всё шло прекрасно.

– Вот так-то, боцман! – тихо пробормотал мистер Ронсон.

– Вы что-то сказали, шеф? – переспросил докладчик.

– Нет, нет, Говард. Не продолжайте. Мне нравится Ваш сегодняшний отчёт. Надеюсь, всё остальное не хуже.

– Вы правы, шеф. Какие будут указания?

– Указания после. Сейчас представь информацию по «Северной красавице». – «Северной красавицей» в отчётных документах условно называлась бывшая империя на востоке – Советский Союз. Название, по старой памяти, придумал сам хозяин. С этим регионом он связывал свои стратегические планы и придавал ему особое значение.

– Ситуация в «Северной красавице» критическая – продолжал комментировать голос за кадром. Перед глазами сидящего понеслись ужасные душераздирающие картины. Взорванные города и посёлки, остановленные разваливающиеся заводы, горящие руины, горы трупов, толпы измождённых умирающих от голода и страшных болезней людей, детей, стариков. И вокруг, на протяжении одиннадцати тысяч километров с запада на восток и семи, с севера на юг – стрельба, взрывы, пожары. Голод, стоны и смерть.

Съёмки велись со спутника – ни один корреспондент не смог бы безнаказанно проникнуть туда и вернуться. В огромной стране был полный хаос. Она доживала последние минуты. Прекрасная космическая аппаратура позволяла в мельчайших подробностях разглядеть масштабы этой вселенской катастрофы. У любого нормального человека, увидевшего даже маленький фрагмент этого кошмара, волосы встали бы дыбом. Вот уже десять лет длилась эта бессмысленная бойня. Начавшись, как бы случайно, на окраине, в далёком горном районе Кавказа, она незаметно, змеей расползлась по всей огромной империи, душа и разрушая её. И только бывший железный занавес, заслонявший теперь весь мир от этой проказы, сдерживал потоки крови, наполнившие до краев, процветающую ещё недавно, державу. Уже никто в ней не понимал, за что воюет. Главной целью озверевших людей была только кровь и смерть.

И только один человек на всей планете знал истинные причины, истоки и конечную цель страшного катаклизма. Джордж Ронсон сидел в кресле и улыбался. Он остановил изображение на самом кровавом фрагменте, как бы любуясь им, отключил свой микрофон и заговорил, победно улыбаясь. Он говорил с давно умершим человеком, который, однако, всю жизнь оставался незримо его единомышленником, союзником и советчиком.

– Теперь ты видишь, старый морской бродяга, что такое власть? Что такое сила! Ты только построил один город, а я, твой потомок, разрушил целую огромную империю. Огромную сверхмощную империю, занимающую одну шестую часть суши. Я не взорвал там ни одного снаряда, не убил ни одного человека. Наша страшная холодная невидимая война длилась долгих тридцать лет. И я бы проиграл, если бы у меня не было таких мощных помощников и союзников, как их собственные зажравшиеся коты-правители и их собственная всеобщая жадность. Единственным моим оружием была информация, информация и только информация. Телевидение, радио, компьютеры, пресса.

Ты удивлён? Я убил в этой тихой войне сразу двух зайцев. Во-первых я сжал в своей руке весь запад. – Он грохнул об стол своим огромным волосатым кулаком. – И сделал это самым примитивным способом – я заставил его богато жить! Человек тем более привязан к тебе, чем вкуснее ты его кормишь. А если, кроме еды ему дать ещё кое-что, то он твой с потрохами и навечно. Зачем ему стремиться к Богу, к какому-то совершенству, сидя в прекрасной трёхэтажной вилле, перед огромным телевизором, да ещё и попивая пивко? Кто-кто из них, может, и осознаёт краем сознания, что по уши добровольно погряз в рабстве, но ведь это рабство так приятно… Собственность и материальное благополучие – вот их религия! Вот их Бог! И его дал им Я – их хозяин. Они давно уже готовы на всё, лишь бы не утратить своё драгоценное блестящее рабство, молиться ему! Да попробуй только освободи их – загрызут.

Ну а второго зайца я убил на Востоке. И убил телевизором! – Мистер Ронсон рассмеялся собственному каламбуру. – Да, да. Именно телевизором. Своего Бога они потеряли, когда отдали себя во власть черни и грязных тупоумных воинствующих хамов, пытавшихся придумать новую антирелигию. Но единственно до чего додумавшихся – это до разрушения всего до основания. А затем?… А затем я показал им своего Бога. И они голодные, босые, замороченные, обалдели от восторга. А, так как отвыкли и работать, и думать, разрушили и то, что осталось. – Он встал с кресла и прошёлся по кабинету, упиваясь собственным красноречием и любуясь собой. Ему было очень весело. – Ещё немного и я дам им то, к чему они так страстно рвутся. Никто не сможет встать на моей дороге. Они голодные, полумёртвые сами сметут любых учителей и проповедников. И это будет окончательная победа над миром. – Он весело потер руки. – Настрадавшись, они охватят зубами мою колбасу и уже никогда не захотят отпустить её. Да и зачем? Ради какого-то там светлого будущего всего человечества? Да было это у них. Было! Никогда, никакими потусторонними чудесами и обещаниями не оторвать их от моего корыта, в котором будут прекрасные дома, машины, яхты, яркая одежда, вкусная еда, питьё и досуг. И никаких обязательств. Что ещё нужно рабу, чтобы он не бунтовал?! Кто тут говорил о духовном совершенствовании, о какой-то гармонии? Что всё это, в сравнении с чувством насыщения?! Это будет Золотой век рабства! И настоящий Золотой век моей семьи! Моего внука! Он будет самым добрым и щедрым властителем этой планеты. Её Богом! Память о катастрофе в «Северной красавице» будет жить в веках диким ужасом. А, в случае чего, её можно будет повторить. Всего-то навсего слегка разладить механизм национальных отношений. Всё остальное это быдло сделает само. Оно само себя будет убивать и рвать на части. Как это делается, я знаю в совершенстве. А документы лабиринта сохранят знания навечно.

Наконец, Ронсон отвлекся от приятных мыслей, встряхнул головой и хищно потянулся.

– Ну что ж, ты доволен мною, пират? Остались пустяки, формальности. И шарик наш. Да что там шарик. Вся солнечная система! – Он даже зарычал от удовольствия. Всю жизнь он готовился к этому дню. И вот, почти пришёл его Золотой век. Завтра в «Зону» – так называлась официально территория катастрофы, должен был высадиться массированный военный десант Объединенных государств. Уже ничто не могло остановить его. Самолёты в воздухе. И всё очень даже гуманно. Месяц – два понадобятся на подавление отдельных, уже полностью истощённых, диких, озверевших от крови банд националистов, коммунистов и всяких других…истов. А затем мощный экономический прессинг. Твёрдая колониальная власть, гуманные законы, снабжение, контроль. И через три, максимум четыре года – изобилие. Потенции там колоссальные.

Практически всю кампанию задумал, осуществил и финансировал он – Джордж Ронсон. Ну а потом, честь и хвала Гению Спасенного Человечества, его благодетелю и Отцу! Ничто не помешает его величию и планам.

Если бы все они только знали, сколько сил, воли и средств стоило ему осуществить развал могучей и жестокой, дикой «Северной красавицы». Да! Славяне сильный и мудрый народ. – Сознался он сам себе. Страшный и достойный противник. И Бог у них был сильный. Да где он? Нет его! Есть только Я! Моя империя! И мой внук!

Никогда, никому на свете не мог могущественный владыка лабиринта доверить свои тайны и замыслы. Даже самые доверенные люди знали только крохотную часть огромного тайного заговора, целью которого была безграничная и вечная власть. Один только покойник мог стать безмолвным свидетелем этого мрачного монолога, обрекающего весь мир на, пускай красивое, но жалкое вымирание.

* * *

Новый владыка Мира отключил пульт. Изображение кровавого кошмара исчезло и вышел из кабинета. Следы удовольствия и патологической жестокости, искажавшие лицо, постепенно сглаживались. Через десять минут он был снова на солнце и ничто там, наверху, не напоминало о приближении катастрофы, зревшей тут, под водой. Мистер Ронсон опять разделся, уселся в шезлонг, подставил солнцу свою могучую грудь и задремал. Он хотел хорошо отдохнуть перед завтрашним последним наступлением.

Так прошло два часа. Сигнал срочного вызова легонько кольнул левую руку. Вызывал браслет. Это был его особый канал связи. По нему он разрешал беспокоить себя в эти часы короткого отдыха только в исключительных случаях. Но и для этих случаев существовал сигнал особой срочности, азбукой Морзе – три мягких знака. Это должно было быть только что-то самое страшное – война, гибель Нью-Йорка или судьба империи.

Мистер Джордж вскочил и резко включил диск на браслете. С экрана на него смотрело насмерть перепуганное, окровавленное лицо Гарри – старшего телохранителя Хьюго – его внука, его Тигренка.

– Ну! – только и смог рыкнуть страшный Владыка. – Говори, падаль!

– Хьюго похитили, Босс! – прокричал телохранитель. – Их была целая сотня. Они перебили всех наших. Я чудом уцелел. Ничего нельзя было сделать. Ничего! Босс! Босс! Что с Вами?

– А-а-а! – Зарычал босс, поднял к небу руки и во весь рост грохнулся наземь, загребая пальцами песок и, не переставая кричать. Но уже через минуту истерика кончилась, он взял себя в руки. Резко встал и быстрым шагом пошёл к взлётной полосе, одновременно разговаривая и глядя на экран браслета. – Как это произошло? Говори коротко.

– Мы только прилетели в горы, – взволнованно заговорил охранник, вспоминая всё происшедшее. Глаза его бегали и это не скрылось от пронзительного взгляда хозяина. Он уже почти понял, кто виновник происшедшего, но выводы будут потом. Сначала Хьюго. А этот уже не жилец.

– Что дальше? – крикнул он.

– Ну вот, – обречённо встрепенулся говоривший, кажется, слишком поздно понявший цену своей измены. – Мы только прилетели. Нас было почти тридцать с его девчонками. И тут с неба появились вертолёты. Ребята в чёрном и в масках стреляли прямо с воздуха. Всех уложили в три минуты. Меня контузило. Хьюго был в красном костюме. Его не трогали. Он бросился бежать. Вертолёт почти сел ему на голову и оттуда сбросили сетку. Так и подняли без посадки.

– Ясно! – Хозяин на секунду остановился. – В каком костюме был ты?

– В жёлтом. – Недоуменно произнес предатель.

– Кто ещё был в жёлтом?

– Больше никто. – Смертельная бледность растеклась по молодому лицу. Мистер Ронсон покачал головой. Доказательств больше не требовалось.

– Ждите меня в офисе. Буду через час. – Сказал он и отключился. Нырнул в кабину своего «Паккарда» и самолёт свечкой пошёл вверх. Даже в молодости Джордж Ронсон не летал так отчаянно. Он игнорировал все правила аэронавигации, пулей пробивал воздушные коридоры и летел строго по прямой к намеченной цели, отключив всю аппаратуру связи, кроме личной. Впился глазами в безбрежное пространство океана перед собой, силой воли и взглядом притягивая горизонт на себя. Его вела интуиция, опыт и ярость. Тысячи планов мщения, один кровожаднее другого бились в голове. Но вот, наконец, на горизонте Нью-Йорк. С момента взлёта прошёл ровно час, когда колёса лёгкого, маленького, как пчёлка, аэроплана коснулись травы на лужайке для гольфа перед небоскрёбом, в котором был офис. Да, собственно, и весь небоскрёб был собственностью семьи.

Такой полёт и посадка должны были обойтись, по меньшей мере, в сто тысяч штрафа, но сейчас это не имело значения. На карту было поставлено будущее империи и рода. Ещё через пять минут двери офиса распахнулись перед бегущим хозяином. Не отвечая на приветствия и удивлённые взгляды, новость ещё не просочилась, он проскочил все залы, влетел в кабинет, запер за собой все двери и, как бешеный, заметался по комнате. Наконец, застыл у зеркального окна, из которого открывался вид прямо на статую «Свободы» и залив.

Мистер Ронсон любил смотреть на это прекрасное сооружение, как бы попиравшее собой величие стихий суши и океана. В мечтах он видел свою статую, воздвигнутую с такой же мощью и силой благодарным человечеством, и всегда успокаивался, глядя из окна кабинета. Но на этот раз ему не удалось прийти в себя и отдышаться. Входя, он приказал секретарше соединять себя со всеми. Раздался зуммер:

– Сэр! Спутниковая связь на проводе.

– Кто? Откуда? – заорал шеф.

– Координаты обратной связи заблокированы. Никакой информации, сэр. – Невозмутимо пропела секретарша.

– Давайте же скорее! Исключить подслушивание. Обеспечить запись. Это то, чего я жду. Меня нет больше ни для кого. – Как и в подводной пещере, над огромным столом появилось изображение. Это был подтянутый пожилой человек. Он возвышался со своим, едва видимым креслом, над хозяином кабинета и непонятно было, кто здесь больше хозяин. Его холодный стальной умный взгляд впился в глаза наблюдающего за ним человека. Это была настоящая визуальная дуэль, в которой не проиграл никто. Противники стоили друг друга. Они виделись впервые, но каждый знал, чего от него хочет другой. Молчание затянулось и первым его прервал мистер Ронсон. Видно, он больше ценил время. Одно только слово проскрипело из его губ:

– Сколько? – Противник улыбнулся.

– Я знал, что Вы умный человек. Мне нравится с Вами работать. Когда-нибудь, я очень надеюсь, мы с Вами подружимся. Ну а сейчас это зависит от Вас. Перед тем, как назначить цену, я хочу, чтобы Вы сразу избавились от всевозможных иллюзий. Поэтому я, вкратце, изложу ситуацию, в которой мы оба оказались. – Он многозначительно развёл руками. – Во-первых, я должен сказать, что информация, которую Вы будете получать в течение трёх часов, будет поступать через два спутника связи с летящего самолёта. На самолёт сигнал идёт из центра одного очень населённого города. Имея в распоряжении все средства слежения, ваши специалисты смогут обнаружить наш источник через сутки. И ни минутой раньше. Нам столько времени не понадобится. – Он опять развёл руками и ехидно улыбнулся. – Что делать! Время – деньги! Не мне Вам это объяснять. А сейчас постарайтесь держать себя в руках. Вы увидите Хьюго! – Изображение контактера исчезло, но голос остался. Над столом появилась комната без окон. Дверей тоже не было видно. Только кровать у стены. На ней лежал юноша. Даже сквозь горный загар было видно, как он бледен. Глаза были закрыты. Он был без сознания или спал. Рядом стояло очень странное приспособление. Оно состояло из штатива, ложа для руки и какого-то пульта с клавиатурой и экраном. Откуда-то из этого пульта выходил манипулятор, в рецепторах которого был маленький шприц. Всего лишь мгновение понадобилось, чтобы разглядеть всё это и понять чёртов замысел похитителей.

– Я всё понял. – Прошептал хозяин. – Итак, сколько?

– Итак! – Не скрывая своего удовольствия, тешился старик за кадром. – Как Вы уже поняли, Хьюго у нас. Он спит и будет спать ещё три часа. А потом или отправится к любимому деду, или… – он замолчал, подбирая нужный текст, – или дед заберет его сам. В любом случае вы встретитесь. Но, в случае отказа сотрудничать с нами, этот аппарат вгонит в него полный шприц самого что ни на есть концентрированного вируса СПИДа. – Бедный дед чувствовал, как испытывающе на него смотрят и постарался сдержать крик, но стон всё-таки не сдержал, хотя ни один мускул не дрогнул на лице. – Да! Вы сильный человек. Я Вас понимаю. У меня тоже внуки. – Издевался похититель. – И всё-же постарайтесь спокойно выслушать наши условия. – Бедняга почти не слушал. Он заранее знал, что согласится на всё. Внимание его было сосредоточенно только на лице любимого существа. – Нас интересуют, – продолжал голос, слегка притихнув, – тридцать процентов акций лунного проекта! – Ещё не были до конца произнесены последние слога, как раздался резкий уверенный голос:

– Я согласен! – В мозгу только промелькнуло вскользь: «Пятьдесят триллионов долларов. Пустяки. Сейчас это не главное. Вслух он добавил: – Я согласен! Когда? Где? Говорите скорее! – Ведущий переговоры молчал. Он был готов к сопротивлению, торгам, уступкам или нажиму. Но вот так легко победить этого монстра… Неужели он действительно так любит мальчишку. Уж не мало ли попросил? Да! Он велик даже в поражении. Наконец, оправившись от лёгкого шока, произнес:

– Ситуация такая. Робот-санитар запрограммирован на введение инъекции ровно через три часа. Если бы Вы не согласились с нашим предложением, то всё увидели бы сами. Вы и увидите это, если захотите сыграть с нами шутку. Робот на автономном питании. Пульт с кодом отключения программы у нашего человека, находящегося за сотню миль отсюда – около Вас, в Нью-Йорке. Код, кроме него, не знает никто, даже я. Если до истечения срока он не подаст сигнал, робот исполнит своё задание и ничто на свете не помешает ему. После этого Вы получите адрес местонахождения юноши и будете, наверное, с полгода наблюдать за его агонией. Лекарства от этой болезни, как известно, к сожалению, пока не существует. Это будет ужасная смерть. Я Вас уверяю!

– Я повторяю – я согласен! – Грубо оборвал говорившего мистер Ронсон.

– Ну вот и чудно. Через два с половиной часа Ваш сын должен будет быть в «Русском ресторане» на углу Бродвея и седьмой Авеню. Время очень сжато и дорого. Поэтому торопитесь. И не ошибитесь, пожалуйста! Мы все заинтересованы в успехе. К нему подойдёт человек во всем белом и спросит по-французски, нет ли монеты в десять су. Ему надо будет отдать кейс с бумагами. Как только документы будут освидетельствованы, он тут же подаст сигнал роботу. За ними будут следить наши люди – в любом непредвиденном случае оба погибнут. Автоматически это убьёт Вашего наследника, – говорящий хохотнул, – насколько я знаю, сыном Вы не очень дорожите. А вот мальчика жалко. Хороший парень. Сильный. – Не прерывая разговора, мистер Ронсон, нажатием клавиш на пульте, отдавал все необходимые распоряжения. В приёмной уже ждал сын, адвокат и агент СБ.

– Ровно в указанный срок документы будут у Вас. – Сказал он. – Приготовьте мальчика к отправке и уберите этого чёртового санитара. – Убрать его невозможно, сэр. Программа рассчитана так, что при малейшем вмешательстве извне, без сигнала, он моментально делает инъекцию. А ведь в данном случае достаточно малейшего прикосновения иглы к коже Но сигнал, я уверен, поступит вовремя. Потерпите. Итак, оставляю Вас наедине с внуком. И, до будущей, надеюсь, более приятной встречи. Адью, сэр! – Голос пропал, но осталось изображение комнаты с лежащим юношей.

Мгновенно открылась дверь в приёмную. Агент СБ огорчённо пожал плечами. Всё стало ясно. Через час необходимые инструкции и документы были оформлены. Отец похищенного мальчика, слабый, нервный и некрасивый человек с огромной плешью и большим багровым носом, указывающим на его пристрастия, дрожащими руками взял небольшой кейс и умоляюще посмотрел на отца:

– Отец! Может, это сделает кто-нибудь другой? Я не смогу. Я боюсь!

– Послушай, Ричард! если бы мне не нужен был именно ты, я бы давным-давно вышвырнул тебя, как шелудивого пса. Только один единственный раз в жизни тебе удалось сделать дело отлично. Это дело – твой сын, мой внук. И за это я кормлю и содержу тебя вот уже лишних семнадцать лет. Но не злоупотребляй моим терпением. Ты будешь занят ещё всего полтора часа и получишь за это, ради своего же сына, пять миллионов баксов. Ну а кроме того с тобой будут мои лучшие агенты. Да и пойми, никто не заинтересован в конфликте. – Он натянуто улыбнулся, стараясь ободрить недостойного сына, хотя неизвестно, каких усилий стоила ему самому эта улыбка. Один глаз он ни на секунду не отрывал от изображения всё той же комнаты над столом. Там пока ничего не изменялось. – Ну, с Богом, сынок! Вам нельзя опоздать! – и махнул рукой в сторону двери.

Ещё через час и двадцать минут роскошный лимузин, известный всей стране по многочисленным комментариям и интервью, описывающим жизнь самого могучего человека на планете, подъехал на угол Бродвея и Седьмой авеню. Двое вышедших из него людей, один был с кейсом, у другого слегка оттопыривался пиджак, вошли в «Русский ресторан». Ещё несколько человек стали у входа. Из машины велась видеосъёмка и транслировалась в кабинет шефа. Вошедшие в помещение, остановились у стойки и заказали по рюмке водки «Горбачев».

Не успели они выпить, как к ним стремительно подошёл очень высокий загримированный человек лет сорока, и на ломанном французском, явно измененным голосом, спросил, нет ли у них монеты в десять су. Двое за стойкой переглянулись. Один, в пиджаке, кивнул другому и тот быстро, дрожащими руками, опрокинув при этом рюмку, отдал подошедшему кейс с драгоценными документами. Большинство посетителей этого небольшого русского ресторанчика, превратившегося волей случая, на полчаса, в место самой крупной сделки, замерло. Почти все были свои, с той или другой стороны. Рты, глаза и уши напряглись до предела. Кейс медленно открывался. Событие было чрезвычайной важности и секретности. До настоящего момента единицы знали настоящую суть, цену и цель сделки. Но возбуждение овладело всеми. На миг замолчали, сами не понимая почему, даже случайные посетители.

Всё, что произошло в следующее мгновение, на несколько дней стало центральной темой газет, теле и радиорепортажей всего мира. Никто из присутствующих даже не успел сообразить, какая роковая случайность произошла в этом маленьком помещении. Люди, ведущие съёмку, едва успели развернуть свою аппаратуру.

Джордж Ронсон, наблюдающий за всем из своего кабинета, почувствовал, как у него, прошедшего огонь и воду, волосы на голове зашевелились и глаза, от отчаяния и бессилия, готовы были выскочить из орбит. Казалось, что всё происходит в замедленном ритме, хотя, в действительности, происходящее не заняло и десяти секунд.

К «Русскому ресторану» на огромной скорости подлетел «Бьюик» – Кабриолет. Он ещё не успел остановиться, как в нём во весь рост встали трое огромных парней со странными причёсками. Вместо волос у них посередине черепа были длиннющие чубы. Как по команде, они подняли на плечи короткие трубы реактивных установок «Земля-земля» страшной разрушительной силы и, с криками: «Смерть москалям!», выпустили снаряды. Три страшных взрыва, слившихся в один смертоносный огненный ураган, в долю секунды уничтожили всё помещение, вместе со всеми находящимися в нём людьми. Никто живой не уцелел не только внутри, но и в десяти метрах снаружи. Только одна камера, установленная в бронированном автомобиле Ронсона, продолжала вести съёмку. «Бьюик» с террористами, не теряя ни секунды, сорвался с места и исчез за углом в толчее опешивших людей и машин.

Мистер Ронсон стоял перед своим столом в затемнённом кабинете. С одной стороны стола он видел изображение дымящихся развалин, в которых погиб, нет, не сын, не близкие и далёкие люди. Погиб пульт управления, который так и не смог, не успел спасти его внука, тоже лежащего перед ним с другой стороны. В центре пульта зелёным огнём горел циферблат часов. Стрелки неумолимо приближались к роковому мгновению. Мальчик лежал, не шевелясь. Только, казалось, стал ещё бледнее. Ну вот и всё! Время вышло!

Сначала ничего не произошло. Сумасшедшая надежда загорелась в мозгу: «Блеф!» Кулаки и зубы сжались до хруста. Так прошла минута. От невыносимого напряжения закружилась голова. И вдруг страшный манипулятор вздрогнул и пол-иглы вонзилось в мышцу несчастной жертвы.

Игра была проиграна бесповоротно. Выиграл Рок. На табло, над кроватью мгновенно возникла надпись красными буквами с адресом помещения, где произошла трагедия. Увидев его, несчастный дед рухнул в кресло, как подкошенный. Комната, где лежал его дорогой мальчик, находилась прямо под ним, десятью этажами ниже.

* * *

Три месяца прошло после этих роковых событий. Лунный проект – огромные селеновые рудники и заводы, окупили себя и начали давать колоссальный доход, позволяющий финансировать кампанию вторжения на Востоке, одновременно укрепляя власть на западе и в других регионах. Империя росла, крепла, и обещала в течение непродолжительного времени стать всепланетной – мечтой тиранов всех времён. Похитители и террористы были найдены и уничтожены. Но ничто уже не радовало будущего владыку. Кому теперь всё это надо?! Он хирел час от часу. Потеряв сына, даже не заметил утраты, побывав на похоронах пять минут, для приличия. Но медленное угасание внука убивало и его.

Ничто не отвлекало и не занимало, кроме тех редких и, как правило, ложных успехов, делаемых медициной в борьбе со страшным недугом, поражавшем всё больше и больше людей на Земле. Казалось, его жизнь невидимой нитью связана с жизнью, ещё недавно мощного и прекрасного юноши-атлета, теперь больше похожего на истощённого двенадцатилетнего подростка. Больной уже почти не ходил без посторонней помощи. Тяжело дышал, не спал по ночам и весь был покрыт отвратительной красной сыпью с кровоточащими язвами. С каждым днём он худел всё больше. Кожа чернела и разлагалась. Из окружающих узнавал только деда и плаксиво радовался ему.

Этот, ещё несколько недель назад, гроза всех девчонок, теперь мог сходить только на судно. Волос почти не осталось и лишь безумный блеск глаз напоминал отдалённо о том красавце-богатыре, всеобщем любимце и умнице.

Лучшие светила медицины всего содружества Западных Государств наблюдали за ходом болезни, но были бессильны. По самым оптимистическим подсчетам мальчику оставалось два, максимум три, месяца страшных мучений.

Была уже середина лета, но мистер Ронсон ни разу не слетал на свой любимый атолл. Зачем? Нить оборвалась. Он устроил палату для внука рядом со своим кабинетом. Каждую свободную минуту заходил туда и выходил ещё более постаревшим.

Вот и в этот раз он, с трудом шаркая ногами, вошёл в кабинет и упал в кресло безучастный и немой. Давно не подходил к окну и пустой взгляд его был устремлён куда-то в угол стены. Краем сознания ощущал головную боль и какое-то гудение в мозгу. К головной боли он уже давно привык – она не отпускала ни на секунду вот уже три месяца. Но гуденье раздражало и злило. Тряхнул головой, закрыл глаза. Гудение усилилось. Наконец, до него дошло, это же зуммер – вызов с пульта. Как некстати. Нехотя включился.

– Простите, сэр! Но тут какой-то господин просит принять его, вот уже неделю. – Тихонько возникла откуда-то секретарша.

– Я занят, меня нет ни для кого. И буду не скоро. Ясно?! – Взорвался шеф. – Ни для кого!

– Да, сэр! – Не унималась девушка. – Я говорю ему это каждый раз. Но уж очень он странный. Утверждает, что он единственный человек в мире способный вылечить нашего мальчика.

– Послушай, Сара! Зачем ты мучаешь меня? Сколько их уже было?! Всё бесполезно. Брось.

– Сэр! Давайте ещё раз попробуем. Господь представляет нам возможности и случай. Надо увидеть его и не упустить. – Умоляла секретарша. – Он такой странный. Пусть попробует. Да он и не просит ничего. Пожалуйста. – Но хозяин и сам уже загорелся. В потухших глазах опять появился живой горячий блеск, в движениях былая упругость и сила. Он вскочил на ноги, отключил пульт, одернул костюм и сам вышел в приёмную.

Посередине комнаты стоял человек и спокойно смотрел в его сторону, как бы зная, что хозяин сейчас сам выйдет к нему. Это был мужчина тридцати восьми – сорока лет. Лицо аскета и вся его необыкновенная внешность притягивали к себе, как магнитом. Он был невысок, худощав и одет во всё чёрное. Его длинные чёрные волосы сливались со щетиной на лице и мрачным багетом оттеняли огненный взгляд огромных чёрных, как и всё остальное, глаз. Два человека смотрели друг на друга и, наконец, остались довольны осмотром.

– Почему Вы в чёрном? – Прервал молчание мистер Ронсон. Он не любил долгих пауз.

– На моей Родине траур. – Коротко ответил посетитель. И, не дожидаясь встречного вопроса, добавил, – Я из бывшего Советского Союза. Точнее из Западной Украины. – Лёгкий акцент действительно выдавал в нём славянина.

– Очень интересно! – Удивлённо воскликнул хозяин офиса. – Такое впечатление, что Вы только что оттуда. Как Вы добрались? Карантинная зона строго охраняется. Это почти невозможно.

– Это долгая история. У меня сильные покровители. Да и нас обоих сейчас больше интересует другая тема. Я правильно понял? – Он пристально посмотрел в больные от усталости, бессонницы и горя глаза.

Мистер Ронсон промолчал, но, как ни странно, ему, почему-то, стало легче. «Северная Красавица» явилась спасать меня, – подумал он. – Очень странно. Совсем, как триста лет назад. История повторяется. А, впрочем, от судьбы не уйдешь!

– Ну, что ж. Я Вас слушаю. – Сказал он вслух и провёл гостя в кабинет. – Хочу только предупредить: во-первых, у меня для Вас ровно пятнадцать минут. Во-вторых, всевозможных шарлатанов, лекарей и колдунов я уже привлекал и сыт ими по горло. Извините за откровенность. Итак, слушаю! – Усевшись в кресло, положил ноги на журнальный столик и повернулся к окну. Необыкновенное зрелище вдруг заставило вздрогнуть его. Солнце только что поднялось над океаном, было семь утра и голова статуи Свободы оказалась на одной линии, между ним и глазами смотрящего человека. Казалось, огромное лучезарное светило, пылающая икона живого Бога, в мантии, с факелом и мечом выходит из океана на Землю. Сидящий в кресле, вздрогнул и потряс головой, как бы отгоняя видение. Снял ноги со стола и обернулся к гостю. Что-то в этом человеке, да и весь жизненный опыт, интуиция, наконец, подсказывали, что эта встреча не случайна и так просто не окончится.

Странный посетитель отказался от предложенного кресла, отошёл к окну и тоже замер, поражённый тем же видом. Вселенная и Земля сливались тут воедино. Наконец он покачал головой и, не спеша, повернулся к молчащему хозяину.

– Меня зовут Богдан Голубь. Мне сорок два года. Как только я услышал о несчастье, случившемся с Вашим внуком, я подумал: «Это судьба! Вот единственный человек на планете, имеющий власть и силу помочь мне.» – Джордж Ронсон недовольно поднялся.

– Мне сказали, что Вы ничего не просите. И, вообще, я не благотворительная организация. Меня интересуют только Ваши возможности, но никак не Ваши проблемы.

– Не торопитесь, пожалуйста. Моё время ещё не вышло. – Его тон оставался спокойным и уверенным. – Мои возможности Вы сейчас узнаете. Ваша секретарша сказала, что я – единственный человек, способный помочь мальчику и это правда. Но она ещё не знает, что её шеф – единственный человек, способный спасти весь мир! Отныне мы связаны навеки. – Он поднял правую руку с устремлённым в небо указательным пальцем. – Господь свёл нас через века и эта встреча станет началом новой эры! – Хозяин взялся за голову. «Ещё один сумасшедший проповедник. Ну зачем мне всё человечество сейчас? Меня не интересует ни новая эра, ни светлое будущее. Мне нужен только мой мальчик. Только мой малыш! Здоровый и веселый. Вдруг он удивлённо отвлекся от своих печальных мыслей.

– Вы получите своего малыша. – Отвечая на немую мольбу, продолжал загадочный посланец далёкой растерзанной Украины. – Вы обнимете своего весёлого и здорового малыша, но только после того, как выполните все мои условия. – Заинтригованный этим неожиданным чтением мыслей, мистер Ронсон, никогда не веривший в чудеса, встал с кресла и подошёл к стоящему у окна человеку.

– Кто бы Вы ни были, Богдан Голубь, но если Вы сможете доказать правильность своего метода, я брошу на его воплощение все свои средства. А, практически, это средства всей планеты.

– Это именно то, что требуется. Хотя для планеты это уже не будет иметь значения. Надо только начать. – Он сделал небольшую паузу и продолжал. – Итак! Всю жизнь я занимался теософией. Я изучил все существующие сейчас и мёртвые уже религии, все философские теории и доктрины, все оккультные науки, магии и народные поверья. Об этом долго и не нужно рассказывать. Главное результат. Мне необходимо было понять суть пребывания человечества на Земле. Его назначение и цель. – Он торжествующе посмотрел на собеседника, притихшего в своём кресле, подавленного мощью и страстностью слов этого человека, от которого исходила такая энергетическая волна, что, казалось, он сам сейчас засветится. – И я понял! – Торжественно произнес он так, как будто сказал: «Я победил!» – Буду краток. Вся Вселенная, включая и нашу планету, представляет собой единый живой организм. Этот организм существует по определённым раз и навсегда кем-то, скажем так, установленным законам. Но главным, основоположным законом мироздания, является Любовь! Всеобъемлющая, чистая, святая Любовь. Гармония, счастье, благополучие в любой части Космоса основаны именно на соблюдении этого простого, но краеугольного закона. Я не могу сейчас объяснять путь к постижению истины, на который мне понадобилось двадцать лет. Покажу лишь выводы.

Неужели Вы никогда не чувствовали, не замечали, что всей нашей цивилизацией в каждую из эпох, всей нашей жизнью, судьбой, поступками и даже мыслями, порой, управляет какая-то высокая посторонняя воля? Более примитивные натуры, только ставшие на путь совершенствования, или безоговорочно подчиняются ей, или упрямо противоречат. Натуры посложнее, или соответствуют своему, как бы, внутреннему голосу, или, обладая свободной волей, упрямо идут наперекор, ломая свою судьбу, а часто и судьбы близких и далёких людей. Так, любой орган нашего тела может в любой момент закапризничать, отключиться, рассыпаться в прах, убивая тем самым и себя и весь организм. Но, как правило, не делает этого, подчиняясь основному закону и приказаниям центральной нервной системы. Сохраняя, в результате, свою гармонию и благополучие.

Наша прекрасная голубая планета представляет собой, вместе с человечеством на ней расположенным, немаловажную часть такого организма. Для упрощения схемы попробуем представить Землю как сложнейший компьютер в электронно-вычислительном центре. И вот в упорядоченную и слаженную программу работы компьютера – Земли прокралась, случайно или нет – неизвестно, ошибка. А, может быть, просто что-то забарахлило. Программа вывернулась наизнанку и начала исполняться по противоположным законам: законам деградации, ненависти, насилия и жестокости.

Может быть это просто детская болезнь, которой необходимо переболеть, чтобы выработать иммунитет. Как бы то ни было, её надо лечить. С каждым витком организм расстраивается всё больше. Он уже пошёл вразнос и сейчас стоит на грани самоуничтожения. – Говорящий грустно посмотрел на потрясенного мистера Ронсона. – Зря Вы так уверены, что сможете погасить Вами же зажжённое пламя на «Северной красавице»! Ещё немного и оно перекинется через железный занавес. Это неизбежно! Империи не бывать! Ситуация, создавшаяся на планете – результат греха и несоблюдения главного закона Вселенной, причиной которого является смерть. А ведь ничто живое не должно умирать. Любой организм, будь то человек, животное или растение, наделённый живой душой, в результате совершенствования, должен постепенно и плавно переходить из одного состояния в другое, восходя по лестнице Якова. Эти метаморфозы могут сопровождаться лишь временным затемнением сознания.

И только наша горестная планета являет собой ужасное исключение. Каждое существо обречёно умирать здесь раз за разом и рождаться вновь, пока не нащупает в сплошной тьме дорогу к свету. И, хотя, путь этот огненными буквами вписан в историю человечества, немногие видят его. Есть только одна возможность спасти цивилизацию и избавить её от окончательной гибели – настроить её на нужную программу. И настроить её на необходимую ноту Любви можно как раз, спасая Вашего внука.

У Вас нет выбора. Или Вы доверитесь мне полностью, или погибнете. Хотя и всем Миром. Итак, выбирайте! – Владыка Мира, стоящего на грани гибели, подскочил в кресле и подбежал к окну:

– Как? Как? Что я должен сделать? Говори скорее! Я готов на всё! Я верю тебе!

– Я очень рад. Вы умный человек. Но всё это очень непросто. После веков зла и ненависти люди разучились любить. А сделать надо вот что. Необходимо людей всей планеты, все десять миллиардов, заставить в одно и то же время полюбить Вашего мальчика! Пожелать ему добра и здоровья. Все люди, как один, должны искренне сделать это одновременно в течение всего трёх минут. Импульс любви сделает своё дело. Ваш мальчик будет спасен, я гарантирую это. Одновременно эта акция и будет являться необходимой настройкой. Вот и всё. Предупреждаю, Вы лишитесь власти над планетой, но зато приобретёте внука, благодарность человечества и вечную жизнь.

Выбирайте! Только мы вдвоем в состоянии сделать это. И сделаем, если хоть капля здравого смысла осталась в нас. Я всё сказал. Это правда – Вы спасете человечество, оно – автоматически Вас. – Старик, в которого за эти месяцы превратился мистер Ронсон, оторопело смотрел перед собой. Он во всё уже верил. Да и выбора не было.

– Но это потребует очень много времени. Понадобится провести колоссальную подготовительную рекламную кампанию, огромные вложения. Впрочем, не это важно. Но ведь у нас нет и трёх месяцев. А скорее не успею даже я. Надо полностью теле и радиофицировать всего-навсего целую планету. Хьюго не выдержит. Он уже умирает! – отчаянно простонал дед.

– Выдержит! Это время я ему гарантирую. – Гость с Востока уверенно взглянул в окно на восходящее солнце. – Нам помогут! – Радостно повторил он, – Вселенная с нами. И вот последнее, что я должен сказать Вам. Когда придёт нужное время, решающую роль в энергетическом потоке Любви и добра, посылаемом сюда людьми планеты, как ни странно, будет играть разрушенная и уничтоженная Вами империя на востоке – «Спящая красавица». Она просыпается. Эти оборванные, умирающие от голода и холода, захлёбывающиеся в собственной крови и нечистотах, миллионы людей, в душах своих всё так же чисты и девственны. Они, единственный в мире заповедник добра, духовности и чистой любви, которого почти ещё не коснулась Ваша, разрушающая душу работа. Они всё ещё, несмотря ни на что, добры и сострадательны, просты и наивны. Их, в большинстве, не поразил дух наживы, потребительства и алчности. Когда они жалеют, то готовы отдать сердце. А, если любят, то искренне и бескорыстно. Если Вам удастся тронуть души этих полуживых ангелов, а это не трудно, считайте, что мы победили. И памятник, рядом с которым «Свобода» – пигмей, обеспечен Вам на самом достойном месте!

Прошло лишь несколько дней после этого разговора, но мир как будто бы перевернулся. Началась невиданная в истории человечества рекламная кампания, цели которой пока не понимал никто. Продавцы и производители аппаратуры связи как сошли с ума. Теле и радиоприёмники выпускали уже настроенными только на одну волну. Но самое странное – они не продавались. Они устанавливались везде, где была для этого хотя бы минимальная возможность.

Телевизоры, работающие круглосуточно, маячили в жёлтом мареве бескрайних пустынь, в мерцающей ледяной дымке голубых просторов Севера, на Юге и в Тундре. Не осталось на планете лесов, где на каждые сто деревьев не висел бы хоть один радиоприёмник. О населённых пунктах нечего и говорить. Информацией и рекламой были пропитаны воздух и время. На всех языках, для всех социальных уровней в доступной форме велись программы. Качество передач возросло неизмеримо.

Но красной нитью любого репортажа, любого концерта или фильма было одно имя. Имя человека, затмившего своей несчастной судьбой имена и похождения звёзд, королей и суперменов. Передачи о его бывшем уме и красоте, о его нынешнем горе и страданиях подавались в таком гипертрофированном виде, что не оставляли равнодушными даже умалишенных в клиниках для неисправимых злодеев. Над созданием необходимого общественного настроения работали психологи, социологи-профессионалы самого высокого класса и получали за это баснословные гонорары. Потоки слёз лились из самых мужественных и дерзких глаз. Сочувствие и жалость разрывали самые зачерствевшие души. Горы писем с предложениями самой разнообразной помощи, вплоть до предложения своих живых сердец, завалили все почтамты Нью-Йорка.

Почти три месяца продолжалась эта неимоверная, неслыханная в истории кампания. А здоровье юноши тем временем неуклонно ухудшалось. Надежды не было никакой. Совершенно поседевший и похудевший мистер Ронсон, укоризненно смотрел на человека, ответственного за всю эту, казалось, уже бессмысленную беготню. Он уже ни во что не верил, но остановить запущенную машину был не в силах. И, к своему удивлению, не видел в горящих глазах пришельца ни тени смущения или неуверенности.

Он был сосредоточен и занят. В его руки сходились нити информационной агрессии на психику человечества. Космический эксперимент продолжался. Этот неукротимый маньяк поставил перед собой цель достойную Провидения и неуклонно шёл к её осуществлению, бросая в топку реализации этого бреда баснословные средства. И был велик уже поэтому!

И вот настал роковой день! Население планеты потрясла чёрная весть: «Юноша умирает!» Врачи высчитали с точностью до минуты время его кончины. Изображение несчастного, даже звук его прерывистого дыхания, потряс обезумевшее от горя человечество.

Миллионы людей ежедневно умирали и погибали по самым разным причинам. Но свет, казалось, клином сошёлся на этом несчастном парнишке. Мир привык и полюбил его. Хотя это был уже не человек. Чёрный, обуглившийся, иссушенный болезнью кусочек корчащейся в агонии плоти. Судорожно и слабо сжимающиеся пальцы, подрагивающие в последнем усилии мышцы. Лимфа и остатки крови, вытекающие из многочисленных язв, не давали без содрогания и боли смотреть на это ужасное зрелище человеческого бессилия и немощи. До рокового мгновения остались считанные минуты. Неестественно огромные глаза смотрели со всех экранов и даже слёз уже не было в этом угасающем комочке жизни.

И, вдруг, в призрачной дымке изображения, как страшное видение, возник человек. Он был во всем чёрном. Волосы, борода и горящие безумные глаза его были черны, как ночь, тысячелетия окружающая планету. Он протянул правую руку с растопыренными пальцами ладонью вперед, к смотрящим на него в недоумении, людям и воскликнул громовым голосом:

– Люди Земли! Спасите этого несчастного! Спасите его! Вы можете это. – Он, не оборачиваясь, указал на юношу. – Только захотите! Только пожелайте! Я заклинаю Вас! Спасите его! – Ещё раз вскричал призрак и его чёрные бездонные глаза медленно растаяли в темноте над кроватью умирающего. И в этот миг начало происходить что-то необъяснимое. Невиданная ещё в истории волна психической энергии обрушилась на город, на клинику, на умирающего человека. Энергоприёмники на станциях, аккумуляторы, трансформаторы взрывались, как артиллерийские снаряды. Но всё было предусмотрено. Передача продолжалась. Миллиарды людей со слезами на глазах всматривались в затихающий полутруп с верой, надеждой и любовью.

И неожиданно, на глазах у всего потрясенного человечества начало происходить чудо. Глаза больного закрылись в последнюю секунду, но сразу открылись вновь и в них появилась боль. И мысль. Кожа потеряла чёрный оттенок и быстро начала бледнеть, а потом розоветь. Метаморфозы происходили с мультипликационной скоростью. Язвы и струпья заживали, как облитые живой водой. Мышцы наливались силой, дыхание стало ритмичным, росли волосы, даже постельное бельё, казалось, посвежело.

Прошло всего три минуты. Мумия превращалась в человека. Впервые за три месяца, этот человек повернулся на бок, слегка застонал, скорее не от боли, а по привычке, и сел на кровати, не зная ещё, что является центром внимания всех людей в самый ответственный момент их истории. Да они и сами не знали этого.

Не веря себе, прекрасный юноша встал, легко и упруго подошёл к окну и улыбнулся. Восходящее солнце искрой блеснуло в его ясных глазах.

Неимоверной силы звуковой удар от крика радости и удивления, вырвавшийся из десяти миллиардов глоток, обрушился на планету. Это был первый сигнал, живой голос, очнувшегося от миллионолетней тяжёлой болезни здорового организма.

Двадцать седьмого сентября две тысячи первого года на планете Земля не умер ни один человек!

Золотой век начался!

1995