Читать книгу Что сказал Бенедикто. Роман-метафора. Часть 3—4 - Татьяна Витальевна Соловьева - Страница 3

***

– Вебер, в зал, делаешь энергетическую гимнастику, готовишься к музыке. Аланд вернется – займется тобой, – едва вышли из машины, сказал Кох.

– Я ничего не буду делать, Кох, я не позволю вам над собой издеваться, я не маленький мальчик, – на всякий случай огрызнулся Вебер.

– А похож, – сказал Гейнц.

– Да, – подтвердил Кох, улыбаясь.

Гейнц с Клемперером с удовольствием смотрели на них.

– Гейнц, у тебя в пять история музыки, если верить преданиям, иди, готовься. Карл, у тебя математика в три – следовательно, ты успеешь озадачиться обедом.

– А, так Гейнцек читает в пять – и он не успевает, а у меня в три – и я с обедом.

– Именно. Тебе готовиться меньше.

– Как скажете, господин полковник. Гейнц, ты замечаешь, какой дрянью стал наш Кох? А я когда-то считал его своим другом.

– Ничего, Карл, – ответил Кох, – не ты один заблуждался.

– А вы-то чем будете заняты, господин полковник, если это не государственная тайна?

– Тайна, Карл.

– Можно идти?

– Давно пора. Вебер, а ты почему еще здесь?

– Я не собираюсь ничего делать, я вам сказал.

– Гейнц, Карл, идите.

– Хотелось посмотреть, Кох, как ты фенриха обломаешь, – честно сказал Клемперер.

– Вообще-то, с дороги ополоснуться неплохо, – сказал Гейнц. – Вы тут поругайтесь, а я пошел. Педагогика – это не мое.

– Тебе-то что, Гейнц? У тебя в комнате все удобства, – сказал Клемперер, – это у меня на кухне – только раковина, я в нее не помещусь.

Карл с Гейнцем повернулись, чтобы уйти. Вебер сам попытался их остановить.

– Карл, давай я вместо тебя? – предложил Вебер.

– Что вместо меня? В раковине помоешься?

– Да нет, я лучше обед пойду готовить, все равно не буду ничего делать.

– Да нет, иди умойся, остынь, хотя – если тебя свернуть потуже, ты-то и на кухне в раковину влез бы. Но с обедом я сам. В таком настроении, как у тебя, фенрих, еды лучше не касаться – ты ж всех отравишь. Я сам. Кох, на аэродром я попаду когда-нибудь?

– Завтра поедем, Карл. Сегодня вечером нужно посидеть – есть о чем подумать.

Вебер то смотрел на Коха в упор, то отворачивался, но с места не двигался.

– Гейнц, добрось нашего жениха до зала, а то как бы фрау Анне сегодня вдовой не остаться. Если сейчас Аланд вернется… – сказал Кох.

Гейнц, посмеиваясь, подошел к Веберу, раскрывая руки, чтобы в обнимку увести его с собой.

– Вебер, давай без демонстрации. Пойдём.

Кох что-то шепнул Карлу, Карл вскинул брови, заулыбался.

Кох пошел к себе, Карл передал услышанное Гейнцу. Гейнц с серьезным видом кивнул.

– Ну, это меняет дело. Фенрих, хочешь, чтобы Аланд сегодня отпустил тебя домой?

– С чего бы это?

– Нет, ты – хочешь?

– Разумеется, хочу.

– А это, оказывается, очень просто. Кох сказал, а он у нас умный.

– И что сказал умный Кох?

– Он сказал, что ты сейчас – не артачась, изображая скотское смирение – идешь в зал, потом играешь Аланду так, чтобы Скарлатти в гробу от восторга заплакал, – и ты едешь домой.

– Ты уверен?

– Кох уверен, а эта шельма не стала бы зря говорить.

– А если врет?

– А если нет? Давай поспорим? Если ты проиграешь – то ты не едешь домой, когда Аланд тебя отпустит. А если проиграю я, и он тебя не отпустит, то я тоже скажу Аланду, что он старый осел.

– Так и скажешь?

– Так и скажу. Только ты должен сделать все как следует. Халтура не принимается.

– Кох, и правда, такое сказал?

– Он сказал именно так, – если ты все сделаешь без вопросов и хорошо, как ты это умеешь, то поедешь домой. – Аланд тебя проверяет, бунт твой не выгоден, прежде всего, тебе. А так-то Аланд – дедушка добрый, ты же знаешь. Не тебя, так Анечку пожалеет, к женщинам он снисходителен.

Вебер еще посомневался, но интуиция упрямо ему твердила, что Кох сказал правду. Вебер под колонкой умылся и пошел в зал. Едва он скрылся, Гейнц с Карлом переглянулись и рассмеялись.