Читать книгу Второй расцвет Ануриса. Книга первая - Василий О`Строг - Страница 5

На этот раз я очнулся без всякой боли, но испытывая крайне неприятное впечатление, от того, что куда-то еду в вагоне на квадратных колёсах. И ещё жутко хотелось опорожнить мочевой пузырь. Открыв глаза, повертел головой и убедился, что действительно еду. В клетке. Тесная клетка, примерно полтора на полтора метра, сколоченная из наспех ошкуренных брёвнышек, стояла на внушительной телеге. В задней стенке клетки, от пола до потолка, находилась дверь, запертая на внушительный навесной замок. Колёса телеги хоть и были ей под стать, очевидно, никаких рессор не имели, вследствие чего я и ощущал рельеф местности всем своим организмом. Сверху на клетку накинули рваную и пыльную мешковину, вероятно, для создания хоть какой-то защиты от палящего солнца. Садясь, я заметил, что скован по рукам и ногам самыми настоящими кандалами, цепь от которых заканчивалась массивным металлическим кольцом, прибитым к центру дощатого пола. И вдобавок к моим лохмотьям, я обзавёлся симпатичным ожерельем, вернее я надеялся, что оно хотя бы симпатичное. Перебирая его пальцами, я нащупал узкий, с палец шириной, странный чешуйчатый ремень, с нанизанными на него тремя круглыми жемчужинами одинакового размера. Ожерелье это скорее походило на некий ошейник, прилегающий к коже так плотно, чтобы только не мешать свободному дыханию. Никаких застёжек или замочков, объясняющих каким именно образом на меня надели сие украшение, я не обнаружил. Не нашлось в клетке и никаких средств для оправления естественных надобностей. Впрочем, последний факт меня не очень-то и расстроил, проблему я решил, оправив эти надобности прямо сквозь решётку.

Закончив свои дела, мне подумалось, что не мешало бы осмотреть свою тюрьму поподробнее. Изготовленная из брёвен в руку толщиной, скреплённых между собой посредством металлических гвоздей и скоб, она представляла собой, хоть и грубую, но достаточно крепкую конструкцию. Вместо дверных петель использовались несколько обычных железных колец, что являлось пусть и примитивным, но надёжным решением. А вот замок всем своим видом вызывал определённый интерес. Сразу бросалось в глаза, что это не серийное изделие. Он был явно кустарного производства, но достойное качество ручной работы говорило о высочайшем профессионализме своего создателя. Мне же осталось только сожалеть об отсутствии у меня навыков «медвежатника».

Телега моя в составе длиннющей вереницы точно таких же средств передвижения, наполненных, как мне показалось, всяким хламом, катила куда-то в неизвестном направлении. В качестве гужевого транспорта выступали здоровенные, метра под два в холке, парнокопытные зверюги покрытые светло-коричневой короткой шерстью с редкими белыми полосками, по комплекции напоминающие массивных антилоп гну. Они размеренно и бодро переставляли длинные мускулистые ноги, вскидывая порой головы, отдалённо похожие на лосиные. Животные меня крайне заинтересовали. На Земле такие точно не водятся. Хмм… Выходит я и правда на другой планете? Получается, что так. Но не будем бежать впереди паровоза.

Помимо колёсного транспорта имелись и пешеходы. За многими телегами тянулись тонкие цепи, к которым попарно крепились за шеи до двух десятков человек со скованными перед собой руками. По обеим сторонам процессии двигались всё те же походившие на арабов конные воины. Время от времени они пощёлкивали длинными кожаными бичами, придавая пленникам дополнительной бодрости. Ближайший из них, заметив моё пристальное внимание к своей персоне, пробурчал себе под нос какое-то ругательство и, плюнув в мою сторону, хлестнул коня плёткой, заставив того резко ускорить шаг.

Вот хороший вопрос: а почему я их вообще понимаю? Язык явно не был русским, и создавалось такое впечатление, что в него надёргали слов из разных наречий, но смысл сказанного мной улавливался сразу, без какого-либо самоперевода. Единственное приходящее мне в голову объяснение состояло в том, что этот язык являлся родным для предыдущего носителя моего теперешнего тела, и владение оным досталось мне каким-то образом, так сказать, по наследству. Очень полезное знание, должен заметить.

Караван рабов (а что это ещё могло быть?) двигался по степной местности, заросшей густой и высокой травой, то там, то здесь разбавляемой редкими группками деревьев. Одуряюще пахло полевыми цветами, на разные лады трещали какие-то насекомые, дул лёгкий ветерок, и всё было бы просто замечательно, не присутствуй я здесь на правах заключённого. С другой стороны, если сравнивать меня с остальными невольниками, то я вроде как находился на VIP положении, но по понятным причинам даже оно не вызывало у меня восторга.

Если рассуждать логически, то вырисовывалась следующая картина. Во-первых, сразу же бросалось в глаза национальное различие между полонянами и охранниками. Большинство пленников имело вполне европейскую внешность, тогда как их конвоиры обладали классическими ближневосточными чертами. Во-вторых, перед последней потерей сознания (кстати, уже нездоровая тенденция начинает складываться) я, скорее всего, стал свидетелем любимого во все времена развлечения человечества под названием «сходить в гости к соседям и сделать им больно». На этот раз «европейцы» в данном виде спорта проиграли и теперь в качестве рабов направлялись к своему новому месту жительства. В телегах же вероятно находится добро, которое победители смогли утащить из разграбленного поселения. Впрочем, как оказалось, там было не только добро. Приглядевшись получше, я заметил установленные на некоторых телегах клетки, похожие на мою, заполненные маленькими детьми. Понятное дело, дети долгий пеший переход наверняка не вынесут, и для них таким образом устроили более щадящий способ транспортировки.

Кстати, о последних событиях. Я уселся поудобнее, упершись спиной в прутья клетки, и занялся анализом произошедшего. Отчётливо помнилось как я пил человеческую кровь (тут меня снова замутило, но я быстро взял себя в руки) и что интересно, мне это тогда не казалось чем-то противоестественным. Это раз. Бородатый мужик в белом, который держал меня в воздухе (и как он это делал, между прочим?) назвал меня «вампиром». Это два. И что из этого следует? То, что я мертвец, пьющий кровь живых людей, не переношу солнечного света, умею превращаться в летучую мышь, боюсь чеснока и серебра? Стоп, стоп, стоп! Долой стереотипы! Будем руководствоваться исключительно научным подходом и здравым смыслом. Пункт первый. Не смотря на наброшенную сверху тряпку, Солнце на меня всё равно частично попадает, а так как истлевать я вроде не собираюсь, делаем вывод о несостоятельности данного утверждения. Пункт второй. Приложив два пальца к шее, я через несколько томительных и нервозных минут всё-таки смог найти у себя биение пульса, хоть и немного не в том месте, где ему полагалось бы находиться. Пульс сильный и ровный, тем не менее, довольно частый, но этому уже можно придумать десяток различных объяснений, главное, что вариант с мертвецом тоже отпадает. Пункты третий, четвёртый и пятый. Предположения насчёт летучей мыши, чеснока и серебра пока проверить не представляется возможным. Остаётся только кровопийство.

Сунув пальцы в рот и ощупав свои зубы, я повторно убедился в их недокомлекте, в остальном же с ними всё было в порядке. Но данный осмотр выявил один занятный факт. Рот у меня стал раскрываться значительно шире, чем раньше. Раза в три-четыре шире! Очень интересно… Для этого требуется как минимум другое строение челюсти! Решив копнуть поглубже, я ухватил себя за правый верхний клык и потянул его вниз. Клык на удивление легко выдвинулся сантиметра на три. В десне что-то тихо щелкнуло, и зуб зафиксировался в таком положении. Я резко отдёрнул руку и замер с открытым ртом. Это что, у меня теперь выдвижные зубы? Клык сидел в десне как влитой, и по какому принципу у него работал механизм складывания – раскладывания оставалось совершенно не понятно. Как собственно и то, как его вернуть в «неактивное» положение. Проверив таким образом все остальные зубы, я убедился, что выдвижные у меня только клыки, зато все четыре. И что ещё интереснее клыки были полыми. В каждом из них имелся внутренний канал, как у ядовитых змей. В памяти сразу всплыл образ того мужика в красном халате, моментально прекратившего орать и сопротивляться сразу после моего укуса. Такое поведение могло быть следствием отравления быстродействующим нейротоксином. Всё это меня настолько обескуражило, что я, не задумываясь, чисто на автомате захлопнул рот. Торчащие клыки этому действию ничуть не помешали. Видимо такое их положение тоже было предусмотрено строением челюсти, но я тут же почувствовал, как они начали медленно втягиваться сами собой. Вот теперь стало совсем интересно. На Земле ни одного примата с ядовитыми зубами не существовало, по крайней мере, я о таковых не слышал. Отсюда вытекает следующее: либо здесь приматы эволюционировали совершенно по-другому, либо я сам теперь не примат. И второй вариант мне почему-то кажется более вероятным.

«Так, не делаем поспешных выводов,» – снова осадил я себя. Что ещё есть в пользу данного варианта? Кровь, вспомнил я. Моя зелёная кровь. Кстати, а что там с моим раненым боком? Я задрал рубашку, уставившись на свой левый бок. Раны не было. Совсем не было. Лишь небольшое розоватое пятнышко указывало на недавно затянувшееся ранение. Не веря своим глазам, я тщательно себя ощупал, убедившись, что ничего нигде не болит, даже внутри. И как это понимать? Сколько я мог тут валяться без сознания на этот раз? Сутки? Вряд ли больше, ибо при таком количестве выпитого, я бы очнулся в мокрых портках. Но за сутки проникающие ранения зажить не успевают. Тогда что? Ускоренная регенерация? Может быть, но в таком случае она должна быть ускорена, даже не в разы, а на порядки. И что всё-таки с цветом крови?

На Земле известны несколько разновидностей морских многощетинковых червей с зелёной кровью. В их организме роль дыхательного пигмента в крови вместо гемоглобина, выполняет хлорокруорин – железосодержащий белок, способный связываться с кислородом и обеспечивать его перенос в ткани. Именно он и придаёт их крови зелёный оттенок. А ещё из этих червей научились выделять определённые белки-пептиды, обладающие антимикробным действием широкого спектра действия и ярко выраженными регенеративными свойствами. Но это на Земле, а из каких вообще белков состоит жизнь здесь, я понятия не имею. Впрочем, если основываться на аналогиях, то с определённой долей уверенности можно допустить, что эволюция моего теперешнего организма разошлась с эволюцией человека десятки миллионов лет назад. Уфф… Моя голова от таких мыслей даже слегка закружилась. Не каждый день получаешь материальные подтверждения своей «нечеловечности». А кто я тогда такой? Вампир? И что это значит? Я питаюсь кровью людей или вообще любой кровью? А какую-нибудь другую, менее экзотическую пищу я есть могу? А где мне найти других вампиров? Вопросы возникали в голове один за другим, но ответов на них не было.

А имя? У меня есть имя? Предположительно, каждый разумный и осознающий себя как личность индивидуум в первую очередь пытается себя идентифицировать. Исходя из окружающей действительности, вариант… Валентин Андреевич, вампир, показался мне несколько неуместным. Требовалось сменить имя. После получаса мытарств, прерываемых щелчками бичей надсмотрщиков, стонами пленников и всхрапыванием гужевых тварей, ничего оригинальней «Дракулы» мой мозг родить не смог. Я даже развеселился, представив картину, где реальный местный Дракула предъявляет мне обвинение в плагиате. Внезапно меня осенило. Босоркой! Или босоркан, не помню точно, так прозывался персонаж карпатского фольклора. По одной из версии легенды, босоркой описывался как живой мертвец, пьющий кровь. Хм… Подходит. Ну ка, Бос…, Босор…, попробовал я на слух производные. О! Босорг! Вроде ничего. Что-то среднее между Бесом и Демиургом, ухмыльнулся я своим мыслям. Ладно, пусть будет Босорг.

Вдохновлённый новым именем я с энтузиазмом оглянулся по сторонам. Вокруг по-прежнему простиралась необъятная степь. В высоте безоблачного синего неба, далёкими точками кружили какие-то хищные птицы, некоторые из них изредка складывали крылья, камнем падая вниз, другие наоборот взмывали вверх. Прозрачный воздух звенел от переполняющей его чистоты, и жаркое Солнце продолжало своё неспешное движение по небосклону. Кстати, насчёт Солнца. Оно находилось уже почти в зените и довольно сильно припекало. По изрядно утомлённым пленникам было заметно какие усилия им приходится прилагать, чтобы просто передвигать ноги.

Вдруг из головы колонны раздались какие-то невнятные крики, и передние телеги, свернув с наезженной дороги, направились к недалекой рощице деревьев, указывая путь всем идущим сзади. Достигнув рощи, возницы принялись расставлять телеги кольцом вокруг деревьев. Пленников отстёгивать не стали, и они попадали кто где стоял. Повсюду стали оперативно возводиться шатры, задымили спешно разложенные костры, несколько конных отрядов были отправлены в разные стороны, видимо на разведку. Возницы с телег и все те всадники, какие оказались свободными, в первую очередь занялись обслуживанием своего транспорта: кормить, поить, осмотреть копыта, проверить не натёрло ли спину седлом. Я же словно всеми забытый так и остался сидеть в своей клетке. Впрочем, судя по красноречивым взглядам караульных, которые они периодически бросали в мою сторону, можно было заподозрить наличие у них специального распоряжения относительно меня.

Один из шатров резко выделялся на фоне остальных. Насыщенного голубого цвета с белой оторочкой понизу, он охранялся парой внушительного вида воинов в длинных кольчугах. Но вот полог шатра резко откинулся изнутри, и наружу вышел человек в белом бурнусе, с жезлом. Тот самый, что меня поймал. Он окинул начальственным взглядом разворачивающийся лагерь, подозвал воина от ближайшего костра и что-то ему негромко сказал, указав вглубь деревьев. Воин поклонился и убежал выполнять распоряжение. Человек в бурнусе, отыскав взглядом мою клетку, направился в её сторону. За спиной у него тут же выросли два амбала, в таких же длинных кольчугах, как и те, что стояли у входа в шатёр. Я удобно расположился в центре клетки и стал ждать. Через минуту все трое стояли передо мной и молча меня разглядывали. Командир со спокойным интересом, а амбалы настороженно и с опаской.

– Добрый день, – произнёс я, решив быть вежливым, и растянул губы в улыбке. На мою улыбку стоящие передо мной люди отреагировали довольно странно. Оба телохранителя дружно сделали шаг вперёд и, схватившись за сабли, попытались прикрыть начальника. Тот же с места даже не дёрнулся, но его глаза загорелись истинным удивлением и интересом.

– Слава Тригу, день действительно не плох, – ответил он, успокаивающе кладя руки на плечи своим спутникам. – Не обижайся на моих воинов, им ещё никогда не доводилось видеть улыбку вампира.

Я быстренько прикрыл рот, сообразив, что с моими новыми способностями, улыбочка у меня получилась, не то чтобы во все тридцать два зуба, по причине отсутствия такого их количества, но реально от уха до уха, и обычному человеку должна была показаться, мягко говоря, ненормальной.

– Приношу свои извинения, – я поспешил исправиться, стараясь держать морду посерьёзней, – я не собирался пугать храбрых воинов.

– Меня зовут Аба ир-Земах, командир этого отряда, и до сих пор я не встречал таких культурных вампиров, – кивнул мой собеседник с легкой усмешкой.

– А меня зовут Босорг, пленник этого каравана, – представился я в ответ, вернув ему усмешку. – И, откровенно говоря, я пока тоже не встречал таких культурных вампиров.

– Вот даже как? – улыбка ир-Земаха стала шире. Я обратил внимание, что он меня совершенно не боится, в отличие от своих телохранителей.

– А много ты вообще видел вампиров? – решил я собрать кое-какую информацию.

– Ты – третий, с кем я лично общаюсь. Один был постарше тебя, ни с кем не разговаривал, только кидал на всех презрительные взгляды и ждал шанса для побега. Вторая, девчонка-подросток, эта прыгала на решётку каждый раз, когда кто-то появлялся рядом, сквернословила и обещала всех выпить. Оба долго не протянули, – сообщил он, проведя пальцем по горлу. – Как ты сам знаешь, вас уже немного осталось на Анурисе, тем более у нас, в Скорхарии. Есть мнение, что вам не нравится наш климат, – он вопросительно посмотрел на меня.

– Ну, если дальше будет становиться только жарче, – предположил я, делая зарубку в памяти относительно новых названий, – то мне это действительно не понравится.

– О, это я тебе, пожалуй, смогу пообещать. А вообще, хочу у тебя узнать, всем ли ты доволен, и не нуждаешься ли в чём ещё? – участливо поинтересовался ир-Земах.

– Хм… – я состроил задумчивую мину. – Откровенно говоря, я был бы не против избавиться от этих украшений, и сменить способ передвижения, – погремел я кандалами и указал на клетку, – но подозреваю, что в этом ты мне помочь не сможешь?

Мой собеседник молча пожал плечами и иронически скривил лицо, типа был бы рад, но извини.

– Я так и думал, тогда хотя бы воды и еды, – и, заметив, как оба телохранителя при последнем слове переглянулись, язвительно добавил: – А то в последний раз пришлось принимать пищу второпях, даже распробовать не успел.

– Воды тебе сейчас принесут, – доложил их начальник, уже не улыбаясь. – А вот с едой… – он сделал паузу, подыскивая слова. – Чуть позже. Своих людей я тебе не дам, как ты понимаешь, а пленники пока все живы и умирать не собираются. Но это пока, и обычно оно долго не длится. А сейчас расскажи лучше, что ты делал в Степном Пределе?

Вероятно он имел ввиду населённый пункт, в котором я очнулся.

– Зашёл поохотиться, сразу поймать никого не смог, заночевал в пустом сарае, а с утра вы уже город окружили, рискнул прорваться… Дальше ты знаешь, – коротко доложил я, импровизируя на ходу. – А из-за чего война-то? – я в свою очередь тоже задал вопрос чтобы не играть в одни ворота.

– Пограничные споры, – отмахнулся ир-Земах. – Долго жил в той местности?

Да что ж ты докопался до меня, засранец?

– Дней десять, до того жил выше по реке, но… – я сделал многозначительную паузу, подбирая слова. – Пришлось сменить место жительства.

– Охотники? – уточнил Аба.

Я неопределённо пожал плечами, лихорадочно соображая, как свернуть допрос в другое русло.

– Ир-Земах, а что это за украшение такое? Я не уверен, что оно мне подходит.

– А это, мою любезный вампир, та самая штука, которая не позволяет тебе залезать людям в мозги. Чётки Отрицания, неужели не слыхал ни разу?

Опа! Я умею залезать в мозги? Телепатия? Надо будет разобраться.

– Слыхал, краем уха. Но видеть, пока не видел.

– Зато теперь ты являешь их временным владельцем, – хмыкнул Аба. – Снять их с тебя можно двумя способами: либо магическим, либо отрубив тебе голову. Но магическим способом ты воспользоваться не сможешь, потому как не обладает ваше племя таковой магией, – он ехидно ухмыльнулся. – Это даже если не брать в расчёт, что именно твою магию они и гасят.

Магия? Что за бред? И тут я вспомнил, как этот гаврик поймал меня каким-то полем. Что это было? Одно из проявлений магии?

– Ладно, ты тут пока располагайся, – выдал этот недоделанный колдун, наблюдая мой обалделый вид, – мы ещё поговорим.

Аба ир-Земах развернулся и направился прочь, но сделав несколько шагов, снова остановился.

– Ещё одно. Будь хорошим вампиром и не доставляй мне проблем. Я человек не злой, но могу обеспечить тебе множество сильных неудобств до самого конца пути, а дорога у нас дальняя, – предостерёг он меня. – Мы поняли друг друга?

– Конечно, «не злой человек». Разумеется, договорились, – ответил я, растягивая улыбку во всю ширь.

Аба кивнул ещё раз и направился в сторону своего шатра. Перед входом он что-то коротко сказал одному из телохранителей. Тот склонился в пояс, приложив руку к груди, дождался пока его начальник скроется в шатре и отправился выполнять данное ему поручение.

Минут через пятнадцать этот телохранитель подошёл к моей клетке в сопровождении того воина, что ир-Земах посылал вглубь рощи, несущего в руках кожаный бурдюк и увесистую свежесрубленную ветку. Кивнув на меня, бугай прогудел:

– Это на два дня. Мех не выбрасывать.

Второй воин, подцепив бурдюк одним концом ветки, осторожно, с максимально возможной дистанции, пропихнул его через прутья клетки.

– Спасибо, – поблагодарил я, снимая с ветки бурдюк и глядя воину в глаза. Тот поспешно притянул к себе ветку, сделал неосторожный шаг назад и, оступившись, чуть не упал, но всё же смог устоять. После чего развернулся и они оба, не сказав больше ни слова, направились каждый по своим делам.

А народ меня все же побаивается, подумалось мне. Ну да их понять можно. Это как живого тигра-людоеда в клетке везти, после того, как он несколько десятков человек сожрал. Только у меня, в отличие от тигра, ещё и мозгов побольше.

Откупорив деревянную пробку, хлебнул из бурдюка. Вода, чистая и прохладная, литра три. Ну, пока жить будем. А вот что там этот Аба про еду говорил? Он меня пленниками кормить собирается что ли? Видимо, да. Отсюда возникает вопрос: он только предполагает, что я могу питаться исключительно кровью или он это точно знает? Если точно, тогда другой вопрос: а кровь должна быть именно человеческая или не важно чья? Хотя в любом случае, никакого мелкого и крупного скота вокруг заметно не было (что на мой взгляд странно, может его отдельным стадом гонят?). А резать гужевой транспорт, понятное дело – идиотизм. И ещё вопрос: магия. Колдун уверен, что я владею неким подобием телепатии, и как мне кажется, не только я, а весь мой вид в целом. Уверен до такой степени, что даже бусики на меня специальные напялил, дабы не позволить мне воспользоваться своими способностями. И как он там сказал: «…не обладает ваше племя таковой магией…"? Отсюда вытекает парочка интересных умозаключений. Первое состоит в том, что магия имеет как минимум несколько разновидностей. Второе: магические способности вероятно врождённые, и каждое «племя» обладает предрасположенностью к определённому типу магии. А возможно ли, хотя бы в принципе, овладеть несколькими видами магии? Хм.… Добавил мне вопросов колдун, как есть, добавил.

Все остальные скорхарцы, шумно перекрикиваясь, уже вовсю что-то кашеварили на кострах. В одном месте даже жарили какое-то животное, видимо подстреленное конными разведчиками. Но, не смотря на сильные запахи готовящейся пищи, процесс слюноотделения у меня совсем не усилился. Мозг не считал их аппетитными и с едой не ассоциировал. А может я просто ещё несильно проголодался, стресс опять же. С другой стороны, некоторые наоборот начинают любой стресс усиленно заедать неадекватным количеством пищи, но это не про меня. Я к еде всегда относился довольно индифферентно, закинул внутрь что-нибудь, неважно что, ну и ладно. Нет ничего? Так хотя бы бутер с маслом чаем запить и то хорошо. Возможно поэтому уже к тридцати двум годам заработал себе язву желудка, которая мне потом основательно портила жизнь. Тут я сообразил, что в этом-то теле у меня язвы, скорее всего, нет. А что есть? А вот кто ж его знает, что есть? Как можно определить у себя наличие какого-либо заболевания, если даже сам не знаешь из чего ты состоишь и как вообще устроен?

Пока я предавался всевозможным размышлениям, народ вокруг быстренько закончил приём пищи и принялся укладываться (у кого была такая возможность) подремать в теньке. Выпало мне стать свидетелем и процесса кормления пленников. Всех рабов выстроили на коленях шеренгами рядом с их телегами, и несколько скорхарцев понесли в их строну здоровенные котлы с какой-то кашей. Пока двое несли котёл мимо строя, третий весьма сноровисто накладывал половником кашу прямо в подставленные руки невольников. Некоторые возмущались таким обращением, за что получали удар бичом от следовавших позади ещё нескольких надзирателей, и оставались без еды вовсе. Обнеся всех рабов едой, охранники налили в те же котлы воды и напоили пленников уже знакомым способом. После данной процедуры лагерь на некоторое время затих, давая отдых всем вольным и невольным участникам события.

Я, решив поудобней расположиться в своей клетке, обнаружил, что выпрямиться в полный рост можно единственным способом, улёгшись в ней по диагонали. Тёплый, несильный ветерок быстро меня разморил, и я провалился в дремоту.

Показалось будто я только на минуту прикрыл глаза, как уже был возвращён к действительности резким криком, тут же подхваченным в разных концах лагеря. Люди, ещё вялые со сна, быстро приходили в себя и сноровисто сворачивали лагерь, деловито упаковывая шатры и заливая чадящие костры водой. Раздался новый окрик, и караван, вытягиваясь в одну линию, начал выбираться на дорогу.

После дневного отдыха колонна двигалась заметно быстрее. Я же, расположившись лицом по направлению движения, зорко посматривал по сторонам. Если до днёвки я больше пытался разобраться в своих внутренних вопросах, то сейчас принялся с интересом оглядывать окружающую местность. А поглазеть было на что. То справа, то слева, правда на приличном расстоянии, взгляд постоянно натыкался на пасущиеся стада разнообразных животных, но моё обострившееся зрение позволяло мне без труда различать особенности их внешнего вида. Кого здесь только не было! И дикие лошади, и разнообразные антилопы, включая таких же полосатых гну, как и те, что тащили наши телеги, и сильно смахивающие на страусов крупные птицы, и какие-то павианоподобные приматы, и свинообразные различных размеров. Один раз, на самом горизонте удалось разглядеть огромное стадо бизонов. Встречались и хищники. Пару раз замечал прайды саблезубых кошек, размером с тигра, но более коренастых и плотно сбитых. А ближе к вечеру караван на протяжении получаса сопровождала волчья стая из пяти волков. Весьма внушительных волков, ростом по пояс взрослому человеку, но напасть они не решились и вскоре, свернув с дороги, пропали из виду. В воздухе носились разнообразные насекомые и птицы, охотясь друг за другом, причём не всегда победа доставалась последним. Однажды ко мне в клетку залетела огромная бабочка необычайной красоты с ярко-синими, отливающими перламутром крыльями и уселась прямо на мою руку. Пока я с интересом рассматривал это чудо, оно попыталось попробовать меня на вкус. Бабочка-вампир! Офигеть… Видимо, про то, что «ворон ворону – глаз не выклюет», она не знала. Пришлось взять её за крыло и выкинуть из клетки вон.

Пронаблюдав за округой до самого вечера, я пришёл к мнению, что наравне с вполне современными животными здесь сохранились и многие виды, вымершие в моём мире. Сама судьба предоставляла мне случай изучить жизнь этих ископаемых созданий в дикой природе, в отличие от моих бывших соотечественников, могущих строить свои предположения о них, исходя лишь из фрагментов скелетов. И вместо этого я сам в качестве дикого животного еду в клетке с весьма мутными перспективами. Мне выпал шанс, который не мог мне выпасть вообще никаким образом, и я не имел возможности этот шанс использовать. Одна эта мысль приводила меня в настоящее отчаяние, время от времени сменявшееся диким раздражением, заставляющим меня глухо рычать и стонать сквозь стиснутые зубы. Все люди, кто мог меня слышать в эти моменты, невольно сбивались с шага и, искоса поглядывая в мою сторону, принимались шептать себе под нос то ли молитвы, то ли проклятья. Таким образом я к вечеру совершенно извёлся и ненавидел уже весь мир вокруг в целом, и каждого индивидуума в нём в отдельности, включая самого себя.

Солнце нависло уже над самым горизонтом, когда караван, наконец, свернул с дороги и начал готовится к ночёвке. Телеги уже знакомым образом выстроили в кольцо, с той лишь разницей, что теперь не только рабов разместили внутри, но и все шатры также ставили исключительно внутри круга из повозок. Костры же преимущественно разводили снаружи. Заметив направляющегося в мою сторону Абу ир-Земаха, в сопровождении своих телохранителей, тащивших какого-то невольника, я уселся в углу и стал с безразличным видом ждать развития событий. Подойдя к клетке, Аба некоторое время рассматривал меня, но, видя отсутствие какой-либо реакции с моей стороны, нахмурился.

– Мне передали, что после дневного отдыха, ты всю дорогу очень волновался и нервничал. Что тебя беспокоит?

– Я думаю, если бы мы с тобой поменялись местами, ты бы тоже весьма «волновался и нервничал», – процедил я сквозь зубы.

– Скорее всего, – согласился ир-Земах. – Но если разобраться, то твои дела не так уж плохи. Ты пока жив и здоров, едешь на телеге, а не топаешь своими ногами, как другие пленники и имеешь неплохие шансы сохранить свою жизнь как минимум до того момента, как предстанешь пред очами Светлейшего Шада Салгобара ир-Назреда, а возможно и после.

– Я так понимаю, светлейший ир-Земах пришёл к своему недостойному рабу, чтобы поднять его моральный дух? – съязвил я.

– И не только дух, – ответил он, как ни в чём не бывало. – Тебе несказанно повезло и, по крайней мере, сегодня ты голодным спать не ляжешь, – он указал на стоящего на коленях пленника.

Тот с раненым плечом был измотан до такой степени, что не мог даже самостоятельно стоять, но, услыхав слова ир-Земаха, попробовал всё же приподняться, что-то негромко лепеча. Стоящий рядом воин двинул его кулаком в ухо, и пленник упал.

Я почувствовал сладковато-возбуждающий запах страха, переходящего в откровенную панику. Он был очень своеобразный и пикантно пощипывал нервные окончания где-то глубоко внутри, придавая бодрости. А ещё я обратил внимание, как все, кто мог видеть или слышать наш разговор, бросают свои дела и заинтересованно к нам присматриваются.

– А теперь будь добр, извини за некоторые средства предосторожности, – предупредил Аба, взмахнув рукой.

Я сразу же почувствовал, как воздух вокруг затвердевает, лишая меня возможности двигаться. Снова, как в прошлый раз! «Да как он это делает, говнюк?! И какого, вообще, чёрта?» – пронеслись мысли в моей голове. Учитывая, что состояние моё и так было весьма неуравновешенно, то сие действие долбаного колдуна меня здорово взбесило. Я напряг все силы, пытаясь вырваться, но никакого результата не добился. У меня осталась возможность моргать, вращать глазами, дышать (правда неглубоко), но изменить положение тела хоть на сантиметр я не мог. Накатило странное ощущение замурованности в отвердевшей прозрачной смоле.

В это время один из телохранителей взял у ир-Земаха протянутый им ключ и, повозившись с замком, отворил дверь. Потом помог второму воину поднять вяло сопротивляющегося раненого пленника, и после недолгих усилий они смогли втолкнуть его в клетку ко мне. Клетку снова заперли на ключ, и колдун прервал своё заклинание, опустив руку.

Я в бешенстве рванулся к двери, запнувшись о валяющегося под ногами пленника, и рухнул на эту самую дверь, врезаясь в неё головой и плечами. Перед глазами вспыхнули искры, и я зарычал, испытывая непреодолимое желание порвать кого-нибудь из тех животных снаружи, что собрались посмотреть на моё унижение, поглумиться, доказать своё превосходство. Внезапно до меня дошло, что один из них находится здесь! Внутри! Правда он не был соратником тех, кто снаружи, да и вообще присутствовал тут против своей воли, но какая разница? Он из их породы! Я развернулся, схватил мужика за руку и дёрнул к себе. Тот в панике заорал, дико вращая глазами, и попытался меня оттолкнуть, но я знал, что у него это не вышло бы даже будь он здоров. Потому что я сильнее и быстрее, ибо я охотник, а он – дичь! Так и произошло. Навалившись на него всем весом и придавив к полу, я схватил его зубами за шею. Зубы уже знакомо щёлкнули и вонзились пленнику в горло, прекратив его крик и заставив обмякнуть. Я уже хотел сделать рывок, чтобы расширить рану, но тут почувствовал, как где-то внутри головы, за нёбом сократились какие-то мышцы, и в моё горло устремилась струйка крови. Сглотнув, я ощутил новое мышечное сокращение, и следующая струйка крови брызнула мне в горло. Я пил. Пил клыками, высасывая через них порционно, как шприцом кровь жертвы. Это был новый для меня процесс, и я не стал ничего менять, осознавая его естественность. Постепенно, в процессе наполнения желудка моя ярость уходила, сменяясь сначала просто раздражением, а потом и сытой ленивостью. Накатила лёгкая сонливость и желание где-нибудь «угнездиться», дабы неспеша переварить пищу. Я оторвался от человека и сообразил, что уединиться мне не удастся. Ну и хрен с вами. Лягу спать прямо здесь, а вы можете наблюдать за мной хоть до рассвета. Я подтянул колени, сворачиваясь клубком, и сквозь дремоту ощутил, как тело вновь сковывает невидимое поле, дверь клетки отрывается, мёртвое тело вытаскивают наружу и дверь снова закрывают. Раздаются крики, разгоняющие всех застывших ротозеев, и поле пропадает. Последнее что я запомнил, перед тем как провалиться в сон, было внимательно наблюдающее за мной лицо Абы ир-Земаха.